«Я давно не накуривался», — проносится у меня в голове, когда мы идем к Куну. Не вспомнить о травке невозможно; мне кажется, я непременно пожалею, что иду к этому долбоебу на трезвую голову.
О существовании китайца я забыл напрочь, пока Сычен не напомнил мне о нем. Собственно, один китаец пришел на замену другому, и если, когда Кун ненадолго пропадал из вида раньше, я еще как-то вспоминал о нем, то сейчас нет.
Двух китайцев в жизни я просто-напросто не вытерплю.
Мне хочется развернуться и уйти как только парень открывает нам дверь своей квартиры. А еще больше хочется въебать ему. Вначале взгляд Куна был чуть удивленный, но уже через пару мгновений он начал ржать, что есть мочи. Он выглядел гораздо здоровее и бодрее, чем в нашу последнюю встречу, отчего я действительно хотел очень сильно вдарить ему, но сдерживался. Смотрел взглядом угрюмым, в ожидании, когда же его закончит распирать. Сычен же смотрел взглядом недоуменным, в то время как я догадывался, почему Кун так ржет.
— Ты выглядишь, словно на свадьбу собрался, — продолжая смеяться, говорит парень.
Его тупость продолжает раздражать и даже удивлять где-то глубоко в душе, ибо в своем прикиде ничего смешного я не видел даже близко. Ржать так с непривычки тоже не дело. В очках Кун, естественно, не раз видел меня, но вот в костюме, опрятным и ухоженным, с уложенной прической и ботинках — впервые. Ибо, благо, в универ он ко мне никогда не совался, и застать меня в таком одеянии не умудрился.
— И всегда ты так в универ ходишь? — чуть прокашливаясь после смеха, спрашивает он, наконец-то отходя от двери и пропуская нас в квартиру. Я молча скидываю с себя ботинки. Нет ни малейшего желания отвечать этому долбоебу.
— А я привык, — вставляет свое пидорок, и я думаю, что, конечно же, ты, блять, привык. Мы же с тобой каждый день видимся, как тут не привыкнуть?
А после меня даже чуть передергивает от осознания сего факта. Мы ведь действительно видимся каждый день. Каждый чертов день. Я лицезрею лицо этого пидорка каждый день, и оно ни разу меня не вымораживает. Я привык к нему и, более того, мне нравится проводить с ним время.
Я это, конечно, уже давно понял, но сейчас как будто встал с действительностью лицом к лицу.
— Так странно видеть вас вместе, — Кун кивком зовет на кухню. — Я так понимаю, вы сдружились?
— Нет, — мы с Сыченом отвечаем одновременно, выпаливая резко. Слышится смешок Куна в ответ.
Меня чуть удивляет реакция Сычена, но в то же время радует. Удивляет, потому что, опять же, мы друг с другом проводим время каждый день. Ты не считаешь, что мы сдружились? А как еще это назвать? Это странно с его стороны. Но я, наверное, сам идиот, раз удивляюсь этому, ведь мне и не нужно, чтобы он считал, что мы сдружились. И я еще что-то говорил о его противоречивости…
И да, меня радует его ответ, потому что спасибо, что ты понимаешь, что ты мне не друг, никогда им не будешь, и вообще, друзья мне не нужны. Люди хуесосы, друзья — лишь глупое слово, ярлык, который вешают на людей, но на деле так называемые друзья нихуя из себя не представляют, потому что каждый в душе эгоист, который в первую очередь будет думать о себе, о своей заднице. Зачем называть человека другом, если в момент, когда ты будешь нуждаться в нем, этого человека не будет рядом? Просто потому что вы общаетесь? Необязательно быть друзьями, чтобы общаться. Также как и необязательно состоять в отношениях, чтобы потрахаться.
Я не верю во всю эту хуйню: в любовь до гроба; когда ты с человеком в огонь и в воду; жизнь за него отдашь и в прочую слащавую хренотень, в которой говорится о доверии, близости, которая показывает то, как ты дорожишь человеком. Никогда таких людей не встречал, только в фильмах. А фильмы всегда неправдоподобны. Подобное — ложь и дикость. На деле каждый сам за себя. Поэтому я и не доверяю людям.
