Осколки

Таймлайн: после "Хотя бы иногда". Буквально на следующее утро. Это, наверное, такой инстинкт: когда к тебе спящему прижимается нечто мягкое, лёгкое и ощутимо своё, то это нечто надо обнять и накрыть одеялом. Не просыпаясь. С одеялом вышла заминка - Алекс никак не мог его нащупать. Какое-то время он сонно шарил свободной рукой вокруг (вторая рука в это время уже привычно обнимала нечто), потом сообразил, что не лежит, а сидит, и не в кровати, а в кресле. И на этой мысли окончательно проснулся. Нечто никуда не делось. Силь - с влажными после душа волосами и в расстёгнутой рубашке - сидел на коленях у Алекса с таким видом, словно тут ему было самое место. - Даже не надейся, что наш разговор тебе приснился. Или что я про него забыл, - заявило это невозможное существо вместо "Доброе утро", или что там положено говорить, когда рассвет за окном только-только начинает подсвечивать крыши домов. Да, точно. Разговор. Не приснился. Но вспоминался всё-равно с трудом. Никакой конкретики, только ворох неясных ощущений, самоё яркое из которых — почему-то страх. Страх сказать не то слово, не так понять, не о том спросить. Страх ошибиться. Как будто Алекс с разбегу выбежал на середину реки, затянутой тонким осенним льдом, а потом вдруг остановился и замер. И сам не знает, как это у него получилось, и не может понять, куда идти дальше: вперёд, назад, или обойти вот тут подозрительную полынью по кругу? Весь мир вокруг казался подозрительной полыньёй. - Мы остановились на том, что ты довольно неловко попросил меня быть с тобой, - услужливо напомнил Силь. Подозрительная полынья подозрительно расширилась во все стороны разом. - После того, как ты на это намекнул. Тоже, знаешь, не очень-то ловко, - пробормотал Алекс. И только тогда сообразил, что, действительно, разговор-то начал не он, а одно бесстыжее создание… Хоть бы рубашку застегнул, намекатель! И, кстати, почему на нём рубашка Алекса?! - А по-моему вышло очень ненавязчиво и аккуратно. Особенно для человека, который в тот момент не слишком соображал, на каком он свете находится и изо всех сил пытался не вырубиться посреди фразы. - А сейчас соображаешь? - Я выспался, - довольно улыбнулся Силь. И зевнул. С него, в общем-то, сталось бы немедленно заснуть снова. Это был какой-то особый талант (или проклятие?) - засыпать рядом с Алексом. Ещё с детства, с тех времён, когда по-другому заснуть вообще не получалось. И без разницы: лёжа в кровати, сидя рядом на диване, прикорнув на топчане в мастерской, или вот так — забравшись в одно кресло, прижавшись друг к другу. - Тогда ответь мне на один вопрос, только честно. Можешь? - Это уже вопрос? - Нет, это вводная часть. - Лёд под ногами трещал на все лады, от полыньи расползались трещины. - Мы оба знаем, что этот разговор завёл именно ты, я бы ещё вечность не решился. Так почему? - Почему завёл? Ты уже сам ответил — потому что ты не решился бы. - Почему сейчас? - А, это… - Силь прикрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул, словно собираясь с духом. И резко выдохнул: - Потому что я дурак. - Это неправда! - Правда. Дурак и был им много лет. Но, знаешь, когда умираешь... ну, или почти умираешь... очень чётко понимаешь, чего ты на самом деле хочешь. Чего ты хочешь прямо сейчас. А я всё это время хотел только одного - чтобы ты был рядом. Я знаю, что я не лучший человек в мире... Я ужасный человек, чего уж там. И я думал, что ты, возможно, побрезгуешь, или... не знаю... Не захочешь делить меня ни с кем. Я пойму, если не захочешь. Потому что работу я не брошу, а там случается всякое. Я помню, что тебе не нравится то, чем я занимаюсь, но это моя жизнь. Какая есть. Это я сразу