— Уф, тепло, наконец-то! — довольно проговаривает Джонни, стягивая с себя шапку, только мы заходим в кафе. — Я замерз, как собака.
— Да вроде не так уж и холодно на улице, — подмечаю я, когда мы направляемся к столикам.
— Конечно, блять, тебе не так уж и холодно со своими патлами, — фыркает он в ответ.
— Да у меня обычно яйца мерзнут, — говорю я, а на деле думаю, что, неужели я действительно так сильно оброс? Ну, бля.
Донхек смеется, хотя я не шучу, и далее мы без каких-либо слов усаживаемся за столик. Не успеваем снять куртки, официантка уже кладет перед нами меню.
— Жаль, что Винвин сегодня не работает, могли бы у него поесть халявно, — говорит Хек, вглядываясь в меню.
— Согласен, — киваю я в подтверждении, глядя больше на цены в меню, а не на блюда.
— Меня подбешивает немного, когда ты называешь его Винвином. Такое тупое прозвище, ужас, — чуть хмурится Джонни, будто для пущей правдоподобности, и я тут тоже, в общем-то, согласен. Не могу называть его этим дебильным прозвищем, только по имени всегда. Хотя иногда меня прикалывает называть его Винко. Но это редкость. Зачастую я обдолбан в такие моменты.
Я заказываю себе салат, что подешевле, и кофе, да тянусь к телефону, чтобы написать Сычену. Но только я беру телефон в руки, в мою сторону сразу катят предъявы, которые мне плохо понятны.
— Может, отложишь телефон и поговоришь с нами? — угрюмо смотрит Джонни в мою сторону.
— Я сюда жрать пришел, а не с вами пиздеть, — отвечаю я, одновременно с этим печатая Сычену сообщение.
«Хочешь гильзу?».
— Зачем ты вообще его позвал? — со скучающим видом спрашивает Донхек.
Я не успеваю даже поставить телефон на блокировку, как мне тут же приходит ответ. Ну, понятно, как Сычен готовится к экзаменам.
«Зачем она мне?».
— Из-за чувства, что так будет правильно, раз уж мы друзья? — скорее спрашивает, чем отвечает Джонни. — А еще я был уверен, что он откажется.
— Ты мне не друг, так что в следующий раз можешь не звать, если не хочешь, — хмыкаю я.
«Ну, она красивая»;
«Я ее специально для тебя спиздил».
— Окей, приятель, — словно с сарказмом проговаривает Джонни, и его сарказм мне тоже плохо понятен. Мы скорее приятели, но уж точно не друзья.
— Меня ты тоже другом не считаешь? — подает голос Хек, глядя на меня.
— У меня нет друзей, — коротко отвечаю я.
«Если специально для меня, то зачем тогда спрашиваешь?».
— О, что же, это даже не Сычен, у которого ты торчишь двадцать четыре на семь?
— Ну, Сычен ему парень, а не друг, — спокойно вставляет Донхек, и я слышу как Джонни давится своим любимым поганым американо без сахара.
«Мало ли, подарю ее тебе, а окажется, что она тебе нахуй не нужна».
— Что? — произносит он, откашлявшись, уставившись на Донхека в недоумении.
— Да ладно, ты не в курсе?! Я еще в Новый год узнал, а так, хер знает, сколько они уже вместе! А ты не замечал, что их общение немного… странное, как минимум? Слишком тесное? Особенно для такого, как Юта. А разборки слишком яркие? Эмоциональные перепады у обоих какие-то слишком не дружеские, не, не казалось? Господи, Джонни! Бывший Сычена пиздил Юту у тебя на глазах! Неужели тебя это ни на какие мысли не наводило?
«Мне жаль это говорить, но она мне нахуй не нужна»;
«Что ты предлагаешь мне с ней делать?».
— Представляешь, и мысли не было, что за этим стоит какая-то любовная драма с Ютой в главной роли! Да и вообще, блять, я что, присматривался к их отношениям? Обычная дружба на вид. Мы с Тэном тоже, так же близки, как эти двое… Ну, как мне казалось… как эти двое… Блять, серьезно? Ты сейчас шуткуешь надо мной, да? — в итоге проговаривает он, не веря. Я диалог вообще слушаю краем уха, не желая лезть, пусть речь и идет обо мне.
