Звёздная ночь.* Юнги не хочет просыпаться, но его упорно толкают в плечо, заставляя повернуться со спины на бок. Назойливо, но Мин не сдается до последнего. — Юнги. Юнги, просыпайся. Голос знакомый. Знакомый до боли, глубокий, низкий и бархатный. Такой хочется слушать, записать на диктофон, чтобы раз за разом воспроизводить любые слова, что он скажет. — Юнги-хён, вставай, хватит спать, всю жизнь проспишь. Смешок, а затем снова толчки в плечо, еще более настойчивые, терпеть уже нет сил. Мин открывает глаза, но лучше бы он этого не делал. Иногда призраки прошлого возвращаются тогда, когда почти забыл о них. Когда собрался перевернуть листок с этим эпизодом жизни. — Bao-bao… — шепотом произносит парень, протягивая руку, чтобы коснуться таких же белых, как у него самого, волос. — Что тебе нужно? — Идём, я покажу тебе, — Юнги тянут с кровати, по коридору, на улицу. Босиком, но неважно, ногам совсем не холодно. Нет чувства холода как такового, есть только эта бесконечно-звездная ночь, эти яркие точки над головой, это слишком знакомое лицо. Зачем они на крыше? Тут красиво, но нет ветра. Нет шума, нет ничего, кроме них двоих. — Вспомни. Ты целовал меня здесь, в первую встречу. Неужели хочешь оставить всё это? Ты не можешь просто сделать это, — он улыбается своей обычной улыбкой, но радости в ней не чувствуется. Юнги тревожно, он не хочет находиться здесь, не хочет слушать все эти слова. — Всё кончено, понимаешь? Я должен идти вперёд. Без тебя. Долгая пауза. Вязкая тишина липнет как тесто, неприятно стягивает пространство. — Конечно. Ты пойдешь вперёд. Без меня, но… и без Него. Юнги подводят к краю крыши, чтобы позволить посмотреть вниз, на пустынное шоссе, маленькие деревья внизу, крошечные лавочки и детскую площадку. — Единственное, что тебе остается — кричать, когда никто не слышит.** Его толкают вниз. Мин не успевает ни за что ухватиться, просто падает, чувствуя, наконец, резкий ветер, хлещущий по рукам и лицу. Под ним — пустынно. В легких не хватает воздуха, срочно необходимо сделать вдох, Юнги хватается за шею, тщетно пытается заговорить, но получается только с третьей попытки, когда земля настолько близко, что чувствуется, будто уже вот-вот, конец. — Тэхён!..
— Юнги-хён?! Хён, хён, просыпайся, хён! — Чонгук встревожен, он трясет старшего за плечо уже минуты четыре, на часах — половина третьего ночи. Всё было в порядке, а посреди ночи Мин начал ворочаться, сдирать одеяло, и младший проснулся, украдкой наблюдая за беспокойным сном хёна. Сначала он решил, что это просто кошмар, в грозу такое бывает, непогода сказывается на качестве сна, но когда Юнги тянется к своей шее, ему нечем дышать, и он мечется по кровати, грозясь упасть, Чонгук не выдерживает. Наконец, Шуга реагирует на чонгуковы попытки, резко открывает глаза, пялится в потолок, тяжело дыша. Его прошиб холодный пот, всё казалось таким реальным, там, во сне… — Ёбаный пиздец, Чонгук… — негромко произносит парень, на ощупь пытаясь найти на тумбочке сигареты. Покурить необходимо, срочно, иначе трясти не перестанет, а выглядеть жалко перед Чонгуком вообще не хотелось. Юнги медленно садится, включая бра, проводит по влажному лбу ладонью. — Хён, приснилось плохое, да? — спрашивает Чонгук очевидные вещи, но Юнги не зол. Он рад, что позвал мелкого к себе, потому что если бы не Чон…кто знает, обошлось ли бы просто падением с кровати? — Да уж, плохое… — растерянно бормочет Юнги, фокусируя взгляд на Чонгуке. Тот заспанный и волосы лохматые, невольно вызывает улыбку. — Ты не против, если я не пойду на балкон курить? — дождавшись кивка, Мин щелкает зажигалкой, и первый клуб дыма поднимается к потолку, а младший трёт глаза. — Хён…ты…ну, ты…это не моё дело, но кто такой Тэхён? — превозмогая желание кашлянуть, вновь задает вопрос Чон, рассматривая дрожащие, но все равно красивые руки старшего. Шуга вздрагивает, качает головой, делает еще несколько затяжек, а потом тушит сигарету прямо об полупустую пачку, рукой разгоняет дымку. — Я говорил во сне, да? — очередной кивок, и Юнги поднимается, чтобы уйти на кухню, а вернуться со стаканом воды. Половину осушает сам, успокаиваясь окончательно, половину протягивает Чонгуку: — Попей, и покашляй, если хочешь. Надо было выйти, а то мучаешься теперь. — Нор...