—
Сегодня ожидается сильный ветер, пожалуйста, не забудьте одеться потеплее, чтобы не заболеть, на следующей неделе… — милая девушка из рубрики прогноза погоды сообщала о том, что в Сеул приходит настоящая корейская осень. Золотая, конечно же, но пронзительнее и суровее, по причине близости моря. Чонгук проводил октябрьские выходные дома, потому что мама строго-настрого запретила «и нос показывать из дома в такую холодину», и возражать было совершенно не нужно. Парень лениво цеплял палочками кимчи, отправлял в рот и задумчивость его, казалось, окутывала всю кухню, действуя как снотворное. Он вспоминал о тех нескольких часах, что спал у Юнги на коленях, когда они были у Джина.
—
Хён, я пошел, сегодня попросили прийти в бар пораньше, что-то там со штатом решают, — Намджун угостил старшего поцелуем в шею, игриво шлепнул его по мягенькому, и вышел в холл, едва не встретив челюстью пол. Ничего особенного, если не брать в расчет спящего сидя Шугу, на коленях которого расположился Чонгук. Зная, что Юнги не отличался чутким сном, Ким по-тихому смылся на улицу, оставив Джина в неведении. Он и сам заметит, когда пойдет на кухню.
Однако Джин слишком устал от этих шумных детей, и позволил себе поспать лишний часок. Раньше него прозрел Хосок, по предсказанию Юнги, собравшийся занять туалет на первом этаже. Вообще-то не очень его и мутило, но очистить организм после такого количества алкоголя требовалось обязательно.
— Мать моя, лапшичная королева… — присвистнул Чон, приближаясь к Юнги со спины, чтобы заглянуть на спящего Чонгука, но Мин уже сам открыл глаза, нахмурился, становясь похожим на сонного кота, надул губы и встретился взглядами с младшим.
— Не шуми, ходячий винный завод, люди спят, если что, — блондин кивнул на Чонгука, который все-таки повернулся на бок, подложив под голову руку, чтобы не отлежать ухо (как и советовал Шуга-хён?).
— Это я сейчас луначу и меня так сильно мутит с похмелья, что я вижу тебя тут, или ты реально здесь, с Чонгуком, которого недавно поцеловал? — оказывается, подробности помнили не только двое, просто Хосок был прямой как столб, и говорил то, что думал. Он действительно удивился такому раскладу событий. — Какого хрена, Юнги?.. Позволишь напомнить, как ты слился «покурить», пока мелкий тут сидел мешком с мукой, не зная, что делать?
— Заткнись, пожалуйста, Хосок, — вздохнул Юнги, внутренне понимая, как чертовски прав этот горе-пьяница. — Это я извиняюсь так, искупаю свою вину, — Мин аккуратно повернул Чонгука на спину, а тот, в свою очередь, смешно сморщил нос, будто бы собираясь чихнуть.
— Хосок-и, тебе уже лучше? У меня есть таблетки от…бл…ины… — Джин приберег острые словечки для более подходящего случая (не в его возрасте ругаться нецензурно, чтобы выразить эмоции), а пока что просто подошел посмотреть на «вот это всё», словно Юнги и Чонгук были диковинными животными, которых привезли на один денек, и нужно успеть всё посмотреть.
— Я тоже в шоке, Джин-хён, я собирался в ванную, а тут… — он указал на Юнги, потому что всё еще не мог описать эту картину.
— Алло, мы вообще-то тут не трахаемся, если что, просто спим, — напомнил Шуга, натягивая сползшее одеяло на мелкого. — Это по твоей части, Джин-хён, — хитрая улыбка и лисий прищур, адресованные вмиг покрасневшему Сокджину, заставили Хосока прыснуть со смеху, а Юнги — зашикать на них обоих. — Давайте, валите по своим делам. Сейчас Чонгук проснется, и соберемся домой.