«Не знаю. В память обо мне пусть будет».
— Нет.
— Не верю. Юта, хули ты молчишь? Может, скажешь уже что-нибудь? Вы реально с Сыченом встречаетесь?!
«Звучит так, будто ты меня кидануть хочешь».
— Да, — безразлично вставляю я, продолжая утыкаться в телефон.
«Это ты в Китай сваливаешь, вообще-то»;
«Я имею в виду, типа, пусть она тебе обо мне напоминает»;
«Ибо я не ебу, чё с ней можно сделать»;
«Я однажды охуенную зажигалку из гильзы сделал, но та девятка была, а эта маленькая, пятерка».
— Отлично, теперь вы оба надо мной шуткуете, круто.
— Не веришь, ну и ладно.
«Зачем ты вообще спиздил гильзу?»;
«Слушай, ты клептоманией не болеешь?»;
«У меня скоро ощущение будет, что ты пиздишь все, что можно».
— Ты хочешь, чтобы я поверил, что Юта спит с парнем? — Джонни даже искренне посмеиваться начинает. — Блять, как это звучит-то только! Еще и с Сыченом. Ладно, это шутка года, ребят.
Далее следует лишь молчание. Я строчу ответное сообщение Сычену, у Донхека, кажется, слова кончились в защиту того, что наши отношения с Сыченом реальны.
— Вы ничего не скажете?
— А что ты еще хочешь услышать?
— Ну, признание, что это шутка…
«Ну, я ее не совсем спиздил»;
«Она мне в башку отрекошетила»;
«Горячая, сука»;
«В капюшон, точнее. Но я охуел, как шею жгло»;
«Я ее себе и оставил»;
«Прикапюшонил, ага».
— Но это не шутка.
И снова неловкая пауза.
Во время этой тишины, которая веет над нашим столиком, официантка как раз приносит наш заказ, не считая уже поданных напитков. Я поднимаю взгляд на Джонни, который сидит с очумевшим лицом, пока жду ответа, и тот лишь на одном выдохе произносит после:
— Господи, какой ужас.
— Я так же сказал, когда увидел, как они сосутся, — с небольшой усмешкой.
«Даже не знаю, что тебе сказать на это»;
«Где ты сейчас? Когда придешь?».
— Блять. Да ла-а-адно. Я в шоке. Нет, правда, я в шоке, — кажется, я впервые застаю на лице Джонни столько эмоций и искреннего шока.
— Да я заметил, — улыбается Донхек.
«В кафе с этими двумя»;
«Если не влом будет, заскочу домой за вещами и приду»;
«Если влом, то скоро буду».
— Я могу понять то, как близко они общаются. Опять же, мы с Тэном так же близки… Мы с Тэном живем вместе! Но, блять. У меня никогда и близко мысли не возникало, чтобы я и Тэн… Фу, блять. А, черт, — цокает Джонни словно сам себе. — И какого это трахаться с парнем, Юта? — то ли подколоть хочет, то ли правда интересно.
— Это был лучший секс в моей жизни, — говорю я, поднимая взгляд на Джонни чуть усмехающийся, довольный и уверенный, чуть бровью веду. Кажется, он явно не ожидал такого ответа, и вид у него еще более очумевший становится мигом.
— Почему я жалею, что спросил? Ладно, знаете, мне всё равно. Ебитесь с кем хотите! До тех пор, пока меня это не касается, мне плевать.
— Спасибо за разрешение, — фыркает Хек.
«Окей».
— Тебе изначально должно было быть плевать, — вставляю я, откладывая телефон, и тянусь за палочками, чтобы наконец приступить к трапезе, ради которой я тут.
— Но я все равно удивлен, что ты не знал об этом.
— А я-то сейчас как со всего удивлен! Ладно, закрыли тему. Я не хочу больше это обсуждать. Что насчет тебя? Как у тебя там с этим парнем, Ренджуном?
