One Fine Mess / Один прекрасный беспорядок

— Мы опаздываем, — вздохнула Реджина за рулём. — Ты знаешь, как сильно я ненавижу опаздывать. Малышке было уже двадцать недель, и сегодня они поехали на второй ультразвук. Конечно, первый был захватывающим, но обе женщины хотели увидеть свою дочь больше, чем размытой маленькой фасолиной. Честно говоря, Реджина не смогла разобрать форму, на которую доктор Вейл указал, подразумевая, что это ребёнок, и была весьма разочарована этим. Конечно же, они не увидят доктора Вейла ни сегодня, ни во время беременности Эммы. Реджина поклялась, что он не будет участвовать после его непристойных комментариев по поводу их отношений. И хотя Эмма подумала, что со временем женщина успокоится, Реджина настояла на том, чтобы найти кого-то более подходящего. Именно так, они обнаружили, что Элла, так же известная как Эшли, практиковала акушерство. Эмма сияла от гордости, когда девушка объяснила им, что она была вдохновлена, чтобы начать тренировки, после их совместной работы. Эмма очень помогла ей, давая уверенность в том, что ей нужно быть матерью для своей дочери, Алекс, и взять под контроль её жизнь. Она хотела бы сделать это и для других женщин. Пока проклятие Пэна прервало её обучение в Сторибруке, Элла продолжала практиковаться в Зачарованном лесу. Поскольку акушерство сосредоточивалось в основном на естественном рождении, ей не потребовалось много времени, чтобы она закончила свое современное мировое обучение по возвращению. Поэтому, конечно, они сразу же выбрали её для родов своего ребенка. Однако, будучи акушеркой, она не имела права проводить ультразвук, и поэтому она передала их Доку. Реджина колебалась – гномы были едва ли её самыми большими поклонниками. К счастью для неё, Эмма была очень почитаема людьми этого города. Неважно много или нет, но они по-прежнему испытывали неприязнь к Злой Королеве, но они никогда не будут возражать Спасителю, особенно если это касается чего-то жизненно важного, как медицинское обслуживание её ребенка. Итак, они отправились к Доку. — Почему бы тебе не проглотить целый арбуз и посмотреть, как быстро ты двигаешься, чувствуя, как он катится по мочевому пузырю, — негодовала Эмма. Она была чрезвычайно недовольна инструкцией о том, что нужно прийти на приём с полным мочевым пузырём, так как она «так или иначе всегда чувствует эту чёртову мочу» – деликатно сформулировала она. Эмма продолжала вертеться на своем месте с чувством большой срочности. — Может, ты прекратишь это? — огрызнулась Реджина, напряжённая опозданием, и обнаруживая, что нервные движения сильно отвлекают. — Мне срочно нужно в туалет, — прошептала Эмма, не останавливаясь ни на секунду. — Клянусь Богом, если он слишком сильно надавит этой своей палочкой, я буду писать прямо в штаны. — Я говорила тебе не пить столько воды, — злорадствовала Реджина. — Ты сильно переоцениваешь возможности своего мочевого пузыря. — Поздравляю, — прошипела Эмма. — Ты, черт возьми, снова выиграла. Как там погодка на высоте твоего положения? О, она была в настроении сегодня. Беременная, напомнила себе Реджина. Гормонально-эмоциональная, вредная. Она любила девушку, но в такие дни, как сегодня, Реджина задавалась вопросом, почему она была таким буйным мазохистом. Она молилась, чтобы увидеть, как их ребёнок может изменить позицию Эммы к лучшему, хотя факт, что Реджина всё ещё хотела быть рядом с ней, даже в этом государстве, показывало всю трагичность происходящего. Она была, за неимением лучшего слова, поехавшей. — Как насчет того, что мы просто сосредоточимся на том, чтобы увидеть ребенка, да? — предложила Реджина, закрывая разговор и