— А что, такой поворот событий был возможен? — Джин вопросительно выгнул бровь, а потом просто тяжело вздохнул. — Ладно, это твое дело. Только учти на будущее, что я не позволю морочить тебе ему голову, пока ты страдаешь и несешь свой бессмысленный траур, обет безбрачия, или что там. Тебе ли не знать, как больно бывает, когда бросают ни с чем внутри, правда? Хосок, давай в ванную, я таблетки принесу, и приготовлю завтрак.
— Угу, иду, — бросив на Юнги взгляд, означавший «мы все за тобой следим, хён», парень ушел в туалет.
— Идиоты, — бурчит Мин, вновь опуская ладонь на лоб Чонгука, а тот улыбается и сердце отчего-то ухает вниз, где давно уже не бывало. Внутри всё слишком неоднозначно. — У меня ничего нет. И я слаб. Слишком слаб, чтобы позволить себе сделать что-то, — старший окидывает взглядом спокойное лицо младшего, а затем осторожно трясет его за плечо: — Вставай, кролик, у меня ноги онемели, а то так весь день проспишь, а Джиново гостеприимство закончится в десять утра, когда придет пора открываться.
— А?..— Чон открывает глаза, с удивлением понимая, что действительно проспал всю ночь на коленях Юнги. На коленях Юнги, который не ушел, укрыл одеялом и зачем-то трогал лоб. — У меня нет температуры, хён. Спасибо большое, что позволил отдохнуть! — парень встает,
(слишком резко),
но затем, охнув,
(алкоголь не щадит даже Лунных кроликов)
валится обратно, чем вызывает смех у Юнги.
— Да, пить ты и вправду не научился. Не переживай, у Джина таблетки есть, будешь огурцом, а уж душ примешь, — и все красотки твои, — Мин подмигивает, а младший ударяет его по коленке ладонью, и поднимается вновь, уже медленнее.
Чонгук — прирожденный
врун актер, и он
не спал со слов «мы вообще-то тут не трахаемся», лишь изобразил, что его потревожили, и риск пробуждения велик. Чонгук слышал, как серьезно (и устало?) говорил Джин, которого, видимо, утомила эта ситуация Юнги. Чонгук не знает, что такого случилось, что Шуга-хён помнит всё, что он «слаб» и ничего не имеет.
Зато Чонгук знает, что хочет помочь.
— Блять, ну за что так холодно, еще только начало октября, а уже как будто почти ноябрь, — жаловался Мин, натягивая капюшон максимально глубоко на голову. — Давай, Хоуп-и, шевелись, Чонгук автобус не задержит, он не такой сильный.
— Ты сам виноват. Заболеешь — хрен тебе, а не сочувствие, потому что шапку надо носить, — злорадно и совсем не по-другановски парирует Хосок, догоняя самого младшего. Благо, автобус подъехал быстро, и Юнгины уши оказались в тепле, «а то бы отвалились к чертям».
Возможность помочь обозначилась вечером же, спустя несколько дней. После тех посиделок (и побегушек) Юнги заболел, и даже не ходил гулять с Булочкой («куда пропал мой человек?» — активно натявкивала она, но ее никто не понял), так что в их недавнюю прогулку вельш-корги даже играла меньше, чем обычно; на связь выходил в Какао, и отшучивался, что всё хорошо. Хосок ходил к нему, но его бессовестно выгнали, однако приняв пакет с лекарствами. Не любил Мин, когда его видели таким вот — сопливо-чихливым и беспомощным.
Чонгук, закончив с воспоминаниями и кимчи, собирался поучить задание (он в наглую перешел на дистанционное обучение, в котором трудно было отказать лучшему студенту с потока, и теперь был свободен от посещения ВУЗа до конца учебного года), но его остановил телефонный звонок. На линии оказался Джей-Хоуп.
— Слушай, Гук, у меня просьба. Ты ж недалеко от Юнги живешь?..
