***
— Подавись, — вырывается у меня, когда я протягиваю Хеку пакет с тремя гамбургерами и бутылкой колы внутри. — Слушай, — недовольно смотрит он на меня в ответ, забирая из моих рук пакет, — я понимаю, что ты шутишь, но, бля. Раньше у тебя не было в привычке так грубо выражаться. Юта плохо на тебя влияет, и такими темпами я буду против ваших отношений. — Прости, — вздыхаю я, понимая, что я правда сейчас зря это. Срываюсь на друге из-за плохого настроения. — У меня был до ужаса тяжелый и отвратительный день. Я знал, конечно, что первый день после отпуска будет таковым, но не думал, что настолько. — Расскажешь, что случилось? — спрашивает Хек, когда мы уже начинаем путь куда-нибудь, куда глаза глядят, только подальше от моей работы. — А тебе правда интересно? — усмехаюсь я. — Случилось то, что я вообще не представляю, как они работали, пока меня не было. Нет, частично представляю, потому что я уже выслушал от управляющей сегодня столько, сколько, кажется, за всё своё знакомство с ней не выслушивал! — еще один тяжкий вздох. — Ладно, не важно. Я сейчас вообще не хочу говорить о работе на самом деле. На сегодня я исчерпал свой лимит. Лучше давай сразу перейдем к тому, о чем ты хотел поговорить, — предлагаю я, потому что встреча наша сегодня назначена не для «просто так». — Я связался с плохой компанией, — слишком резко, но с пущим спокойствием говорит Хек, отчего у меня из уст непроизвольно вырывается смешок от того, как это звучит. А в голове первая ассоциация при слове «плохой» — Юта. Мда, отличный у меня партнер, ничего не скажешь. И почему-то мне кажется, что людей хуже Юты не существует. Убийцы? Ну, убийцы в тюрьмах сидят, с ними Хек бы не связался. Я, конечно, преувеличиваю, но все же. — И что в этих людях плохого? Они наркоманы, воры, насильники? — Что? Нет, нет. Эти ребята из тех людей, кто пишет на стенах: «власть ворам, хуй мусорам», но не уверен, что воровали что-то побольше, чем жвачки и булки в магазинах. — Ну, тогда твой выбор еще не так плох, — в отличие от моего. — И что же в них тогда такого плохого, что ты так переживаешь? — Немного не этого я ожидал, когда приду в университет. Точнее, я надеялся, что обустроюсь там получше, найду компанию поприятнее. Но как-то не вышло… И сейчас меня беспокоит, что мы начали ссориться с Марком из-за этого. — Ты сам в это влез, Хек. Тебя же никто не принуждал общаться с этими ребятами, верно? Если ты понимаешь, что тебе это не по нраву, почему просто не прекратишь? — Потому что я ебанат? — Не говори так. — Мне нравится с ними общаться, они веселые ребята. Да, они не самые приятные люди… не такие прилежные и благоприятные, как я рассчитывал, с кем я столкнусь, но… А Юта что ли приятный человек? Но мы же общаемся. Джонни? Он тоже, тот еще… с Тэном на пару. Да в сравнении с этими ребятами даже Тэен, который при наших встречах вроде такой милый и хороший был, знаю, он тоже, еще больший урод. Ой, блин, Винвин, честно… Не в обиду будет сказано, но у тебя отвратительный вкус на парней, — хмыкает он прежде, чем продолжить. — Был бы Марк геем, я бы тебе счастья с ним желал. Вот и я рассчитывал, что в универе найду себе поприятнее компанию, что сдружусь с кем-то вроде Марка… но не вышло. — Так, — немного теряюсь я в диалоге, — я немного потерял соль твоей проблемы, раз тебе нравится с ними общаться? — Проблема в том, что Марку не нравится, что я с ними общаюсь. — А как это влияет на ваши отношения вообще? Чем ему это не нравится? Он тебе не мать, чтобы указывать, с кем общаться, с кем нет… Не думаю, что он верно поступает, когда говорит, что ему не нравится, что ты с кем-то общаешься. — И я о том же! Поэтому