Сыворотка правды

      Что может сделать Джонни плохого, пока ночует у Сычена? Я процентов на восемьдесят уверен, что ничего. Даже на девяносто. Но, несмотря на это, вся ситуация мне в корне не нравится.       Как я говорил ранее, он живет по принципу «ты мне, я тебе». Он не тот человек, который может ни с того, ни с сего воткнуть нож в спину. Он отвечает за свои слова. От меня можно ожидать гораздо более хуевые вещи, чем от него. Но, несмотря на то, что по многим параметрам Джонни наверняка меня превосходит, меня не покидает чувство беспокойства.       Он все равно мудак, и доверять ему не стоит. Когда я пускал его в свой дом, когда он ночевал у меня, даже когда у него несколько дней были мои ключи — я не беспокоился, но не потому, что доверяю ему, вовсе нет. Просто потому что я всегда готов к тому, что ситуация может повернуться ко мне задним местом. Джонни хитрый ублюдок, и я был готов, что если что, он может повернуть ситуацию в свою сторону, с выгодой для себя.       То, что он отвечает за свои слова, не значит, что он не может нахуевертить иным способом. У него в голове выстроено уже, что есть хорошо, а что плохо — да только его понятие того, что есть хорошо, в корне отличается от того, как понимают это люди в обществе. И поэтому я сомневаюсь, что он с пидорком найдет общий язык, да что все между ними будет гладко.       Хотя хрен его знает. Со мной же пидорок нашел общий язык, а, опять же, от меня можно ожидать намного более хуевых вещей… И он прекрасно это знает, но, почему-то, принимает это. Может, он действительно слишком доверчивый?       А еще… Должен ли я признать, что меня волнует еще кое-что иное, нежели сам Джонни? Должен. Потому что во мне играет желание прийти завтра, плюнуть Джонни в лицо и заявить ему, что это — моя территория.       Я должен признать, что мне просто напросто не хочется, чтобы эти двое общались. Только мне трудно обосновать почему.       Сычен мне не друг, и он мне им никогда не станет. Я просто вожусь с ним, потому что меня забавляет это, вот и все. И мне должно быть плевать, что он творит, должно быть плевать, с кем он связывается, кто у него ночует, и вообще должно быть плевать на все, что происходит в его жизни.       Но мы общаемся, и мне не плевать. Возможно, здесь играет мой эгоизм — я общаюсь с этим человеком, и раз уж так вышло, то хочу, чтоб он подстраивался под меня. Под то, что нравится и не нравится мне. И мне не нравится, что он общается с Джонни. Я бы с таким не общался, не должен и он. Нас просто сводят случаи, но ничего общего я с этим американцем иметь не хочу, не хочу и чтобы Сычен с ним что-то имел.       Быть может даже, я переживаю, что завтра я приду, а Сычен снова начнет повышать на меня голос, снова начнет мне что-то предъявлять, потому что хуй знает, что Джонни может ему рассказать. Я не хочу, чтобы американец как-то встревал в мое с Сыченом общение; я знаю, что он может повлиять на него со своим противным характером. И это меня бесит, потому что это пидорок — да, это моя, блять, территория. Не лезь на нее. Когда мне надоест с ним возиться, когда я почувствую, что заебала эта трата времени, неинтересно оно мне больше — делайте вы двое, что хотите. А пока, раз я сам в это лезу, не портите это. Только я вправе все портить.       Я ухожу от Сычена без настроя из-за этого всего, хотя это абсолютно не та вещь, которой я бы хотел и стал бы себя доебывать. Все это беспокойство с моей стороны — полный бред, который нахуй не нужен, да только не думать об этом попросту не получается. Но надо постараться. В жопу все. Не сейчас, не сегодня. Просто дайте мне потрахаться и накуриться. Или напиться. Посмотрим.       До Сыпры я доезжаю за полчаса. Время еще раннее, народу в клубе почти нет, и это радует. Приятно видеть свое привычное место обитания без глупых рож вокруг.       