«Я всегда готов к тому, что ситуация может повернуться ко мне задним местом». А время проводить можно совершенно с левыми людьми. И все тут.
— Как ты себя чувствуешь? — интересуется Сычен, пока Кун хозяйничает на кухне.
— Намного лучше, лечение идет полным ходом, — довольно улыбается тот.
— Это хорошо, — улыбается ему в ответ Сычен, а я лишь фыркаю.
Как будто тебе много дела есть до того, как он себя чувствует.
Мне ни черта не понятно, зачем Сычен цепляется за эти нити, которые связывают его с Куном. У них нет ничего общего, да и не похоже, что пидорок хочет что-то иметь с ним. Но связь терять не хочет. Но нахуя тебе это? Какой в этом смысл? Я не понимаю.
«Но я хочу знать, что у него все хорошо»
Но зачем оно тебе? Тебе правда не все равно? Почему?
Я сижу, подпирая кулаком лицо, с видом скучающим и недовольным. Надеюсь, долго мы тут не проторчим.
Кун что-то рассказывает о том, что скучать ему не приходится, его частенько навещают какие-то Чону и Сюйси. Говорит, что в скором времени попробует устроиться на работу; хочет взять себя в руки и менять свою жизнь в лучшую сторону. Как же кома людей-то меняет! Сразу захотелось парню встать на верную дорожку, вот же.
Они с Сыченом разговаривает о том, о сем, я же пялюсь в свою тетрадку с текстами. Пишу, что лезет в голову, записываю некоторые фразы, строчки, раздумываю над тем, как что звучит, какой бит бы подошел, перечитываю по сто раз то, что уже написал, где-то что-то редактирую, что не нравится.
— Между прочим, это была моя идея, чтоб Винвин попросил тебя позаниматься с ним, — горделиво громко говорит Кун, дабы обратить на себя мое внимание.
— Поздравляю, если что случится, все претензии будем тебе высказывать за дурацкие идеи, которые ты преподносишь, — не поднимая головы отвечаю я.
— На самом деле, — он уже говорит более спокойным тоном и обращается к Сычену, судя по тому, что говорит обо мне далее в третьем лице, — я хоть и предложил это, но сильно сомневался, что он согласится. У вас все нормально?
— Угу, — слышится Сыченово в ответ.
— Слушай, я был свидетелем разной хуйни, которую он творил. Просто, если что, будь с ним аккуратнее, ладно?
— Подписываюсь под его словами, — вставляю я и все же поднимаю голову, глядя на Куна угрюмым взглядом.
Я с этим и согласен, но и вовсе не обязательно все это говорить в моем присутствии. Кун, конечно, тоже прямолинейность любит и никогда не побоится что-нибудь сказать мне, да обо мне, но это чуть выбешивает.
Я замечаю, как Сычен переводит на меня взгляд чуть вопросительный, но уже через пару мгновений раздается его тихое и с усмешкой:
«Как скажете».
***
На выходных я ровным счетом нихуя не делаю.
В университете у меня, как и всегда, все отлично. Нагружать себя учебой в выходные дни сейчас не имеет никакого смысла, я и так обычно успеваю делать все на парах, а теперь еще стал уделять время учебе во время наших занятий с пидорком. Пока он свои задания выполняет, после того, как ему разъясняю все то, что не укладывается в его глупой голове, я делаю свои. А вообще, наши занятия уже перетекли не в простую помощь с лабораторными работами, как планировалось изначально, а я правда чувствую себя его репетитором. Даже домашку ему иногда задавал, да-да.
В воскресенье в Сыпре меня ловит Донхек, когда я сижу в хлам накуренный за барной стойкой. Он говорит свое обещанное «спасибо», так как помирился с Марком, и предлагает выпить за его счет. Я отказываюсь, ибо блевать настроя нет.
Он что-то без остановки пиздел мне весь вечер, но я не слушал, да убит был настолько, что не было сил его затыкать. Просто сидел, оперевшись о стойку с расслабленным видом, головой, телом и душой.
Но, наверное, стоило мне это сделать, ибо далее он решил, что я, видимо, не против его компании, да начал ошиваться рядом. В понедельник снова предлагал выпить, я продолжал отказываться и игнорировать его существование.
