Звёзды меркнут, ночь одна Вышла полная Луна, Озарила тёмно небо Подарила белый свет, Только жизни в мире нет!»
Только сейчас девушка поняла, что всё-таки смысл в этих строчках есть. Пройдя через столькое, осознав многое, до неё дошло. Даже если во тьме есть надежда, это всё равно ничто, потому что продолжением является фальшивая мечта, а всё фальшивое есть пустота. Звёзды — это её шансы на настоящее желанное будущее, Луна — это что-то страшное, а свет Луны — красивый обман. Когда проснётся, увидит, что на самом деле это всё, всё прекрасное — всего лишь сон. Или же да, фальшивая мечта. Но как реальность может быть фальшивкой? Всё просто. Во снах она её не боится. А в настоящем наоборот. Придумывает всё что угодно, лишь бы не столкнуться. Потому что страшно, потому что очень больно…«Шум листвы, воды журчанье, Прекрасных девиц тут плесканья. А он молчит, не зная где, Пустые строчки в темноте…»
Её первоначальный план, то, на что рассчитывала, когда пришла. А что это за «девицы»? И кто такой этот «он»? И зачем он искал пустоту в темноте? Тарума задумалась. О таких, кажется, маловажных вещах, хотя есть более значимые проблемы. Он — шанс. Тот же самый. Звезда. А ищет пустоту он для того, чтобы можно было её избежать и не сгинуть, пропасть, исчезнуть навсегда. Возможно, то самое — прекрасное — это и есть сон, мечта. К жестокой реальности нужно быть готовым, ведь она подобно чёрной дыре — безвозвратно засасывает, притягивает, как только оказываешься у порога горизонта событий.«И жизнь пронесётся перед глазами, когда поймёшь, что больше шансов нет.»
Таруме однажды сказал это какой-то незнакомец на улице, который в холодную дождливую погоду сидел на сырой земле и просил милостыню, протягивая дрожащие руки. Именно сейчас у Амины сложилось впечатление, что автором тех самых «бессмысленных» абстрактных стихотворений является то мужчина. Девушка представила, как он их писал, читал вслух самому себе, может быть и другим. Но почему всё это с ним случилось? Почему он оказался на улице? Его стихи никто не признал? Если вспомнить, когда Тарума только-только с ними познакомилась, ей захотелось разорвать и выбросить книжечку, чтобы потом больше не вспоминать. А это не только потому, что она ничего не поняла, а ещё потому, что каким-то волшебным образом данные предложения откликнулись в сердце странным щелчком и оставили свой осадок, как послевкусие после неприятного напитка. Это показалось знакомым. Амина проснулась пару часов назад. В последнее время её что-то гложит. Что-то надвигается. Или уже здесь. Шрам зудит, чешется, значит он близко. А она? А что она? Всё идёт по плану. Но не её. Тарума всего лишь часть плана, символ в формуле. Ничего более. Она думает… Думает… думает. О чём? О старте, самом начале. Сиреневолосая помнит день, когда явилась в «Е» класс, помнит как познакомилась с учениками, учителями. Помнит как чуть не раскрыла себя. Как вызывала на бой, побеждала, а после просила о помощи. Шёпот, записка. Ни Маехара, ни Елавич её не поняли, или не хотели понимать; Помнит как просила помощи у Гакушу… и он помогал. Единственный услышал, понял, и помог. Потому что… должен? Нет, хочет. А правда ли это?«Какая-то девчонка» — так он называл её.
«Почему ты мне не рассказывала?» — так стал относиться после.
