Art like love

Трек: Tyga — Mutha fucka Up. Дыхание сквозняков резво касалось босых ступней Стаса, на что он лишь привычно обхватил себя руками и слегка поёжился, терпеливо ощущая, как противные мурашки толпами штурмуют его тело. Парень вздохнул и устремил взгляд прямо перед собой. Визави находился массивный шкаф с зеркальными дверцами, куда Стас пренебрежительно впечатывался глазами по целым часам. Хотя если честно, не любил это занятие. Конченков неохотно разглядывал себя, сонно сидящего в одной растянутой белой майке и белье. Уже который раз тяжело вздохнул. Как-то не так это всё. Стас выглядел так, будто отродясь не был знаком со своей бабушкой. Кроме шуток, парень отличался выразительной худобой всех конечностей, строго овальным лицом и высоким (!) ростом. Девчонки любили Стаса за его телосложение, называли это «эстетической красотой», или как бишь его. Однако самому Конченкову в связи с возрастом хотелось ощущать себя совсем по-другому. «Почувствуй свою индивидуальность, — советовал папа, — Я в твоём возрасте вообще тростью был». В это слабо верилось, если принимать во внимание данное положение вещей. Естественно Стас не переживал по этому поводу. И уж тем более не имел каких-то комплексов, связанных со своей внешностью. Природа наградила парня длинными яркими ресницами, что придавало выразительности его карим глазам, тонкими, как шутки в пабликах губами и невозможно понимающим выражением лица, которое иногда имело свойство становиться умилительно кротким. Голос, кажется, спасал всю ситуацию. Стоило Стасу раскрыть рот — так сразу не было и малейшего сомнения, что этот парень возьмёт города, поведёт за собой народ и завоюет целый мир только одним неосторожно оброненным словом. Конченков разговаривал долго и много: перебивая, манерно-эмоционально срываясь на тараторство и влюбляя в себя каждым словом. Друзья зачастую специально смешили парня, чтобы самим по-доброму посмеяться над его забавным смехом. Стас не помнит, в какой момент он стал хохотать не выдыхая воздух, а вдыхая его, но так было явно прикольнее. — Милый, ты проснулся? — послышался сонный голос матери. — Да, мам, — с нежностью ответил он и оперативно поднялся с кровати, чтобы открыть дверь в свою комнату. Она стояла прямо перед его порогом, вяло собирая волосы в косу. Конченков привычно подставил щёку, когда женщина потянулась его поцеловать. — Что ты будешь? — скрываясь в кухонном проёме, спросила она. Стаса тут же покинули последние остатки сонливости. — Всё, что есть, — со смешинками отозвался парень и направился вслед за матерью. Квартира семьи Конченковых ничем не отличалась от обителей среднестатистических жителей Самары: высокие потолки, хмурые стены с неброскими обоями, скромно кочующая по квартире по мере комфорта мебель, турник в дверной арке, буро поплывший кафель в ванной — ничего внеземного и к этой закономерности Стас, кажется, уже давно привык. — С петухами уже на ногах! — торжественно приветствовал семейство пришедший на кухню отец Стаса. — Кто с чем, — себе под нос произнёс парень, на что получил задорный хохот своего отца и сжато весёлый взгляд обернувшийся на него матери, на чьей улыбке читалась ласковая снисходительность. Она слегка покачала головой. Парень шустрее некуда расправился со своим завтраком, который состоял из омлета, приправленного овощами, сыром и скромным набором специй. За такой бонус к своему блюду Стас был целиком и полностью обязан отцу, который привнёс столь прекрасное дополнение, когда как супруга, находясь в полусне, про это запамятовала. Конченков зачем-то подмигнул ехавшей с ним в лифте овчарке, на что собака радостно гавкнула и принялась рваться от хозяйского поводка лизнуть Стаса в щёку, однако этому было не суждено свершиться. Невинно хохотнув, Конченков направился на автобусную остановку. — Без льгот*, товарищи, таков порядок, ну что я сделаю, а?! — ругался на недовольных пассажиров водитель автобуса, пока Стас усиленно пробивал себе дорогу, локтями проходясь по спинам до сих пор сонных обывателей. Будни встречали парня как всегда оглушительными возгласами учащихся. И как бы не старался директор заведения Филипп Архипович наладить в этом огнём крещёном месте дисциплину, все старания выходили труженику боком. Школа под гордым номером 100 Октябрьского района всегда выделялась буйными учениками и контрастно строгим директором, который, однако, в учебном заведении появлялся крайне редко, доверяя всю ответственность приближённым лицам — завучу, а по совместительству