нормально, — отзывается Чонгук, но стакан берет, допивает воду, поперхнувшись и тяжело кашляя, так что приходится легонько похлопать его по спине. Бокал остается на тумбочке, а Мин ложится в кровать, выключая свет. — Ещё спать и спать, так что закрывай глаза. И прости, что разбудил, я…этого не случается обычно, — чуть нахмурившись, Юнги подкладывает ладонь под щеку, разглядывая завиток челки Чонгука. — Ты так и не ответил, кто такой Тэхён, хён, — Чон намерен это узнать, хотя и догадывается. Ему нужно знать. Мин отвечает не сразу, только спустя вздох и минуту молчания. — Ким Тэхён. Тот человек, которого ты видел в папке на компьютере, помнишь? Он…мы встречались. Довольно долго, но сейчас это уже неважно, — Юнги закрывает глаза, судорожно вздыхая и вспоминая сон. — Столкнул меня с крыши. А я просто не мог ничего сделать, не мог дышать…ничего, Чонгук, вообще, — Шуга болезненно кривится, чувствуя неприятное послевкусие ото сна. Потом слышится шорох, и его притягивают к теплой груди в белой юнгиной футболке, от которой пахнет кондиционером для белья и гелем для душа из ванной Юнги. Он каменеет. — Чонгук, ты…— белая футболка на мелком ночью похожа на кусок Луны — будто светится, и если постараться, можно увидеть Лунных кроликов. — Ничего не говори, хён. Тебе лучше отдохнуть. Этот… Тэхён…он в прошлом, а прошлое не любит, когда о нем забывают, поэтому, может, он и пытался затянуть тебя с собой, — Чонгук гладит старшего по спине, заставляя расслабиться. Он делает это без какого-либо контекста, он готов потом сделать вид, что ничего не было, но сейчас должен помочь. Результат не заставляет себя долго ждать — Юнги облегченно вздыхает, утыкается лбом в ключицы Чонгука, ощущая себя в безопасности. Чонгук не такой, как Тэхён. Он не делает кучу странных вещей, он не наглый настолько, чтобы бесцеремонно делать вещи, которые иногда не по душе Юнги, он вообще не требует ничего, взамен помогая, незаметно, но много. — Спасибо, — глухо бормочет Мин, собираясь спать дальше. — Если ты не против, я… — Не за что, хён, — кивает Чонгук, рассматривая силуэт сигаретной пачки на тумбочке; на ней еще лежит окурок. — Я не против, спи, я никуда не денусь, всё будет хорошо. Никаких кошмаров на сегодня, ладно? — младший проводит рукой по спине Шуги, снизу-вверх, задерживая ладонь на холодной шее. — Спокойной ночи, хён. Остаток ночи проходит в небывалом спокойствии, и Юнги улыбается во сне невесть каким мыслям.***
Открыв глаза, Юнги едва не слепнет — слишком бело, слишком близко, слишком… Чонгук?! — Блять, в каком смысле?! — восклицает парень, но потом вспоминает события прошедшей ночи, и затыкается, видя, что младший еще спит. Спит, открыв рот, и эти завитки челки…никак не удержаться, чтобы убрать их, а то мешаются. Мин благодарен Чонгуку, но не знает, как выразить это. Он спал, как младенец, никаких больше кошмаров, только цветная белиберда, которую смотришь и смеяться хочется. У Чонгука приятные руки, и хорошо было, когда он гладил по спине. Конечно же, вслух Юнги об этом не скажет и под страхом пыток, но думать никто не запрещал. — Чон Чонгук, просыпайся, иначе твои сородичи-кролики убегут по делам, оставив тебя одного, — хмыкает Мин, потягивая его за щечку. Действует со второй попытки: Чонгук открывает глаза, но он совсем не удивлен, видимо, помнит все подробности этого...вечера и ночи, в том числе и поцелованную юнгину руку. Краснеет, позволяет старшему выбраться из собственных объятий. Одеваются парни почти с одной скоростью — Юнги напоминает, что у него в холодильнике по нулям, а есть хочется. Негласно договариваются о совместном завтраке, ни слова не обмолвившись обо всем, что было ночью. Юнги не забыл, он просто должен принять это настолько, чтобы не вздрагивать при одном воспоминании о чужих объятиях, спать в которых — слишком хорошо. На улице плывут по небу облака, ни грамма дождя, и даже ветер поутих, словно извиняясь за вчерашнее. Чонгук берет направление к тому магазину, куда они ходили с Хосоком, идет не спеша, чтобы еще не проснувшийся (и похожий на щеночка) Юнги успевал. — Вот это Джина мне в сёстры сейчас! — разносится рядом возглас Хоби. Неожиданно, он без Булочки, тоже идет в магазин, ибо по-страшному захотелось йогурт. Он просто себе выперся пораньше, надеясь опередить бабулек, любящих создавать очереди, и уж точно не ожидал, что Чонгук и Юнги, здоровый Юнги, окажутся вместе. То есть они шли вместе, как будто бы вышли из одного дома, черт возьми! — Джей-Хоуп, что за привычка — орать с утра пораньше? — Мин хмурится, пихая Хосока плечом, когда они равняются. — Ты туда же, куда и мы? — это «мы» бьет Хоупа по голове. — Типа…да, куда и вы, — кивает он, осмысливая всю ситуацию. — Только не говори мне сейчас, когда я спрошу… — Да, я выздоровел, — опережает Шуга вопросы лучшего друга. — Да, у Чонгука не горел свет, потому что он спал у меня. Блять, Хосок, подними челюсть с земли, он просто переночевал у меня, — Чонгук, который шел чуть впереди, отзывается коротким «ага, хён», краснея. — Хочешь с нами поесть? — Юнги, ты совершенный пиздец. Просто глобальный. — Хосок не может больше ничего сказать, зато идеально описывает всё происходящее. Юнги, кажется, всё еще болеет, раз такое происходит. А еще у Юнги есть то, что опаснее всего. Чужие чувства, о которых он не особенно догадывается, но может сломать без возможности восстановления. Почему-то Чонгук не против. Даже если сгорю, я подойду настолько близко к тебе, насколько это возможно.