— Да никак, — уклончиво отвечает Хек. — Общаемся иногда, ничего интересного, — Донхек отводит взгляд и тянется к своему стакану с банановым коктейлем.
Почему-то я наблюдаю за этим краем глаза и слушаю краем уха, но у меня присутствует ощущение, что он пиздит. Как бы то ни было, это не мое дело. И мне вообще далеко по барабану что там у Хека, с кем и как.
В голове проскакивает, что он написал мне однажды:
«Ты знатный мудила, Юта, но я доверяю тебе».
Мы не очень дружны друг с другом на деле, в обычных ситуациях, но нас очень сблизили многие обстоятельства. Дружелюбный Сычен, конечно же, тоже, нас очень сблизил. Но это не значит, что мне не все равно. Наверное, случись что у Донхека — я ему помогу. Не наверное, а да, так и будет. В какой-то мере он помог мне, да и моя совесть сейчас работает более успешно, чем то было ранее, так что да. Но мне достаточно знать, что у Хека все нормально, или же нет. Подробности меня не интересуют, в чужую личную жизнь лезть нет ни малейшего желания, в отличие от того, как то происходит у других. Знать, что у него там со всякими Ренджунами, Марками и так далее — не желаю и плевал я с высокой башни.
***
— Лови, — я кидаю Сычену гильзу, чего он явно не ожидал, но каким-то образом он все же ее ловит, выставив вперед ладошки.
— Серьезно? — смотрит он на гильзу в руке. — И что мне с ней делать?
— Не знаю. В куртку положи на удачу, — пожимаю я плечами и скрываюсь на кухне, в то время как Сычен задерживается в коридоре и похоже, что действительно кладет гильзу в карман куртки.
Собственно, не велика разница — там она будет без дела валяться или еще где.
— Выскажись мне, Юта, — говорит Сычен, заходя на кухню, и я на него лишь недоуменный взгляд поднимаю.
— Высказаться? - не понимаю я о чем речь.
— Расскажи, что это за детская травма у тебя, что за недостаток, что ты постоянно всё и у всех пиздишь? Когда ты своровал в первый раз? Что это было, как это было? — скрещивая руки на груди, внимательно смотрит на меня Сычен, пока я подкуриваю.
— Ты думаешь, я помню? Хуй знает. Жвачка в магазине, наверное. Я не помню, — честно говорю я.
— Ну, подумай, — Сычен подходит ближе и устраивается у меня на коленках, усаживаясь. — Почему тебе пришло в голову так поступить? — я делаю затяжку, чуть думаю, свободной рукой приобнимая Сычена за талию, и в конце концов, говорю о случае, который вспомнил.
— У меня однажды украли футболку, и я после этого задумался, какой же я идиот, что нихуя с этим не сделал. Возможно, что с этого всё и началось. Ну, типа, тоже захотелось попробовать побыть уебком? — я чуть посмеиваюсь со сказанного. — Я не знаю, Сычен. Честно, не знаю, не помню.
— Футболку? — он усмехается в неком недопонимании.
— Ага, футболку, — киваю я, затягиваясь сигаретой и выпуская клуб дыма за плечо Сычена.
— А подробнее?
— Ну-у, — чуть задумываюсь я, пытаясь вспомнить детали. — Мне было тринадцать, кажется. Около того, в любом случае. Я шел с концерта с другом, нас стопанули какие-то пацаны, попросили мелочь. Причем, знаешь, я тогда еще с таким не сталкивался. То есть, я не понял, что это были гопники, и что они не просили, а пытались отжать, и что по правильному стоило бы делать ноги… Я подумал, что пацанам на проезд не хватает или что-то типа, да потянулся за мелочью в карман. Че не дать-то? Их «мелочь не найдется» у меня как-то с наездом не проассоциировалось вначале. Я почувствовал наезд только когда протянул, что было, а в ответ прилетело: «И че, бля, это всё?». А далее сказали, типа, футболка у тебя пиздатая, снимай, — я посмеиваюсь, вспоминая это, хотя до сих пор думаю, какого хуя я это сделал вообще. — Я не могу сказать, что я зассал в тот момент или что-то еще, я просто был в неком оцепенении от ситуации и не видел вариантов, кроме как послушно стянуть с себя футболку. Ну, снял — отдал, они съебались. А я потом шел полуголый домой и думал, какого хуя я нихуя не сделал? Я ведь мог. Наверняка, мог бы. Ну, если не огрызнуться в ответ, то убежать хотя бы. А я просто, блять, разделся и отдал им всё. Пиздец какой-то, — говорю я, но с улыбкой. Слишком уж давно было дело, чтобы не посмеяться с этой истории.
