Зря об этом подумала…
Внутри сразу всё приятно сжалось и ощутился видимый жар. Щёки постепенно заливал яркий румянец. А всё из-за идиотских воспоминаний. Воспоминаний прошлого вечера. Когда он пришёл, помог и… сделал её, кажется, самой счастливой на свете. Если так подумать, Амина похожа на обычную девушку с такими же обыденными мыслями и мечтами, как у других. Хах, обычную… Вот до чего-чего, а до подобного ей ещё очень далеко, возможно, она вообще никогда не сможет увидеть нормальную людскую жизнь, о какой мечтала, какую видела во снах. Наверное, ещё слишком рано так говорить, ведь ей всего 16, а жизнь длинная. Но кто сказал, что она не может распрощаться с ней, к примеру, завтра или даже сегодня? В этом мире всё возможно. «Лучше бы я умерла ещё тогда…» — сколько уже раз она это себе говорит? Сбилась со счёта, да и не считала особо. Оказывается, ждать своей смерти ещё дольше, чем что-либо другое. В какой-то степени, Тарума немного ненавидит Гакушу. Почему он не позволил ей умереть ещё в больнице? Почему он так печётся о ней? Что в ней такого особенного? Что? Ну вот что?! Почему именно она, а не кто-нибудь другой? Иногда даже подбешивает. Слеза. Неосознанно по щеке скатывается прозрачная, наверное, чистая слеза и быстро падает на стол, впитываясь в мягкую скатерть. Девушка осторожно склоняется к столу, положив голову на стол, боком. Алый взгляд устремлён в никуда, но потом вдруг резко перемещается на острый предмет, и глаза прищуриваются, нижняя губа закусывается, расслабленные ранее ладони сжимаются в кулаки. Ей дали очередной шанс, но им воспользоваться почему-то не хочется. Резать вены или что-то подобное… по большей степени это глупо, чем правильно. Такое Тарума себе не желает. Ей это не надо. Лучше уж она всю жизнь будет одна: думать лишь о себе, заботиться лишь о себе. Моё Я — важнее других, а на остальных наплевать. Их нет. Никого нет. В её жалкой, проблемной жизни практически нет тех людей, которым можно довериться, взять хотя бы того же отца. Может, он и выполняет свой родительский долг, однако теплоты от этого всего не ощущается ни капли. Да и о какой теплоте идёт речь. С самого раннего детства учёба убивать. Холод, боль, кровь, вечные странствования по континенту. Это даже жизнью назвать нельзя, не то что…тепло от неё получать. В конечном итоге желание к чему-либо вообще пропадает. А зачем чего-то ждать, на что-то надеется, если всё приведёт к одному — пустоте.Flashback
— Кажется, меня в чём-то подозревают, — с трудом натянув фальшивую улыбку, произнесла девушка, чувствуя, как лоб постепенно начинает покрываться испариной, а по телу волнами прокатывается жар. В памяти моментально запечаталось самое, наверно, прекрасное событие за всю жизнь. Красная Тарума была теперь не от внезапного поцелуя, а от жуткого волнения и опаски, что раскроют секрет, который она так давно пыталась оставить при себе. Никто не должен узнать, однако в чём, к сожалению, самое плачевное для неё, так это упорство Гакушу. Зная то, что парень вряд-ли остановиться на полпути, Амина полностью уверена в своём проигрыше. В принципе, уже с самой первой встречи Тарума понимала, что с этим человеком будет очень тяжело, к тому же, не зря он родной сын Гакухо. Асано Гакухо. Точно, это сам председатель. Чего она вообще ожидала, когда столкнулась, пожалуй, с самой ужасной личностью. Что-то возникло такое ощущение, будто удачи ей не видать. А улыбка на лице теперь стала более неустойчивой — она медленно, но верно, пропадает. — Начиная с поведения и заканчивая тем, что ты опустила взгляд, тем самым чёлка закрыла лицо. Выдавить слёзы можно легко, Амина, а ты переборщила. Слёз было много, но твой голос был совершенно спокоен, как будто так нужно. Как будто ты уже не раз проигрывала данную, скажем так, сказку. — Для Асано-младшего не впервой вот так разбираться с людьми — подобное постоянно происходило в школе, только вот не у всех ситуации прям точь-в-точь. Хотя в этом как раз его обязанность, как президента студенческого совета, выяснять, в чём проблема студентов и стараться им помочь. Однако здесь не просто помощь, которую он оказывает обычно, в их случае это в первую очередь моральная и физическая одновременно, ведь не каждый день приходится лечить человека от какого-то заболевания. Кстати, на счёт заболевания. Гакушу пока не узнавал, чем больна Тарума, поэтому он надеется, что девушка прольёт свет на эту тайну. А Тарума в действительности боится, она жуть как боится Гакушу. Боится находиться рядом с ним, его слов, вопросов, аметистовых глаз, касаний, тепла, — просто боится — и этот страх одновременно принуждает притянуть его к себе, чтобы тот спрятал её в объятиях, заглушив этот же самый страх. Как же Таруму раздражает эта борьба с собой. Она не в силах контролировать, она нуждается в нём, почти зависима. А, может, это и есть зависимость? Пульс участился, стало невыносимо жарко, и от подобного даже получилось приподняться на кровати. Амина осторожно всматривается в соседнее лицо, пытаясь, кажется, прочитать мысли. А что Гакушу? А Гакушу абсолютно спокоен, потому что полностью уверен в ее лжи. Может быть, президент узнал данную персону недостаточно хорошо, но всё же кое-какие особенности в характере для себя выделил: упорство, наглость, замкнутость и ещё кое-что. Он не говорил такого никогда, потому что не хотел признавать, потому что не был до конца уверен, сомневался в себе. Он детально помнит то, что произошло тогда, в больнице. Он помнит ее слова, интонацию, всё. Но он не понимает, почему. Почему эта личность заняла такой объём памяти, заставляя думать он ней постоянно, при любой возможности, и эти мысли то и дело, как сладкая текучая сгущёнка, погружают в чувство эйфории, от всех них по телу бегут приятные гусиные мурашки, а тепло, что исходит от неё ощущается за километры. — К сожалению, твоему, конечно же, я не могу поверить в такую ситуацию. Тебе придётся каким-то образом мне доказать, что сказанные слова были правдой. — Асано-младший в последнее время чувствует некую уверенность, хотя обычно он всегда таков, однако именно последний эти дни… Возможно, он переоценил себя и свои способности. Всё возможно. У сиреневолосой, что только недавно корчилась от адской боли, мечтая, наконец-таки, уйти в мир иной, вдруг пробудился инстинкт самосохранения. В её сторону часто бросали всевозможные обвинений и всегда приходилось бороться, отстаивая свою точку зрения и держать свою позицию. Уступать не в её привилегии. Однако, если подумать, что она ему скажет? Снова солгать? Нет, поймет, да и к тому же, что можно сказать, чтобы не было придирок к деталям, а учитывая то, что у президента ей склонность к бичеванию других, методом копошения и обнаружения самых невидимых и не ощутимых недоговорок, шансы очень малы. Но и правда раскрывать тоже не рекомендуется. Проблем не оберёшься. Амина прикрыла глаза, свободно выдохнув полной грудью. Точно, только это свобода у неё есть — всё остальное под запретом. В голове такая жалкая кучка идей, но ни одна из них не имеет цену, ничего не будет стоить. Они все бесполезны. Гакушу терпеливо ждал, и его внутреннее эго будто улавливало ноты беспокойства, оно этим питалось, довольствовалось, жаждя получить еще одну порцию, которую, собственно, получало. Превосходно на вкус. Вкус. Этот терпкий, вяжущий язык, вкус победы, что медленно приближается, будто дразня. Но нервы крепкие, и не такое выдерживали. — Мне было всего 6 лет, — будто выйдя из транса, начала девушка, но глаза не открыла. Боялась посмотреть в лицо. — Это случилось в тот день, когда любой человек становится на год взрослее — мой день рождения. Как сейчас помню, я его так ждала; начала готовиться ещё за неделю. И вместе со своей семьей, весело отметила этот идиотский праздник, — речь до ужаса плавная и спокойная, но так и сквозящая сожалением, от которого рыжиму стало слегка не по себе. — Поздно вечером, когда я уже легла спать, обнимая любимую игрушку и мечтая, смотря в окошко, внизу послышались крики и ещё что-то, уже не помню. Я решила спуститься туда, хотя мне не очень хотелось, я очень сильно испугалась. Пока шла по лестнице, увидела кухонный нож, чистый. Он, непонятно почему, оказался у меня в руках, и я продолжила идти на звуки криков. А когда нашла их… мама, можно сказать, больше не могла мне улыбнуться, а папа продолжал бороться за жизнь, пока не увидел меня. Только вот не он один. Я глазом моргнуть не успела, как меня оглушил выстрел из пистолета. Пуля промахнулась и застряла в барной стойке, Но вот мне в глаз случайно попала щепка, — Амина не видела, какое выражение лица сейчас у Гакушу, и не особо хотела видеть. А вот парень даже не против такого расклада, потому что он жалел о том, что требовал от неё. Он больше не хочет слушать, ведь каждое произнесенное слово — килограмм боли, а эта боль реальная, потому что Асано не ощущает больше лжи. — В какой-то момент боль, что должна была, по идее, заставить меня кричать, срывая голос, не наступала. Пока до меня не дотронулись чужие руки. Я начала мотать ногами, кричать, а кричать уже и от раны в глазу, и от страха; я вырвалась, и неожиданно для себя… — Амина открыла глаза, смотря на взволнованное сосредоточенное лицо парня. — Всадила нож. В живот мужчины, что держал меня. Я упала на пол и отползла к окну, прижав к себе колени и наблюдая за тем, как уже единственный отец добивает последнего. Я отчетливо помню каждую секунду, помню свои руки, что испачкала в крови, лицо. После этого я помню, что спросила тогда отца: « кто это был? Что им нужно от нас? «, на что он ответил: « просто нежелательные враги. Ничего не бойся, милая. Я не дам тебя в обиду. » А я уже была поранена, хотя это было заметно, — то, что ужаснуло президента больше всего, это насколько спокойно она говорит о подобном, будто читает по бумажке, при этом лицо ничего не выражает, как тогда — в первое знакомство. — Я сидела одна, под окном, смотря на трупы, ещё минут 15, может меньше, может больше, не знаю. Руки сами потянулись к луже красной жижи, что образовалось из какого-то мужчины. Этот ужасный запах, из-за которого во рту был привкус железа, сводил меня с ума, меня тошнило, кружилась голова — всё вместе. Я помню, как мокрыми от крови пальцами начала рисовать на стекле, слушая всхлипы, и даже не понимала, что это мои, что это я плакала, обводя линии надписи…«Убийца»
