Волчий оскал

Говорят, что кошмары — это страшно. Но самое ужасное — это когда они начинают меняться. Сегодня середина лета. Первое августа. А отдыхом и не пахло. Мои руны были слишком слабыми, поэтому меня видели. Но они хотя бы защищали от проникновения внутрь. Меня просто звали через дверь. Я глянула на себя в зеркало. Кожа да кости. Кормили тут скудно. Надо будет выбраться в ближайший лесок и передохнуть. А можно в живой уголок в Гайд Парке. Там кролики есть. Я мечтательно облизнулась. Его ведь даже готовить не надо: больных не держат, а мне и сырое мясо вкусно. Сначала было немного противно, но потом я просекла фишку и начала лопать. Суп вонюч. Особенно после пира в Хогвартсе. И особенно, когда его дают на завтрак, обед и ужин. Далее шла учёба. Ненавистная мне физика. Учитель ужаснулся моими знаниями о ней и заставил учить. Да, в Хогвартсе нет такой науки. И да, меня она выбешивала. Потому что учитель каждый урок говорил: книга не может висеть над столом без опоры. Ага, как же, может. Причём, я не могла это доказать на практике из-за существования… эм… как его там? Декрета о Секретности, что ли? Короче, нельзя колдовать вне школы. К списку моих целей добавилась ещё одна. Ах да, забыла сказать: это единственный приют во всём Лондоне, где заставляют молиться по утрам. Везёт мне. Эх, почему у меня в жизни не было стихийных выбросов? Разнесла что-нибудь, и дело с концом. Мисс Пугало, как все называли нашу директрису, спуску не давала. Работа наша заключалась в пришивании пуговиц к пальто, а более аккуратные работали с рубашками. Я потиху попыталась отлынивать, но это пресекли урезанием пайка. А кормили и так плохо. После недели там вообще почти ничего не осталось и, если бы не волчья сущность, я бы копыта откинула. Пришлось работать. Я выла-выла, но ни до чего не довылась. А ещё мисс Пугало меня ненавидела. Почему? Я не вписывалась в её представление об окружающем мире. Торчала из рамы по периметру. Белые волосы, алые глаза, постоянная ухмылка на губах, которую она не могла согнать никакими наказаниями. Однажды к нам пришли богатые женщины. Она смотрели на нас печальными глазами, потом накормили вкусностями и дали нескольким самым маленьким красивые платья и шляпы. Но через час после отъезда наши воспитатели отобрали их и снова выдали одежду непонятного мышиного цвета. Кстати, тогда же нам выдали по билету в Оксфорд. Мы должны были жить там два дня. Счастья были полные штаны, пусть и ненадолго. Ведь, когда я вернулась, меня ждала перепуганная Сокол. Я повела бровью. — Не поверишь: в соседнем приюте был пожар, и всех к нам переселили, — тихо сказала она. — Из того, что для трудных подростков? — изумилась я. — Лиссе лицо ножом порезали и избили. Они совсем неуправляемые. Одна у тебя в комнате. Видимо, главная, — продолжила она. — Лиссе? Рыжей? 118? А как же Пугало? Куда клички делись? — замахала руками я. — Какое Пугало? Болонка домашняя. Запугали и её. С ума спятить. Ладно, я сваливаю, — фыркнула девочка. — Тебя, кстати, как звать? — Вивьен, — моё имя так непривычно ударило по ушам. — Розмари. Мы разошлись. Я снова прокрутила разговор у себя в голове. Одна у меня в комнате. Ладно, только импровизация, только хардкор. *** В мою комнату зашла девочка со снежно-белыми волосами. Она сразу же закашлялась и закрыла рот рукой. Ну, курю я. И что? Хотя, в глазах девчонки не было того страха, что я вселила остальным. Поэтому первой моей мыслью было: «Дай мне повод». Ромашка не разочаровала: распахнула настежь окно. Я тут же популярно объяснила ей, что следует делать. И сразу представилась: Джун Ньютон. Только вот прижатая к стене малявка улыбнулась. Так, что давно забытый страх начал карабкаться по позвоночнику, и в комнате стало на пару градусов холоднее. И в глазах блестела какая-то звериная сила. И мои же мысли: «Дай мне повод». *** Меня прижали к стене. Ай-ай-ай, как нехорошо. Улыбка, резкий толчок, и Джун валяется рядом со своей кроватью. И теперь мы поменялись местами. Я приблизила немного заточенный ноготь к глазу противника. — Ты психованная. Твоё место в дурдоме, — прошипела Джун. — А твоё — на кладбище. В следующий раз столкну с лестницы, и каждый займёт своё место. Как расклад? — спокойно сказала я. Ньютон нервно сглотнула. Я хмыкнула и протянула ей руку. — Давай, нам здесь ещё долго вместе околачиваться. Я уеду в сентябре, но потом вернусь. Ах да, забыла сказать — меня не зря называют Оборотнем. Подумай над