классной руководительнице Конченкова. Везуха, нечего сказать. Под ногами Стаса словно юркие ящерки бегали ученики начальной школы, а парню оставалось лишь сыпать мелкими ругательствами себе под нос, в попытке оставить детей без тяжких телесных. Первым уроком у одиннадцатого класса «Б» была физкультура. Предмет, при котором последствия прогула были равносильны разве что тому, если бы Стас зарифмовал своё имя прямо в лицо дорогому Филиппу Архиповичу. Посему в этом случае (не)значимость предмета не оправдывала посещаемость, и ученикам приходилось смиренно появляться на заднем дворе школы и выстраиваться на футбольном поле. На часах 7:00. Конченков, как ответственный за культурную деятельность класса (подумать только), должен был вместе с членами парламента являться в учительскую. Такая процедура совершалась каждый второй понедельник месяца. Во время таких сходок Стасу ничего не оставалось кроме как, смирившись со своей участью, залипать в телефон и гонять там какие-нибудь в сущности своей скучные игры. Но когда учащихся наконец отпускали на не менее скучные занятия, просто бесцельное хождение по коридорам словно было глотком наивысшей свободы. — Кстати, Стас, вы сегодня с Димой дежурные. Выше нос и вперёд к граниту науки, — добро произнёс учитель алгебры Митрофан Ярославович и удалился, хлопнув парня по плечу. Стас медленно обратил взор на стенд информации. — Ну охуеть теперь… — пробубнил Конченков, уставившись на свою фамилию в указанной графе. Очередь за грёбанной гречкой с сосиской длилась, кажется, целую нескончаемую вечность, чтоб её! Желудок сходил с ума и был готов вот-вот переварить самого себя за неимением ничего более съестного. — Ну что, молодняк? Служба службой, а обед по расписанию? — задорно спросил у детей появившийся в столовой Шкаф, физрук. Один взгляд на него, и вы сразу всё поймете. Уточнять происхождение его говорящей клички будет бессмысленно. Учебный день уже близился к своему завершению, что измотанные учащиеся чувствовали на своей собственной шкуре. Они слонялись по коридорам словно отбрасываемые тени или зомби из сериалов-триллеров. В разных концах коридора то и дело разгорались конфликты за незаконно занятые лавочки. — Ты на пенёк сел? Должен был косарь отдать! — мастерски пародируя всем известный голос, произнёс Дима и тем самым согнал восьмиклассниц с места одним только видом. Друзья устало плюхнулись на отвоёванные кровью и потом костяные лавочки. Совсем вымотавшись за эту едва начавшуюся неделю, Стас был способен только на то, чтобы водить глазами, наблюдая за проходящими мимо учителями и школьниками. И то не совсем циклично. Парень вальяжно (хотя о том, что это таковым являлось, он даже не подозревал) развалился на чёрном кожзаме, думая только о том, что если он сейчас не покурит, то точно сойдёт с ума. Кажись, уже начал потихоньку. — Эй, бро, — тихо позвал одноклассника Самохин. — Чего тебе, ёпту? — с лёгкой улыбкой отозвался Стас. — Хочешь, обрадую? — Конченков утвердительно кивнул головой. — Та-да-ам! — торжественно провозгласил Дима и достал из рюкзака огромное зелёное яблоко. — Матушка два дала. — Конченков польщённо заулыбался. — Благодарю сердечно тебя и твою маму, — ответил он и, приняв гостинец, с хрустом укусил просто восхитительно пахнущий фрукт. — Заебись, — невнятно выразил эмоции Стас. Его взгляд вновь лениво забегал по школьному коридору. Внезапно за настежь открытой дверью в учительскую раздался многоголосый смех, и Конченков рефлекторно обратил туда своё внимание. Там смеялись абсолютно все присутствующие, кроме одного, находящегося в эпицентре всеобщего веселья. Игоря Алексеевича. Он что-то очень увлечённо рассказывал, жестикулировал, и все учителя буквально пожирали его глазами, видимо надеясь услышать конец его истории. Внезапно парню захотелось оказаться прямо там и самому послушать столь интересный рассказ Игоря Алексеевича. — Эу, пойдём, на химию опоздаем, — одёрнул задумавшегося друга Дима, и Стас, нехотя оторвав взгляд, направился за ним к лестнице, наскоро доедая своё яблоко. Предпоследний урок. Последний — литература. *** После каждого урока химии Стасу казалось, что он изучал не точную науку, а старояпонский язык. Нет, троек по предмету вроде не было, но с каким трудом парню давались все эти элементы, формулы и таблицы! — Пойдёшь сегодня гаражи красивыми делать? — вдруг спросил Конченкова знакомый парень, и гудящая в болтовне компания вдруг замолкла. Стас оглядел их всех, а затем немногословно пожал плечами. Ему