горе проигравшим.

Хосок удивленно вскидывает брови на чиминово неожиданное предложение, ведь все последнее время тот бегал, казалось, не только от любого упоминания имени Чонгука, но и от того, что происходило во внешнем мире. Чон лишь жмет плечами и нажимает на зеленую кнопку коммуникатора. - Чонгук, тут кое-кто хочет поговорить с тобой, - выдает Хосок сразу же, даже не здороваясь. У Чимина трясутся руки, он прижимает динамик вплотную к уху и хрипит на грани слышимости: - Тэхён жив? - Пак звучит жалко, сам понимает, но ничего не может поделать с собой и с своим голосом, что дрожит слабым откликом той уверенности, которой было пропитано некогда каждое слово. - Да, я знаю, - шелест голоса Чона успокаивает так до обидного легко и правильно, что Чимину даже думать об этом не хочется - головные боли только начали отступать, оставляя после себя желанную пустоту, которую Пак заполняет природой, а не людьми (а если точнее, то не Чонгуком, как он привык за долгие годы и от чего отвыкал, стремительно вырывая из себя эту привычку с корнем). - Это был вопрос, - но больше своих личных с Чоном проблем сейчас его волнует совсем иное: Тэхён. - Вопрос? Тогда ответ - да. Но лишь пока. - Он... - Чимину страшно спрашивать о том, когда это "пока" истечет, но вдруг незнание, которое еще вчера он считал благословением, рушится на его плечи неподъемным грузом - не докопал, недоглядел, проворонил. - Нам нельзя говорить так по телефону - не безопасно. Я приеду, - звучный голос Чона звучит вопрошающе, а когда Пак слышит в испещренном электронными помехами голосе какую-то детскую неуверенность то удерживает себя с силой от того, чтобы не запустить их единственный предмет связи с миром в стенку. - Твое право. *** Чонгук не находит ничего умнее, чем симулировать очередную мигрень, что в последнее время так любит на него покушаться, и, собрав на скорую руку основные вещи в путь, запрыгнуть в ничем не приметный старый мустанг, каких по окрестностям разъезжает с пару сотен. У Чонгука самые отвратительные для Чимина новости, вторая часть оплаты для банды Юнги в сумке на заднем сидении и привкус такого уже привычного самообмана на языке. Чонгук говорит: Чимин, мне нужно приехать, потому что на телефоне может стоять прослушка (на самом деле в телефоне ее точно нет, Чон проверяет это ежедневно, но, возможно же, что та может быть где-то в его офисе, куда Чонгуку не хватило сноровки добраться?), Чонгук говорит: я приеду поэтому (на самом деле Чонгуку просто позарез нужно увидеть Чимина, потому что иной причины, возможно, уже не будет). Чонгук едет Чимину помочь, тогда почему у него ощущение, будто он возвращается домой? Только дом этот им самим подожженный и разломанный, по кусочкам раскиданный по всему Новому Сеулу. Тем не менее, это все еще его дом, тот, который приходит в голову в самые дерьмовые моменты в жизни. Спроси Чонгука: куда ты хочешь? И он ответит: домой, к Чимину. Чонгук ненавидит себя за это. *** Их встреча, как потом скажет Гиена, одна из самых неловких за всю его жизнь, хотя тому, опять же по его словам, доводилось многое видать. Чонгук смотрит так, что с этого взгляда можно рисовать портрет безнадежно влюбленного человека, похороненного под чувством вины, а Чимин в свою очередь разрывается между желанием узнать, что с Тэхёном, и между желанием напасть на безоружного Чона совершенно бесчестно, всадив в голову теплеющую в зажатых пальцах сталь ножа бабочки, спрятанного в кармане. Хосок, что стоит между ними как гарант безопасности, просит пройти всех в гостиную. Так Чимин узнает, что Тэхён доставлен в штаб совсем недавно, что, упустив Пака, конфедерация устроила капитальный разнос, выискивая в штабе крысу, что Чон, подстраховывая свою задницу, подставил одного из своих коллег, которого потом расстреляли, и что Кима держат на семи замках, собираясь отыграться на нем за Чимина. У Пака голова гудит от всего того, что он слышит. Тэхён жив, и это совсем ненадолго разжимает тиски паники и отчаянья, что поглотили Пака. Ким - был и остается его лучшим другом, потому он думает о том, что не Тэхёну нужно расплачиваться головой за то, что Чимина, по сути, вывезли "по блату", как подстилку начальника. Потому, пока Чонгук рассказывает, какая смена начальства проходит сейчас в армии Конфедерации, Чимин лишь задумчиво жует губу, пережидая