Хотя есть тут одна глупая рожа, которая смотрит прямо на меня, да нервирует меня больше, чем десятки остальных.       — С праздником тебя! — кричит парень, сидя за барной стойкой, как только видит меня.       Музыка играет почти неслышно, а несколько человек, которые сидят за столом и уже во всю пьют, вовсе не обращают внимания на происходящее. Как и всегда. Здесь всем на все плевать.       Несмотря на то, что Сыпра — просто притон, где все внутри мерзкое и отвратное, начиная с лиц, которые ты здесь встречаешь, заканчивая блевотиной и иглами в туалете, мне здесь нравится. Честно, мне нравится тут. Просто потому что я привык к этому месту. А сейчас, когда чувствуется пространство этого места, без кучи пьяных людей, какая обычно тут бывает, здесь прямо-таки уютно для меня.       И даже этот пиздюк Донхек меня сейчас не сильно-то и бесит своими непонятными поздравлениями. На данный момент он один тут портит картину и хуй с ним, я готов это пережить. Тем более, если во мне будет немного алкоголя.       Я направляюсь к другому концу бара, дабы сесть подальше от этого пиздюка. Прошу бармена налить мне какой-либо коктейль с абсентом, ибо прям настроение есть на него сегодня, и мирно жду, наблюдая за тем, как он смешивает напитки.       — Даже не спросишь, что за праздник?       Ну, блять, че ему не сидится на жопе ровно?       — Ну и? — нервно выпаливаю я, лишь бы только он побыстрее отъебался от меня.       — День контрацептивов, гандон.       Так, спокойно, Юта, дыши ровно.       Мне даже комментировать это не хочется. Блять, что за школьные шуточки? Детсадовские даже. Сколько ему, блять, лет? Долбоебизм этого парня выше, чем у Куна, кажется. Кстати, интересно, как он? Хотя нет, не интересно. Без этого долбоеба так хорошо живется, оказывается.       — Даже ничего не скажешь? — парень усаживается рядом, а бармен подает мне напиток, усмехаясь. Зрелище, как до меня доебываются, его явно веселит.       — Можешь сразу второй наливать, — говорю я бармену, хватаясь за напиток. — Даже знаешь что? Давай шот. Два сразу. Три, — решаю я на ходу.       — Чего пришел так рано?       — Да что тебе, блять, от меня надо? Хочешь еще раз по ебалу получить? — я поворачиваюсь в сторону парня и выпаливаю уже не просто нервно, а агрессивно. Парень меня дико вымораживает со всеми этими доебываниями.       — Я просто спросил, че ты начинаешь сразу?       — Доебись до кого-нибудь другого, — я достаю пачку сигарет, придвигая к себе поближе пепельницу, которая стоит на барной стойке. Раньше я, кстати, не удосуживался это делать. Здесь кидать окурки на пол дело нормальное, но сейчас я за пепельницей потянулся по инерции. Кажется, я даже догадываюсь, с чего это вдруг.       — Тут не до кого больше, — парень проговаривает это с некой грустью в голосе. Вот же дебил.       — Какая жалость, — со всем сарказмом в голосе.       — Тебе хоть когда-нибудь бывает искренне жаль? — вдруг начинает парень, на что я лишь глаза закатываю. — А я вот с другом поссорился. И мне правда жаль, что так получилось.       Я молчу, попивая свой напиток, в надежде, что парень по-быстрому договорит и оставит меня в покое, хотя сильно в этом сомневаюсь. Тоже, долбоеб местный, блять. Въеби ему — нихуя уроком не будет, все равно доебется; игнорируй его — ему похуй. Я не знаю, что с такими делать, правда не знаю. Откуда такие люди берутся? И что они забыли возле меня? Бесят, бесят, бесят.       Бармен ставит три шота передо мной, один из которых я сразу же выпиваю, после снова возвращаясь к коктейлю.       — Он обиделся на меня из-за того, что я уделяю ему мало времени, блять, прикинь.       О-о-о, все, началось. Пошло-поехало. Сука. За что мне это? Я тебе, блять, друг, чтобы ты мне душу изливал? Психотерапевт? Или че? Какого хуя ты мне это все рассказываешь? Пусть это будет участь бармена, но не моя, блять, оставь меня в покое, пожалуйста.       