Сычен как раз и смеется. Смеется во весь голос.
— Я вообще представить не могу, чтобы у тебя кто-нибудь да что-нибудь отжал, — говорит он, чуть ли не со слезами на глазах.
— Сейчас-то да, — произношу я, туша окурок, пока Сычен еще пытается успокоить приступ смеха. — А тогда я мелкий был. Только учился и вставал на путь такого же уебана.
— Думаю, тем парням до тебя такого, какой ты сейчас, всё равно далеко, — усмехается Сычен, чуть прижимаясь ко мне и укладывая голову мне на плечо. — Почему я никогда раньше не слышал эту историю?
— О, ты много еще историй от меня не слышал. Я и сам об этом не вспоминаю, пока речь не заходит, да и сейчас это всё уже такое далекое и неважное. Чего об этом говорить?
— Я хочу знать о тебе больше, — ровным тоном говорит Сычен, снова приподнимая голову обратно, глядя мне в глаза. — Мне интересно все, что с тобой связано. Это твоя жизнь, это всё сделало тебя таким, какой ты есть, все то, через что ты прошел. Так что, — чуть улыбается он, — будь добр, рассказывай мне всё, что ты вдруг вспомнишь, ладно?
— Хорошо, — с мягкой усмешкой произношу я, чуть поражаясь сказанному, и тянусь к Сычену ближе, за поцелуем.
***
«Юта, я очень волнуюсь».
«Хули?»;
«Ты сдал все экзамены, Сычен. Это последний, чего волноваться?»;
«Да и пересдачи еще никто не отменял».
«Вот поэтому я и переживаю»;
«Это последний экзамен… будет очень неловко, если я его завалю»;
«Если меня отправят на пересдачу — канула моя поездка в Китай!»;
«А билеты уже куплены!»;
«Ты понимаешь, какая жопа будет, если я завалю? Сколько мороки будет?».
«Да сдашь ты, успокойся. Че ты нервничаешь на пустом месте?»;
«Потри гильзу на удачу».
«???».
«И вообще, ты умненький мальчик. Найдешь, у кого списать».
«Спасибо за поддержку!!!» — явно с сарказмом пишет Сычен, судя по количеству восклицательных знаков.
«А что ты хочешь от меня услышать?».
«Что-то вроде: "Удачи, милый! Ты справишься, я верю в тебя!"».
Я копирую текст, стирая кавычки и «что-то вроде», вставляю в новое сообщение и отправляю Сычену.
«Спасибо за искренность, Юта. Я пошел сдавать».
Искренность, значит. Окей. Будет тебе искренность.
«Сладкий ты мой, если ты не сдашь — мне будет глубоко плевать. Я воспользуюсь тем, что канула твоя поездка в Китай, хорошенько тебя отшлепаю за то, что ты нихера не пользуешься своими мозгами, и весь твой отпуск буду с тобой заниматься, объясняя тебе разницу функционального подхода в предметной области и предметного подхода на аналоге секса, где поставлю очень интересные примеры движения «от задач» и примеры того, что потребности пользователей не могут жестко фиксироваться. Я думаю, так ты быстро почувствуешь разницу, всё запомнишь и даже желаю посмотреть, как ты будешь краснеть на пересдаче».
***
«У тебя всё равно хуевая поддержка, Юта»;
«Ты заставил меня лишь подумать о том, что я не так уж и огорчусь, если не сдам»;
«Но я сдал»;
«Хотя, я думаю, такой метод обучения попробовать нужно».