мы сейчас и ссоримся! Он запретил мне недавно идти на гулянку с ними! Запретил, понимаешь? А я психанул с этого. В итоге, ночевал в компьютерном клубе. — Ко мне хоть пришел бы, — хмурюсь я, ибо не очень это — что Хек в компьютерном клубе ночует. Хотя я знаю, что он и раньше частенько так делал, но пора бы уже избавляться от этой привычки, когда у тебя есть нормальный дом и друзья, к которым можно пойти. — Ты был в Китае… — А, — понимаю я, что тупанул. — Ну, к Юте, к Джонни… не к кому податься что ли? — Мы до поздней ночи гуляли, в любом случае. Я бы не заявился ни к кому в такое время. Потом уже в клуб ночевать пошел… — Ладно, — говорю я, при этом цокнув недовольно. Всё же, не очень хороший расклад. Вообще-то, очень нехороший, учитывая, что он по ночам шастает с какими-то неприятными типами, а потом ночует в клубах. До меня начинает доходить, что Марка понять можно, но я воздерживаюсь от комментариев, пока не вник в ситуацию полностью. — И понятное дело, что Марк мне дороже, — продолжает Хек свои высказывания. — Что если выбирать, я выберу его. Но с кем мне тогда вообще в универе общаться? Все в группе уже подружились, разбились на компании. Тебя там уже нет, Юта сейчас тоже в Японию свалит, и что мне остается? Опять быть одиночкой? — Что ты сказал? — у меня глаза округляются мигом от услышанного, и я останавливаюсь резко, на Хека смотрю шокировано. — Я сказал, что мне общаться в универе больше не с кем, кроме как с ними! — разводит он руки в стороны, глядя на меня. — И это, блять, в корне неправильно, что Марк ставит меня перед выбором. — Нет, нет… Ты сказал, что Юта сваливает в Японию? Что? — Ну, да… Подожди, я сейчас что-то лишнее пизданул, да? — начинает доходить до Хека моя реакция. — Ты не в курсе? — Нет, — смотрю я с пораженным взглядом и с приоткрытым ртом, да отрицательно качаю головой. — Ну, это… Слушай, это не точно, — словно оправдываться начинает Донхек. — Лично Юта мне ничего не говорил. У нас было собрание по поводу окончания сессии и зам закатил охуительную речь о том, почему важно иметь хорошие оценки, гранды, хуянды, все такое, — мы двигаемся дальше, и я слушаю со всем вниманием. Во мне начинает бушевать волнение от таких новостей, потому что, что, блять? Юта в Японию? Какого черта? Почему я не в курсе даже близко? — А закончил тем, что бюджетники и отличники — продукт на экспорт, и что сейчас, например, такой-то студент, Накамото Юта, и вовсе собирается в Японию на производственную практику. Что у университета подписан договор с крупной компанией в Японии, и что он, такой вот распиздатый достоин туда ехать, все такое, — разъясняет Хек, глядя на меня, нежели перед собой, куда идет. — Пиздец, — только и могу выдавить из себя я. — Он тебе ничего про это не говорил? — Он говорил, что его еще не определили на практику. — Оу, — делает он сочувственный взгляд, что больше наигранный. — Знаешь, если Марк станет геем, я непременно попробую вас свести. — Мне как-то не смешно сейчас, Хек.///
Юта открывает мне дверь и пропускает в свою квартиру, как ни в чем не бывало. Только лишь говорит: — Ты же вроде домой сегодня собирался? — Решил у тебя сегодня заночевать, — говорю я, пытаясь сдерживать злость, которая разыгрывается во мне с каждой секундой все больше от его чертового спокойствия, от его чертового поведения, словно ничего не случилось, в то время как мне только что сообщили, что он, оказывается, в Японию съебывать собирается. Я готов был с порога спросить, что это за хуйня вообще, но я держусь. Я держусь и жду, что может он, блять, все-таки соизволит рассказать мне сам хоть что? — Ладно. Как с Хеком погуляли? — спокойно интересуется