Дальше я не помню. Возможно, упала в обморок. — Выдох, и она снова готовится. Начала раз и уже не может остановиться. Слова живут сами по себе. — После случившегося отец возил меня к какому-то жуткому врачу, но тот не смог ничего сделать, просто сказал, какие следует колоть лекарства, чтобы боль не была слишком сильной и глаз быстрее заживал, — рука скользнула под чёлку, заправляя некоторые локоны за ухо. — Теперь это, — указательный палец обвёл контур вокруг, — напоминание о том, какая я трусливая, слабая и ненастоящая. Это то, из-за чего я ненавижу себя. На этом всё. Комнату охватила гнилая тишина… Только в этой тишине Тарума пряталась, как в бункере. Эта тишина её спасает, спасала неоднократно, и именно этой тишине девушка многим обязана. Сердце неистово горело, громко стучало, выдавало её с потрохами. Красноглазая очень надеялась, что Гакушу поймёт. Поймёт, чего ей нужно больше всего сейчас, и не зря надеялась. Родное тепло охватило тело, когда Амину прижали к себе, бережно поглаживая по голове. Как же давно она ждала вновь его ощутить, уткнуться носом в плечо, сжимая пиджак в кулаки на чужой спине, вдыхая знакомый аромат мужского одеколона и улыбаясь, когда в памяти пролистывались приятные и слишком дорогие воспоминания. Асано-младший никак не может прийти в себя, утихомирить тревогу. Жизнь определённо не готовила его к такой страшной правде, которую хочется забыть, но теперь никак. Парень будто на себе чувствует боль сиреневолосой, впитывает её как губка, принимает как должное, в качестве наказания, ведь именно из-за него один из самых дорогих людей страдает. Неожиданно в плечи упёрлись ладони, и Амина чуть отталкивает рыжеволосого, как-то осуждающе смотря тому в глаза, и, кажется, в красной искре блестнула ещё и обида. — Ну что, доволен? — холодный, как антарктический лёд, голос поразил барабанные перепонки. Все остальные звуки будто исчезли. Только её голос. — Я хочу какое-то время не пересекаться с тобой, — отводит взгляд, чувствуя сомнение, но она уже решила. — Уходи, пожалуйста. Гакушу не глупый — всё прекрасно понимает. Да и понимать-то нечего. Поднявшись с кровати, парень направился к двери, и даже не открыв, остановился, с минуту смотря в тёмное дерево. — Прости, — последнее, что сказал, прежде чем покинуть дом. Тарума снова легла на кровать, укрывшись одеялом и повернувшись на бок, в сторону окна. Думает, как он выходит за пределы дома, как оборачивается, смотря печальными, но прекрасными фиалковыми глазами. А на деле он даже повернуться не в состоянии — идёт, не оборачиваясь, укоряя себя.конец Flashback
Риск. Она очень сильно рискует, поступая таким образом, но выбора уже особо не остаётся. В душе неприятное ощущение, что ей это ещё окупится, и не слабо. Страшно? Не то слово. Страх её преследует постоянно, будто хищник поджидает определённого времени, чтобы напасть, а ловушек, способных спасти, нет; прошлые заржавели и сгнили, оставив после себя лишь противные остатки, по которым Амина ходит, топчется, наивно полагая, что те ещё могут починиться. Да, сами — каким-то волшебным образом. Но Тарума не верит. Ни в удачу, ни в счастье Ни в будущее. Почему? Да потому что эта глупая вера ей не помогает. Всегда всё сама, всё сама. В этом мире можно положиться лишь на себя и ни на кого другого. Моё Я — безопаснее. В своё Я — вера сильнее. Хотя это даже не вера, а, скорее, больше уверенность. Какие похожие слова, но ничего общего, к сожалению, не имеют. Закинув какую-то конфету-сосучку, которую девушка случайно увидела спрятанной за сахарницей на столе, она направилась в свою комнату. Но пройдя несколько метров, вдруг остановилась возле окна, повернув голову в его сторону. «Что за мерзкое чувство? Как будто за мной следят. Но даже если так, кто это?» — решив, что стоять вот так будет не лучшим решением, сиреневолосая всё же продолжила свой дальнейший путь.***
Звонок, предвещающий начало утомительного урока, уже давно зазвенел, и «Е» класс, как обычно, занимались, следуя определённому расписанию. Ученики внимательно слушали, записывали, отвечали, а учитель объяснял, диктовал и задавал вопросы. Ничем особым этот день не отличался от предыдущих, идентичен остальным, как и потом будущие будут такими же, как и этот. Всеобщая тишина порой нарушалась, уступая место всеобщей суматохе, когда кто-то из учеников не мог понять чего-то, однако преподаватель даже не смел никого ругать, а спокойно объяснял, так как считал, что задавать вопросы — это правильно. В принципе, так оно и есть. Однако на задних рядах, последних парт, вернее, одной атмосфера не такая оживленная. Пока остальные активно работали на уроке, лишь красноволосый парень о чём-то усердно думал, сомкнув пальцы и оперевшись о них подбородком; янтарные глаза направлены в пустоту. Как только он покинул пределы дома, в душе тут же возникло очень неприятное ощущение. Ему кажется, что не стоило сегодня приходить в школу. Какое-то необъяснимое волнение царапает изнутри, но вдруг из глубин сознания вывел знакомый и так полюбившийся ему голос. — Коро-сенсей, но это уравнение можно решить и другим способом — более простым, а вы объясняете таким, который сложнее, — подняв руку, высказалась Рио, непонимающе смотря на учителя, изогнув бровь. — Ты верно заметила, Накамура-сан, однако именно данный способ, который показываю я, способен дать четкий ответ, не заставляющий усомниться. Тот вариант, который предлагаешь ты, конечно, тоже хорош, но при проверке могут появиться вопросы и тогда можно окончательно запутаться, — пояснил осьминог, подняв одну щупальце вверх, поменявшись в цвете — знак «верно» — Ага, теперь ясно, — девушка снова уткнулась в свою тетрадь, зачёркивая решение. — А ты стала лучше разбираться в математике, — заметил Коро, — Наняла репетитора? — Можно и так сказать, — чуть усмехнувшись, сказала блондинка, подмигнув Акабанэ, на что тот слегка улыбнулся. Честно признаться, парень до сих пор не может разобраться в своих чувствах к ней. Ему будто постоянно кто-то хочет помешать, отталкивая от правильного ответа, при этом утверждая, что на самом деле всё неправильно, что всё глупая ложь, что нельзя никому верить, кроме себя. Настоящий Акабанэ не хочет верить в подобное, однако он не в силах избавиться от своего демона, что величественно восседает на троне, закинув ногу на ногу, сверху вниз, как на грязного слугу-оборванца, смотря. Раньше Акабанэ управлял этот самый демон, они были единым целым, но после попадания в «Е» класс и знакомства со сверхсуществом, обладающим не человеческим умом и скоростью в 20 махов, мнение бывшего хулигана в корень изменилось. Он поверил в счастливое будущее, он понял, что не все люди эгоистичны, злобны до мозга хрупких костей. Он понял, что в мире существует и такие, которые будут очень похожи на него самого, которым можно будет рассказывать о наболевшем, делиться своими скрытыми чувствами и собой. Однако иногда он ставит всё под сомнение, стоит только столкнуться с очередной проблемой, как, например, тогда, когда внезапно приехали его родители. Карма до сих пор помнит, как залился тогда, как испытывал настолько сильную жажду крови и отмщения за себя. Парень жалеет себя? Он не заслужил того? Нет, ничего такого. Наверное, если бы не всё это, то он никогда бы не встретил лучшего друга вновь и никогда бы не ощутил того странного чувства, которое «любовью» назвать пока что язык не поворачивается, хотя в голове сто раз прокручивалась эта фраза. Внезапно урок прервали — в класс вошел Тадаоми Карасума вместе со своими помощниками. Учитель физкультуры поклонился, после выискивая взглядом кого-то, а найдя, нахмурил брови. — Прошу прощения, что отвлекаю, но могу ли я забрать Акабанэ Карму с урока? — Повернувшись лицом к осьминогу, выдал такую странную и подозрительную просьбу Карасума. — Конечно, но в чём дело? — Голос Коро-сенсея показался всем очень взволнованным. Резко весь класс задался вопросом: «Что же такого натворил Карма?» Красноволосый, собрав учебные принадлежности в сумку и перекинув ту через плечо, последовал за учителем, прочь из кабинета. Кажется, парень понял, что не зря переживал.***
