«Когда они встретились впервые»

***

      Небо за окном кабинета Бриенны было пронзительно синим, и она поймала себя на том, что размечталась об еще одной поездке на Тарт. С ее последнего визита туда времени прошло порядочно. Может быть, отправиться туда следующей зимой? Она еще ни разу не видела остров в снегу.       Она задумалась о том, чтобы прихватить с собой кого-то в качестве компаньона, кроме ее собаки Клятвы, и тут же стряхнула с себя вспышку-воспоминание о зеленых глазах и светлых волосах. С тех пор, как они встретились с Джейме в музее, прошла неделя, и ей казалось, что все следы их разговора должны были уже давно стереться из его памяти.       Бриенна до сих пор не знала, чего она ждет. Ее жизнь проходила без особых трудностей: она работала, путешествовала, проводила время с Клятвой. Нужен ли ей мужчина в ее жизни?       Жар пополз по ее шее от таких мыслей. До такого никак не могло дойти, глупо даже думать, что подобное возможно. У него была подруга — впрочем, может, уже нет — и, похоже, его типаж был полной противоположностью Бриенны.       Но другом он мог бы быть славным.       Если они вообще когда-нибудь встретятся снова.       Она выбросила его из головы и вернулась к своему текущему исследованию. Дева была последней из своего рода, Тартов, и она не оставила наследников. Это затрудняло поиск артефактов, на что Бриенна угрохала последние несколько лет. Она довольно преуспела, особенно для того, кто получил так мало специального образования, и была рада пожертвовать свои находки Историческому музею Королевской Гавани.       Сотрудничество с музеем началось для нее с борьбы. Когда Бриенна впервые связалась с учреждением, его возглавлял Баратеон, суровый чурбан, чей род неоднократно вступал в конфликты с Таргариенами, и который чудом выжил, чтобы поведать эту историю, хотя много раз был близок к вымиранию. Этот человек отверг ее, едва взглянув на ее коллекцию. Он, мягко говоря, не пользовался любовью, даже у совета, осуществляющего руководство музеем, так что парочка звонков и последовавшее за ними щедрое пожертвование помогли сместить его с должности.       Из нескольких претендентов предпочтение отдали Мейдж Норри, серьезному историку, чьи преданность своей сфере и жесткие качества сделали ее одной из немногих женщин, с которой эксперты считались и, если уж говорить честно, немного побаивались.       Таким образом, в музее вдруг случился переворот, превративший его из консервативного учреждения, в основном сфокусированного на сохранении предметов старины, в исследовательское. Бриеннины пожертвования, с соответствующей документацией и сертификатами, тут же были успешно приняты и стали украшениями средневековой выставки, к радости как покровителей, так и руководящего совета.       Бриенна не считала нужным призывать на помощь свое имя, чтобы повлиять на исход конфликта, но знала, что сделала бы это, будь это необходимо. В ней было мало из узнаваемых черт Таргариенов — да, волосы у нее были необычно светлыми, однако ей не хватало известности и пурпурного цвета радужки, которыми были наделены ее кузены и кузины. Все прочее не имело значения. Она определенно не была красивой, лицо чересчур грубое и широкое имело слишком мало общего с привычной мягкостью черт женщин ее семьи — или женщин вообще, — а из-за крепкой и мужеподобной фигуры ее принимали за парня даже сейчас.       Особенно сейчас. Она заметила, что с началом тренировок и развитием мускулатуры она преуспела в отпугивании от себя всяких идиотов.       Бриенна была высокой и крепкой еще в детстве и раннем подростковом возрасте, и ее телосложение не очень хорошо послужило ей в налаживании отношений со сверстниками. За свой вид она бывала осмеяна, но заметила, что, стоя прямо с расправленными плечами и высоко задранным подбородком, она обладает преимуществом в теле, до этого вынуждавшем ее только страдать.       Помогло то, что она пришла к осознанию, что задирам нужно давать отпор – это подавляло всю агрессию, которую она получала в свой адрес. Вскоре после того, как ей сломали нос, Бриенна обрела что-то вроде заслуженного почтения, и это было, по ее мнению, гораздо лучше того, что могло ей дать одно только имя.       Не в силах сосредоточиться на чтении она взглянула на часы: было еще рано, раньше того времени, когда она наведалась в музей в прошлое воскресенье, но…       В этот раз можно было поступить и по-иному.       