(В) сердце

Здесь камни похожи на мыло, А сталь похожа на жесть, И слабость, как сила, И правда, как лесть. И не ясно, где мешок, а где шило, И не ясно, где обида, а где месть. И мне не нравится то, что здесь было, И мне не нравится то, что здесь есть…

1981.

— Толь, тут такое дело… — Валерка замялся. — Есть кое-что… Мне бы хотелось, чтобы ты понял меня правильно и согласился. Но если нет… То я пойму. — Валер, хватит говорить загадками. Четко, ясно и по делу. Ну, — Тарасов сел в кресло, сложил руки на груди и выжидательно посмотрел на сидевшего напротив Харламова. Он приехал из города, где оставался с ночевкой и выглядел крайне взбудораженным, но при этом Анатолий видел, что Валера правда старается держать себя в руках, несмотря на бушующие внутри эмоции. — Только не говори, что ты хочешь предложить мне руку и сердце, — предположение Валерку рассмешило, но он тут же собрался с мыслями и заговорил. — В общем, ты знаешь, что моя мама — испанка. Чистокровная… И у нее есть брат, мой дядя. Хосе. У него есть сыновья старшие — мои братья. И есть сестра младшая, она выходит замуж. Событие большое, собирается вся семья, бабушки-дедушки, многочисленные тетки и дяди, сестры и братья — нас много. — Очень за нее рад. И что дальше? — Мне выслали приглашение, только вот… Велено приехать со второй половиной, моя… э-э-э мама… Бегония… В общем, она сказала, что я не один, у меня есть девушка, — Валера на этих словах скривился, сжал кулаки, но заставил себя успокоиться. Тарасов-то ни в чем не был виноват. — Билетов, словом, два. Приглашения открыты на три дня… И я хотел бы, что бы мы полетели туда вдвоем. — Харламов, ты меня поражаешь, — Тарасов, уже понявший, что ничего по-настоящему страшного за время пребывания Валеры в Москве не случилось, выдохнул и улыбнулся. — В качестве кого ты меня туда привезешь? — Ну… Получается, что… Глядя на то, как пунцовеют щеки Валеры, Анатолий Владимирович смеялся уже в голос, не стесняясь. — Ва-лер-ра, ты замечательный парень, но сейчас ты превзошел самого себя. Представляю лица твоей испанской семьи, когда мы появимся вдвоем и ты представишь меня как свою подружку. Теперь смеялся уже и Валера, правда готовый провалиться сквозь землю и вообще больше никогда не появляться на глаза Анатолию. — Я хотел как лучше, тем более, что Испания, и мы бы могли вместе там отдохнуть. Там красиво — река, Бискайский залив, тепло… Ты немного от работы бы отдохнул, — последние слова Харламов произнес немного робко. Он знал, что Тарасов принимает заботу крайне неохотно и не от всех, и боялся, что своей неосторожной фразой все испортит. — Мы поедем при одном условии. — Каком? — Я буду жить отдельно и приезжать к вам на какое-то время. — Хорошо, — Валера с облегчением кивнул. — А с выездом проблем не будет? — Этого я тебе сказать не могу, но надеюсь, что все обойдется. По крайней мере, нашему партийному руководству я дорогу не переходил уже давно. Харламов, если бы мог, кинулся бы обнимать Анатолия, но вместо этого искренне и широко улыбнулся. — Кстати, Валер, а твоя голова? Разве перелеты сейчас желательны? — Ну… Врачи были не слишком рады, но я пообещал, что буду хорошо себя вести. Ни капли алкоголя, никаких нагрузок и стрессов. — Приму к сведению. Так, ты по-прежнему не голодный? — Голодный, — признался Валера, чувствуя, что он и правда зверски голоден. До этого, напряженный и злой, он сосредоточенно обдумывал произошедшее дома и то, какими словами пригласит Тарасова в их первую совместную поездку. — Поставь суп разогреваться, мне нужно сделать пару звонков, ладно? — Конечно. Валера оставил Тарасова наедине с телефоном, а сам, каждой клеточкой ощущая облегчение, направился на кухню. Еда в исполнении Анатолия была простой, но очень вкусной. Дома, признаться честно, ему и кусок в горло не лез, но чтобы избежать материнских причитаний, Валера нехотя жевал предложенные угощения. Поставив кастрюльку на плиту, он неожиданно тяжело вздохнул и устало потер лицо. Врать Толе он совершенно не любил и не мог, но после посещения поликлиники пришлось немного приукрасить реальность — первые полгода любые перелеты ему были категорически запрещены. Последствия могли быть самыми разными, а пожить Валера еще очень и очень хотел. Поэтому он сходил на прием к своему врачу, тот прописал ему какое-то огромное количество таблеток — для того, чтобы в голове улучшалось кровообращение, и твердо решил для себя, что до отлета в Испанию приведет свою несчастную дурную голову в порядок. Тем более, что планы на «испанские каникулы» у него были грандиозными.