Данная глава является неким дополнением к сюжету) Спасибо всем, кто еще со мной!) Тсукери=)
***
Как Тсунаеши Савада оказалась дома — кто бы знал. Однако, предаваться метаниям и воспоминаниям у нее не было времени, поэтому быстро разогрев Рину ужин, чмокнув его в обе щеки, — что мальчик очень любил, — убежала на подработку. Там, все еще медленно соображая, начала печь круассаны, ванильный мусс и еще много что. — Тсу, что-то случилось? — натянуто улыбаясь спросила Хару, что помогала ей в готовке. Когда-то в школе Миура Хару тоже ненавидела Тсуну, присылала послания смерти, портила тетради, но, встретившись с шатенкой спустя столько лет, поняла, что она натворила много ужасного, считай, подпортив и так тяжкую жизнь Савады. Сейчас, как только Миура узнала о смерти ее отца и инсульте мамы, старалась во всем помогать кареглазой. Когда их школьные распри далеко в прошлом, то можно ведь и стать друзьями. В прочем, Хару и Тсуна в правду сдружились, прикрывая порой друг дружку в экстренных ситуациях. — А? — Савада помотала головой, сбрасывая наваждение, — Хару, — улыбнулась, — спасибо, что волнуешься, но я просто устала. — Я понимаю, — вздохнула Хару. Попрощавшись с последним клиентом, шатенка переоделась, предварительно позвонив в такси, чтобы не пешком домой добираться. Такси приехало быстрее, чем ожидалось, поэтому довольная Тсуна сразу же запрыгнула в него, называя адрес. Нет, сейчас ей определенно нужно отдохнуть. Столько всего да за один день! Нет, обычный человек давно бы свихнулся после такого. А она? Продолжает жить. Что делать? Тсуна тоскливо посмотрела в темное окно. Сейчас она будет использовать свои навыки, которые приобрела за годы мучений. Будет скрывать за улыбкой все свои чувства. Как же ей хочется улыбаться по-настоящему, но этого теперь не будет. Отец умер, мама почти тоже чуть не попала на тот свет, иск, неудачные изнасилования. Почему все это предначертано именно ей? А если бы хоть одно изнасилование завершилось удачно? Что тогда? Насильник взял бы ее в жены? Помогал бы растить общего ребенка? Бред. Он бы просто-напросто забыл бы о такой девушке по имени Савада Тсунаеши, которая будет мучаться из-за него с животом. Хорошо, что нашлись настоящие друзья среди всех этих грязных, похотливых и завидующих чудищь. Друзья… Хоть какая-то удача на ее жизненом пути. А если бы их не было? Тсунаеши поежилась. Нет, она даже представлять не хочет, что будет! Потому что понимает, что без них ничего бы не было, она бы сломалась, как кукла, которую потом выбросили б в ближайшую мусорку, а после плюнули туда. Если бы их не было — не было бы ее. Машина остановилась и девушка, расплатившись, вышла. Зайдя в дом, первое, что услышала — была брань. Она заглянула в гостиную, где вокруг дивана наматывал круги хмурый брюнет, разговаривая с кем-то по телефону. Его рычание, сначало тихое, стало нарастать, нарастать, пока, наконец, не заполнило комнату и не выплеснулось на весь дом, как рев огромного льва. Шатенка схватилась за голову руками, чтобы удержать волосы. В ушах у нее звенело и ей хотелось как-нибудь выцарапать звук из них. Когда рев замер, наступила тишина, в которой были слышны лишь шаги Кеи. Тсуна схватилась за косяк, разделяющий прихожу и гостиную, ощущая какое-то приятное покалывание во всем теле, которое ощущала в первые в жизни. Кожа покрылась мурашками, соски затвердели. Хибари, похожий на грозного хищника, повернулся и увидел хозяйку дома… Ее сердце застучало так, будто оказалось в море без спасательного круга, где некого звать на помощь. Непойми откуда взявшаяся боевая часть духа побуждала ее пересечь пространство, разделявшее их, погрузить пальцы в эти густые, под цвет ночи, волосы, рывком притянуть к себе и впиться в губы, пока не прекратит орать… Что будет ему уроком. А вот женское начало побуждало наоборот показать ему свое хрупкое тельце. Однако, оба эти побуждения Тсуна запихнула в мешок, туго затянула на нем узел и закинула в самую даль своего сознания. Что-что, а скрывать чувства она умеет. Кея стоял и молча смотрел на нее. Девушка попыталась собраться и вспомнить цель своего визита… К себе домой. Вздохнув, резко развернулась, уходя на кухню. Придя туда, одной рукой вцепилась в столешницу, пока второй, дрожа, наливала холодную воду из прозрачного графина. Отпив немного, шумно выдохнула, морально готовясь к еще недельке житья со своей «первой любовью». Что ей делать? Он с ума ведь свести может! — Ты поздно, — процедил позади нее голос. Вздрогнула. — Были проблемы с машиной у таксиста, — соврала. Это лучше, чем правдивый рассказ о ее подработке, ведь тогда он спросит зачем ей подработка, а отнекиваться у нее совсем нет сил. Обернулась. Сейчас на ней были широкие черные брюки, нежно-розовые носочки, любимая блузка, которая, во-первых, изрядно помята, а во-вторых, не могла скрыть ее соски. И какой черт ее дернул переодеться и забыть напялить обратно лифчик? Брови Хибари чуть приподнялись, когда его взгляд скользнул по ней: — Можно воды? — каким-то странно-сипловатым голосом спросил он, отводя взгляд в сторону. — Сейчас, — буркнула она, подавая ему стакан в своей руке. Запаздало вспомнила, что пила из этого стакана, но решила плюнуть на это — все равно уже