погружая автомобиль в напряжённое, но предпочтительное молчание. Тишина продолжалась и в комнате ожидания вместе с короткими промежутками для регистрации и поиска. Реджина не сердилась, но она была расстроена, и теперь она не хотела ссориться. — Прости, — прошептала Эмма через некоторое время. — Похоже, что я слишком нервничаю, я не хотела задеть тебя. — Все нормально, — слегка кивнула Реджина. — Нет, — настояла Эмма. — Это не так. Реджина вздохнула. — Нет, не так, но я это понимаю, Эмма, я не злюсь на тебя. Док вошел в комнату, но это не помешало Эмме тихо прошептать «Спасибо», прежде чем мужчина мог украсть этот момент. Но благодарность девушки и попытка усмирить своё поведение всё равно были напряжёнными и сложными для Реджины. Это была не Эмма, напомнила она себе. Женщина, которую она любила, всё ещё была там, и вскоре все эти приступы гнева и слёз прекратятся. Она просто должна быть терпеливой. Гном объяснил, что он будет измерять ребенка, и после этого они могли бы более внимательно посмотреть на особенности ребенка и определить пол. Они сказали ему, что они уже знали, что ребёнок – девочка, но всё равно они оставались взволнованы возможностью увидеть свою дочь. Он выдавил холодный гель на живот Эммы. К этому времени она уже привыкла, едва вздрагивая от контакта. Когда Док прижал палочку к её животу, они неожиданно были вознаграждены на несколько минут прекрасным профилем своей дочери. Любезно, Док позволил им насладиться ей до начала своей задачи, и глаза Эммы мгновенно заблестели. — Привет, Дина, — её голос дрожал от несдержанных слёз, не в силах скрыть эмоции от своих слов, когда она дотронулась пальцами изображения на мониторе. — Дина? — осведомилась Реджина, совершенно озадаченная кличкой. Эмма покраснела. Она явно не хотела говорить это так громко. — Это, эм, — заикалась Эмма. — Я так называю её в своей голове. Мы ещё не выбрали имя, и называть её просто «малышкой» мне не нравится, поэтому я придумала такую кличку. Ну, если бы это не было душераздирающе очаровательно, то Реджина просто не знала бы, что это было. — Но почему Дина? — снова спросила Реджина, желая быть посвящённой в это. — Это глупо, — взгляд Эммы скользнул к своему животу, она не хотела продолжать разговор. — Эмма, пожалуйста, — сказала Реджина. — Расскажи мне. Эмма посмотрела на Дока, который продолжал притворяться, что не обращает внимания и не слышит их разговор. Он был бы бесполезен в этот момент любой из них. — Когда мы получили первую сонограмму, — застенчиво начала Эмма, — Она была подписана как «Ребёнок Свон». И это просто застряло у меня в голове. Ребёнок Свон. Она была нашим маленьким лебедёнком, — она выглядела почти виноватой, и Реджина не могла понять почему. — Итак ‘лебедёнок’ стал ‘Диной’. Я ничего не смогла с этим поделать. — Эмма, — пробормотала Реджина, не зная, как ещё ответить на это ласковое признание. Она не могла сказать, что она была фанатом глупого имени, но сентиментальность перед ней заставила её улыбнуться. — Это… Это так мило, если честно. Она провела рукой по волосам Эммы, и девушка улыбнулась, и они обе обратили внимание на монитор. Док начал свои измерения, указывая на разные конечности ребёнка, её крошечные руки и ноги, её неуклонно бьющееся сердце. Когда он объявил, что измерения завершены, и всё выглядит нормально, Док переключился на трехмерный монитор, который Реджина перенесла в город с помощью магии только для этого. И вот она, их ребёнок, их Дина, даже если Реджина настаивала, что никогда не назовёт так ребенка. Она была розовой и прекрасной, настоящей и такой живой, что ни одна женщина в комнате не могла перевести дыхание