общую оживленность и поток вопросов, которые так и источают Хоби и Гиена. - Я хотел вскрыть тебе глотку, как только доберусь до тебя, - Чимин выглядит немного отстраненно, перебивая неспешное повествование Чона. Он смотрит куда-то в окно и говорит совсем негромко, но все тут же затихают, уставившись на него. - Имеешь право, - отвечает Чонгук, зеркаля конец их прошлого разговора. - И даже если сейчас меня остановят эти, - Пак кивает головой на напрягшиеся фигуры Хоби и Гиена сбоку от себя, - я найду лазейку к тебе, Чонгук. Я найду и заставлю тебя подавиться собственной кровью. А если не получится, то я сдам тебя Конфедерации, а там уж тебе некуда будет деваться. - Понимаю, - бесцветно выдыхает Чонгук. Ну а чего он, собственно, мог ждать? - Но... Я могу уехать. Исчезнуть. И никто никогда не узнает о том, что ты чертова крыса, - руки Чимина мелко дрожат, пока он разглаживает складки скатерти на старом дубовом столе, - но это произойдет лишь тогда, когда рядом со мной окажется Тэхён, - к концу фразы голос Пака проседает, уходя в хриплый скулеж. Он сам себе противен сейчас, потому что денег у него на то, чтобы нанять отряд Юнги нет от слова совсем. Единственная надежда Чимина, и как следствие Тэхёна - Чонгук, который, как кажется Паку, все еще к нему привязан. Чон хмурится под неуверенные перешептывания ребят Мина, и мотает головой. - Они сейчас в Кима вцепились мертвой хваткой, понимаешь? - Чонгук пытается перехватить чиминов взгляд, а когда ему это удается, то жалеет, что вообще решился на это. В Чимине сейчас ничего того, что его делало самим собой - нет. - Либо ты достаешь Тэхёна, либо я доложу на тебя, - голос Чимина дрожит, и Чонгук понимает, что он на грани истерики. - Я... хорошо, - Чонгук кивает, закрывая лицо руками, - Хосок, свяжись с Юнги. Я нанимаю вас снова, плачу в два раза больше за то, чтобы все было качественно и быстро. Пусть возьмет подкрепление. План нужно составить до завтра, потому что послезавтра - суд. Хосок перекидывается удивленным взглядом с Гиеной, но за коммуникатором идет. Гиена, неуверенно почесав затылок, блеет что-то про приблудного кота, которого он забыл покормить, и ретируется. Чимин поджимает губы, стирает слезы, что уже успели прочертить по щекам пару соленых дорожек, и шепчет будто не в себе: - Спасибо. Чонгуку до безумия хочется Чимина обнять, но он усилием воли останавливает себя, отворачиваясь к стене. Из комнаты раздается звучное: - Юнги согласен! Неси сюда свой зад, Чон. Со стороны Чимина слышится облегченный вздох, а Чонгук ощущает, что в этот раз вероятность успешности проведения миссии еще ниже. А еще он ощущает, что сейчас ему есть, что терять - в глазах Пака искрами мечется надежда, и лишь она единственная оживляет и возвращает его к жизни. *** За окном начинает темнеть. Болезненно оранжевый диск солнца скрывается за горизонтом, являя миру грязно-серое небо, лишая жителей последних обманчиво теплых лучей. Хосок не переставая шушукается о чем-то по коммуникатору с Юнги, видимо, обсуждая план; Гиена откровенно бездельничает, развалившись на крыльце, одной рукой подперев голову, а второй гладя того самого бездомного дымчато-седого кота с обрубленным хвостом и помятой мордой; Чимин сразу же после разговора скрывается в одной из дальних комнат дома, закрывая за собой дверь и мнительно блокируя вход стулом; Чонгук же, сидя в одиночестве за обеденным столом, вдруг понимает, что все это время ему не хватало банальной тишины. Когда Чон наконец решает, что нужно нормально выспаться и укладывается в любезно застеленную Хосоком постель, сон ускользает от него неуловимой дымкой. Он ворочается, сучит ногами, чувствует липнущую от пота одежду второй кожей, скидывает одеяло на пол и ощущает себя хныкающим ребенком. В этой непонятной лихорадке Чон засыпает лишь для того, чтобы проснуться от ставшего в последнее время уже привычным кошмара. Только сейчас из объятий сна его вырывает резче, чем обычно, ведь в этот раз в привычном калейдоскопе ужасов и страхов, среди искореженных посмертных масок своих родителей он видит такое же обезображенное лицо Чимина. У него белесые глаза, открытый рот и тлеющая кожа на щеках. Чон машет руками в воздухе, не понимая, когда успел подскочить на ноги, ощущает, как горло конвульсивно сокращается, а немой крик, что так и не прозвучал, вырывается из его