глотнул из него. — Как дела? — с непроницаемым вырожением лица спросил он. — Никак, — тцыкнула, — я устала и пойду спать. — Спокойной, — ей показалось… Или она его обидела? — Спокойной, — Тсуна сжала губы и прошла мимо него, — кстати, как Рин? — А что? — усмехнулся, разворачиваясь лицом к ней, — тебе не все равно? — он вновь усмехнулся, а вот Саваде стало больно: это ведь не он сидел с ним, когда мальчик плакал, — ты ведь любишь строить глазки, поэтому, думаю, скоро детей своих заведешь. Ох, лучше бы это не говорил! — Да что ты знаешь? — она скрестила руки на груди, — ты — человеческое отродье мужского пола с грязной, похотливой и эгоистичной душонкой. Она не хотела говорить это, но что-то внутри нее щелкнуло. Все же, столько лет хранить ненависть и любовь в себе со всеми слезами и недомолвками от семьи, терпя унижения, ненависть, побои, попытки обесчестить. Любой другой давно бы сдался и покончил бы жизнь суицидом, но Тсуна не может оставить родных. Как они будут без нее? — Оу, — брюнет наиграно удивился, продолжая ухмыляться, — то есть ты ненавидишь мужчин, но возбуждаешься от моего рыка? — он сжал, разжал кулаки, начав надвигаться на нее, заставляя ее неуверенно отступать к стене, — вижу, как неловко тебе из-за того, что происходит с твоим телом, когда я рядом. Знаю, что мне не следует об этом говорить. «„Неловко тебе из-за того, что происходит с твоим телом, когда я рядом“? Он что, пуп всея Земли?! Не думала, что он окажется таким… — Тсуна оказалась прижата к стене крупным, атлетически сложеным телом, от чего весь воздух прямо вышел из легких, — но эта его сторона тоже притягательна… Стоп! О чем это я?! Где моя выдержка?! Где пофигизм?! И где же эта ненависть к всему мужскому населению?!» — Интересно, так ты реагируешь только на меня? — в его глазах плескались искры, значение которых девушка не понимала. Чего ему к ней приставать? Или… Это издевки? — Отвали, — буркнула Тсуна, стараясь отпихнуть от себя этого нахала, — вот еще, что б я поддалась на «шарм» какого-либо мужчины! — Но тебе же понравилось, когда я рычал, — его голос прозвучал хрипло, но уверенно, — заметил. А если бы не понравилось, то ты бы не вцепилась так в столешницу. Савада потеряла дар речи, не зная как реагировать на такое хамство с его стороны. Ведь, если не считать юность, где они редко когда пересекались, то ее знакомство с Хибари Кеей длиться чуть больше нескольких дней. Шатенка то всего и планировала: быстро найти убийцу, поймать его и помахать ручкой этому хаму, а теперь? А теперь она чувствует себя беспомощным подростком, втюрившимся в кого нельзя по самое не хочу. Как же ей сейчас хотелось поддаться вперед, взять его за руку, проверить, как отзовуться его мускулы на ее прикосновение. Как напрягуться его руки и как расслабяться ее собственные мышцы… — Сказать нечего? — вкрадчиво поинтересовался он, вдыхая запах ее волос. — Извращенец, — предательский румянец покрыл ее щеки, переходя на уши, шею… — Нельзя винить мужчину, который думает о таких вещах, — прикусил ее ухо, от чего девушка шумно выдохнула сквозь зубы, заливаясь еще большей краской, — особенно, когда он наблюдал, как она сменяла одну позу на другую во время йоги. — Я ничего не делала зланомеренно… — Тсуна попыталась оттолкнуть его, — я ненавижу мужчин! Шатенка смотрела в его грудь, обтянутую серо-голубой футболкой. О, черт возьми, почему каждая частичка ее тела так отзывается на каждое его слово, прикосновение, вздох? Почему? Жизнерадостное выражение сползло с его лица, когда она все же подняла голову и их взгляды пересеклись. Его брови приподнялись, тело напряглось, будто комната сжималась вокруг него. Без своей рубашки он выглядел крупнее, ведь мускулы ничем не были скрыты от посторонних глаз, не считая облегающей футболки, подчеркивающей цвет его глаз, темнеющих с каждой секундой. Джинсы обтягивали бедра. Никакая одежда не смогла бы спрятать ни переход от широких плеч к узкой талии, ни спокойную уверенность, с которой он совершал движения. Будто король управлял всем, что вздумаеться и если кто-нибудь решит сопротивляться, Хибари применит силу, раздавив, с львиным рыком и хищным оскалом, препятствие. Его голос стих до урчания: — Давай тогда заключим спор? — Грубиян… — Ну, прости. Веду себя, как умею, — отстранился, чтобы не разрывать зрительный контакт, — так как насчет спора? — Объясни, — кивнула она. — Условия просты, — приблизился, проведя носом по мягким, карамельным волосам, — если смогу с тобой переспать по твоей воле, то ты исполнишь одно мое желание, а если не смогу затащить, то исполню твое желание. Так что? Тсуна задумалась. С одной стороны, это было очень заманчивое предложение, но с другой… С ним она не способна так уж хорошо контролировать себя. Что делать? Решив, что после об этом пожалеет, вздохнула: — До какого? — Пока не закончим расследование. — Я согласна, — твердо произнесла шатенка, уверенно смотря в его насмешливые глаза. Может, это был его план? А Тсунаеши так легко поддалась? И, вообще, с чего это он решил затеять такой странный спор? Неужели… Ее любимый человек такая же похабная мразь, как и остальные мужчины? Или. Это потеря памяти так на него повлияла? Что? Может зря она согласилась на этот спор.?