этим, — хмыкнула я и уселась на кровать. — Хотя, с вашим приходом для меня ситуация немного улучшится. Времени больше будет. Соседка — не есть хорошо. Конечно, её можно запугать, но это на последнее. Вряд ли кто-то поверит подростку, вещающего по девочку с ушами и хвостом. Но какая-нибудь инквизиция поверить может. Сделают вид, что берут к себе в семью, а потом спалят на костре. Не лучший расклад. Хоть такое и запрещено, в деревенской глуши никого не волнует законность сжигания оборотней. Раздался громкий стук. На окне сидели две совы. У Джун чуть глаза не выпали. Одна была из Хогвартса. Правила, список учебников, куцый кошелёк. Пособие, начиная со второго года, сильно урезали, так что новыми вещими разжиться не удастся. Мне даже форма коротковата стала. Если с рубашкой можно подождать, то на брюках и мантии надо выпустить запас на шов. Это я делать научилась. Второе было от Эвелины. «Привет, Вивьен! Ты там ещё живая? Если да, то вот тебе немного денег, а то пособия урезали, да газета, а то от мира отстанешь! Я тут закупалась всякой фигнёй и увидела магловские петарды! С ними же столько всего можно сделать! Встретимся в Экспрессе. Открывай быстрее, там чары только на пять дней! Твоя Эвелина». К лапе совы была привязана крошечная сумочка, из которой я вытянула газету и высыпала десять галлеонов. Конечно, не очень хорошо, но взять придётся. Надо разжиться человеческими перьевыми ручками, а то за прошлый год мозоли перьями натёрла, да и ровно заточить их — та ещё проблема. Плюс чернильница-непроливайка. Новые учебники и пергамент. Сладкого немножко. Хотя, можно стырить из столовой. Кстати, интересный факт: еда пропадала из любого места школы после окончания уроков. Однако, из сумок с чарами расширения — нет. Только поэтому мне удавалось тягать с собой печенье, конфеты и много всего подобного. Питомца я себе не хочу. Конечно, сова — это полезно, но не привлекательно. Куда лучше ворон или летучая мышь. Из них можно сделать фамильяра. Конечно, процесс это долгий и трудоёмкий, но и всё-таки. Кстати, как только я коснулась школьного письма и мельком прочитала его, Джун отвернулась и стала смотреть в окно. Отнюдь не показательно. Она просто меня не замечала. Я фыркнула и вышла вниз. Показала язык пробегавшей мимо Соколу, поставила «рога» Лиссе, станцевала макарену. И только после этого убедилась, что дело в письмах. Наверное, чтобы детям из приютов не мешали сходить на Косую Аллею, бумага зачаровывалась на отвод глаз. В принципе, логично. Выступаю прямо завтра. А пока надо было бы сходить поесть. Нет, ну серьёзно, сгоняю ночью в Лондон, там кролика съем. А то совсем уже исхудала. Поэтому я просто забралась с головой под одеяло и уснула. Проснулась, как и ожидалось, вечером. Солнце почти село, поэтому я быстро натянула платье, взяла палочку, сумку и убежала. Как только показалась луна, откуда-то изнутри послышался призывающий рык. Не полнолуние, но всё равно побегать хочется. Но не здесь. Я вздохнула. Где же вообще можно обратиться? Только по Запретному Лесу бегать? Не камельфо. Но и здесь не получится. Надо быстро добраться в человеческом облике до окраины города, потом побегать, причём часа два-три, и вернуться обратно. Обречена на провал. Вообще, ночной Лондон — достаточно оживленное место. Много гуляющей молодёжи. Но самое опасное — полиция. Мне ведь нельзя просто так разгуливать по улице так поздно. В принципе, у меня ещё минут десять до того, как меня смогут арестовать. Тогда будет одиннадцать, меня заберут в участок, начнутся разборки. Вот, на меня уже как-то нехорошо косятся. Благо, дойти я успела быстрее. Нырнув в спасительное помещение под названием «Дырявый котёл», я смогла спокойно выдохнуть. Потом, ничего не говоря, прошла на задний двор и, отсчитав кирпичи, постучала по ним палочкой. А на Косой аллее сколько народу! Благо, не школьники, а магазины, по-видимому, работали круглосуточно. Я прошвырнулась по книжным, алхимическим и магазинам одежды, а потом обнаружила, что потратила всего три часа. А я ещё долгое время тупила и не могла понять, в какой стороне какой магазин. Надо было сидеть здесь ещё минимум три часа, так как меня могут просто арестовать и начать вытаскивать из сумок, всё, что я накупила. А что они скажут про мантию, флоббер-червей, волшебную палочку и подобное? А что уже говорить об учебнике по чарам? Я тихо ругнулась, когда кто-то толкнул меня. Я просто рассыпала все свитки и перьевые ручки, и баночки