говорю, чтобы ты даже не пытался спорить. Но я хочу быть с тобой. Иногда. Если ты не против. Если против - мы просто забудем об этом и всё будет как раньше. - Я не хочу забывать, - прошептал Алекс. Сердце билось так, что почти заглушало слова. И не понять, чьё именно сердце, слишком уж близко они были друг к другу. - И я бы никогда не заставил тебя сделать что-то, чего ты не хочешь. В мечтах всё, конечно, выглядело по-другому. В мечтах Силь однажды возвращался домой и говорил, что бросил работу, решил переселиться в Викену и больше никогда не уедет. В мечтах он вообще никогда никуда не уезжал. Глупые они были, эти мечты. Глупые, инфантильные и заведомо несбыточные, потому что реальный Силь никогда в жизни бы так не поступил. Или это был бы какой-то другой, поддельный Силь. А Алекс хотел настоящего. Родного, живого, прильнувшего к плечу. И к этому Силю готов был идти хоть по тонкому льду, хоть прямо по воде. Или по речному дну, если по воде не получится. - Ты правда примешь меня таким? - тихо спросил Силь. - Любым. Мир не рухнул. Сердце не остановилось. И даже злополучные полыньи вдруг затянулись, как будто их и не было никогда. Силь развернулся, чтобы сидеть лицом к Алексу, заглянул в глаза, облизнул губы: - Можно? - Что? - Поцеловать тебя. Это было внезапно. То есть ожидаемо, но всё равно почему-то внезапно. Как день, который долго ждёшь, мечтаешь о нём, вычёркиваешь числа в календаре, а потом он вдруг наступает - и выясняется, что ты совершенно не готов. Абсолютно. Никак. Не готов. - Я не слишком умею целоваться, - обречённо пробормотал Алекс. - Наверное. То есть я… - То есть ты не пробовал? - Пару раз пробовал. Но в основном целовали меня, и все были не слишком трезвые, и я потом сбежал. - И сколько веков назад это было? - Десять. Лет. - И всё? Дальше пьяных поцелуев дело не заходило? Жаркая волна на мгновение выбила из лёгких весь воздух. Алекс подумал, что ещё немного - и он просто сгорит со стыда. Уж лучше действительно провалиться под лёд, чем отвечать на такие вопросы. Это совершенно точно была не та тема, о которой он был готов говорить прямо сейчас. О которой он готов был говорить вообще. - Н-нет. - Алекс мысленно сжался, ожидая от Силя любой возможной реакции: недоумения, насмешки, новых вопросов, на которые непонятно, что отвечать. То есть понятно, что правду. Здесь и сейчас стоило говорить только правду. Но что делать, если эта правда такая… никакая? - Не думай, - шепнул Силь. - Что? - Ничего. Вообще ничего сейчас не думай. Расслабься. И прильнул к его губам. Это был даже не поцелуй — только предчувствие поцелуя. Лёгкое прикосновение, осторожное движение, горячее дыхание. Запах цитрусового шампуня от влажных волос. Тонкие пальцы в волосах Алекса. Вторая рука, умело скользнувшая под рубашку. Остатки самоконтроля, разлетающиеся вдребезги. - Ну вот, всё ты прекрасно умеешь, - одобрил Силь, ненадолго отстраняясь. - И не бойся ко мне прикасаться, я не хрустальный. Алекс только сейчас обнаружил, что сидит, вцепившись в подлокотники кресла (и, кажется, почти оторвал один из них). Обнимать Силя было совершенно привычно и естественно, но сейчас всё встало с ног на голову и прикосновение к тонкой ткани рубашки (даже не телу!) вызывало ощущение безумного восторга и дикой нежности. - И всё-таки, почему ты в моей рубашке? - Просто так. Но ты можешь снять её с меня, если хочешь. И вообще можешь делать со мной, что хочешь. - Я не знаю, чего точно я хочу, - честно признался Алекс. Говорить вслух на такие темы всё ещё было стыдно и странно. - Давай начнём с того, что хочешь ты. А там посмотрим. - Думаю, тебе понравится, - с улыбкой заверил Силь. - Но дверь лучше запереть.