Двадцатиминутная прогулка выдалась совсем неплохой, хоть температура воздуха упала на несколько градусов в последние несколько дней. Бриенна не была любительницей жаркой погоды, вынуждавшей ее обнажать еще большее количество веснушек, потому чувствовала себя хорошо, прогуливаясь в тенистой прохладе деревьев.       Как только она достигла музея, он тут же попался ей на глаза. Красивый профиль Джейме был легко узнаваем даже с большого расстояния, но выражение его лица обеспокоило ее. Вид у него был ошеломленный, и, казалось, он совсем не заботился о том, что ноги несли его прямиком к оживленной части проспекта Эйегона.       На лице Джейме появилось раздражение, когда он обернулся к Бриенне, оттащившей его от дороги за ворот рубашки, но оно сразу сменилось шокированным выражением, как только он узнал ее. По крайней мере, теперь он куда больше походил на живого человека.       — Пожалуйста, не переходите на красный, — обеспокоенно произнесла она. Неужто он был под кайфом?       Он стиснул зубы, приводя свою рубашку в порядок.       — Должен ли я отвесить поклон, или…       Ах, значит, ему стало известно, из какой она семьи, подумала Бриенна, закатывая глаза. Учитывая тот факт, что он появился тут в воскресенье и неожиданно без своей спутницы, да и к тому же выглядел огорченным, делало очевидным имя виновника этого.       — Подрик? — вздохнула она.       Он пренебрежительно передернул плечами с прежним оскорбленным видом. Обычно этого было бы достаточно, чтобы дать ему отставку с его ребячеством.       Однако.       Ей все еще было любопытно.       Взяв его под руку, Бриенна повела слегка сопротивляющегося Джейме обратно к зданию, которое он недавно покинул.       — Временами он чересчур… заботливый. Сама не знаю, почему. Я во всех смыслах способна себя защитить.       Нельзя было сказать, что Подрик в самом деле мог бы заступиться за нее, для этого он был не в той форме. Отыскать его внутри не составило большого труда, и он встретил их с пристыженным видом.       — Под, — начала она в энный раз. Он же как будто неверно истолковал то, в чем его обвиняли.       — Мисс, я прошу прощения. Я пытался сказать…       Бриенна оборвала его.       — Под. Я ценю, что ты пытаешься уберечь меня, одни боги знают от чего, но, пожалуйста, не нужно выдворять посетителей от моего имени, только если я тебя об этом не попрошу.       Молодой человек был в ужасе, и она поняла, что высказалась чересчур резко. Так что продолжила уже помягче:       — Я не сержусь на тебя, но не делай так снова, ладно?       Подрик кивнул в знак согласия, и Бриенне оставалось надеяться, что больше ей не придется напоминать ему об этом. Он был славным парнишкой с добрым сердцем и самыми лучшими намерениями, но порой ему не помешало бы чуть расслабиться.       Одна проблема была улажена. Джейме все еще молча цеплялся за ее руку, когда она направила их в сторону кафетерия.       — Хм, я проголодалась.       Бриенну слишком поглотило чтение — и мечтания, — так что она совсем позабыла об обеде, к тому же кафе казалось подходящим местом для беседы с этим знакомым-незнакомцем.       Пиа была полна еще большего, нежели обычно, энтузиазма, чему виной, вероятно, было присутствие приведенного ею с собой симпатичного гостя. Обычно Бриенна не общалась в музее ни с кем, кроме персонала, и теперь могла заметить, как загорелись огоньки в глазах бариста. Терпеливо игнорируя заговорщицкие ухмылочки, она заказала сэндвич с ростбифом и салат с пастой для себя и сэндвич с ветчиной и сыром и капустный салат для Джейме, по-прежнему предпочитавшего отмалчиваться.       Она отвела его в кабинку, пожелала приятного аппетита и приступила к еде сама. Она не слишком-то любила есть на публике и в свои лучшие времена, а неподвижность Джейме и его блуждающие глаза говорили о том, что он пристально за ней наблюдает.       Да, Бриенна понимала, что их странно установившаяся связь сделает его более… терпимым к ее наружности. Все ж таки он сам пришел, чтобы встретиться с ней.       Позволив ему некоторое время поглазеть на себя, Бриенна пришла к выводу, что молчание стало уж слишком гнетущим, так что она нарушила его самым что ни на есть прямолинейным комментарием:       — Что? Никогда раньше не встречали некрасивых женщин?       Она постаралась, чтобы ее слова не прозвучали осуждающе, но Джейме все равно выглядел так, словно его застали врасплох, на его щеках расцвел румянец. Его зеленые глаза робко встретились с ее собственными.       — Я не… думаю, что дело в этом.       Такого ответа Бриенна уж точно не ожидала, потому она рассмеялась.       — Не думаете? Или не знаете?       Обычно в таких случаях люди, заикаясь, начинали твердить о том, что она вовсе не некрасива, что не производило на нее никакого впечатления. Порою они заходили дальше и с напускной бравадой пытались оскорбить ее еще больше. Джейме не сделал ни того, ни другого. Вообще-то, Бриенна не вполне понимала, что он вообще делает. Она видела, как он уткнулся в еду, избегая ее взгляда и, видимо, обдумывая свой ответ. Наконец, похоже, не найдя лучшего объяснения, он заговорил:       — Я просто не знаю, что… Что я чувствую по отношению к вам.       Это странно совпало с ее собственными ощущениями. Джейме казался таким знакомым, и это было странно, учитывая легкий трепет, вызываемый его присутствием. Отложив еду, Бриенна попыталась собраться, осмыслить свои впечатления и необъяснимые косвенные знания о нем.       — Я не помню встречи с вами, — начала она, глядя на него. — И все же… я вас знаю.       По выражению его лица было совершенно очевидно, что эти слова совпадают с его собственными ощущениями, так что, набравшись смелости, она продолжала:       — Ваша работа включает физический труд и требует ловкости, — на загрубевшей коже его рук виднелись небольшие ожоги и легкие шрамы. Хотя нельзя было сказать, что она обратила на них внимание намеренно. — Вы… могли бы быть амбициозным, но это не так, притом вы знаете о своих талантах, — продолжила она, принимая во внимание его довольно уверенное поведение, — и люди вокруг вас имеют склонность планировать за вас больше, чем вам бы хотелось, — рядом со своей требовательной девушкой он выглядел так неловко. Это говорило о том, что: — Вы избегаете конфликтов — как большинство, если уж говорить откровенно, — но скорее предпочли бы встретиться с ними лицом к лицу, чем играть в игры. Вероятно, вы расстались со своей девушкой в тот самый момент, как вернулись домой на прошлой неделе.       От лица Джейме отхлынула кровь, но он не стал протестовать. Это напомнило Бриенне вытаскивание из разума информации, о которой она понятия не имела, однако теперь точно знала, где ее искать.       Когда она заговорила снова, ее дыхание сбилось.       — Вы преданны, порою даже слишком, нередко тем вещам и людям, верность которым с вашей стороны неожиданна, — продолжала она. — Вы не уклоняетесь от последствий и ответственности, вы готовы стать лидером, если это необходимо, но никогда не стремитесь стать им насильно. Вы делитесь не многим из того, что творится в вашей хорошенькой головке, в основном потому, что чувствуете, что люди все равно только осудят вас.       Он моргнул несколько раз, а затем отвел взгляд. Бриенне оставалось надеяться, что он не примет ничего из этого как порицание в свой адрес. Это было только тем… что она ощущала.       Придя в себя, Джейме немного помолчал перед тем, как ответить:       — Я — сварщик, — взгляд его зеленых глаз говорил о том, что ему не раз доводилось приносить разочарование окружающим его людям. — Моим родителям… больше пришлось бы по душе, будь я юристом. И Серсея хотела бы, чтобы я был юристом, — добавил он, — или бизнесменом. Лишь бы не сварщиком.       «Так же она хотела держаться за него, ожидая, что он станет тем, кем не является» — подумала она.       Бриенна знала, что ей крупно повезло с родителями, которые смогли оградить ее и брата от давления их внушительного наследия. Тем не менее, ничто не мешало людям за пределами семьи с осуждением относиться к их незаинтересованности политикой или общественной деятельностью.       — Я знаю, каково это — не оправдывать ожиданий.       По глазам Джейме было видно, что это утверждение показалось ему нелепым.       — Разве вам когда-нибудь было до этого дело?       — Конечно, было, — еще как, она очень болезненно воспринимала это в детстве. — Это в человеческой природе. Я не беру это за основу своей жизни, но я бы солгала, сказав, что меня это совсем не трогает, — пояснила она.       Не то чтобы она хоть раз признавалась кому-нибудь в этом. Или кто-либо вообще признавался в таком, подумала она с грустной улыбкой.       Бриенна заметила, что Джейме обдумывает остальное сказанное ею. Потом он заговорил снова:       — Я порвал с Серсеей, — сказал он, явно не слишком огорченный. — Думаю, раз мы до сих пор не поженились, до этого бы и не дошло.       Она подумала о том, делал ли он ей такое предложение. И кем же это надо было быть, чтобы отвергнуть его?       — Кажется, мы оба хотели видеть других людей рядом с собой.       