чернил, большинство которых, поцеловавшись с землёй, разбились и разбрызгали синюю жидкость на единственные мои ботинки. И потом услышала голос: — Вивьен! Я резко обернулась, придерживая берет. — Лина! Тебя-то как сюда занесло?! — спросила я, а сама кинулась на подругу с обнимашками. — За учебниками пришла. С родителями, — скривилась Эвелина. — Сейчас здесь меня всего народу. Потом подруга перевела взгляд на мои чернильницы. — Давай я тебе новые куплю. И пергамент тоже надо, — вздохнула она. — Да ладно, у меня денег ещё хватает, — отмахнулась я и начала выбирать непострадавший пергамент. — О, одна целая! — И ты её на весь год растянешь? — усмехнулась она, а потом пробормотала что-то, указывая палочкой на мои ботинки. Те снова приобрели мышиный цвет. — Мне родители столько репетиторов на лето наняли! — пожаловалась Эвелина. — Ни минуты свободной! А ты как? — Пуговицы к пальто пришивала, — гоготнула я. — И по утрам молилась. Весь день в этом ходила, а под ночь старалась не выть. Мы обе захохотали. Снова зашли в книжный, где Лина снабдила меня канцелярией. — А теперь пошли мороженку есть, — сказала Эвелина и направилась к кафе. Я зевнула, чуть не вывихнув челюсть. Но согласно кивнула. Следующие минуты мы успешно заглатывали мороженое, болтая о том, что было летом. На Эвелину наорали родители за отметки ниже «Великолепно», наняли вагон и маленькую тележку репетиторов и заставили зубрить до посинения. Я же рассказывала про пуговицы, Джун, Пугало и своих сестёр по несчастью. Я дошла приблизительно до середины своего рассказа о молитвах по утрам, как услышала визгливый голос, от которого у меня уши в трубочку свернулись, а у Лины на лице появилось выражение, в народе называемое «лимон без сахара съел»: — Эвьет!!! — Знакомься, моя maman, — шепнула Лина и вздохнула. — Эвьет, мы уже закончили со всеми покупками. Отойдём в переулок, и можно трансгрессировать домой, — заявила тучная женщина с алыми, явно крашеными, волосами, заплетёнными в не то гульку, не то хвост. — А это что за оборванка рядом с тобой?! Её визгливый голос ударил мне по ушам. — Моя соседка по комнате, — сохранила невозмутимый вид Эвелина. — Я с ней дружу. Я попыталась улыбнуться, но вышло нечто, больше похожее на оскал: — Здрасте! Меня зовут Вивьен Хоронс, — я взмахнула рукой в приветствии. Мать Эвелины придирчиво осмотрела меня. Её взгляд на мгновение остановился на нашивке, обозначающей мою принадлежность к приюту. — Приютская, — выплюнула она. А потом прошептала, одними губами, еле слышно даже для меня: — Грязнокровка. Я ждала зубы. — К вашему сведению, я не знаю своих родителей и всего лишь росла у маглов, которые, когда узнали о моих магических способностях, причём достаточно сильных, отказались от меня. И я попала в приют. Однако, — подняла палец я, — род Хоронс насчитывает более шестисот лет, что лично я считаю неплохим результатом. Конечно, не Малфой или Слизерин, но и всё же. Я пристально посмотрела в глаза миссис Крохлок. Потом прикрыла глаз и наклонила голову. В конце концов, она схватила Лину за руку и аппарировала. Я фыркнула. Потом, глянув на часы над дверью кафе, решила выдвигаться. *** По прибытии меня ожидало письмо следующего содержания: «Вивьен! Я, конечно, всё понимаю, но мне из-за тебя такую головомойку устроили, что я теперь вообще из комнаты неделю не буду выходить! Да и без сладкого! И денег до Хогвартса. Пожалуйста, если ещё раз увидишь мою мать, лучше линяй. А то тема аверса мозга была „Почему нельзя дружить с сумасшедшими и оборванцами“. Так что очень тебя прошу, не контактируй! Твоя Эвелина». Мда… Я всё-таки рановато показала клыки. Но не суть. Скоро я уеду из этого жуткого места, буду снова нормально есть, спать в кроватях без клопов (травили их раз в полгода, поэтому месяц я спала на полу, а то на матрасе было, как на иголках), учиться, дуриться, выть и подобное. Но сейчас, как только моя голова коснулась подушки, я уснула. Утро встретило меня болью в животе. Всё-таки я два огромных стакана мороженого сожрала. Пожадничала. Дура. Крича на саму себя и думая, какая же я дура, я ринулась к своему чемодану, где были зарываемы обезболивающие. А то вырвет меня мороженым где-нибудь в коридоре, проблем не оберёшься. Я вздохнула. И только тогда подумала. Захрена я потратила зелье, если всем на меня по барабану?! А потом открыла новый учебник по зельеварению, взяла прытко пишущее перо и начала читать: — Зелье доверия обладает следующими эффектами…