Юта, наблюдая за тем, как я стягиваю с себя куртку. Ладно, я не могу. Не могу держаться, потому что во мне нет ни грамма спокойствия сейчас, а спокойствие Юты, в то время как он мне явно что-то не договаривает, только больше выводит. — Ты мне ничего рассказать не хочешь? — угрюмо вырывается у меня. Покончив с обувью и верхней одеждой, я не двигаюсь с места, продолжаю стоять в коридоре и в упор смотреть на Юту, скрещивая на груди руки. Он же смотрит на меня удивленно, изогнув брови, и упорно молчит, пока до него не доходит, что и от меня он сейчас слов не дождется. — Сычен, — небольшой вздох, будто про себя матерится. — Ты иногда как баба бываешь, честное слово. Мне в бабах только сиськи нравятся. У тебя их нет. Ты можешь прямо сказать, хули тебе не так? — Почему я не в курсе, что ты собираешься на практику в Японию?! Какого хуя ты не сказал мне об этом?! — повышаю я голос, моментом показывая ему весь свой настрой сейчас. — Наверное, потому что ни в какую, блять, Японию я не собираюсь?! — огрызается Юта в ответ с такой же интонацией. Я вдруг себя немного дураком чувствую. — Не собираешься? — уточняю я уже более тихим тоном и думаю, что, ладно, наверное, мне стоило начать разговор об этом как-то иначе. Ну да… Хек же был не уверен… Но как быстро от сердца-то отлегло словно. — Блять, нет, не собираюсь! — а Юта, кажется, начинает горячиться с моего настроя. — Откуда ты вообще знаешь? — То есть, это было в планах? — напрягает меня его вопрос. — Мне сказал Донхек. — А какого хуя ты слушаешь то, что говорит тебе Донхек? Тебе не кажется, что если бы я куда-то собирался, ты был бы первым, кто узнал об этом? — Юта смотрит взглядом злым. Я понимаю, что его всё еще легко вывести из себя, и чувствую себя немного некомфортно под таким взглядом, да дураком уже неоднократно. — Ладно, ладно, извини, — я подхожу ближе да тянусь к Юте за объятиями. — Не горячись, ладно? Я еще плохо понимаю ситуацию, но точно знаю, что начал не с того и немного вывел этим сейчас Юту из себя, что ему нужно чуть остыть, прежде, чем я уточню некоторые детали. По крайней мере да, пиздабольством Юта не страдает, и я знаю для себя сейчас главную вещь — он никуда не собирается, и ладно. Сейчас мы всё разрешим. Главное, не нервничать. А Юта понервничать любит, и еще меня, блин, невротиком называет. У Юты еще присутствуют эта неуравновешенность при ситуациях, которые ему не по нраву, которая ярко проявилась при нашем знакомстве — тогда, когда он прижал меня к стене туалета и кинул в него мой телефон. Я не раз заставал его привычку хуярить кулаком по столу, по стенам, когда он злой, причем, с какой-либо мелочи, ногой по системному блоку компьютера, когда он начинает у него виснуть (интересно, почему?), и иногда меня даже охватывал страх в такие моменты к нему приближаться. Но сейчас я знаю точно, что кого уж, а меня он не обидит. Обидел уже однажды. Серьезно так обидел, мягко говоря. И сделал для себя выводы. Мы через это перешагнули, и это не повторится, я уверен. Мы некоторое время просто стоим, и я понимаю, что Юта готов продолжать диалог, когда он обнимает меня в ответ и делает легкий вздох. — Идем в комнату? — спрашиваю я и рукой тянусь к руке Юты. Он молча отрывается от меня, сжимает мою ладонь, и мы следуем в комнату. У Юты дома, как всегда — незаправленная кровать, на тумбочке рядом пепельница с кучей окурков, очки, пачка сигарет и зажигалка. Включен компьютер, на котором еле слышно играет музыка, видно, чтоб на фоне что-то было. Юта усаживается на кровать и тянется к пачке сигарет, в то время как я направляюсь к его шкафу с одеждой, дабы переодеться. — Донхек-то откуда