— Присаживайся, — указал на стул Тадаоми, а сам направился к своему, сев за ноутбук и принявшись что-то быстро печатать. Красноволосый с откровенным недоумением наблюдал за каждым из присутствующих, при любом случае незаметно вздрагивая, когда кто-то что-либо делал. Парня мучал вопрос, очень мучал: «не связано ли это с тем случаем…» Вдруг, кто-то спалил Карму и Гакушу поздно в школе. Если это так, то дело плохо, даже слишком — ужасно. За подобную шалость его вообще имеют полное право отчислить. Сына председателя, может быть и не коснётся, а вот Карма вполне может получить наказание в виде «Прощай, школа Кунугигаока» или отстранение, как это было в прошлый раз. Нет, спасибо. Эта ситуация ему ой как не нравится. Больно уж осуждающие взгляды направлены в сторону Акабане, и получается так, что даже когда кто-то из них отворачивается, показывая затылок, он всё равно смотрит на отрываясь, тщательно изучает, точно под микроскопом…Внутренняя паника…
Хотелось уже как можно скорей уйти отсюда, вернуться в класс и забыть, продолжая быть обычным учеником с такими же обычными ученическими обязанностями и проблемами. Парню уже поднадоели эти грёбаные проблемы. Выше глотки стоят. Чёрт, как же бесит… Усмешка скользнула по пунцовым тонким губам, ещё больше заставляя поверить в своё не лучшее положение. Ученик зарылся в волосы, склоняясь вниз и упираясь локтями в колени. Что же сейчас будет? Пальцы судорожно перебирали алые локоны, сжимая и натягивая их. Он думает что сможет хотя бы чуть-чуть заглушить волнение подобной болью? Настолько наивен или как? Хм, а что, если ничего плохого не будет, а Акабанэ вызвали просто провести милую беседу, или чтобы пригласить поучаствовать в плане убийства Коро-сенсея? Вдруг, именно это является объяснением тому, почему Карма сейчас сидит в учительской, в окружение солдат и под острым взглядом Тадаоми, что только закончил печатать на своём ноутбуке. Да нет, всё нормально. Зачем зря переживать. — Карма, — наконец-таки обратился к тому Карасума, принудив ученика навострить уши, сконцентрировав своё внимание на ситуации. — Ты не не догадываешься, по какому поводу здесь находишься? — голос мужчины почему-то казался красноволосому чересчур холодным, отчего тот четко ощущал легкую дрожь в коленях — первый не очень добрый признак. Парень уже не хочет, чтобы этот разговор продолжился. Он вообще не хотел его начало. — Нет, — а что ему ещё ответить? «Здравствуйте, учитель Карасума, я хочу сознаться кое в чём. Вчера я пробрался с сыном председателя — Асано Гакухо в школу, чтобы стащить какие-то скрытые от чужих глаз ценные документы. Так, что ли? Простите уж, но Карма пока что сотрудничает со своим здравым смыслом. — Ясно. Вчера правительство обнаружило, что в сеть была выложена очень важная информация, которую никому нельзя знать, и у нас есть данные, доказывающие, что в этом причастен ты, Акабанэ, — в качестве итога заключил итоге мужчина. — Стойте. Подождите-ка. Но я ничего не выкладывал и откуда, по вашему мнению, у меня могла взяться это информация? У меня ничего нет, — и в нужный момент в красноволосом проснулись силы бороться, хотя он понимает, что это бесполезно и рано или поздно все узнают. Ну, ладно. Будь что будет. — Ничего нет, говоришь, — показав что-то жестом своему коллеге, сказал Карасума, спустя некоторое время сжав в ладони до боли знакомое Акабанэ устройство. — Ты можешь здраво рассудить и объяснить, каким образом данные изображения, — мужчина повернул телефон экраном к лицу ученика, — оказались на твоем устройстве? Красноволосый в очередной раз усмехнулся. Он не ожидал настолько гадкой подлянки, как эта. — Вы меня взломали, – скорее утвердил как факт в сознании, проговорив вслух. — Вы бы также и других проверяли, если бы заподозрили их? — Верно, но сейчас не о других. Мы знаем виновника. Карма, откуда у тебя эти фотографии? — спросил Тадаоми, отложив телефон подальше. — Я не собираюсь ничего говорить. — Зачем он поступает подобным образом — непонятно. Может, просто из-за того, чтобы повеселиться, хотя на деле это совсем не весело и даже близко с этим словом не стоит. Лучший ученик 3-Е класса уже не на шутку испугался, сердцебиение участилось, лоб покрылся испариной, хруст костяшек тонких пальцев — всё это для него сейчас очень остро ощущается. Язык от волнения начал стучаться, а внутренние стенки щёк, губы нещадно кусались. Акабане прекрасно понимал, что его неконтролируемое поведение выдает с потрохами, не оставляя надежду. Вообще никакой надежды. Ни единого шанса. Однако почему ему одновременно и весело? Почему, стоит рту открыться, из глотки вырывается лишь тихие приглушённые смешки, заместо целостных предложений, словосочетаний, слов?.. Со стороны кажется, что на стуле в учительской сидит какой-то невменяемый ребенок, потерявший разум несколько минут назад. Это напоминает мост, перекинутый через пропасть. Гнилые дощечки, верёвки, бешеная высота, разделяющей его и скорую смерть в своих же страхах. Карма уже давно идёт по этому мосту, который, наверное, никогда не закончится. Парень знает, что нельзя смотреть вниз на них, где все сплошь обволокло густым туманом. Единственное непонятно — то ли туман это и есть они, а, значит, падение будет вечным, то ли под ним что-то есть и оно куда страшнее, чем красноволосый мог себе представить. Да. Надежда иногда появляется в виде новой прочной дощечки, и парень всегда этому неимоверно радуется, смело наступая на такой любезный подарок Судьбы. Однако у Судьбы есть одна ужасная привычка — посылать ложные надежды, отчего Акабане много раз чуть не упал в ту самую пропасть — слава Богу, верёвки пока что выдерживает, но когда-нибудь и те оборвутся.Он этого не ждёт…
— Карасума-сенсей, но вы же знаете, что я ничего не делал. Вы же знаете… — похоже, эмоции взяли окончательный верх над разумом. Но действительно. К чему это? — Знаю, — перебил того мужчина, вздохнув и закрыл глаза. — Но, к сожалению, ничего не могу сделать. С сегодняшнего дня ты под домашним арестом. В твоём доме развесят скрытые камеры и поставят защиту. Это будет продолжаться до тех пор, пока ты не сознаешься и не расскажешь всю правду. — Каждое слово сливалось с сердцебиением сердца красноволосого. «Это сейчас… реально?.. Это ведь шутка… Это же шутка… Судьба, скажи, что это всего лишь глупая шутка… Скажи мне… Скажи! — подсознательный крик, но его последствия, так или иначе, отражаются на лице Кармы, который очень разозлился, чуть ли не до посинения, — Чёрт бы вас подрал, уроды. Как же я вас ненавижу.» — Но мысли они и есть мысли, чтобы оставаться на своих законных местах, не переступая границу дозволенного, что, собственно, относится и к чувствам. Карма сдался. Пусть все так думают. Пусть все считают, что он поднял руки и не собирается сопротивляться, состроив лицо обреченного. Пусть все так думают, пока он придумывает свой собственный план мести. А он обязательно придумает. И отомстит тому, кто стоит за всем этим. Обязательно. Тем временем в класс 3-Е… — Коро-сенсей, ну что там? Что случилось с Кармой? — Заваливали вопросами осьминога ученики, собравшись в круг вокруг своего учителя. Тот сам не на шутку перепугался, отчего в панике размахивал тентаклями, не в силах связать даже двух слов. У него, бедного, и так нервы, так ещё и ученики подливают масла в огонь. Сами одноклассники действительно очень переживали из-за своего друга, даже те, кто с Акабане особо не общается. Если не считать характер красноволосого, то он вполне интересный и хороший человек, а его ум иногда даже пугает, в том числе и Коро-сенсея. Осьминог давно признал, что в его ученики хороший потенциал, если тот постарается, то может придумать идеальный план убийства, да и все остальные того же мнения. — Карму отправили под домашний арест, — кое-как успокоившись и успокоив своих учеников, в итоге сказал жёлтых.***