долгое время. — Дина, — снова прошептала Эмма, полная эмоций и тоски, что горло Реджины сжалось настолько, что она не могла сформировать ни слова. — Она будет выглядеть как ты, — прошептала Эмма. — С чего ты взяла? — Реджина задохнулась, когда снова нашла свой голос, равносильно изображению на экране. — Почему ты так думаешь? — Ты шутишь? — ответила Эмма. - Реджина, кто не хотел бы, чтобы их гены передавались их малышу? Сердце Реджины взлетело, а затем упало, как это было в любой момент, когда Эмма заставляла её так чувствовать, и она заставила себя немедленно запомнить эту правду. Почему она не могла просто позволить себе несколько мимолетных минут радости, Реджина честно не знала. Но она отказывалась принимать фальшь, которую приносила ей ошибочная надежда. — Она будет самой красивой маленькой девочкой во всей Вселенной, — ответила Реджина. — И неважно на кого она будет похожа. Реджина знала, что она привлекательная женщина, но она была уверена, что никогда не видела ничего более красивого, чем Эмма Свон. В то время как ребёнок, который напоминал бы копию её самой, не был непривлекательным желанием, но это было чем-то лишним. Генри не содержал её ДНК, и их связь Истинной Любви оставалась такой же сильной, как и прежде. Если их дочь похожа на Реджину, отлично. Если же она похожа на Эмму ... Реджина не могла не думать, что может быть ещё более прекрасным. — Я всё еще надеюсь, что она похожа на тебя, — рассеяно сказала Эмма. Сердце Реджины сжалось и разжалось очень болезненно. Ты причина того, что она будет красивой, Эмма, подумала она про себя. Она будет совершенна, как и ты. Реджина так отчаянно хотела сказать это, но она поджала губы и не позволила словам уйти.

***

Реджина услышала, а не увидела, как Эмма зашаркала по кухне после того, как проводила Генри в школу, и тяжело вздохнула на одном из табуретов барной стойки. В двадцать четыре недели больше не было возможности скрывать её постоянно растущий живот, даже если бы она этого хотела. Не то чтобы они больше пытались скрыть это. Сплетни разлетелись по маленькому городку быстрее, чем облако проклятия. Половина граждан знала реальную историю и были в восторге от скандала с дочерью Белоснежки, которая была «сбита с толку» Злой Королевой. Другая половина, благодаря неосмотрительности Эммы и насмешливому рту Крюка, считали, что они были блаженно беременной парой и постоянно настаивали на том, чтобы поздравить их. Реджина исправляла доброжелателей в первые несколько раз, но она быстро начала утомляться, и теперь она просто давала им оскорбительное «спасибо» и двигалась дальше. Реджина закатила глаза, когда услышала звуки, похожие на стонущее нытьё. — Оставь своё раздражение и прекрати это, — потребовала она, продолжая мыть посуду в раковине. — Прекратить что? — невинно спросила Эмма. Реджина возмущённо взглянула через плечо, прежде чем вернуться к своей задаче. — Ты ноешь и хандришь в этом доме уже больше недели, — ответила она. — Даже Генри заметил, что ты в последнее время была в плохом настроении. Итак, тебе либо нужно прекратить это, либо рассказать мне, в чём проблема. — Извини, — сказала Эмма. — Я просто… ну, наверное, разочарована. — Разочарована чем? — Реджина поджала губы и стала сильнее тереть тарелку. Она была несколько раздражена этой идеей, сделав абсолютно всё, что в её силах, чтобы женщина была счастлива и чувствовала себя комфортно. Черт, Реджина рискнула бы, чтобы потратить больше времени, сосредоточившись на благополучии Эммы, чем на её реальной работе в этот момент. То, что она всё ещё была, по-видимому, неудовлетворённой, было ничем другим, как ужасно досадной вещью. — Я