1971.
— Валер, ты чего такой? Случилось что-то? — Гусев плюхнулся на скамейку рядом с другом и вытер мокрый лоб. Бобров, конечно, «гонял» их совсем не как Тарасов, однако выложиться пришлось. Не ради тренера — ради общего дела. — С Ирой поссорились? — Ага, с Ирой, — Валера с облегчением закивал. Не скажешь ведь никому, что беспокоит на самом деле, что гложет и не дает уснуть ночами после тренировок, хотя выматывался он сильно. — Или ты из-за Тарасова? Ну ничего, побудет у нас пока Бобров… Отдохнем немного. — А Тарасов тут с какого бока? Говорю же — дома проблемы, — разозлившись, Харламов слегка хлопнул Сашку по плечу. — Выйдет, как только можно будет. Ты думаешь, оставит он нас надолго? Как же. — И угораздило его… — Гусь сочувственно вздохнул. Слова Всеволода Михайловича о том, что Тарасов свалился с ангиной, взбудоражило всю команду. Остальным хоккеистам, так же как и Валере, похоже не приходило в голову, что тренер — такой же живой человек, со своими чувствами, эмоциями и не всегда хорошим здоровьем. — Ребят, Бобров всех собирает, айда, — в раздевалку заглянул Петров, потирая на ходу ушибленный локоть. — Идем, — Валера первым поднялся на ноги, радуясь тому, что не придется продолжать неудобную тему. Обсуждать тренера с кем-то еще, пусть даже с лучшим другом, он был не готов. По крайней мере с товарищами по команде — он мог случайно сказать что-нибудь не так или не то. Породив тем самым ненужные домыслы и разговоры. * * * Уже дома Валера постарался сделать вид, что все у него хорошо. Рассказал сидящим у телевизора родителям о том, как прошла тренировка, в общих чертах, разумеется, прошел на кухню, выпил там стакан кефира, есть совсем не хотелось и, подумав, прошел в их с Таней комнату. Спала она в зале, на диване, а занималась в их комнате за рабочим столом или на кухне. Ему хотелось получить хоть какую-то ясность относительно состояния Тарасова, в больницу он звонил всего один раз и получил ответ, что к тренер в реанимации и пока к нему не пускают даже близких. Дергать Татьяну со своими глупыми вопросами Валера постеснялся, ей и без того было чем заняться. Оставался один доступный вариант — поговорить с сестрой, учившейся в медицинском, чтобы иметь примерное представление о состоянии наставника. — Все учишь? Тань, — Валера ласково улыбнулся Тане, обложившейся учебниками и конспектами, затем присел на краешек ее кресла. — Учу. Зачет скоро, не хочу получить неуд, — девушка чуть улыбнулась, устало щурясь. — Валера, ты что-то хотел? — Нет, то есть да… — Харламов стушевался, однако тут же собрался и решился на разговор. — Да, хотел спросить кое-что. Таня отложила учебник по внутренним болезням. — Тут дело такое… В общем, знакомый мой один попал в больницу. Врачи говорят, что инфаркт. И он сейчас в реанимации, — Валера постарался говорить спокойно и так, будто не о Тарасове, а о каком-то другом человеке. — А лет сколько? — деловито поинтересовалась Татьяна, что-то прикидывая в уме. — Э-э-э, — на этом вопросе Валера завис. Он никогда по-настоящему не задумывался о возрасте тренера, в принципе не умея определять возраст окружающих. Например, он не сказал бы, что Ире всего девятнадцать. — Ну где-то сорок… пять… — Все зависит от обширности, локализации, проще говоря, места, от возраста. Но знаешь что, Валер. Наша советская медицина — лучшая в мире, помогут твоему знакомому, я уверена. Тем более, что он еще не старый, — она ободряюще улыбнулась, прижимаясь светлой головой к плечу брата. — Раз ты так говоришь, то значит все обойдется. Ладно, я отвлекать тебя не буду, учи, — Валера поднялся с подлокотника. — Спокойной ночи, Тань. — Спокойной ночи, — Таня вернулась к своим конспектам. Оставалось ей не так много, что не могло не радовать.1976.