Улицы города слишком быстро из практически пустых, становились многолюдными, с каждым часом на пустых местах появлялось всё больше и больше народа, слышались крики, шумный говор и ещё много всего; звуки живой природы, во всём этом также различались и звуки машин, испускаемые ими вредные выхлопные газы, тем самым загрязняющме атмосферу и человека изнутри. Да. Человек и его Внутренний мир. Очень странные вещи или же понятия — трудно объяснить, и тем более понять. А никто и не говорил, что в жизни всё просто, что всегда есть некоторое явление, которое уже готовое и разложенное, как сервировка стола. Чтобы что-либо объяснить, нужно для начала это что-то понять, довести мысль до конца, а при необходимости разобрать всё по полочкам, расшифровать и подвести итог. Молодой мужчина со светло сиреневым и короткими волосами, зеленовато-желтыми глазами, одетый в длинный плащ, в карманах которого удобно разместил руки, вышел из кафе, оглядываясь по сторонам и отмечая, что посторонних ушей и глаз нет. Пока что никто не должен знать, что он в городе. Знает только один человек. Его план не может, спустя такое долгое время, сорваться и пойти под откос — он слишком прочитал всё до мелочей. Во внутреннем кармане зазвенел телефон, и на вызов сразу же ответили, отдаляясь куда-то в темный угол. — Слушаю, Аригуми-сан, — мягкий голос, почти составляющие уснуть, отключив сознание. — Она сейчас в «Е» классе, как и положено, на уроках, — на той линии прозвучал слегка усталый баритон. — Ясно. Есть изменения? — взъерошив густые волосы и поправил воротник шоколадного плаща, поинтересовался мужчинам, после облокотившись о стену и скрестив ноги. — Сегодня она слегка заторможенная. Молчание в трубку. Он думает. Что же такого упустил, или что не досчитал? Вроде бы, казусов не должно было случиться, но почему-то такое ощущение, будто некто решительно стоит между ним и его дочерью. Хотя мужчина догадывается, кто это может быть. Прошло уже достаточно времени — пора подвести итоги и начать действовать. Заберет он ее потом, но сначала… Сначала нужно повидаться со старым другом и врагом. А это не один и тот же человек. Оттолкнувшись от холодной кирпичной стены какого-то обувного магазинчика, после взглянув на ясное нежно-голубое небо и на луну, вернее, оставшийся полумесяц, мужчина, не торопясь, пошёл прочь. Действительно, забавно получилось. «Ну что ж, учитель Коро, теперь настала моя очередь делать следующий ход.» — Тень, что заполняла всё пространство, поглотила и отдаляющийся силуэт, хотя оно и не надо было, ведь мужчина и так является тенью. Живой тенью.***
Хорошо освещённое помещение, заполненное нужным количеством человек, что внимательно слушает всё, что говорят другие. Никто не смеет перебивать, иначе последует выговор, а это не есть хорошо. Каждый из присутствующих точно знает, зачем сюда явился и есть ли у этого человека цель, мнение, с которым он должен поделиться с остальными — самодеятельность строго запрещена в рамках школы, поэтому всё требуется согласовывать с теми, кто стоит выше. Собрание студенческого совета — самое важное событие, проводящееся, примерно, раз в месяц, и требующее особого подхода к требованиям. На данном собрании рассматривают деятельность учеников главного корпуса, докладывают о каких-либо мероприятиях, а также обсуждают и делятся советами по формированию школы. Помимо Виртуозов, приглашены старосты и их заместители от каждого класса — отказаться не имеют никакого права. В этот день нет ни одного ученика, который бы сидел в стороне, тихо мирно наблюдая за дискуссией — каждый должен высказать свое мнение по поводу чего-либо. И самое важное правило — Все в этот день равны. — Таким образом мы сможем повысить уровень своих знаний. Я, конечно, понимаю, что это слишком тяжело, однако, сравнивая и взвешивая все удачные перспективы, данный вариант оказался в итоге самым оптимальным. Разумеется, в первую очередь, всё зависит от учащихся, но каждый из нас должен понимать и распределять «что мне нужно» и «что мне хочется». Не стоит забывать, что на носу выпуск, большинство покинет эти стены, поэтому ради вашего же успешного будущего, мы решили пойти на данный риск. Принять его или отказаться решим на голосовании, а сейчас, — Асано-младший, закончив свою речь, посмотрел на заместителя, — передаю слово Сакакибаре Рену. — и сел на место. Помощник откинул мешающую чёлку назад, поднимаясь и окидывая взглядом присутствующих. После кашлянув в кулак, начал: — Через месяц, как вы уже знаете, будет проходить мероприятие, посвящённое школе Кунугигаока. 10 лет со дня основания. Каждый и ваших классов должны будут подготовить оригинальное поздравление, а после будет проводиться конкурс, — парень замолчал на некоторое время, пока остальные записывали, а потом продолжил, — Это может представлять из себя что угодно, поэтому не поскупитесь на идеи. Если у вас есть вопросы, задавайте смело, мы готовы ответить. В остальное время происходило всё так как и обычно: ученики поднимали руки, спрашивали, а Виртуозы отвечали, иногда, бывало, дискутируя. Очень часто речь заходила о всеми ненавистном «Е» классе, отчего по кабинету разносились мерзкие скрипы зубов и надоедающий бубнёшь. Асано-младший сегодня и так в напряжении, а ещё все эти звуки, безжалостно давящие на ушные перепонки, просто чуть ли не с ума сводили. Парень помассировал виски, прикрыв глаза, и тут услышал тишину — наконец-то поняли. Всё-таки они не такие глупые, как президенту казалось раньше. он ведь всегда считал себя элитой, лучшим учеником Кунугигаоки, да и вообще, лучшим в стране, с непреклонным умом и силой побеждать дальше. «У него всё самое лучшее», «Он лучше всех»: это вбивал себе в голову Гакушу, отправляясь на очередное мероприятие в другой город. Этим он придавал себе уверенность… Но единственное, что заставляет задуматься, то, является ли это фактом или же вопросом. Рыжий не может понять. До сих про не может. — Асано-кун? — да, Сакакибара волновался за своего друга больше всего, особенно, потому что сам навредил ему, прибавил проблем. Может быть, всё и разрешилось, однако после того случая, президент стал меньше доверять «лучшему другу», что очень уж не нравится «виновнику». Ну конечно, не каждому хочется потерять самого дорогого человека, тем более когда никого больше нет… Можно сказать, для Рена Асано как брат, как поддержка; только благодаря рыжему парень учиться в «А» классе и иду следом за свои примером для подражания. Это слишком трудно. Что это? Его отношение к Гакушу. Вместе с самого детства, учились вместе и продолжают учиться. Президент был именно тем человеком, который помог пережить смерть родителей, который заменил их… — Я в порядке, — парень поднялся с места. — Что ж, на этом собрание подошло к концу. Мы, Виртуозы, обсудим всё между собой, а после объясним решение директору. Спасибо, что пришли. Можете расходиться по своим классам. — Признаться честно, рыжему уже надоело здесь сидеть и выслушивать эту болтовню. Мозг буквально закипает под действием переизбытка слов, а ведь дальше предстоит испытание посерьёзнее.***
Свет, что пробивается сквозь пластиковые окна, еле доходит хотя бы до половины кабинета, остальное уже часть погружена в овраг, впрочем, Ничего необычного. Со времен последнего визита Гакушу к своему отцу, ничего не изменилось, Хотя… Нет. Ещё тогда рыжий вообще не имел представление о замыслах Гакухо, но теперь… Теперь-то у парня есть шансы и вряд ли председатель подозревает о чём-то. На сей раз президент решил обойтись без своих приспешников, вернее, друзей. Да, он принял окончательное решение. А безопасность друзей важнее как никогда. Тем более, когда перед тобой такой противник, как сам Асано Гакухо. Парень остановился возле дверей, собираясь с мыслями. Перед тем, как идти к директору, нужно поставить как следует прочный барьер на нервную систему, потому что точно произойдет сильная бомбёжка. А учитывая, насколько она опасна у председателя, можно предположить, что защита недолго продержится. Конечно, у Гакушу есть тузы в рукаве, только вот вытаскивать их пока что рановато, да и к тому же сомнительно. Президент ещё не до конца уверен в их помощи, ведь директор может запросто придумать такую уловку, против которой не попрёшь, капкан сомкнёт в зубы ногу в районе щиколотки, раздробляя кость и разрезая мышцы. Очень неприятно, даже невыносимо больно. Гакушу всё ещё сдерживается, чтобы не сбежать за тысячи световых лет, главное, чтобы только не рядом с этим ненавистным кабинетом. Уж лучше это, чем «вести борьбу на выживание с отцом». Да, именно так рыжий может охарактеризовать их интеллектуальные разговоры, всегда заканчивающиеся одним и тем же — полнейшем разгромом сына председателя. Парень слаб, но признать свою слабость он не собирается. Ни перед кем, в особенности, перед отцом. Допустишь хоть одну ошибку, провинность, ещё очень долго будешь находиться под гнетом упора и презрения. А если уж и пытаться увидеть в его глазах хотя бы долю удивления, то только с помощью тщательных усилий. Жертва не из маленьких, однако по-другому, к сожалению, никак. Гакухо нужны верные аргументы и доказательства, чтобы тот поверил и признал, а без чего-то из этого, увидишь разве что спинку его кресла, нежели лицо. А осознавать, что ты достоин смотреть только в спину, наблюдая за врагом и совершенно ничего не в силах сделать, слишком занижает самооценку. В каком-то смысле, президент всегда смотрел лишь в спину отца, а не на его лицо. Печально, но в тоже время интересно, ведь в любом случае, как Асано-младший и сказал, он узнает, какие тайны хранит председатель; добьётся любой ценой, пожертвует всем, но узнает. И тогда именно он будет смотреть на Гакухо с укором и презрением, другими словами, наденет на него упругий, стягивающий горло, ошейник, полностью контролируя его действия и мысли.Но пока что диреткор выгуливает своих дворняг.