знает? — начинает он сам, уже после того, как закурил. — Об этом говорил зам у них на собрании. И говорил с пущей уверенностью, что ты собираешься в Японию на практику. Почему? — Не знаю, еблан, потому что, — фыркает Юта. — Видимо, были уверены, что я соглашусь, раз уж я японец. — Так тебе предлагали? — спрашиваю я, стягивая с себя футболку. — Предлагали. — Почему ты отказался? — ну да, я не хочу, чтобы Юта уезжал, но интересно же. — Я вроде говорил тебе уже однажды. Зачем бежать с привычного места обитания? — Ну, это ведь всего на три месяца, просто практика. — О, точно! — восклицает он вдруг. — Надо было пошутить, что это просто практика на три месяца, вот я и не сказал, решил, что пусть сюрприз будет! Всего лишь три месяца ведь, ну, — он делает небольшую паузу, затягивается сигаретой, а после продолжает чересчур серьезно. — Когда тебе предлагают лететь в другую страну, готовые всё оплатить — это уже не просто практика, Сычен. Они делают это в первую очередь с выгодой для себя. Для них выгода — это чтобы я остался потом там работать. А мне это не нужно. Я завязываю шнурки на шортах и закрываю шкаф, поворачиваясь в сторону Юты. — Так почему ты не рассказал, что тебе предлагали подобное? — Не знаю, как-то не было возможности. — Не было возможности? — на моем лице все же проскакивают нотки недовольства. — Мы вчера говорили на тему твоей практики. — Ну, мы так поверхностно говорили об этом, как-то не до этого же было, согласись. Ты уставший был, когда мы приехали домой, после перелета и все такое, — после бурного секса в туалете аэропорта, хочется сказать мне с усмешкой. — Я по существу сказал, что меня никуда не определили на данный момент, что правда, и мне показалось лишним говорить что-то еще. — Давай, чтобы больше не было таких недопониманий, ты будешь мне сразу говорить о подобных «лишних» вещах, окей? — Тебя это тоже касается, окей? А то заявился тут со своим: «ты ничего не хочешь мне рассказать»? — передразнивает меня Юта до ужаса отвратным голосом, и я даже посмеяться не могу, а лишь вздохнуть. — Я был не прав, — признаю я. — Ладно, я в ванную, — машу рукой, направляясь к выходу из комнаты. — Иди, — произносит он, туша окурок. — Гейская, блять, рожа, — слышится мне вслед. — Кто бы, блять, говорил, — погромче кричу я в ответ. — Э, слышь, — в жутко быдлятской манере кричит Юта. — То, что я в тебя одного влюбился, не значит, что я по мальчикам! «Влюбился» Я замираю возле двери в ванную, усмехаюсь и не могу сдерживать улыбку. Тут же разворачиваюсь и направляюсь обратно в комнату, где Юта уже в мгновение успел развалиться на кровати с телефоном в руке. Собственно, его телефон я резко вырываю из рук, откидывая куда-то около подушки, а сам пристраиваюсь на парне сверху, примыкая к его губам поцелуем. Он ни разу не копошится от этих действий, тут же одну руку пристраивает у меня на шее, словно так приобнимая, а вторую на талию кладет, причем, под футболку сразу забираясь. Во-первых, я думаю, что, несмотря на то, что я и так не очень знаком с чувством недотраха — рядом с Ютой и с его чрезмерной сексуальной активностью я точно не прочувствую, что это такое. А во-вторых, я думаю, что я тоже пиздец, как влюблен в этого человека, который жадно прикусывает меня за нижнюю губу в поцелуе. И что каким бы неуравновешенным уебком Юта не был, мне уже глубоко плевать. Потому что я пиздец, как погряз в этом безумстве, которое из себя истощает Юта. Меня пиздец, как манит его довольная ухмылка в мою сторону. Меня пиздец, как возбуждают его пальцы, которые бегают по моему телу и нежно щекочут. И весь Юта из себя сплошной пиздец, от которого я не собираюсь отказываться.