не хочу говорить тебе, — пробормотала она. — Почему нет? — Потому что это смущает. — О, ради Бога, Эмма, — Реджина вздохнула от раздражения, снова взглянув на женщину. — Скажи мне сейчас же. Эмма опустила голову и, смотря на колени, пробормотала какой-то ответ. Её голос был слишком тихим, чтобы его можно было услышать, и теперь Реджина была расстроена, задачей достать хоть какую-то информацию от взрослой женщины. — Громче, дорогая. — Я чертовски возбуждена, — воскликнула Эмма даже громче, чем этого требовалось. Тарелка в руке Реджины скользнула и бесцеремонно упала в раковину, заставив её вздрогнуть. Она схватила боковые стороны раковины, глаза закрылись, и она глубоко вдохнула через нос, чтобы успокоиться. Это было далеко от того, что она ожидала услышать. Она думала, что, возможно, девушка хотела печенья или массаж спины. Но не…это. — Я ... э-э, — застенчиво сказала Реджина, ненавидя то, что она чувствовала свою испорченность. Простая мысль о похотливой Эмме вызвала вспышки памяти и запрещённые фантазии, из-за которых невероятно сложно сосредоточиться на формировании слов. — Разве ты не можешь просто позаботиться об этом? Я имею в виду ... сама? — Я пробовала, — пожала плечами Эмма, — Но это совсем не то же самое, как… Ну ты знаешь, — она колебалась, явно не чувствуя себя комфортно с такой степенью открытости. — Как кто-то другой, касается тебя. Реджина смыла грязь с рук – купив себе минутку, чтобы получить некоторое самообладание в том, что Эмма удовлетворяла себя ночью в соседней комнате – прежде чем, наконец, обернуться. Она не была безразлична к бедственному положению Эммы; она провела свое исследование и знала, что не редкость для будущих матерей чувствовать эту особую потребность намного сильнее. Но она не могла начать думать о чём-то полезном или подходящем ответе. Лицо Эммы озарилось, и «подходящий» быстро вышел из головы. Реджина знала этот взгляд, широко раскрыв глаза, и приоткрыв губы, когда женщина задыхалась от своей гениальности. У Эммы Свон была идея ... И это никогда не приводило к чему-то хорошему. Особенно сейчас, потому что Реджина точно знала, о чём думала Эмма. — Ни за что, — категорично заявила Реджина. — Почему? — спросила Эмма, даже не потрудившись уточнить то, о чём они сейчас говорят. — Мы делали это раньше. — И мы согласились, что это был один и единственный раз, — напомнила ей Реджина, оставаясь непоколебимой. — Да, но теперь есть смягчающие обстоятельства, — возразила Эмма, указывая на свой живот, как будто это был их свободный призыв к разврату. — И я больше не вижу никого, кто хотел бы переспать со мной прямо сейчас. — И в какой именно момент я подразумевала, что хочу переспать с тобой? — возразила Реджина, кладя руки на бёдра. Конечно, проблема была не в том, что Реджина не хотела быть с Эммой. Она отчаянно хотела этого, думала об этом постоянно, вспоминая сладкий вкус её кожи и вид её лица в оргазме. Однако это... Это было бы опасно. Было бы слишком легко начать верить в ложь. — Прекрасно, — Эмма спрыгнула со стула, размахивая телефоном в воздухе. — Может быть, я просто спрошу у Крюка. — Давай, — горько поддержала Реджина. Она знала, что Эмма пытается понукать ей, и она не позволяла женщине увидеть, как сама эта идея заставляла её кровь кипеть. — Кто я такая, чтобы помешать тебе, сделать самый ужасный выбор в твоей жизни? Эмма фыркнула и с негодованием пыхтела некоторое время, прежде чем бросить мобильное устройство, резко отступить и издать глубокое рычание из горла. — Ты же знаешь, что я не собираюсь его спрашивать, — проворчала Эмма, и её блеф заставил другую женщину ухмыльнуться. — Давай, Реджина, — стукнула