легких надсадным глухим кашлем. Чон дергается к намертво заколоченному окну, только спустя пару мгновений понимая, что то не открыть. Нашаривая на ощупь стены, Чонгук выходит из комнаты и пытается бесшумно пройти по коридору к главному выходу - ему нужен глоток свежего воздуха и, пожалуй, одна крепкая сигара для того, чтобы привести мысли в норму и чтобы понять, что все произошедшее лишь один из неприятных снов. Чон буквально вываливается на улицу пихая входную дверь плечом и чуть не налетает на чью-то широкую спину, что обосновалась на крыльце. Первые мысли: принять оборонную стойку и приготовиться к защите, но человек, которого из-за темноты Чон не может увидеть, не предпринимает никаких попыток нападения. Понемногу привыкающие к вязкому черному цвету вокруг глаза вылавливают всполохи оранжевого на кончике сигареты, светлые растрепанные волосы и знакомый профиль лица. Чонгук не может сдержать облегченного выдоха, ощупывая взглядом такого живого Пака, без темных ошметков кожи, без размазанной по лицу крови. Чон мнется на пороге, уже готовясь зайти обратно, ведь последнее, чему ему сейчас хочется - докучать Чимину своим присутствием, вопреки неуемному желанию вцепиться в него руками, выцеловать каждый сантиметр доступного тела, убедиться, что с ним все было и будет в порядке. Чонгук уже пятится к двери, как вдруг тихий голос разрезает нависшую тишину: - Ты серьезно? Иди и выкури свою долбанную сигарету. Чон фыркает, но за сигарой тянется, доставая ту из кармана и умело поджигая кончик. Ветра совсем нет, кажется, будто они застряли в сюрреалистичной картине, где все вокруг - постановочное, не живое. Чону кажется, что это последствие недавнего кошмара. А, возможно, тут всегда так. - Я знаю, ты переживаешь за Тэхёна, но мы его вытащим, обещаю, - неожиданно басит Чон в каком-то глупом желании оправдаться. Чимин окидывает Чона нечитаемым взглядом, угукает приглушенно, гасит сигарету о стену и разворачивается прямиком к выходу, когда Чонгук, поддавшись какому-то непонятному рефлексу, тянется к чиминовой руке - чтобы успокоить, согреть, пообещать, что они справятся, что ему нечего бояться. Чимин дергается инстинктивно, поднимает обе руки вверх, так, чтобы до них не было возможности дотянуться и шипит разозленной змеей: - Не смей меня трогать, - его глаза горят от ярости. С хлопком двери Чонгуку хочется разъебать кулаки в кровь о стену, чтобы заглушить рвущийся на ружу нечеловеческой силы рев. Он стискивает сигару, мнет ту в руках и горящим фитилем вдавливает в кожу, надсадно матерясь от боли. Сознание проясняется. Чон ощущает холодный ночной ветер. Чон вспоминает, что "мы" для них с Чимином неприменимо. *** Утро наполняется щебетом птиц, устроившихся на верхушках деревьев, рокотами подъезжающих джипов и активно спорящими голосами. Чонгук, так и не сумевший заснуть после вечернего инцидента, выходит на улицу явно уставший, но серьезный и собранный: его успели оповестить обо всех деталях готового плана. Краем глаза он отмечает Пака, напряженно уставившегося на него, но игнорирует, направляясь прямиком к уже приехавшему Юнги. Тот стоит оперевшись на капот, жмурясь от уже яркого солнца и ленно кивает активно тарахтящему Хосоку, что тычет пальцем в карту и, кажется, чудом удерживается от того, чтобы силой не ткнуть начальника в нее носом. Мин неспешно поворачивается к Хосоку, выдавая что-то наподобие: "расслабься, Хоби" и, потянувшись, кивает Чону в сторону грузовиков. Сам же, вдруг рассмеявшись, треплет Хосока по голове, забирает схемы и карту из его рук и отходит к Чимину, на ходу озвучивая важные пункты плана, что Чону были объяснены заранее. Чонгук позволяет себе совсем ненадолго посмотреть в сторону Пака, и тут же одергивает себя, отходя к Хосоку, что уже начал разгружать экипировку и оружие. Их роль на самом деле будет не такой уж и весомой: Юнги, Хосок и Гиена контролируют ситуацию удаленно, по сути, просто подъезжают к воротам и либо забирают уже освобожденного Тэхёна с боем, либо всех их вяжут, третьего не дано. Если раньше Чимина удалось вывести по-тихому, то с Кимом так не выйдет - придется саботировать, наделать шуму, пустив пыль в глаза, имитировав вторжение одной из террористических группировок радикалов в тот момент, когда Тэхёна поведут на публичную казнь, и это их единственная возможность его освободить