Гакушу стал как обезболивающая таблетка против негатива, но в тоже время у неё имеются побочные действия и противопоказания. Примешь неправильный дозу — пожалеешь. Что ж, Амине всё время не везло в жизни, а этот раз не является исключением. Переборщила с дозой, и в итоге стало зависимой, как наркоман. Только это все равно нет то. Вроде такое расплывчатое ощущение возникает, будто от всего этого можно отказаться в любой момент, однако хочет ли девушка этого? Тут даже гадать нет смысла. Определенно хочет. Она хочет вернуть всё в тот момент, когда только явилась в «Е» класс с заданием. Интересно, кстати, как отцу удалось сделать так, чтобы все считали Амину очередным посланным киллером от правительства, ведь те действительно считали её таковой. Честно говоря, Тарума до сих пор не разобралась во всей этой идилии — она отчитывалась перед собой, опираясь исключительно на собственные теории и догадки, так как отец не удосужился ничего объяснить. Девушка готова повторять и повторять, готова буквально кричать во весь голос, срывая его, что вот она! Подняла руки! Сдаётся, признает проигрыш! Забирайте хоть сейчас, но на это не делает и делать не будет, потому что такое интересное словечко в словарном запасе, как «гордость» всё ещё состоит. Пачкать колени просто из-за того, что не до конца оправдала всякие надежды — тупо и бессмысленно. Да и рассмотреть данную позицию можно с разных ракурсов, глядишь, обнаружишь что-нибудь положительное. Оно есть. Положительное…Но…
Но вдруг это все ложь. Вдруг её обвели вокруг пальца? Снова? Ну уж нет. она вдоволь натерпелась поражений. Вдоволь настрадалась. Пора снова захлопнуть дверь, но поставить защитный пароль с его именем, потому что только ему Амина доверяет. Тянется всей своей сущностью. По-настоящему, а не с ложью в алмазных глазах. Слёзы, стекло, кровь и, слепота — метка на всю жизнь. Ни один человек бы такое не выдержал. А она выдержала. Точнее, это держит её. Рука крепко сжимает веточку под названием «воспоминания», как сжимала тогда резиновый нож, как держала в тот день фотографии. А если отцепит? Что будет тогда? Провалится в яму? Увязнет в трясине? Да нет же. Ничего не будет. Будет только настоящая жизнь. Без лжи, актёров и показухи. А этого девушка как раз и боится, ведь всю жизнь скрывалась в тени, боясь выглянуть наружу, посмотреть какой мир представляет из себя. Мир, а не кривое искажение действительности. Сдаться девушка не готова. Не поступит так до тех пор, пока полностью не будет уверена в своём проигрыше. Нельзя проиграть полностью, из подобного явление всегда можно найти выгоду. Это что-то вроде поучительного урока, который оставит след в памяти. « Что ж, думаю, скоро всему придёт конец.» — думает Амина, закрывая глаза.***
Напряжённая тишина, как противный парфюм, распространилась по всему классу, заставляя чувствовать себя крайне неудобно, ёжиться на стуле, сверля при этом растерянным взглядом парту или собственные чуть подрагивающие руки. Эта тишина съедала спокойствие, не оставляя даже намёка. Но было в ней что-то необычное, запоминающееся. Гробовая тишина. Мертвец же не издаёт посторонних звуков — вообще никаких, можно слышать лишь шебуршания червей рядом. А тишина не только охватила своими широкими ладонями помещение, но ещё и сознание. В мыслях тихо, лишь только зачатки, подобно тем же червям ползают из стороны в сторону, не зная где можно остановиться и когда можно остановиться. А пустоту обдувает лёгкий прохладный ветерок, пришедший по зову… Но ведь тишина это не значит, что никого нет, может, просто все молчат. За окном светло и вообще дела обстоят намного лучше, хотя если брать во внимание состояние погоды несколькими часами раннее, что-то хорошее вряд-ли получилось бы предположить. Заняв весь первый ряд ближе ко входу: кто-то сидел за партами, кто-то на партах, кто-то облокотился, — ученики разделяли друг с другом тугое молчание. Уже как полтора часа они сидели в старом корпусе и обсуждали, что делать с Кармой. Но вдруг в какой-то момент все замолчали. Никто, абсолютно никто, не мог полностью доказать, что именно Гакушу подставил Акабанэ, хотя приведенные ранее факты так и кричали об этом. Например, то, что Карма в тот день был именно с Гакушу, но никто не верит, что их одноклассник мог пойти на такое. Да и зачем ему это? Только если он может на кого-то работать. Но всё равно, нет. Осьминог с уверенностью исключил данное предположение из списка возможных, добавив, что он иногда следит за своими учениками, чтобы проверить, как те проводят свободное время. Конечно, ученики