она ногой. — Теперь это привлекательно, — сказала Реджина сухо, складывая руки на груди, на самом деле находя какое-то развлечение в детском вымаливание Эммы. — Я вряд ли смогу удержаться от того, чтобы разорвать свою одежду перед лицом твоей истерики. Эмма вздохнула, и Реджина могла видеть точный момент, когда девушка изменила тактику, едва уловимо, когда она надела кокетливую улыбку и всматривалась через её толстые ресницы. Реджина знала, что на ней играют, как на скрипке, и Эмма, вероятно, подозревала, что Реджина знает об этом, но худшая часть заключалась в том, что это действительно работало. — Это не будет похоже на то, что я не буду отвечать взаимностью, — Эмма сделала свой голос низким и глубоким. — И ты знаешь, что я могу. Сердце Реджины трепетало, слова Эммы разжигали соблазнительную теплоту в её животе — Что я делаю, — проговорила она с легкой улыбкой, потому что на самом деле была часть её, которая очень хотела проиграть этот бой. — Так что? — спросила Эмма, позволив своему чувственному выражению расплавиться в мягкую, обнадеживающую просьбу, которая полностью запечатлела сделку. — Хорошо, — вздохнула Реджина, к восторгу Эммы. Это было глупо с её стороны, но это было не так, как будто она действительно собиралась отказать Эмме, в том, чего она хотела. Каким-то образом даже её раздражительность была восхитительно неотразимой. Реджина повернулась к раковине, нуждаясь в моменте, чтобы заставить себя противостоять своим собственным чувствам. — Просто позволь мне сначала закончить с посудой.

***

Они сидели лицом друг к другу, и им было плохо из-за неопределённости в комнате. Они сидели на кровати, Эмма была прямо напротив неё, и Реджина не могла решить, может быть, они должны были начать здесь, или где-нибудь ещё. Несмотря на согласие сделать это, ни одна женщина не сделала шаг в течение некоторого времени, и напряжение нарастало с каждой секундой. — Итак, — робко сказала Эмма. — Полагаю, мы должны просто… Начать? — Полагаю, что так, — ответила Реджина, вздохнув и пытаясь сохранять спокойствие. Она осторожно положила руки на бёдра Эммы, готовая наклониться, прежде чем спросить себя. — Хочешь – я имею в виду, — она запнулась на своих же словах, — Мы должны целоваться? Эмма пожала плечами. — Я думаю, это было бы странно, если бы мы этого не делали, — сказала она. — Не так ли? — Ты права, — Реджина согласилась, немного колеблясь. Она жаждала испытать губы Эммы в течение многих месяцев, но, теперь, когда момент наконец настал, она колебалась. Это никогда не было так, как она себе представляла, даже близко. Однако, поцелуй был поцелуем, и чем больше она ждала, тем больше это становилось всё более неудобным. Итак, мягко и целеустремленно, Реджина прижала их губы друг к другу. Её грудь сжалась при первом контакте, но дальше всё было не так. Их рты скользнули вместе, все нервы и холодный расчёт. Она чувствовала себя постановочной и неестественной, с её стороны, как будто они послушно выполняли задачу, требующую завершения. Не было никакого огня и необходимости, которую она чувствовала в ту ночь, когда они были вместе. Отсутствие страсти, и вообще, какого-либо чувства, было слишком для Реджины, и она отстранилась. — Давай просто сделаем это, — вздохнула она, отодвигаясь назад, чтобы расстегнуть блузку. Они разделись быстро, без подготовки или фанфары, как это обычно бывает при приватном танце. Ни дразня, ни соблазняя, только строгое сбрасывание одежды. Реджина задавалась вопросом, чувствует ли Эмма себя более стимулированной, чем она сама, или все это окажется мучительно неудобной тратой времени. Но она дала обещание, и до