I got you on my mind

У Юнги дежавю, когда он просыпается. За исключением того, что сейчас он не в своей квартире, и Чонгук не у него в гостях. Всё наоборот, а воспоминания наваливаются разом, заставляя сначала устыдиться, потом ужаснуться, и, наконец, смутиться — поцелуй помнится очень отчетливо, и не потому что в то время Мин уже протрезвел. Вчера он сказал «да» Чонгуку. Точнее, даже не сказал, а показал. Вчера Мин Юнги сам поцеловал Чон Чонгука. Вчера Шуга расторгнул контракт со своим прошлым, подписав новый, с будущим. — Уже проснулся, хён? — слышится со стороны, и парень отвлекается от разглядывания футболки Чонгука, поднимая глаза, чтобы увидеть чужую улыбку. Ту самую, нелегальную и незаконную. Те самые губы, которые вчера целовал. Если уж совсем по-честному, то Юнги хочется еще, но черта с два он признается. — Ага, — кивнув, Мин ойкает от боли. — Голова раскалывается… — Наверное, это потому что кому-то нужно меньше пить, да? — скорее утверждает, чем спрашивает Чонгук. Он не может не улыбаться — вчера Юнги поцеловал его, и разрешил быть рядом. То есть, теперь они встречаются, верно? Теперь про Юнги можно говорить «мой хён»? Сколько сразу вопросов, и все требуют ответа. — Кхм… — Юнги кашляет, прочищая горло, чтобы сказать нужное. — Чонгук…прости меня, я… — старший робко кладет руку на поврежденное предплечье Чона, поглаживая. Страшно подумать, что могло бы случиться с мелким по вине Юнги. — Был так занят собой, что даже…ничего… — с каждым последующим словом говорить становится труднее, словно слова разбухают в горле и не могут выйти. — Хён. — …Не сказал. Ты ведь мог упасть головой, а я…ушел и всё, а потом еще и напился… — Хён Юнги, — вновь окликает Чонгук. — Завалился к тебе домой, пьяный, заставил волноваться… Поняв, что словами до Юнги не достучишься, младший просто наклоняется и целует Шугу в губы, молниеносно пресекая попытки к сопротивлению, а дождавшись ответной реакции, нехотя отстраняется. Мин невольно разочарованно вздыхает, но тут же хмурится. — Я что, разрешал целовать себя каждое утро? — возмущенно спрашивает он, пока Чон с интересом рассматривает белую макушку старшего. — Я не девчонка тебе, чтобы таять от утренних поцелуев, имей в виду, Чон Чонгук. Даже если…даже если мы вместе, это еще ничего не значит, — Мин щелкает мелкого по носу, скрещивая руки на груди. Он против такого расклада. Нечего его считать представительницей эпохи Чосон. — А что нужно сделать, чтобы значило? — наивно интересуется Чонгук, приподнимаясь на здоровом локте, чтобы заглянуть в лицо старшего. — Переспать с тобой? — хорошо, что Чон закрывает нос рукой, иначе прилетело бы снова. — Айщ! Черт тебя побери! — Юнги вскакивает с кровати, придерживая спадающие шорты. Нет, разумеется, он не боялся каких-то там изнасилований. Просто не понимал шуток. — Ты так сразу думаешь о подобном? Точно кролик, в буквальном смысле! Чонгук на это смеется, окончательно встает, после чего идёт в ванную, чтобы переложить выстиранные вещи Юнги в тазик, и вручить ему со словами «пока я буду принимать душ, можешь поухаживать за собой, пьяница-хён, вешалка на балконе». — Охуеть, таких условий мне еще ни разу не ставили, — удивляется вслух Юнги, а потом вспоминает кое-что. Шарит в карманах джинсов, даже перетряхивает их, пока на пол не выпадает размокшая и, конечно же, непригодная уже пачка сигарет. Пачка их не слишком защитила — сигареты оказались переломаны, а табак вывалился. Чонгук был занят вчера совсем другими мыслями, и некогда ему было проверять, где сигареты Юнги. — Блять, шесть тысяч вон* постирал, нахуй. Ты чудо, Чон Чонгук, — Мин качает головой, но все-таки идет и развешивает свои вещи. Возвращается на кухню, замечает телефон, снимает блокировку: больше семидесяти пропущенных от Хосока, сообщения типа «ответь на звонок», и «не твори всякой херни», а также мудрое замечание Джина «не усугубляй свое положение». Шуга набирает номер Хосока, не меньше минуты молчит, выслушивая гневную лекцию о том, какой он мудак и урод. — Охлади своё траханье, Хосок-и, — фыркает старший, ставя чайник. Он только чуть-чуть похозяйничает, пока Чонгук не выйдет. — Да, я в порядке. Да, напился, до блевоты напился, но…- Юнги отвлекается, Чонгуку приходит сообщение от мамы (вот дурак, не выключил функцию «показывать сообщения полностью»): «Сынок, на следующие выходные обязательно приезжай домой, я так давно тебя не видела! А еще будь готов сегодня к гостям, к тебе едет кое-кто, ничего, что я дала ему адрес?» — Ты слышишь меня? Алло, блять, пьяница! Что там «но»?! — Хосок раздражен. Во-первых, тем, что Юнги отвечает так грубо, после того, что натворил. Во-вторых, он не интересуется Чонгуком, что тоже бесит. И, в-третьих, куда он провалился, и почему его нет дома? — Слышу я тебя, не ори, — отвечает Юнги. Он бы сейчас с удовольствием поел, а потом лег спать еще чуть-чуть, чтобы алкоголь окончательно покинул голову. — Но я у Чонгука, и ночевал здесь. После минуты тишины с другого конца провода доносится «я щас буду, сиди на месте», а потом звонок завершается. Как раз в это время Чонгук выходит из душа, вытирая шею и безжалостно капая водой на пол. Юнги невольно подскакивает к нему, яростно начиная сушить волосы. — Что за привычка? Кругом сырость будет, противно же! — ворчит он. — А еще спасибо, что выстирал мои сигареты, блин. Ты цены видел вообще? — закончив с миссией «спаси чужой пол от влаги», Юнги садится обратно. — Тебе приходила смс-ка от мамы. Типа кто-то к тебе придет сегодня. И… — договорить Мин не успевает, потому что в дверь звонят. Конечно же, Хосок не заставил себя долго ждать. И каково же было его удивление, когда он увидел Чонгука, только что вышедшего из душа, распаренного и улыбчивого! Хорошо хоть Юнги был в одежде. То есть… — Что происходит? — сбитый с толку Хосок проходит на кухню, садится на стул, пытаясь просверлить Юнги взглядом, на что тот вообще не реагирует. — Вы что…как вы? Почему?! — Хён, хён, успокойся, — миролюбиво начинает Чонгук, наливая обоим хёнам чай. Кажется, он тут самый спокойный, а между этими двумя может начаться tempestas. И кто придет к нему сегодня? Впрочем, это третье. — Вчера… Юнги-хён пришел ко мне, он много выпил, но хорошо поспал…и сходил в душ. И всё, больше ничего. Ну... — Чонгук кидает взгляд на старшего, а тот, поняв, о чем речь, качает головой. Еще не время Хосоку знать, а то его хватит инфаркт.