на это нехило так отругали учителя, а тот лишь понуро опустил щупальца и в прямом смысле свесил голову. Страшная картина, поэтому дети тут же попросили прощения. Признать, конечно, было трудно, но всё-таки иногда столь чрезмерная забота и беспокойство Коро-сенсея очень помогали, и если он говорит, что это абсурд, то так, скорее всего, и есть, ведь на протяжении многих месяцев он никогда не обманывал. Больше Карму разговорить не удалось, да и на сообщения тот не отвечал с последнего раза. В итоге ученикам всё пришлось додумывать самим. Плюс к тому же, Карасума также молчит, одним словом – тупик. — Если так подумать, у нас вообще ничего нет. Кто-либо другой мог спокойно найти эту секретную информацию и выложить её в сеть, а Карму могли просто подставить, – в кои-то веки начала Рио, как только вышла из лабиринта сознания. — Но ведь именно в тот день, когда он был в главном корпусе с президентом, и выложили инфу, – втиснул в свою лепту Итона. — Неужели это простое совпадение? Его как раз смог поставить Асано, потому что кто как не сын директора мог знать о существовании потайной комнаты? — Да, но по словам Кармы, они с Гакушу нашли старый план главного корпуса, по которому обнаружили эту комнату, – не сдавалась Накамура. Она, кажется, сама того не осознавая, защищала не только о Акабанэ, но и президента студ. совета, что крайне удивляло остальных. Но дело не в этом. Она хочет докопаться до истины, проверив все варианты. — А в тот самый заброшенный склад мог зайти кто угодно, – встрял Mаехара. — В том числе и Гакушу. — В том-то и дело. Кто угодно, поэтому любой, – подала голос Тарума. — А Карма ничего не рассказывал про замки? – Чуть глухо, будто задумчиво, пробубнила Каяно, приложив указательный палец в нижней губе и с прищуром всматриваясь в дощетчатый пол. Однако, похоже, её никто так и не услышал, поэтому девушка посчитала, что произнесла это не достаточно громко, а повторять она не хочет. Под споры Итона и Рио ушло уже половина присутствующих, а когда эти двое уже начали повторяться, в классе осталось всего несколько человек, а именно: Маехара, Нагиса, Итона, Рио и Исогай, плюс Коро, хотя того можно отнести к группе осьминогов, подразделу – что-то. Чего только дети не услышали. И друг от друга, и от своего учителя. У некоторых, например, у Шиоты даже зародилась мысль в голове написать детектив, но кто знает, вдруг он и не успеешь, всё-таки у Коро-сенсея скорость 20 махов... — Ладно, давайте всё ещё раз обговорим, – после дебатов прервал молодежь осьминогообразное оно.***
Какой-то странный приглушённый звук, эхом разносящийся по комнате, скорее, напоминал мотив ритмичной и спокойной колыбельной на ночь для непослушных детей, чем что-то будоражащее и тревожащее, хотя это должно вызывать больше отрицательных эмоций, а не наоборот, однако все же "наоборот" здесь как раз-таки будет уместнее. Дневной свет освещал силуэт возле окна, но как-то не становилось тепло. Пальцы, сомкнутые в замок за спиной не прекращали сминать бумажку, постепенно отрывая от той кусочек за кусочком, будто от ДНК не сочетающийся ген и переставляя эти кусочки по-другому, как пазл. Хмурое, сосредоточенное лицо. Интересно знать, что случится сегодня, учитывая скорость всех событий. Возможно, план полетит к чертям, ведь всё слишком идеально и пока нет даже намёков на хотя бы малейшую неудачу. Так-то, по идее, это отлично, но всё же и не особо. Под тихое мычание, что является единственным разрывающим тоскливую тишину, приоткрывается дверь, и в помещение прошмыгивает молодой человек, как будто не для кого поклонившийся. — Мы выяснили, что тот человек всё ещё копает на Него и сегодня у вас назначена встреча с уже точным временем, – доложил помощник, смотря в пол и не решаясь поднять взгляда. — 13:30. — Больше ничего? — Нет. — Тогда можешь идти. И спасибо. Парень аккуратно закрыл за собой дверь, снова наполнив комнату удушающей тишиной. Когда-нибудь это сведёт с ума, или уже свело, а может быть всё реальное на самом деле преувеличено. Мужчина развернулся, разглядывая стены, мебель, потолок и всё прочее, будто впервые здесь находится, и почему-то он не узнаёт некоторых деталей, возможно которых раньше не было, но сейчас они есть; или просто не были, но на них не особо обращали внимание. Например, письмо от неизвестного адресата, а вернее сказать, от него самого уже известному человеку. И всё бы было нормально, если в это самое письмо не было запечатано в рамочку, угол которого обвязан чёрной траурной лентой.Колыбельная.
Письмо.
И обещание, данное когда-то ребёнку.