тех пор, пока они не будут квиты, Реджина никуда не уйдет. Раздевшись до бюстгальтеров и трусиков, Реджина собралась, чтобы возобновить их поцелуи. Все в этом казалось вынужденным и чрезмерным, но она не могла отключить свой мозг, потому что это оставило бы только её чувства, а она абсолютно не могла позволить им взять на себя инициативу. Будучи преисполнена решимости, сделать все возможное, Реджина попыталась помочь процессу, позволяя одной руке скользнуть по груди Эммы, прежде чем сделать твердое сжатие. Звук, который она получила взамен, не был восторженным вздохом, а больше походил на болезненное хныканье, и она в ужасе отдёрнула руку, подпирая под себя, чтобы посмотреть на Эмму, извиняясь. — Всё в порядке, — заверила Эмма с легкой улыбкой. — Они просто очень чувствительные в последнее время. Может попробуем что-нибудь ещё? — Хорошо, — кивнула Реджина с ещё одним вздохом. Она опёрлась на свои руки и стала нежно целовать и посасывать шею Эмму, не в силах пережить ещё один пустой поцелуй в губы. Она скользнула рукой вниз по телу Эммы, пытаясь проложить свой путь вокруг добавленного препятствия – беременного живота, но, в конце концов, ей удалось найти путь между бёдрами Эммы. Продолжая покусывать шею женщины, Реджина начала мягко массировать клитор поверх трусиков. На мгновение дыхание Эммы прервалось, и Реджина подумала, что, пожалуй, худшее из этого фиаско было за ними, и что они, наконец, на правильном пути. Но Эмма вскоре снова затихла, и когда, наконец, громкий стон вырвался из её губ, это было безошибочно одним из разочарований сегодняшнего вечера. — Это не работает! — сказала Эмма с унынием. Реджина села на пятки, такая же разочарованная, если не больше, тем, как быстро всё это испытание распалось на нечто унизительное. — Я стараюсь изо всех сил, — прошипела она, похлопывая руками по бедрам с отказом продолжать что-либо. — Это не ты, — мягко пояснила Эмма, протягивая руку, чтобы погладить пальцы Реджины в извинениях. — Я просто, — крикнула она, почти на грани слез. — Я вообще не чувствую себя сексуальной. Реджина не осознавала, что, как бы неудобно и нервно она себя ни чувствовала, Эмма также столкнулась со своей собственной неуверенностью. Она казалась такой смелой и уверенной, когда умоляла Реджину на кухне. Возможно, именно из-за отсутствия связи и понимания все пошло наперекосяк. Она хотела исправить это для Эммы, и не только потому, что это великолепное существо, по-видимому, понятия не имело, насколько невероятной она была. Реджина вспомнила, что за несколько недель до этого она хотела сказать об этом Эмме, и как она была слишком напугана. Эмме нужно было услышать это сейчас, и поэтому Реджина отложила свои страхи и гордость в сторону, взяв девушку за руку. — Эмма, ты прекрасна, — усердно прошептала она, молясь, чтобы её слова услышали не только уши этой женщины, но и её сердце. Это заставило боль Реджины пробраться до костей, думая, что Эмма этого не поймёт. Эмма немного улыбнулась, но щёлкнула языком со своими мокрыми глазами. — Я выгляжу как распутный морж, — слабо возразила она. — Не для меня, — Реджина улыбнулась в ответ, ласково положив ладонь на живот Эммы. — Я вижу потрясающую женщину, чье тело приносит новую жизнь в этот мир. Чтобы ты не забыла, это мой ребёнок. Я не могу представить ничего более сексуального, чем мать моих детей. — Ты действительно так думаешь? — её недоверчивый голос был таким тихим и мягким. Реджина ухмыльнулась, глядя прямо в глаза Эмме и позволив ладони двигаться, чтобы погладить закруглённую форму перед ней. — Я действительно так думаю. Чистая радость озарила лицо Эммы, а слёзы заставляли