Харламов открыл глаза и снова прикрыл их обратно — так голова болела чуточку меньше. Он очнулся в палате, пытаясь разобрать, что за звуки такие звучали совсем рядом. Оказалось, его родители шепотом выясняли отношения. Сил на то, чтобы говорить, не было. Но Борис Сергеевич первым заметил, что Валера завозился и остановил супругу от дальнейшей тирады. — Валера, сынок! Очнулся, наконец-то… Ну как ты? Танюха, врача зови, быстро, — распоряжался Харламов-старший, опасно поблескивая глазами. — Нормально, — отозвался пересохшими губами Валерий, тихо-тихо, но ему казалось, что ответил он как обычно, в полный голос. Он с трудом вспомнил, что было до пробуждения. Получалось, что был матч со Спартаком, кошмарные результаты, дождь стеной, сорвавшийся Тарасов и… авария. Подробностей — кроме яркого света фар, — Валера не помнил. Да и не хотелось ему пока. Думалось все-таки с трудом, голова болела, а во рту прочно поселился стойкий лекарственный вкус. — Валера, как же ты нас напугал! И что тебя дернуло сесть за руль! Был такой дождь, такая погода ужасная, — причитала Бегония, одновременно давая сыну попить из граненого стакана, поправляя на нем одеяло и гладя по руке, лежащей поверх. — Ты же мог погибнуть! А все хоккей твой… — Мам, — Валера сделал умоляющие глаза. К головной боли прибавилась еще и легкая тошнота, а матушка не спешила успокаиваться. — Все-все, молчу, — Бегония уступила место врачам, на ходу промакивая глаза платочком. Татьяна и Борис Сергеевич ждали ее в коридоре — лечащий врач попросила их подождать. А Валера, отдавшись на милость врачам, не знал, что хуже — сковывающая боль в грудной клетке и ноге — что пугало особенно сильно, заплаканная мать, поседевший, казалось, за короткое время, отец, ревущая младшая сестренка, или Тарасов, без кровинки на лице, наблюдавший за происходящим из дверей. В палату Анатолий Владимирович так и не решился войти, отчасти чувствуя себя лишним.1975.
В маленькой квартирке в Тушино было слишком громко. На кухне кипел чайник, свистя во всю мощь, в коридоре на полочке говорило радио, а в комнате с разобранным диваном по центру, выясняли отношения молодые люди. Валерий не кричал, не повышал голос, он слушал очередные претензии Ирочки и молча одевался. Впечатления от вечера — с вкусным ужином и сексом, который давно перестал приносить удовольствие, испортилось окончательно. Ира, кутаясь в короткий розовый халатик — привезенный из Канады в подарок, — выбежала вслед за Валерой в прихожую. Не забывая на ходу шмыгать носом. Он же торопливо одевался, чувствуя, как желание быть рядом с этой девушкой тает буквально на глазах. — Ты куда, Валер? — Прогуляюсь пойду… Ир, я устал так, понимаешь? У нас каждая встреча заканчивается ссорами, я наверное не тот, кто тебе нужен. Извини, мне лучше побыть одному, подумать, — Харламов застегнул молнию на олимпийке до самого верха и повесил на плечо сумку, после чего взялся за дверную ручку. — Ириш, ты вот неглупая девушка, красивая… Но жить с тобой… Ты умеешь любить кого-то, кроме себя? — Ну и иди! — рассерженно бросила Ира вслед, перестав плакать. Хлопнула дверь, а она, облокотившись плечом о дверной косяк, сама себе улыбнулась. Она знала, что Валера выпустит пар и вернется. Он всегда возвращался, какой бы крупной ссорой не закончилось их прошлое свидание.