Во вторник его в Сыпре не оказалось, зато в среду тут как тут. И не только он.
— Эй, смотри, — парень чуть толкает меня в бок, на что я раздраженно цокаю, но все же поворачиваюсь в сторону, куда он смотрит, где наблюдаю тюльпанчика, стоявшего на другом конце барной стойки и разговаривающим с бабой, которая толкает тут наркоту. — Это же этот…
Он не договаривает отчего-то. Что, боится в слух произнести «бывший Сычена»? Или думает, что что-то неправильно понял в тот раз? В любом случае, мне похуй. Какое мне дело до этого?
— Че он приперся? — спрашивает Донхек как-то хмуро.
— Тебе-то какое дело?
Я поворачиваю голову обратно в сторону бара да затягиваюсь сигаретой. Народу сегодня особо нет, и находиться в Сыпре приятнее от этого. В планах покурить, зачитать, потрахаться, да пойти домой. Но никак не выяснять, нахуй сюда приперся тюльпанчик. Мне глубоко насрать, во-первых. Во-вторых, разве это не очевидно, что он пришел купить травку? А то и наркоту какую. Тоже без разницы.
— Он, вообще-то, постоянный клиент у Джесси, — вставляет свое бармен, не отрываясь от телефона в руках, сидя по ту сторону от стойки.
Кстати, я заметил, что они с Донхеком довольно неплохо общаются, наверное, за счет того, что сам Донхек тут постоянный клиент. Он почти каждый день здесь, в то время как даже я и то иногда пропускаю несколько дней в неделе.
— Да ладно? Никогда его тут не видел, — говорит парень.
— А ты вообще дальше своего носа никогда ничего не видишь, — фыркает бармен.
— Ну, знаешь, парня с розовыми волосами трудно не заметить.
— Но ты же не замечал.
— Он просто покупает травку здесь, а не тусуется. Это нормально, что ты не обращал на него внимания. Приходит, покупает, да уходит, — вставляю я. Я-то тоже тюльпанчика тут впервые застаю, не считая случая с Сыченом. Но повода удивляться не вижу с таким раскладом дел.
— Эй, он смотрит в нашу сторону, — снова толкает меня Донхек в бок, и о, черт, как же меня злит это действие.
— Чувак, эта барная стойка метров пять от силы и нас разделяет с ним один человек. Я не удивлюсь, если он тебя даже слышит, — фыркаю я и все-таки поворачиваюсь в сторону тюльпанчика, который смотрит на нас хмуро, но сразу отворачивается после того, как наши взгляды пересекаются.
— Не нравится он мне, — проговаривает Донхек.
— Почему же?
— Неприятное первое впечатление, что ли. Не знаю, — пожимает он плечами и возвращается к своему стакану.
Тюльпанчик принимает из рук девушки маленький прозрачный пакетик с нетрудно догадаться чем внутри. В последний раз окидывает нас взглядом, да идет по направлению к выходу из клуба.
— Вырубай, — говорю я, туша сигарету и приподнимаюсь со стула.
***
— Видели вчера тюльпанчика в Сыпре, — говорю я, не отрываясь от своей тетради по системам видеонаблюдения.
— Видели? Ты был с Донхеком?
— Ага.
— О, я так понимаю, вы сдружились? — чуть посмеивается парень, явно пытаясь изобразить Куна.
— Он меня бесит.
— Тебя все бесят.
— Ты нет.
Повисает молчание.
Я все еще не отрываюсь от тетради и не вижу реакцию парня, но внутри меня что-то дрогнуло. В мыслях где-то пронеслось:
«Блять, что я сказал?». Мне хочется забрать назад свои слова. Они звучат с толикой надежды для Сычена
(или для меня?). Мы становимся с каждым днем все ближе друг к другу, и это не есть хорошо. Я не собираюсь заводить с ним дружеские отношения (и плевать, что возможно, выглядит все так, будто мы уже друзья). Я все еще остаюсь сторонником того, что рано или поздно все это канет в пизду.
Ничего не происходит ровно до того момента, пока Сычен не придвигает ко мне тетрадку, говоря, что ему не ясно.