(вообще-то, хён, ты тоже рядом)
— Ты не мог бы завалиться к нему? Таблетки-то он взял, но вот не забыл ли он их принимать, действуют ли они — я не знаю, он не пускает меня к себе. Хорошо хоть, что на сообщения отвечает, — Хосок жаловался, и было слышно, что он обижен таким к себе отношением. Вообще-то лучший друг, а его даже на порог не пускают…
— Конечно мог бы, но с чего ты взял, что меня он примет? — Чонгук запоздало понял, что звучало как-то двузначно, но Хосок этого не заметил, взволнованный ситуацией. Чонгук тоже переживал, отчитываясь Намджуну и Сокджину о состоянии «больного дедушки». Правда он не очень верил, что Юнги, который не обрадовался Хоупу, откроет ему.
— Попытка не пытка, ты не умрешь от одного похода в гости, а ситуация хоть чуть-чуть, но прояснится. Пожалуйста, Чонгук, я как на иголках!.. — парень бухнулся на диван, с горя собираясь насмотреться танцевальных практик женских поп-групп. Обычно этим он поднимал себе настроение, и заряжался энергией.
— Ладно, — кивнул сам себе Чонгук, припоминая, где лежат респираторы. — Я схожу, и позвоню, когда вернусь. Только не звони, пока я буду там, иначе…ну, просто не звони.
— Ок! Спасибо, Гук-и, ты самый настоящий удачливый Кролик!
Засмеявшись, «кролик» отключил звонок, поставил телефон на бесшумный режим, а потом и вовсе положил его на кровать, переодеваясь. Было решено не брать телефон с собой, чтобы не мешался.
***
— Я медсесдту не вызывад, — гундося и беспрестанно шмыгая, отозвался Юнги, когда в дверной глазок увидел Чонгука в маске. Подготовился, зараза маленькая. Не иначе как Хосок-и прислал. Опозорить решил хёна любимого. Сволочь, сыпет подставами как дырявый мешок — зерном.
— Если уж и «мед», то только брат, хён, — улыбнулся Чонгук, в узкую щель приоткрытой двери разглядывая помятого Шугу. Видок оставлял желать лучшего: взлохмаченные волосы, обхватанный нос, тяжелое дыхание по причине заложенности того же носа, и долгого дыхания только ртом. — Почему ты просто не вызовешь «Скорую»? Все же волнуются, — негромко говорил младший (он по себе знал, как раздражают громкие и лишние звуки, пока ты болеешь; вообще помереть хочется, и чтобы никакой вокруг суеты).
— Де хочу, чдобы убекли в больницу, — бубнит Мин, снимая цепочку, чтобы пропустить Чонгука внутрь (да, он пользовался старомодным замком, при этом еще имея глазок, но кому какое дело? Чонгук слегка оторопел тому, что его так легко пустили, и смотрел на открывающуюся шире дверь, как кролик — на свежую морковь вместо обычной травы.
— Мде закрыдь? — недовольно подогнал Юнги, а затем отошел в сторону, позволяя младшему войти. Потому что. Во-первых, он и правда соскучился по чужому обществу (
Хосок — хорошо, но он слишком активный), во-вторых, хотел каши, но сварить не мог — сил хватало только на походы в туалет, за чаем и открыть дверь, какое уж стояние у плиты?
— Извини, я принес только вот… — Чонгук протянул хёну пакет с яблоками, (да, забежал в магазин, не с пустыми же руками идти), оглядывая квартиру, в которой был впервые.
У Юнги было…спокойно. Ничего лишнего, ничего вычурного, сплошной минимализм, подчеркивающий его немногословность и спокойный же — в основном — характер. Если бы не атмосфера болезни и не куча таблеток и баночек из-под лекарств на журнальном столике в зале, то можно было бы назвать дом Юнги «тихой гаванью». Даже слишком тихой, потому что кроме всего, веяло одиночеством, и Чонгук чувствовал.
Шуга не чувствовал ничего, даже вкуса и запаха; он, шаркая, прошел на кухню, зазывая Чонгука за собой.
