Когда шумит толпа

Мама спрашивала, как прошёл мой первый день, задавала осторожные вопросы, про Ангелину в том числе. Я сухо отвечала, что всё нормально, не рассказывая ни про то, что сидела с ней за одним столом, ни про сцену в туалете. Она опять начнёт волноваться, а когда волнуется она, я беспокоюсь ещё сильнее. А мне не стоит пить много таблеток, и так сегодня на две превысила предписанную норму. Если об этом узнают, мне их, вероятнее всего, запретят и отберут. После ужина я поднялась к себе в спальню, открыла окно. Весна была в самом разгаре, её приятный запах сразу же проник в комнату. Я вдохнула воздух полной грудью, выглянув наружу и посмотрев на звёзды, ярко блистающие в насыщенно-синем высоком ночном небе. Лениво полистав учебники, дописав какую-то задачку, я почувствовала, что меня клонит в сон. Наверное, это всё из-за таблеток. Хотя… кто знает, в больнице я много спала, врач говорил, что это всё из-за пережитого стресса. Что ж. Моя психика, выходит, оказалась и сегодня слабее, чем я думала. Я много пропустила по программе, несмотря на то что ко мне ходили репетиторы, пока я была не готова снова оказаться в школе, среди моих одноклассниц и… компании Лавкрафт. Прикрыв окно и ложась под одеяло, я вновь вспомнила сцену в туалете. Для меня уже вошло в привычку вспоминать о чём-то перед тем, как лечь спать, порой эти мысли долго не отпускали и мешали заснуть, и сейчас я тоже начала ворочаться. Ненавижу её… Лапала меня и так… сегодня развязно повела себя в туалете. Хотя это ещё не развязно… по её меркам. Чего она добивается? Однозначно, она хочет меня добить, она ведь также должна меня ненавидеть за то, что я настучала на неё, за то, что благодаря мне о ней узнали много нового, в том числе её отец. Я сильно сжала зубы при мысли о том, что она может захотеть повторить тот опыт и на этот раз придумает что-нибудь похуже. Но всё-таки… на этот раз её точно посадят. А может, отцу снова удастся заступиться за дочь? Вот только ей уже исполнилось восемнадцать, пока она была под следствием, и в следующий раз условным ей точно не отделаться. Тварь… и Нина, та ещё сучка, она даже условный, кажись, не получила. Да и никто кроме Лавкрафт. В этот момент почему-то мне показалось, что она сознательно взяла бОльшую часть вины на себя. Благородство? Вряд ли. Просто её папаша адвокат и она заранее знала, что всё обойдётся. Знала… суд был в моём воспоминании как в тумане, зато сразу же всплыла другая картинка. А когда она совершала это, она знала? Губы Лавкрафт, её язык, рука, гладящая меня там, внизу… чёрт. И всё это в каком-то жестоком подобии на нежность. Улюлюканье, шум в толпе, одобряющие крики. Они и не ожидали такого зрелища, но были безумно ему рады, хотя, возможно… Я погладила себя по груди, вспоминая, как Лавкрафт больно сжимала мои соски, вначале она несколько раз лизнула мою щёку, я пыталась отвернуться, но она поцеловала меня, придерживая за подбородок. Кто-то стянул с меня джинсы и… в какой-то момент её рука плавно переместилась вниз. Тогда я просила остановиться, умоляла, ревела, уворачивалась, желая потерять сознание от смущения, но сейчас я одна и мне нечего и некого было смущаться. Я развела ноги и запустила руку под трусики, кажется, я давно себя не ласкала… Тогда страх сковывал душу, в какой-то момент показалось, что они и вовсе убьют меня, убьют, после того как били, тушили о моё тело окурки. Наверно, хорошо, что в компании Лавкрафт не было парней. Но так ли много от этого изменилось бы? Нина пинала меня в живот особенно жестоко, когда я пыталась встать на четвереньки и отползти от костра, вокруг которого все и собрались. Она прижала к моей груди головёшку из огня, у меня до сих пор остался след от ожога. По-моему, тогда её руку оттолкнула Лавкрафт, я на миг подняла глаза и увидела её… она тут же хмыкнула и наклонилась, чтобы в очередной раз поцеловать. Я кончила, сжав в одной руке краешек подушки. Чёрта с два. Прав тот, кто сказал, что жертва насилия в дальнейшем получает удовольствие от насилия над собой. Хотя в данный момент это пока неизвестно… но сейчас я мастурбировала, думая о Лавкрафт. Интересная такая хрень. По крайней мере, после этого меня накрыло тяжёлым, словно давящим на веки сном.