и унестись на всех парах, не оглядываясь назад. Впрочем, отряд Юнги привык действовать, ходя по острию ножа. За саботированием и выводом Тэхёна в назначенное место с подготовленной машиной будет стоять еще одно тайное подразделение в местной иерархии миновской организации, кто и как - Чонгук не знает, в эти хитросплетения не вникал, лишь убедился у Юнги в их профессиональности и поверил на слово, да и в желание получить кругленькую сумму полностью аморальной шайкой тоже. Хосок кидает Чону коробку с бронежилетами и просит пересчитать, пока сам заряжает все имеющееся у них оружие, умело и быстро вставляя патроны в магазины. Он любовно оглаживает холод новеньких автоматов и между делом (и, кажется, чисто ради приличия да для того, чтобы не молчать) спрашивает: - Выглядишь неважно, сэр-глава-тайной-полиции-сэр, - шутливо отдает честь и беспечно скидывает гранаты в коробку так, будто перебирает картошку, - все в норме? - А тебе честно? - Чонгук достает личный пистолет, показывая его Хосоку. Тот, понимая без слов, кидает небольшой железный футляр, звенящий пулями нужного калибра, - Нет. - И чего так? - Хосок опирается на капот джипа и кажется, будто он заинтересован в их неуместном разговоре. Так и можно было бы подумать, не косясь он все время в сторону своего босса, что пока еще стойко реагирует на множественные и назойливые расспросы Чимина относительно своей роли в операции. - Мне просто кажется, что это последнее, что я сделаю, - Чонгук закидывает последнюю перепроверенную коробку в кузов, отряхивает руки и смотрит прямиком на Хосока, что устремил свой взгляд в совсем иную сторону. - Для Чимина? - не отвлекаясь от фигуры Юнги. - В своей жизни, - Чонгук хмыкает и видит хоть какой-то отклик в Хосоке. Он, наконец, разворачивается к Чону, жует нижнюю губу и выдает: - Тогда подумай еще раз, стоит ли оно того? - Стоит. Их разговор обрывает резкий хлопок в ладоши со стороны Юнги, который служит финальным сигналом для сборов. Хосок раздает всем бронежилеты, Гиена прощально трется носом о нос "Гаденыша" - так он назвал своего временного питомца, а Чимин явно нервничает, яростно трет руки и смотрит, конечно же, куда угодно и на кого угодно, кроме Чонгука. По разработанному Юнги плану, Чонгук должен вернуться на базу Конфедерации раньше, подготовить машину, в которой Чимин и Тэхён будут минимально приметными. Желательно, что-то с символикой Мирных Войск - так их не будут останавливать на пути. Гиена хлопает грязной рукой Чона по плечу, желая удачи, Чимин, наконец переводя взгляд на Чона, хмурит брови, но кивает уверенно, с какой-то едва уловимой заботой и участием. - Обещай, что сделаешь все, что в твоих силах, - Пак обращается к нему впервые за все это время. - Даю слово, - Чонгук не может удержаться и салютует двумя пальцами, и это – жест, что так любил некогда Пак. Лицо Чимина кривится, брови заламываются вверх и он, кажется, хочет сказать что-то, о чем впоследствии будет жалеть, как вдруг их обоих задергивает обратно в реальность громким игривым свистом Гиены. Чимин и Чонгук осоловело хлопают глазами и переводят как по команде взгляды вслед за хитрым прищуром Гиены лишь для того, чтобы увидеть прижатого к боку джипа Хосока, и Юнги, что впечатался в него всем телом и целует, глубоко, жарко, с языком. Хосок стонет, вплетая пальцы в волосы на миновском затылке, и оттаскивает от себя, горячо выдыхая: - Хватит устраивать шоу, Мин. - Да плевать мне на них. Будь осторожен, Сок-а, - у Юнги взгляд такой теплый-теплый, что Чонгука передергивает непроизвольно. (Когда-то Чимин смотрел на него так же). - Как всегда! – Хосок оставляет скользящий поцелуй на щеке Мина, выкручивается юлой из чужих объятий и предстает раскрасневшимся и растрепанным, с каким-то шальным взглядом перед непроизвольными участниками этой сцены, улыбается сыто и хрипит, что представление закончено и Чону нужно отправляться в путь, что сам он поедет тут же за ним, а вот оставшиеся выедут лишь спустя пару часов – Чимина нужно держать подальше от Конфедерации. Чонгук жмет зубы, кивает рвано, запрыгивает в машину и уговаривает себя не искать в зеркале заднего вида светлую макушку. Сейчас ему нужно сосредоточиться на деле и, если понадобиться, из шкуры вылезти, но достать Тэхёна. И это единственное, чем он может хоть немного искупить свою вину перед Чимином.