Опустив холодную металлическую ручку и толкнув дверь, проходя в кабинет, Асано-младший судорожно выдохнул, прижав к груди папку с накопившимися за несколько недель документами, которые президенту лично пришлось заполнять, пока отец был в разъездах. Да, такое частенько случается, но ведь кому ещё можно доверить дела школы, кроме как не президенту студенческого совета и по совместительству родному сыну. Гакушу, честно признаться, не понимает, почему Гакухо не доверит столь важное дело, к примеру, кому-нибудь из преподавателей? Почему это всё достается подростку 16-ти лет? У парня был отличный шанс просто взять и уйти. Так легко. Развернуться и направиться в сторону своего класса, где можно будет спокойно сидеть, делая уроки и общаясь со сверстниками. Знал бы кто-нибудь, насколько сильно рыжий не любит визиты в кабинет директора. Во-первых, ничем хорошим это не никогда не кончается. Ничем хорошим для президента. Во-вторых, каждая подобная «прогулка» всегда сопровождается нервозностью, даже ещё до того, как вошёл в нужный кабинет. Приходится ответь мысленно ответить не на один десяток вопросов, чтобы заранее знать, как отвечать на возможные будущие вопросы, а в другом случае просто промолчать. Что ж, пора… — Здравствуйте, господин директор, — в один миг, заперев весь страх в железный сундук под сто замков, сказал Гакушу, проходя на середину помещения, при этом не торопясь положить папку на рабочий стол. А председатель молчит, направив взгляд на небольшую стопку бумаг, и сомкнув пальцы возле нижней части лица. Он думает. Над чем-то явно серьёзным. И это настораживает Асано-младшего, заставляя того гадать, ставить перед глазами предположения, переосмысливая каждое слово. Главное — ничего не упустить. Но неожиданно для парня мужчина вдруг перевёл взгляд на пришедшего, прищурившись. Президент с расстояния пяти метров прекрасно видел тот зловеще-адский блеск аметистовых глаз, к которому уже давно привык. « А вдруг он узнал о вчерашнем? Вдруг нашел флешку. Чёрт, а вот этого точно не надо, ни сейчас ни потом. Главное — не сболтнуть чего-то, что может подкинуть мысль или догадку. В его глазах я должен оставаться послушным сыном, беспрекословно подчиняющимся указаниям.»И как до такого дошло?..
Раньше семья Асано была вполне себе счастливой. Ещё маленький Гакушу любил наблюдать за суетившейся по дому матерью и работающим иногда у плиты отцом. Да, странно, что мама мальчика не могла даже простую яичницу приготовить. Зато уборку дома она делала отменную — каждая поверхность буквально сияла. Для младшего Асано мать была идеалом. И не только красоты, но и ума. Кто бы мог подумать, что паренек будет брать пример не с отцы, а именно с матери. Конечно, любил он их одинаково, как и те заботились о нём, оберегали, учили, редко оставляли под присмотром нянечки; играли с ним, вместе гуляли по выходным по парку.Да. У Гакушу была счастливая семья.
Пока…
Он не обжёгся свежим пеплом, чертя на снегу только ему понятные символы…
— Ты знаешь, что значит: «тайна»? — вдруг спросил Гакухо, не отрывая взгляда от сына. От подобного вопроса Асано-младший мысленно запаниковал. Ну точно, узнал. Значит, Гакушу проиграл. Точно проиграл. Господи, да сколько можно? К чему тогда были все эти старания? Для чего он всё продумывал? Для того, чтобы уже спустя день его раскрыли? Прекрасно, что! Но неожиданно рыжий застыл. Что это? Очень странное ощущение, будто можешь делать, то что очень давно хотел, планировал, и более чем уверен, что это сработает. Уверенность? Нет, она выглядит (да, именно выглядит) не так. Это больше похоже на выплеск адреналина в кровь, в итоге подталкивающий к чему-то. Парень чуть еле сдержал ухмылку, сохраняя «безжизненное» лицо. Гакухо ничего не знает. Точно же. Звучит глупо, но президент в этом абсолютно уверен. — Тайна — это что-либо скрытое, неразгаданное; что один человек пытается всеми силами сохранить в своем сознании, а другой, наоборот, всеми силами познать это что-то, — спокойно, без дрожи в голосе, произнес Асано-младший, держа спину ровно, как и взгляд. Недавно он кое-что понял. Если не смотреть на объект перед собой, а имитировать, будто смотришь, влияние того будет пустым, буквально пустой чашкой, на дне которой даже нет остатков кофе. Это всё равно, что смотреть в пустоту, видеть пустоту, быть довольным ей, иметь, как ни крути, в пустоте нет ничего, поэтому Гакушу смотрит сквозь председателя. Так, нужно настроиться на подходящую волну, иначе казусов не избежать. Любая — малейшая ошибка — повлечет страшные последствия. — Верно, но ещё это Стимул. Стимул человека узнать тайну. То есть она сама подталкивает, чтобы её раскрыли. Всё же тайное рано или поздно становится явным, — сказал председатель, поднимаясь со своего места и не торопясь приближаясь к сыну. — Тайна может быть зависимостью, мечтой — она может быть всем. Но в конечном итоге, — рука потянулась, и вдруг Гакушу почувствовал какой-то могильный холод за спиной, будто демон обнимающий сзади и…непонятный звук…похожий на…точно… похожий на шелест крохотных лапок многоножек рядом с ушами. Перед глазами будто всё поплыло, ощущение действительности напрочь пропало, в том числе и то, как директор забрал папку, вернувшись обратно, к рабочему столу и убрав документы в ящик — ничего из этого парень даже не почувствовал, — всё сводится к одному — яви. Любая тайна станет чистой. — К чему это всё было, –поинтересовался рыжий, внимательно наблюдая за каждым плавным движением своего отца и чувствуя, как его клонит в сон — похоже, за сегодня парень через чур переутомился. — Хотел кое-что проверить. Можешь идти, отчет я почитаю позже. — По каким-то причинам, голос Гакухо всё равно оказался немного странным. Не таким, каким он говорит обычно. Более спокойным, чуть заторможенным, утомляющим. Вроде как будто президенту дали снотворное, только вот эффект слегка другой. Гакушу, промолчав, развернулся и направился в сторону двери, с трудом сдерживаясь, чтобы не спросить. Но всё-таки… — А у вас, господин директор, есть самая важная тайна, которую вы бы никому не стали рассказывать? — спросил, даже не моргнул глазом. — Есть, — сухо ответил другой, рассматривая что-то в экране своего компьютера. Асано-младший хлопнул дверью, оставляя директора в вечном одиночестве с самим собой.***
К сожалению многих, а именно, учеников-отбросов, обучающихся в старом корпусе на горе, Акабанэ больше не появлялся в школе. Он забрал свои вещи и под присмотром военных вместе с Карасумой, покинул пределы заведение, даже не успев ничего сказать другим. Собственно, учителю Коро также никто из преподавателей-убийц не удосужился объяснить в чём дело, хотя осьминог сам прекрасно всё услышал, только вот это его не шибко обрадовало, скорее, заставило задуматься. Пришелец, в основном, размышлял над самим Кармой, например, почему вдруг он так поступил и мог ли вообще провернуть подобное. За одну миллисекунду в круглой голове прокрутилось столько предположений и нелепых мыслей, что, кажется, мозг был готов взорваться. А, может, всё это время Коро принимал красноволосого не за того, кем тот является на самом деле, хотя это маловероятно, всё-таки, несмотря на умственные способности Акабанэ, он обычный мальчишка 16-ти лет. Ничего более. А если всё и вправду так, то значит, у Кармы был сообщник. Причём, это не абы кто. У осьминога также было предположение, что его ученик мог сотрудничать с каким-нибудь убийцей, но опять же, зачем. И вообще, что это была за информация? Все «детишки» на перемене, собравшись большой кучей вокруг своего учителя, что чуть ли не превратился в одно из своих состояний — желешка, хотя медленно, но верно, он всё же подходил к цели, — обсуждали случившееся, и у них, кстати, были такие же предположения, что и у осьминога, хотя это не удивительно. А что же ещё может быть? В принципе, и ничего, а на большее безумие мозг пойти не решается. — Что будем делать? Мы даже близко не стоим с правдой, — в