Я не говорю это сейчас все вслух лишь потому, что понимаю, что парню будет ни горячо ни холодно от моих слов. Он будет продолжать, и продолжать, и продолжать. На каждое «а» найдет «б» — ему не свойственно держать рот на замке. Я уже убедился. В конце концов, я просто выйду из себя, и закончится все опять дракой. А сейчас у меня вполне еще получается более-менее терпеть это и оставаться спокойным.       Я просто продолжу попивать алкашку да затягиваться сигаретой. Хочешь высказаться? Пожалуйста. Ебал я в рот, делай, что хочешь, заебало. Просто, мне кажется, что с таким же успехом можно высказаться и стенке. Нахуя мне это высказывать? Самому интересно рассказывать это все человеку, которому глубоко насрать? Если да, то тут можно только посочувствовать, ибо, наверное, у парня кроме этого самого друга и нет никого больше.       — А я здесь, блять, при чем? — продолжает он. — Он сам на работе все время торчит!       Парень продолжает рассказывать о их с Марком перепалке, а меня как будто торкает в этот момент. Когда я осознаю, что понимаю прекрасно, о ком говорит Донхек.       Через секунду я уже действительно его не слушаю — глубоко задумываюсь о том, насколько же я, блять, действительно сблизился с Сыченом. Насколько же тесен мир. Насколько же этот Донхек долбоеб несусветный.       — Ты не думаешь, что проблема в тебе? — вырывается у меня.       — Ты меня не слушаешь, да? — фыркает Донхек. — Я же говорю, это он весь такой занятой постоянно, то на учебе, то на работе…       — Марк сегодня не работает, — с грубой интонацией перебиваю я парня и с укором смотрю на него. — Так почему же ты здесь, а не с ним? Почему ты предпочитаешь сидеть в притоне, напиваться и жаловаться мне на него, в то время как можешь пойти и уделить, блять, своему другу время, раз тебя это так волнует?       Донхек буквально выпадает с моих слов, а я усмехаюсь. Думаю, это было красиво, за счет неожиданности.       Я быстро смекнул, о ком говорил Донхек. Сычен мне уже успел рассказать все во всех подробностях — что Донхек друг его коллеги Марка, что сегодня там работает какая-то девушка, с которой должен был работать Сычен, но, благо, ему дали выходные на оба дня.       — Откуда ты знаешь Марка? — он спрашивает настороженно.       — В жизни его не видел, — я тянусь ко второму шоту, который стоит возле меня. — От Сычена в курсе.       Парень сидит вначале в недоумении, продолжая смотреть на меня, словно не втыкая в ситуацию; затем явно что-то обдумывает, а через пару мгновений слезает с барного стула.       — Я не знал, что у него выходной сегодня. Ты уверен?       — Да.       — Если мы помиримся, скажу тебе спасибо, — Донхек говорит тоном достаточно серьезным, будто я ему только что глаза открыл.       Он оставляет деньги на барной стойке и уходит.       Мне будто дышать легче становится, когда я понимаю, что он правда ушел. Ура. Наконец-то долгожданный покой.       — Я не до конца понял ситуацию, но мне показалось, или ты сейчас попытался сделать что-то хорошее? — смотрит на меня бармен, забирая пустые стаканы.       Напрягают меня такие вопросы с его стороны — этот чувак все время всех видит, все слышит, держит все под контролем и любит вставить свое слово; у него все как на ладони, в то время как я даже его имени не знаю. А ведь я еще его телку трахал, мда.       — Я не пытался. Я просто сказал, что думаю. Я всегда так делаю, если ты не заметил.       — Заметил. Просто не знал, что ты можешь оказывать положительное воздействие своими словами.       — Конечно, я же хуйло, — вырывается у меня уже с некой горечью.       Со всеми одно и тоже: «я не знал, что ты», «я не думал, что ты». Заебали, честное слово.       «Вот сейчас правда заебали», — проносится у меня в мыслях, когда я выпиваю третий шот.