Как понимаете, началась учеба. Меня даже можно поздравить с поступлением в колледж)))/визжит от счастья/ Ну ладно, порадовались и хватит. Глава маленькая, не несущая особого смысла. Просто, надеюсь поймете, но времени категорически нет, однако постараюсь выкладывать главы, потому что осталось чуть-чуть. Пишите комментарии, они меня очень вдохновляют и, можно сказать, служат неким тапком для меня, моей лени и совести, чтобы я скорее писала проду. И… Ан нет, молчу;) Тсукери=)
***
Савада почувствовала, что машина остановилась, неприятно заскрежетав шинами, от чего голова снова «взорвалась» от резкой боли. Вновь страх. Нет, она боялась не за себя, а за маленькое тельце, находящееся в непосредственной близости с ее ногами в замкнутом пространстве. Послышались шаги. Шатенка затаила дыхание, жмурясь. «Сейчас или никогда!» — вдруг подумала, когда крышка багажника противно пискнула, открываясь и впуская в эту темноту слишком яркий свет белого дня. Почему-то именно сейчас, в этот прекрасный солнечный день, Тсуна решила возненавидеть эту прекрасную погоду. Нет, в любой другой такой же день, она бы была очень счастлива, но явно не сегодня, в это время в багажнике. Багажник открылся полностью и прежде, чем кто-то из злодеев успел среагировать, Тсуна прыгнула из багажника, ударяя своей головой в подбородок парня. Тупая боль запульсировала, но шатенке некогда было на нее обращать внимания, поэтому, увидев отшатывающегося блондина, кинулась на девушку, замахиваясь кулаками. Однако, незнакомка оказалась не из простых. Она блокировала удар Тсу, ударив в солнечное сплетение, от чего девушка харкнула, выпуская наружу весь воздух из легких, и потеряла сознание… Приходить в себя еще раз стало для Савады намного тяжелее. Руки затекли и казалось, что они с каждой секундой немели еще сильнее. Ноги саднили, кололи, шипели, как старый телевизор вышедший из строя. Шея, голова, живот и все остальное тело гудели, отзываясь тупой и одновременно острой болью, словно звон многих колоколов церкви, что, кажется, проклинают ее за любовь, которой быть не должно и проклинают за дареную Богом красоту. — Мм… — шатенка с трудом открыла глаза, замечая, что находится в темном, еле освещенном помещении. — Очнулась? — раздается звонкий голосок обидчицы и свет стал понемногу ярче, из-за чего Тсуне удалось рассмотреть большую часть комнаты, что бы понять, что она в огромном двухэтажном гараже с шелушащейся темно-кровавой и местами желтой краской. Шатенка попыталась произнести вопрос, который ее сейчас волновал больше, чем-то, что она сейчас заложница, привязаная к кровати.Где Рин?
— Да помолчи ты, — цыкнула незнакомка, пиная пустую банку у себя под ногами, — в порядке твой ненаглядный блондинчик, — кивнула, — вон, повернись, может, признаешь. Девушка с трудом смогла моргнуть и проглотить скользкий и мерзкий комок отвращения и страха за чужую маленькую жизнь, медленно повернула голову пересекаясь взглядами с тем, о ком волновалась и боялась сейчас потерять. Рин был в относительной, но все же безопасности. Он сидел на маленькой табуретке, связаный по рукам и ногам, а за плечи держала огромная рука другого блондина. В глазах мальчика Савада не увидела какого-то страха, она видела непоколебимость в каком-то важном решении, видела слезы боли, отчаяного желания спасти, ненависти, видела его сведеные к переносице брови, прикусаные до крови губы, синяки. Однако, Рин не похож на обычного ребенка — он маленький взрослый, что рано потерял мать, от которого отказался родной отец, который пережил много страдания от одиночества, непонимания и не признания толпой. Но все же он — обычный ребенок, что желает отцовской и материнской любви, тот, кто желает счастливо улыбаться мелочам, дуть свои щечки, если что-то не так и тут же обвыражительно смеяться звонким голоском, словно сейчас он в своем отдельном мирке детского счастья, где нет места горечи утрат и предательств. Шатенка сглотнула еще раз, зажмурившись и отвернувшись. Она не могла смотреть в глаза Рину, видеть его молчаливые обещания быть рядом, видеть его решимость и непоколебимость. Ей трудно назвать себя храброй или сильной, потому что всегда старалась бежать от проблем, хотя они все равно настигали ее в двойном колличестве, но, смотря ему в глаза, могла с уверенностью сказать, что Рин — самый храбрый и сильный не только телом, но и духом маленький взрослый, продолжающий отвергать тепло человеческой души, но так жадно поглощающий ее. Послышался звук шагов на лестнице, что означало, что спускается тот, кто виновник всего этого… Шаги все ближе, дыхание Тсуны становилось все тяжелее, а сердце быстро забилось в груди. Шаги ближе, она перестает дышать. Шаги ближе, она слышит лишь стук своего сердца и шаги. Вот одна нога ступает в свет, затем вторая. Появляется полная фигура человека, что причинил ей столько боли, человека, которого она с полной уверенностью может назвать убийцей отца, уничтожителем свого счастья и садистом с самой гадкой улыбкой на всем свете… Тсуна теперь точно уверена, что он — причина всех несчастей для ее семьи… — Ну привет…