конечном итоге, после бурного обсуждения, заключил Маехара. Он, без исключения, как и все, волновался за друга. Возможно, раньше у парня и были очень плохие отношения с одноклассником, которые проявлялись в виде постоянных стычек, однако это было, когда оба учились в главном корпусе, но после перевода они вообще перестали видеться. Вроде бы весьма печально, но всё-таки у блондина особо не было друзей из-за его «особенного» характера; даже с тем же Нагисой, он и то не общался; но с другой стороны, находится рядом с красноволосым, зная, на что тот способен, как-то не особо хочется, поэтому парень в какой-то степени выдохнул полной грудью, когда оказался в «Е» классе. Кстати, из-за своей «особенности» он и загремел к отбросам. Девушки постоянно жаловались преподавателям на одноклассника. Итог перед глазами. А привычки всё не уходят. — Нужно каким-то образом договориться с Карасума-сенсеем о том, чтобы он разрешил нам встретиться с Кармой, — задумчиво произнесла Тоука, подперев подбородок двумя пальцами и пристально смотря куда-то вниз. — Я думаю, что пойти нам всем не разрешат, — предположил Коро. — А почему бы не сделать какой-нибудь чип, с помощью которого можно общаться, к примеру. — Начала Накамура, скрестив ноги и потянувшись, подняв руки вверх. — А я, Исогай и Нагиса сходим поговорим с Кармой. Все стояли с непонимающим выражением лица. То есть это как? Осьминог же сказал, что везде в доме Акабанэ расположены скрытые камеры. Красноволосый просто не сможет воспользоваться устройством. Или, может, они недопонимают Накамуру? Даже желтоголовый, и тот потупил лицо, сделавшись чисто белым. А блондинка победно захихикала, доставая телефон из кармана пиджака, на экране которого тут же появилась ещё одна ученица, почему-то в очках, хотя никого уже не удивляли её постоянные смены образов. — Рицу может помочь сделать особенную штучку, благодаря которой, совершенно не опасаясь камер и любых других средств, которые способны обнаружить чужой предмет, разговаривать с Кармой, плюс ко всему… — Но, Рио-сан, Карасума-сенсей же сказал, что дом Акабанэ сплошь напичкан скрытыми видеокамерами! — перебила девушку Фукава. — Сплошь да не сплошь! — шире растянув улыбку на лице, произнесла блондинка. — В доме Кармы есть одна комната, которую вряд «обустроили», и о ней Карма 100% никому не рассказывал. — Она просто поражала собой всё больше и больше. Так легко выйти из такого достаточно сложного положения… Придумала Накамура это быстро, стоило воспользоваться несколькими подсказками и хитростями. — Рио, а откуда ты знаешь про эту комнату? — колеблясь, поинтересовалсь Шиота, видя как там моментально вспыхивает, хотя виду и не подаёт, нервно почёсывая затылок шеи и улыбаясь. Нагиса удивился больше тому, что он — единственный лучший друг красноволосого — понятия не имеет, что в доме Акабанэ может находиться что-либо подобное. Все уже давно знают, какие отношения у «хулигана» и блондинки, однако никто и не думал, что Рио Карма будет доверять больше, чем лучшему другу. Немного обидно, хотя голубоволосый и понимает, что глупая причина для обиды, очень глупая. — Рицу, ты точно сможешь создать подобное устройство? — снова приняв свой повседневный цвет, спросил осьминог. — Да! — улыбнулась девушка, на щеках которой появился легкий румянец. — Я знаю нужные программы и смогу их грамотно им пользовать. — Прекрасно, тогда начинай прямо сейчас! — подхватил Коро, возвращаясь к учительскому столу и взяв мелок в щупальце. — А теперь продолжим наш урок. Ученики переглянулись, обменявшись радостными и вообушевлёнными улыбками, после же расселись по своим местам.***
18:30. Солнце терпеливо возвращалось домой, за горизонт, чтобы подарить свет и тепло новым континентам. Светило никуда не спешит; живет, подобно человеку: рождается, развивается, растет, стареет и после умирает, оставляя после себя либо что-то потрясающее, либо ужасное, опасное. Да, прямо как человек. Людей на улицах убавилось, парки опустели — некоторые возвращаются домой; а кому-то предстоит трудиться до ночи, когда сумерки охватят поверхность. Может быть, еще и светло, автомобили уже включили фары — закон таков, а наказанным за его нарушение никому быть не хочется, хотя это не всех останавливает. И все бы хорошо, если бы не подробная лекция Коро-сенсея, связанная с правилами дорожного движения. А это из-за того, что некоторые личности настолько помешанные, что умудрились сделать фотографию проехавшей машины с близкого расстояния, причем высунув головы в сторону дороги. Бедные Рио и Маехара. Если бы не пришелец, то те больше бы никогда не смогли сделать селфи. Один только Исогай смотрел на этих троих с искренним удивлением, как-то особо не желая вмешиваться. Ну и правильно, зачем оно ему надо? Всё-таки иногда полезно быть четвёртым или пятым… Собственно, а почему Исогай сейчас вместе с Накамурой, Хирото и осьминогом, а не названный первоначально Нагиса? Шиота, как бы не желал помочь своему другу, пойти всё же не смог, так как решил поработать над своей успеваемостью, потому что некоторые предметы что-то стали плохо даваться, поэтому отвлекаться и совсем опускать руки нельзя. Учёба, учёба и ещё раз учёба. Юма сам вызвался пойти за место одноклассника. Ведь он староста — ответственный за класс, сразу после преподавателей, а еще ему просто хочется помочь Акабанэ, как хорошему другу, с которым довольно-таки давно знаком. Брюнет, несмотря на отрицательные отзывы в сторону красноволосого, не считал того плохим человеком, потому что именно этот самый известный всем «хулиган» помогал и до сих пор помогает ему. Финансовое положение семьи Исогая всегда было скудным, но однажды, когда Карма узнал об этом и после о том, что брюнет подрабатывает в какой-то дешевой кафешке официантом, стал помогать с работой. Заработанные деньги он отдавал Исогаю, иной раз давал из своих карманных. А почему бы и нет. Все равно для одного Акабанэ слишком много; тратить на всякую несусветицу — только зря транжирить, копить — только если на похороны. Лучше потратить с умом, как его всегда учили родители. У Юмы тоже занятая семья, ну, это и очевидно, откуда же надо набрать деньги, поэтому отца с матерью тот видит один раз в две недели. Жизнь научила его быть самостоятельным, а после это и вовсе вошло в привычку. Уборка, готовка и прочее. Так и живет. Что не скажешь о Накамуре. Той как-то вообще было все равно. Да шести лет постоянные разъезды, домашнее обучение, а после главный корпус Кунугигаоки. Лучшая ученица в классе, соревновалась с другими ей подобными, иногда выигрывая, иногда проигрывая, но продолжая оставаться лучшей. В первую очередь, для родителей, которые требовали это от нее. На такого человека, как Карма Акабанэ, девушка не обращала никакого внимания, да и не контактировала с ним. За пребывание в «Е» классе, Рио очень многое поняла, она поменяла мнение об многих вещах. Возможно, в этом даже немного причастен Карма, но в большей степени — Коро-сенсей. Осьминогу Накамура очень благодарна. За то, что вытаскивает из пропасти, прикладывая максимум усилий, за его тёплую заботу. Не зря его цвет — желтый. Девушка чуть улыбнулась, наблюдая за своим учителям и Маехарой, когда, в качестве наказания, осьминог в самые уши объяснял тому одну из тем по истории, потому что знал, что этот предмет у Хирото не самый любимый, хотя учить его так или иначе приходится. Все же иногда Коро-сенсей напоминает маленького ребенка или у него просто синдром восьмиклассника… — Хирото, верни немедленно мою записную книжку! — прозвучал вопль пришельца, усердно пытающегося забрать ценную вещь из увёртливых ручонок парня, что уже, кажется, начал издеваться. Похоже, мстит. «Ну точно, синдром восьмиклассника, причём, у обоих… — подумала блондинка, уже начиная стыдиться за компанию, в которой оказалась, так как неприятно видеть непонимающие взгляды прохожих, направленный именно в сторону шумящих. — Они хоть когда-нибудь успокоятся?» — взгляд