«— Всё будет хорошо, – сказал он ей, ведя к знакомому врачу. — Тебе помогут, вылечат глазик и тот больше не будет болеть.» – Но всё пошло немного не по плану... «— Папа, я не вижу. Это пройдёт?» – детский обеспокоенный голос отдаётся скребящей болью в душе и звоном в мыслях. Ему страшно. Ей страшно. Всем страшно. «— Ты этого даже не заметишь. » – А в ответ успокаивающая улыбка, от которой девочка устремляет багровый взгляд ввысь, рассматривая чистое голубое небо и бегущие по нему пушистые добрые облака. «— А где сейчас мама?» – такой же простой, но до крика колючий вопрос. Мужчина знает, что его малышка помнит, поэтому он знает, что она имеет ввиду. «— Там, где её любят.» – переломный момент в жизни многих и та самая заветная фраза, ставшая для маленькой девочки роковой. Мысли и воспоминания превратились в жалкую кучку, мешанину из таких цепей, что даже не разберёшь, дабы отличить одно от другого. Потребуются годы, чтобы разобраться. «Как только получу желаемое, заберу Амину и покину страну. Пожалуй, хватит с неё всего этого.» – финальный аккорд в веренице.***
Успокаивающий аромат кофе, распространившийся по всему кафе, подобно туману, пробуждал давно утерянное в бездне сознания чувство домашнего уюта, а спокойная музыка лишь подбрасывала дрова в печь – из-за такого комплекта клонило в нормальный сон, которого не было уже порядком давно. Голова слегка гудела, в глазах чёрные круги, но это ничего, всё скоро пройдёт. После чашки крепкого кофе и не такие болячки скрываются. Сделав короткий глоток из чашки, после поставив ту обратно на блюдечко, мужчина взглянул на наручные часы. Время подходит, значит, он скоро придёт, а потом предстоит очень занятный разговор. Небольшой шумок в виде перешёптываний посетителей и стучаний столовых приборов о посуду не оправдывал первого слова. Конечно, место, чтобы просто хоть немного расслабиться, хорошее, но не для важных встреч точно. Хотя кому теперь какое дело. Он уже близок к цели, осталось совсем чуть-чуть. В принципе, особо напрягаться не пришлось, так как за него все сделала дочурка, правда вот кое-что всё-таки пошло не по плану. — Извините за опоздание. И да, здравствуйте, – молодой парень лет 16- ти осторожно сел напротив, отчего мужчина с удивлением покосился на того, выпучив глаза. Каким образом этот парень смог так бесшумно подойти сзади – первая мысль, что пронеслась у обладателя смутно сиреневых волос. Зелёные кошачьи глаза уже с замаскированным интересом разглядывали личность напротив, при этом в сознании ставились подтвердительные галочки над пунктами в списке. — Ничего страшного, здравствуй, – мужчина улыбнулся, чтобы отогнать атмосферу неловкости. — Итак, начнём, – он сложил пальцы в замок, поддавшись корпусом вперёд, для удобства положив руки на стол. — Заказчик не смог прийти лично, поэтому я сейчас здесь по его приказу, – начал парень, вытаскивая из кармана ветровой куртки маленький файлик с флешкой и протягивая ту информатору. — Теперь ваша часть. «А он хорошо играет свою роль. Я даже как-то сначала засомневался в этой украшенной пуктуальности. Что ж, признаю, Он вырастил достойного сына.» – В качестве итога заключил мужчина, убирая предложенное во внутренний карман коричневого пальто, а уже после аккуратно выуживая папку с документами из сумки, отдав её парнишке. Пробежав глазами по файлам, парень вдруг остановился, уже усерднее вчитываясь в текст и буквально не веря словам и собственным мыслям, которые сейчас из грамотно сложенной пирамиды, превращаются в руины, рассыпаясь как картонный домик под воздействием легкого дуновения, теряя один каменный блок за другим. Пожалуй, такой подлянки он не ожидал от слова вообще. — Я занялся делом, приложив больше сил и в итоге смог найти и эту информацию, которая, по моему предположению, будет интересно почитать твоему боссу и прояснить некоторые факты, – уже не скрывая кривую улыбку а лице, сказал мужчина, смотря на перекошенное от удивления и злости лицо парня. — Кажется, смысла притворяться нет. Сняв джинсовую белую кепку и взъерошив рыжие волосы, Гакушу откинулся на спинку мягкого сиденья, крепко при этом сжимая папку. В голове творится не пойми что, но нужно сохранять спокойствие и безразличие. Пусть его личность и раскрыли, точнее, знали о ней с самого начала, это не повод бросать дело на полпути, хотя почему на пол – оно близится к логическому концу. Однако как бы Асано не желал продолжать разговор, предвещающий быть очень занимательным, лучше стоит вернуться домой.***