сейчас слишком лень издавать звуки. Класс грузно ввалился в кабинет вслед за звонком, но Игорь Алексеевич этого, кажется, совсем не заметил. Учитель был слишком занят своими, по всей видимости, неотложными делами. Конченков входил в класс первым, и его заинтересованный взгляд тут же упал на то, что бережно придерживал пальцами Игорь Алексеевич на своём рабочем столе. Учитель рисовал на неаккуратно вырванном листе бумаги какой-то непонятный, но от того не менее красивый узор, ветки которого разрастались по каждой беленькой клеточке, и словно по волшебству превращали её в дополняющее звено к тому, что уже было нарисовано. Стас оказался заворожен. — А, вы зашли? — наконец отвлёкся от рисования Игорь Алексеевич, когда неосторожно поднял голову. Стоящие возле парт ученики закивали. — Хорошо, тогда число, классная работа, — скороговоркой произнёс учитель и быстрым движением сунул своё творение в груду других рабочих листочков, а затем указал рукой на доску, где вышеупомянутое было написано. Загремел оркестр отодвигаемых по полу стульев, и класс сел. — Присаживайтесь, Стас, — отдельно пригласил Игорь Алексеевич до сих пор стоящего в немом восторге ученика, и парень смиренно присел. Игорь Алексеевич растерянно вздохнул. *** — Вика, блин, пощади! — ныл однокласснице вяло плетущийся по коридору Стас, в то время как девушка была просто непробиваема. — Ну нет, Стас, мне самой знаешь, как лень? — также убито спорила Вика. — Но ты же староста! — вывел весомый аргумент Конченков. — А ты сегодня дежурный, так что ноги в руки и иди забирай журнал из кабинета литры. — Стас цыкнул, приняв поражение. Девушка оперативно ретировалась с глаз парня. — Люблю тебя! — с издёвкой крикнула она. — Да пошла ты, — беззлобно ответил Стас с лёгкой улыбкой и любезно сложил для девушки средний палец. Парень лениво поплёлся обратно в кабинет Игоря Алексеевича, попутно раздумывая над тем, куда после уроков мог так внезапно пропасть Дима. Вроде вместе выходили из класса. Странно… Застыв перед коричневой дверью, Стас перевёл дух и осторожно постучался. Когда ответа не последовало, он повторил попытку. Опять тишина. Парень вздохнул и, пересилив себя, всё-таки очень осторожно заглянул в кабинет. Дверь оказалось не заперта. В классе не оказалось ровным счётом никого, поэтому парень облегчённо выдохнул и без зазрения совести шагнул внутрь. Подойдя к массивному столу, покрытому свежим лаком, Стас быстро нашёл среди всего прочего классный журнал одиннадцатого «Б» и вот уже было хотел покинуть кабинет, как его взгляд внезапно и совершенно не вовремя зацепился за край того самого рисунка, над которым утром колдовал Игорь Алексеевич. Рука неосознанно потянулась его схватить, чтобы взять и рассмотреть это чудо со всех сторон, каждую крапинку или линию, точку, цвет чуть отдающих в лёгкий блеск гелевых ручек. Но парень вовремя себя одёрнул. Трогать чужое без разрешения нельзя. Сунув подмышку коричневую папку, Стас уже уверенно направился к двери, но на середине вдруг опять остановился. Блять. Любопытство разъедало его изнутри. Колеблется как долбанная рыбка в воде, вместе с тем так боязно, что кажется, что прямо сейчас сюда должен войти Игорь Алексеевич, конечно сразу же всё понять, непременно схватить Стаса за ухо и потащить к Филиппу Архиповичу. Сука. Конченков покачал головой, мысленно обругав себя. Что он, воришка что ли какой? Парень уже оказался одной ногой в коридоре, но тут не выдержала душа поэта. Разум словно сказал ему, что тогда хозяин непременно будет должен. — Ладно, блять, — себе под нос нервно выдохнул Конченков и одним резким движением пересёк расстояние от порога до учительского стола. Он невозможно трепетным движением вытащил из-под учебников надёжно спрятанный рисунок, и тут же забыл, как дышать. Стас не чувствовал больше ничего: ни уколов совести, ни прожигающей при конкуренции зависти — ничего. Душа как будто мигом слилась с чем-то неведомым, что было изображено на обычном тетрадном листке, который сейчас так красиво и так естественно отражался в зрачках парня. Ничего конкретного — только огромный узор, нарисованный малиновыми ручками, но с таким невероятным количеством мелких деталей, с таким сочетанием оттенков, что Стас, что называется, залип. Даже забыл про то, как две перемены назад умирал как хотел курить. Видимо, именно из-за этого парень даже не услышал, как за его спиной коротко скрипнула входная дверь. Мужской голос прозвучал снисходительно-пресекающим: — Ну и что же мне с вами делать, Стас?