голубых глаз переместился на другого одноклассника. После этого Накамура захотела откровенно засмеяться. Исогай, уткнувшись в книгу и отойдя чуть подальше, шел, изредка поглядывая на «веселье», всем своим видом показывая, что к нему никаким боком мне относится. Хотя первое, что озадачило Рио, так это откуда у Юмы взялась книга? Он их что, носит как раз для таких поводов, всегда с собой? — Коро-сенсей, зачем вы меня с собой взяли? Почему именно меня, а не, к примеру, Кирару или Амину, — внезапнону выдает Хирото, наконец-таки прекратив издеваться над учителем. Ну и еще потому, что заметил неодобрительный зырк старосты, а данную персону лучше слушаться. Конечно, Исогай по нраву не строгий, но, бывает, вполне способен отвесить оплеуху, причём, больную. Однажды он даже осьминога отчитал за то, что тот ел на уроке. После этого желтоголовый позволил брюнету отстрелить одно щупальце, только вот во время очередной попытки убийства, это никак не помогло. Ученикам удалось отстрелить еще пару щупалец, но на подобную махинацию учитель на всех обиделся, обвинив в том, что те воспользовались удобным случаем. После как раз таких выходок весь класс, вместе с оставшимися учителями, задаются очень интересным вопросом: «так этот осьминог хочет умереть или нет?» — Потому что я хочу, чтобы наш класс стал единым целым, сплочённее, чем когда-либо. Это как при строительстве здания. Если хотя бы не будет одного блока, оно рухнет. Также и с коллективом, а учитывая, что на наш класс ополчился весь главный корпус, положение крайне неустойчивое, — заметил Коро, следуя впереди. — Я не могу знать, какими вы будете в будущем — у всех дороги разные, но я уверен точно: если вы сплатитесь сейчас, обретёте надежду, поддержку, без которой во взрослой жизни никак. Да и вообще, надежда и поддержка других важна всегда, независимо от возраста и социального положения. Ведь в один миг… — вдруг он замолчал, будто что-то обдумывая, но потом продолжил, — можно потерять всё. А если не будет того, кто способен помочь, остается лишь смириться и ждать своей смерти, — веселый тон быстро сменился на серьезный и слегка печальный. — Ну, надеюсь, вы все меня прекрасно поняли! — и вновь голос повеселел. Как же быстро меняется настроение у этого пришельца! — А где, кстати, живёт Карма? — поинтересовался Хирото. Я признаться, ему была неинтересна данная информация., но спросить всё же стоило, чтобы потом не шарахаться в ни те углы, наивно полагая, что ему туда. Ох, да, то самое чувство, когда плохо ориентируешься по городу, даже не смотря на то, что живёшь в нём всю жизнь. Ну, ну, а парень виноват, что никак не может запомнить названия улиц? — Недалеко от главного корпуса, — ответила Рио, останавливаясь и оглядываясь по сторонам — на переходе нужно быть крайне аккуратной. Никто же не хочет слышать отчитывания Коро-сенсея, а тот ведь всегда с радостью поучить жизни, даже более того, однажды он сказал, что хотел раньше стать психологом, только вот не получилось. Ну и слава богу… Спустя определённое время, за которое трое учеников, даже Исогай, успели измотать все нервы Коро, все наконец-таки дошли до нужного места, где осьминог взлетел, сразу же скрывшись с поля зрения. Маехара, Накамура и Юма уже знали, что говорить, как себя вести — они несколько раз прорепетировали вместе с осьминогом. С его помощью любой неуч может стать, если не учёным, хотя бы актёром. Учитель сказал, что будет находиться неподалёку и наблюдать через бинокль, только, к сожалению, никаких сигналов подать не сможет. Единственный хороший шанс, так это то, что «компашке весельчаков», а точнее, одному желтоголовому, удалось каким-то волшебным образом уговорить Карасума-сенсея, устроить им встречу с Кармой, правда, при условии, что пойдут только дети. Коро ничего не оставалось, кроме как согласиться. Но главная причина, для которой Тадаоми и вообще министерство позволили ученикам «Е» класса встретиться с Акабанэ, это информация. Никто пока что не смог заставить парня говорить, тот молчит как немая рыба, которую запугали громким басом. Красноволосый напоминает застывшую статую или картину: внутри скрыто что-то интересное, но сказать не может, а в случае с Кармой — нет желание. Вот военные и подумали, что хоть у друзей паренька получится его разговорить. «Святая Троица» подошли к порогу дома, минуя дворик, и Рио нажала кнопку звонка. Теперь осталось только ждать… Они все абсолютно уверены, что у входа и будут тщательно проверять, поэтому ради перестраховки чип блондинка спрятала в очень надёжное место, куда руки порядочного мужчины или парня не полезут, однако с мобильниками им придётся на время распрощаться, да они и не особо нужны будут, только, конечно, если вдруг Рицу может понадобиться. Ну, они надеяться, что всё пройдёт так, как предсказывал осьминог. И вот, дверь открылась, позволяя разглядеть солидно одетого в черный строгий костюм, мужчину. А ведь такими кишит весь дом. Бедный Акабанэ. Как же он, например, в ванную ходит или спит? Хотя можно предположить, что Карма уговорил не ставить камеры в ванной комнате и в его спальне. Одноклассники даже представили, как бы это выглядело. — Здравствуйте, мы пришли к своему однокласснику, чтобы поговорить, — четко и уверенно сказал Юма, смотря глаза военного. Тот почему-то ухмыльнулся, пропусти в гостей внутрь и после закрыв дверь, вставая на прежнее место. Студенты же в это время направились туда, куда им указали — вгостиную. Там и лежал, хаотично развалившись на диване, красноволосый, бормоча себе что-то под нос, но, услышав шаги в свою сторону, поднялся. Опять эта гаденькая улыбочка. Только вот к чему? — А чего это вдруг меня решили навестить? Неужели соскучились? — поинтересовался «хулиган» лениво поднимаясь с дивана, обойдя его и облокотившись о каретку. — Похоже, ты тут со скуки помираешь, — ухмыльнувшись, заметила Рио, уместившись на удобном диване. Её примеру последовали и другие двое. — Да, что верно, то верно. Телевизор смотреть запрещают, телефон отобрали, свободное время, которого у меня придостаточно, каратаю за книгами, — скучающим тоном проговорил Акабанэ, после раздражённо окидывая золотистым взглядом стоящего неподалёку охранника. — Вы не представляете, как они мне надоели, — вдруг выпалил красноволосый, показывая на мужчину пальцем, видимо, специально, ведь знает. что так делать нельзя. Военный смиренно молчит. Это кто еще кому надоел. Прошёл всего лишь день, а все его коллеги, в том числе и он сам, уже хотят повеситься ну или взять отпуск на недельку, а все потому, что этот парнишка невыносим. У всех появились загадки, что Акабанэ просто напросто играет на их нервах: то кто-нибудь случайно наступит на петарду, то на голову упадёт что-то твердое, летящее сверху, в еде может оказаться паста чили или горчицы (и как эта бестолочь умудряется незаметно все подсыпать). Когда мужчина услышал про свободное время в обществе книг, горько усмехнулся; его-то любимому книгу пришлось выбросить, только после этого он стал находить по дому бумажные самолётики с текстами, очень напоминающими моменты из его книги. Как же хочется треснуть мальчишку по рукам за подобные выходки, но, к сожалению, рукоприкладство запрещено, поэтому на то нервы и даны, чтобы терпеть, а то увольнение может грозить в действительности. — Ну, вижу времени ты зря уж точно не теряешь, — заметил Маехара, оценивая внутренний интерьер. — Ой, и не говори, — усмехнулся Карма, вызывающие смотря на личную стороживую собачонку. — Но все же скучать не всегда приходится. Накамура, Исогай и Хирото переглянулись, кивнув друг другу. Пора начинать. Конечно, слегка страшновато и волнительно, но они справятся. Должны справиться. Блондин поднялся с дивана и подошёл к мужчине, стоящему возле входной двери, после чего начал: — А где здесь туалет? — от подобного вопроса военный слегка опешил. Друг Акабанэ и не знает где у того что находиться? Вот это поворот. — Ну что вы там застряли? — чуть выкрикнул