её глаза плясать на свету. Её взгляд ни разу не дрогнул от Реджины, когда она начала подниматься из своего сидячего положения. Она протянула ладонь, чтобы погладить щёку женщины, пока приближала своё лицо к лицу Эммы. — Спасибо, — застенчиво прошептала Эмма и нежно прижала свои губы к губам Реджины. Только на этот раз это было правильно. Живот Реджины схватило, когда она почувствовала нежность в поцелуе, её сердце разрывалось, когда это было взаимно. Они целовались медленно и жадно в течение долгого времени, пока Реджина мягко не направила их обратно на кровать, ломая контакт, чтобы начать дорожку поцелуев через грудь Эммы на её большой живот. Реджина не торопилась, наслаждаясь уникальными изгибами тела этой женщины, желая показать ей, насколько прекрасна она всегда была, есть и будет. Быстро избавляя женщину от нижнего белья, Реджина позволила своему рту упасть между ног Эммы, желая угодить ей сейчас как никогда. Она кусала и целовала бледные бедра, убедившись, что у неё есть время, чтобы попробовать плоть, которую она там нашла. Она жаждала большего, но не хотела двигаться слишком быстро, теперь, когда они, наконец, нашли свой ритм. Когда, наконец, её язык начал вылизывать влажные складки, не было и речи о том, были ли вздохи и всхлипы, издававшиеся сверху, чистым восторгом. И быстро – тревожно быстро – эти звуки стали становиться всё громче и громче, пока Эмма не закричала и не дрогнула, отрываясь ото рта Реджины со сжатой простынёй в руках. Ну, самодовольно подумала Реджина, это было легко. Эмма всё ещё задыхалась, отчаянно пытаясь отдышаться. — Вероятно, я должна была упомянуть, — захрипела она, ухмыляясь, — С тех пор, как я беременна, я очень чувствительна там. — Это очевидно, — ответила Реджина, мягко пробегая по верхним губам, а затем по нижним, слизывая остатки оргазма Эммы. — Иди сюда, — поманила пальцем Эмма. — Я тоже хочу попробовать тебя. Было немного людей – Реджина рискнула бы сказать, что их не было вообще – кроме Эммы, которые могли бы дать такую команду и увидеть, что Реджина может повиноваться. В этот момент, однако, она не хотела ничего, кроме как позволить Эмме идти своим путем. И не только потому, что то, что хотела Эмма, было именно тем, чего хотела Реджина. Она подползла к телу женщины, осторожно оседлав её лицо. Реджина немного нервничала, находясь в этом положении, но взгляд вниз на выражение лица Эммы снял её страхи. Не было никакого беспокойства, без сомнения. Только желание. И вот Реджина опустилась к ожидающим губам женщины, которую она так сильно хотела. Она сразу поняла, что долго не протянет. Реджина схватилась за изголовье кровати, постоянно разрываясь между желанием закрыть глаза и наслаждаться ощущениями или открыть их, чтобы увидеть и вспомнить про женщину под ней. Независимо от того, что она делала, имя Эммы вырывалось из её рта, и когда она кончила, это было с тем же сладким звуком, проливающимся из её губ - Эмма, Эмма, Эмма. Её тело все еще дрожало от удовольствия, когда её разум снова заполняли сомнения. Но она была здесь, с Эммой, давая и получая удовольствие так свободно, и это чувствовалось так, так правильно. Гораздо больше правильнее, чем что-либо в течение нескольких месяцев. Реджина понимала, что это было ужасной идеей. То, что она никогда не должна была вновь открывать эту банку червей, и что, если бы у них был какой-то здравый разум, они бы закрыли её, вернули на полку и больше никогда не говорили бы об этом. Если у них был какой-то здравый разум вообще. Вместо этого Реджина осторожно соскользнула с лица женщины, и наклонилась, чтобы снова поцеловать её. — Что скажешь об ещё одном раунде?