Кивнув, Бриенна опустила взгляд к своей почти пустой тарелке. А вот и он — призрак одиночества, вынуждающий ее завидовать даже испортившимся отношениям.       — Что насчет вас? — она вновь вскинула голову, Джейме смотрел на нее с интересом.       — Меня?       Разглядывая свою нетронутую еду, он как будто пытался подобрать верные слова.       — Ну, то есть, мне недоступны эти… — он с улыбкой потряс своей посудой, — экстрасенсорные штучки.       Может, и были доступны, однако он слишком боялся попробовать. Рядом с нею он казался чересчур осторожничающим, как и большинство людей, но все же на прошлой неделе он высказал весьма точные предположения.       — Это не экстрасенсорные штучки. Я просто следила за вами, — хохотнув, сказала Бриенна. Его скептический взгляд и недонесенная до открытого рта вилка были бесценны.       Еле удерживаясь от смеха, она немного выждала для эффекта.       — А я лучше притворяюсь, чем думала. Или же вы внушаемей, чем кажетесь. Приятно это знать.       Он скорчил гримасу, и она продолжила:       — Никакой телепатии. По крайней мере, мне так кажется, — сказала Бриенна, опираясь на локти. — Прежде у меня никогда не было подобного… опыта. Это ощущается как нечто, что я всегда знала. Вроде как когда сталкиваешься с чем-то незнакомым, но знаешь, как оно работает, потому что это работает тем же образом что и то, с чем тебе доводилось иметь дело раньше, — это было не самое лучшее объяснение, но ничего другого на ум не пришло. — Я не расхаживаю и не рассказываю людям об их скрытых мотивах, — добавила она. — Они бы решили, что я и правда умею читать мысли, и, скорее всего, это бы их напугало.       Она прекрасно знала о том впечатлении, что производит на людей.        — Вернее, вызвало бы уважение, — ей бы рассмеяться, зная, как все обстоит на самом деле. Но ей понравилось, что Джейме высказывал свою точку зрения. Это было хорошо.        — Нет же, определенно, страх. Отчасти, по крайней мере. Нельзя быть Таргариеном и не заставлять окружающих беспокоиться за свою безопасность, физическую, финансовую и все такое, — и это только отталкивало.       — Вероятно, многих вы могли бы припугнуть, и не прибегая к своему имени, — в его голосе послышалось легкое сомнение, и Бриенне понадобилось не больше секунды, чтобы понять, что он не уверен в том, можно ли говорить о ее внешнем виде. Это показалось ей очаровательным: обычно ей встречались люди, избегающие этой темы или же намеренно старающиеся ее оскорбить.        — Вообще-то, меньше, чем вы думаете, — теперь, во всяком случае. — Потому что я женщина. Многие недооценивают меня, а потом отдуваются за это.       Ее тут же охватили приятные воспоминания.       — Но не Подрик?       Тут он был прав. Парнишка изо все сил старался быть хорошим человеком. Хоть он и относился к ней с опаской из-за ее телосложения и социального статуса, но искренне уважал Бриенну, и это было взаимным.       — Нет. Он был услужливым, полезным и слегка перепуганным задолго до того, как узнал мою фамилию.       На лице Джейме появилась любопытная усмешка.       — Это так вы сломали свой нос? Кто-то недооценил вас? — черт, а он был наблюдательным.       — Точно подмечено, — подтвердила она. — Можно сказать и так. Я никогда не была на виду среди своей семьи, так что мои родители решили скрыть мою личность, зарегистрировав меня в школе как Хайтауэр — это дом, состоявший в родстве с нашим пару веков назад, — этим именем она так же часто пользовалась в своих исследованиях. — Тогда я была куда застенчивей, и один громадный идиот принял это за слабость. Он попробовал бы сделать это, даже зная, из какой я семьи, настолько он был глуп. Он поставил мне подножку, а я стукнула его головой о шкафчики. В тот день он потерял пару зубов. — Но заработал много синяков. — Его не исключили только потому, что я умоляла об этом моих родителей. Я хотела, чтобы он провел оставшиеся годы, прячась за углом каждый раз, когда увидит меня в коридоре.       Так оно и случилось. Это было так приятно, как она и думала. Тогда она и сама здорово влипла, но оно того стоило.       Теперь Джейме казался наполовину изумленным, наполовину обрадованным. Будто что-то пришло ему на ум.        — Хайтауэр? Значит, тот профиль в соцсети с датским догом ваш?       Выходит, он пытался найти ее! Из-за этого Бриенна почувствовала себя до нелепости счастливой, но не смела пока этого показывать.       — Да вы шпионили.       — Я же сказал, что отыщу вас снова, — Джейме казался таким гордым собой, что она не смогла удержаться от улыбки.        — Вам это удалось.