Карма. — Человек впервые у меня в гостях. Проводите его, или лучше мне это сделать? — уже оперевшись руками, чтобы подняться, проговорил красноволосый. Парень, кажется, понял план одноклассников, а не поучаствовать в нём — для «хулигана» великий грех, тем более, он чувствует что намечается веселье. Основной частью плана являлось отвлечение охранников, чем согласился заняться «дамский угодник», и, кстати, мужчина повёлся. Второй частью было передать Карме чип так, чтобы не попасть в камеру, плюсом является то, что чип приборы и камеры не могут обнаружить, поэтому достаточно будет закрыть обзор. Для этого и нужен Юма. Совершенно незаметно он продвинулся ближе краю, а Накамура ближе к Карме, быстро вытащив из тайного места устройство и всучив его Акабанэ, после жестами объяснив, что оно нужно для связи с «Е» классом. Красноволосый не глупый — понял, что и как, поэтому сразу же спрятал чип во внутренний карман брюк, который сам пришил. Мало ли, всякое может пригодиться. Вот, как в воду глядел. Чтобы увести подозрений, гости так и продолжили сидеть на своих местах, правда, некоторым было слегка неудобно, но потерпеть стоило. Оставшееся время, даже после возвращения «блудного сына» друзья болтали о своем, в основном, касающимся Коро-сенсея и его убийстве. Но и этот разговор был частью хитрого плана. За всем наблюдал желтоголовый, находящийся неподалёку. Зрение и слух у него хорошие, даже больше того, отличные, а когда смотришь через бинокль, в процессе заедая попкорном, все чувства обостряются. Как там однажды осьминог говорил: « Со вкусной едой и на разведку можно пойти.» Теперь пусть сидит. За время разговора одноклассники Акабанэ узнали много чего интересного в точнейших подробностях, например, как он подпалил одному из охранников рукав пиджака, после запершичь в своей комнате. Пользуется ситуацией как только может. Также, для отвода глаз, студенты разыграли спектакль, спросив Акабанэ просто случившееся, только ответа никто не получил. А для красноволосого, по правде, это не игра… — Ну, что же, нам пора уходить, — встала на ноги, отряхиваясь, Рио и кивнула остальным, чтобы те тоже пошевеливались. Ребята, попрощавшись с другом, покинули дом, а владелец так и остался в гостиной, обдумывая ситуацию. Действительно ли ему можно рассказать все «Е» классу? Ведь ничего же не случится, верно? Честно признаться, парень постоянно размышлял на счёт того вечера. Виновным может быть, в принципе, любой, стоит лишь только иметь подходящие знания, однако главным подозреваемым «хулигана» является Гакушу. Но вопрос: « когда бы он успел выложить все все сеть?» Да и на кой-чёрт ему это делать? По сути, какая выгода для президента подставлять Карму? Чтобы не путался по ногами? Бред. Только если, чтобы избавиться от соперника по учебе. Ноу какой смысл, если Акабанэ снова вернётся в прежнее русло, когда настоящий виновник будет найден? Красноволосый понять никак не может, как не напрягал мозги. Конечно, он не защищает Асано-младшего, просто ему не хочется верить. Возможно, из-за того, что начал надеяться на доверительный отношения с Гакушу, хотя звучит безумно, учитывая, что раньше парень просто ненавидел сына председателя, начиная с первых классов. — А-а-а, как же я устал, — вполголоса произнес он, подложив руки под голову и прикрыв глаза.***
Обжигающий пар, кажется, неохотно поднимающийся с поверхности чашки, в которой находится свежеприготовленный чай, действует подобно успокоительному, расслабляя тело и пробеждая желание идти скорее спать, укрывшись тёплым и мягким одеялом. На кухне, вокруг круглого стола, сидели несколько учеников «Е» класса, что-то бурно обсуждая, после иногда замолчал, и в этой тишине спокойно попивая божественный напиток, заедая его кто чем. А всё это происходит в доме Накамуры. Другая же часть студентов, количество которых было чуть больше тех, кто решил отдохнуть на кухне, собравшись в гостинной, занимались очень важным делом — пытались поговорить с главной проблемой всего класса. И эта проблема начинала уже порядком подбешивать.— Карма, серьёзно, расскажи всё, что знаешь, — печатала сообщение Рио, но опять получала какую-либо несуразную фигню, в виде бессмысленного словосочетания или смайлика. Вот же глупый человек. Ему понятным языком объяснили, что чат предназначен только для общения, поэтому засорять его чем попало нельзя, иначе он начнёт глючить, но видимо, это Акабанэ и нужно; только чтобы ничего не говорить, не отвечать на вопросы. —Карма, пожалуйста, мы же помочь хотим. Абонент вышел из сети.
Измученный вдох и такой же взгляд на учителя, который даже представления не имеет, как можно разговорить ученика, особенно, Карму Акабанэ. К сожалению, этот парнишка знает практически все уловки осьминога, поэтому на него вряд-ли что-то подействует. Конечно, у желтоголового припасено ещё парочка вариантов подхода, но перед их использованием стоит ещё несколько раз попытаться добиться действий методами одноклассников Акабанэ. — Что теперь? Мы с ним боремся уже несколько часов, а результата ноль, — устало проговорила Накамура, убирая телефон в карман лёгкой кофты. Она, да и вообще все, уже жутко устали — все хотят отдохнуть, однако со всеми этими проблемами нормально и не отдохнёшь. — Хмм, сложная ситуация, — задумчиво произнёс Коро. — Давайте на этом закончим. Возвращайтесь к себе, а завтра попытаемся снова. Студенты, как им и сказали, покинули уютный дом.На следующий день...
— Привет, Карма. — Здаров. Сразу говорю, что я ничего говорить не буду, даже не старайтесь. Абонент вышел из сети.
И на другой тоже самое. «Е» класс, конечно, иногда давал Акабанэ забыться от этих допросов, но потом снова начиналось по-новому. Таким вот образом и прошла почти неделя. И вдруг неожиданно… В один из вечеров, когда дом Накамуры пустовал без гостей, а сама хозяйка в это время играла в телефон, пришло смс от Кармы, в котором он пишет, что готов ответить на все их вопросы. Спустя день всё тот же состав, плюс Нагиса, отправился на долгожданные переговоры. Все ощущали эту жгучую тревогу, а Коро-сенсей так вообще. Может быть, они ожидали чего-то хорошего. В принципе, так всегда и бывает, хотя, если подумать, что есть хорошего в ситуации Акабанэ. За те дни, пока одноклассники «подозреваемого» не «навещали», они тщательно размышляли над всей этой неразберихой. В итоге приметили подобрали несколько возможных ответов, только вот никому верить не хотелось… В ком-то веки собравшись и ещё раз обговорив, что делать, «Е» класс наконец-таки приступили к своей миссии.— Привет. Вас там много? — Достаточно, но ты можешь говорить.
Рио взглянула на учителя с вопросительным взглядом, якобы, чтобы тот дал совет, с чего можно начать, а после получения ответа принялась печатать.— Карма, ты работаешь на кого-то? — Нет. — Это ты выложил информацию в сеть? — Нет.
Все облегчённо вздохнули. Конечно, нельзя исключать тот факт, что парень вполне способен и соврать, однако вряд-ли он теперь будет так поступать.— Карма, скажи честно, ты был пять дней назад в главном корпусе вечером, после закрытия? — вот он. Тот самый вопрос, которого боялись все. — Да.
Так, что-то уже нехорошо.
— Ты был с кем-то? — Да. — Кто это был?
И тишина. «Е» класс начал всерьёз волноваться. Одни даже грызли ногти от напряжения.Абонент печатает…
Плохо дело. Очень плохо. Что же будет?—Асано Гакушу. Абонент вышел из сети.
Шок. Полнейший. По правде говоря, вообще не ожидал подобного. Никому даже в голову не приходило, что Акабанэ мог сотрудничать с сыном председателя, у которого сильная и долгая вражда. А это раз, и пожалуйста, враги, оказывается, даже шатаются вместе по главному корпусу. — Если уж всё так обернулось… — начал неуверенно Шиота, пытаясь переосмыслить поток информации. — Я предлагаю забрать Карму и пойти с визитом к Асано-куну. – Потому что Нагисе тоже не терпиться расспросить президента. Будет ли тот отнекиваться или же сознается? Впрочем, они всё узнают. Уже завтра.