***

Лекцию о том, как нельзя поступать с друзьями, выслушать приходится заново. Хосок говорит строго, совсем почти как Джин, когда недоволен. Юнги слушает, кивает, пьет третью чашку чая, в то время как Чонгук просто улыбается. Ему нравится эта почти дружелюбная атмосфера, и очень не терпится сказать, что он теперь может говорить «Юнги мой». Им мешает звонок в дверь, который удивляет самого младшего. Это тот «кое-кто», про которого писала мама? — Чон Чонгук!!! — раздается в первую же секунду, как Чон открывает дверь. Ураган сметает парня в объятия, чужая куртка колется холодом, но выбраться из этой хватки нереально. — Омо, Чимин, ты как барракуда! Отпускаешь, только когда жертва умирает! — возмущается Чонгук, наконец, имея возможность рассмотреть бывшего одноклассника. Кажется, они не виделись целую вечность; с тех пор, как они с Чонгуком окончили среднюю школу, Чимин переехал невесть куда, и не появлялся. До сегодняшнего дня. Не то чтобы Пак сильно изменился: вместо черных волос — ярко-рыжие (издали заметишь точно), модная укладка, дерзкий взгляд. Правда милые ямочки на щеках и крошечные, почти детские ладошки, совершенно не вязались с его званием «хён». Ну, Чонгук очень редко называл Чимина формально, больше предпочитая «Чимин-и» и «ребеночек Пак» (Чимин бесится дико от этого) Сидящие на кухне Хосок и Юнги синхронно и удивленно тянут «омо», разглядывая гостя. Чимина это не смущает, он берет кружку, сам себе наливает чай, но ничего не говорит, ждет, пока представят. — Э…Хёны… Это Пак Чимин — мы раньше учились вместе, и…давно не виделись. Чимин, это Хосок-хён, — Хоуп приветливо машет рукой. Он уже успокоился и не злился на Юнги, теперь был поглощен новым знакомым. — И Юнги-хён. — Шуга кивает. Чимин кажется ему слишком миловидным, к тому же, он слишком часто касается Чонгука. — Очень приятно, хёны! — улыбается Чимин, вежливо наклоняясь, насколько это возможно. Он с удовольствием берёт из вазочки печенья, пока Чонгук сосредоточенно набирает сообщение на телефоне, и отправляет его. Звякает уведомление на смартфоне Юнги, отчего Мин кашляет. «Не переживай, хён, я не буду никого обнимать так, как тебя. И буду греть только тебя» Чонгук думает, что время настало. В конце концов, шило в мешке не утаишь, как ни пытайся, так чего юлить и секретничать, если всё равно все свои? — В общем… Юнги — мой парень. Мы теперь вместе, — твердо произносит он, встречая одинаковую реакцию от всех, кроме Юнги. — Простите, ЧТО?! — синхронно восклицают Чимин и Хосок, приклеиваясь взглядами к Чонгуку. — Блять, Чонгук. Ты просто гений, — вздыхает Юнги, бросая в чай еще один кусочек сахара. Кажется, Хосока придется отпаивать успокоительным. Впрочем, Мин Юнги кажется очень довольным тем, с какой гордостью сказал это Чонгук. Она [любовь] горячее огня