— Гашу вадить убеешь? — без предисловий начал он, а на кивок младшего попытался ответить улыбкой (вымученной, но лучше, чем кирпичный фейс). — Я де могу долго сдоядь, годова кружидся.
— Тебе лучше побольше молчать, хён, а кашу я сейчас сварю. Молоко есть?
***
Каша вышла вкусной. Запах был такой, что нос пробило, и Юнги, прикрыв глаза, втягивал аромат от тарелки, пока Чонгук украдкой наблюдал, ставя чайник.
— Осторо… — Юнги громко и неприлично «блякнул», потому что обжегся, и пришлось налить ему воды. — Не спеши, дуй, она же горячая, хён. — Чонгук удивлялся тому, каким разным бывает человек. Вот он суровый, ни в ком не нуждающийся, курит, а потом раз — и радуется простой каше. — Хочешь, покормлю?.. — без надежды на положительный ответ интересуется младший.
— Давай, — шмыгнув, соглашается Шуга, закатывая глаза, потому что Чонгук опять подвис. — Эй, не делай вид, что я монстр, который ест маленьких детей. Ненавижу болеть, просто гадство какое-то. Хотел помогать — помогай, ложку держать тяжело.
— Тебе нужно пить побольше жидкости, а на ночь принять лекарства, чтобы… — Юнги прижал ложку губами, не выпуская ее, чем едва ли не испугал Чонгука. — Чего?
— Ты свалишь
сейчас? — нахмурился старший, собираясь идти в наступление. Он считал, что можно немного покапризничать. — Вот так, кашу сварил, убедился, что хён не помер, и можно лыжи домой навострить?
— Нет-нет! Нет, я…сказал на будущее, чтобы ты не забыл. Могу остаться, сколько скажешь. До вечера, хочешь? Ты только кушай, она же пропадет… — Чонгук продолжил кормить Шугу, который сразу же успокоился, согласился на «до вечера» и вообще вел себя как пай-мальчик.
***
— Спасибо, Гук, — заметно посвежевший Юнги стоял у двери — провожал Чонгука; на улице была темень, ветер даже не собирался успокаиваться, но для Чона, который пришел в шапке, теплой куртке и двух кофтах, страшного было мало. — Вот ты забронировался знатно, — хмыкнул старший, кивая на экипировку парня. — Думаю, скоро поправлюсь. Пара-тройка дней. Ты…
— Да не за что, Юнги-хён, — улыбнулся Чонгук, кивая. — Я приду, если ты захочешь еще каши. Или вообще, если что-то понадобится — напиши. В Какао или в Лайне, я на связи, ладно? И, между прочим, в такую ветрину так «бронироваться» всем надо, особенно тебе.
— Ну-ну, уж так ли уж. Не потешайся над старшими, Банни, — к счастью, в прихожей свет был только тот, что отсвечивал из кухни, и красных вдруг щек Чонгука Юнги не заметил. — Я напишу. И передай всем привет, ладно? Скажи, что всё хорошо, благодаря power-Чонгуку. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — уже на лестничной площадке прошептал Чонгук, вызывая лифт. Сегодняшний день он провел с пользой, а задания могут и подождать, там и делать-то нечего почти. Он спокоен, успокоит и хёнов, а Юнги скоро поправится.
—
«Не потешайся над старшими, Банни», — передразнил Чон Мина, вновь краснея. А то еще недавно говорил, мол Лунных кроликов не бывает. —
«Пауэр-Чонгук»… — наверное, он выглядел странно, шагая по улице и бубня в воротник куртки всякое такое. — Я, может, специально такой power, чтобы тебе показать, что кролики тоже много чего умеют.
Совсем не обязательно поднимать тяжести и демонстрировать мускулы, чтобы называться сильным, достаточно помочь кому-то, когда ему это нужно.
Мои кровь, пот, слёзы — забери всё.