День оказался не таким сложным, чем предполагалось первоначально. Сначала совещание, потом очередной поход к Карме, чтобы забрать того из дому. Неизвестно каким образом «Е» классу удалось уговорить Карасуму, как основное лицо правительства об уступке, хотя Коро-сенсей предполагал, каковы будут условия инструктора. В случае пропала, одноклассники должны будут доставить Акабане обратно. Однако на вопрос Нагисы: «А что будет с Асано, если мы окажемся правы?» Тадаоми промолчал. Возможно, как думает осьминог, в подобной ситуации первым делом следует обратиться директору Кунугигаоки, а там уже только угадай, что может случиться. Все, кто идут сейчас в дом президента студ.совета, не имеют достаточно храбрости ценных фактов. Но тогда зачем они так рискуют? Потому что, всё что могли, уже сделали, больше вперед не продвинешься хотя бы на миллиметр, а если что-то и получится, то это лишь может усугубить ситуацию. На крайности сейчас идти не желательно. По пути друзья в который раз всё обговорили, объяснили и Карме, на что тот выдал, что вполне может получиться, только жалко, что учителя Коро не будет в этот момент рядом – он бы, в случае чего, дал дельный совет как распутать клубок проблем. Кстати, похоже Накамура обиделась на Акабане, ведь он решил переночевать не у неё, а у Шиоты, ссылаясь на то , что практически перестал общаться с лучшим другом. Ну, а за всей этой неудачной санта-барбарой можно лишь молча наблюдать и удивляться. Время пролетело так же быстро, как и прогулка до нежелательного места. Сейчас наступит тот час, когда все наконец-таки решится и встанет на свои места. Часы пробили минуты, секунды, дни относительно спокойной жизни, хотя для красноволосого жизнь тоже стала вещью относительной. Звонок. Песочные часы перевернулись. Ребята обменялись тревожными взглядами, вскоре услышав одиночные шаги изнутри дома, а как только дверь отворилась, являя непонимающее лицо президента, некоторые уже было даже хотели всё бросить и уйти, но каким-то чудом уговорили себя остаться и закончить начатое. Гакушу, честно признаться , не был настолько впечатлён внезапным появлением ненавистного класса на пороге своего дома, он больше удивился тому, насколько точными оказались его расчёты, ведь всё сложилось прямо впритык, как будто так и нужно. Асано уже примерно знает, что произойдёт дальше: какие на него польются вопросы, опровержения, и как он будет от всего отбиваться, и по сути, поражение в этой маленькой игре ничего не даст, тем более, у рыжего за спиной имеется острый нож, покрытый смертельным ядом. — Здравствуйте, – приступил почтительно с приветствия парень, пока не думая приоткрыть дверь шире, чтобы впустить гостей. — Чем обязан? – за выражением лица врагов очень интересно наблюдать, однако как только аметистовые глаза наткнулись на озадаченный багровый, пристально рассматривающий его, мысленная улыбка сползла, подобно змее с дерева на землю, в реальность. Что она тут делает? Неужели, согласилась пойти против него? Да нет, она даже ничего не знает, а без знаний не добиться нужно эффекта. — Обязан правдой, – первым начал Нагиса, сделав короткий шаг вперед и якобы возглавив остальных. — Понятия не имею, в курсе ли ты недавно случившегося инцидента, но всё же скажу, – он решил затронуть начальную тему, чтобы, в случае чего, к ней можно было вернуться. Неизвестно, правильный ли план, но парень надеется на лучшее. — Карму неделю с лишним назад отправили под домашний арест из-за того, что он, как известно, выложил сеть какую-то секретную информацию, которую нашёл главную корпусе вместе с тобой. Мы точно знаем, что Карма ничего не делал, поэтому второй подозреваемый – ты. Ты подставил Акабане. — Вопрос. Зачем мне это делать? Акабане мой должник, зачем мне использовать его и после подставлять? К тому же, выгоды для меня здесь никакой нет, – зачем тянуть с вступлением, если этого ситуация не требует, а если бы он начал размазывать начало, это выглядело бы как попытка что-то скрыть. — Почему же нет выгоды? Ты подставил Карму, чтобы отвести от себя подозрения. – Вступил в бой Исогай, чуть приблизившись. — И ещё нам известно, что у тебя имеется флэшка с той же ценной информацией. Где она? — У меня её нет. И, видимо, тот, кто, по вашим словам, подставил Акабане, похитил её и сделал всё остальное. — А где гарантии, что ты не врёшь? – встрял Маехара. — А какой смысл ему обманывать? – протиснувшись между одноклассниками, сказала Тарума и встала рядом с Гакушу. — Даже если бы вы оказались правы, он бы так или иначе показал флешку, ведь ждать нет смысла, учитывая закона, что вся ложь скоро становится явью. Это бы было абсолютно бессмысленно. А так, у него нет флешки, смысла скрывать что-либо тоже нет. — А как же тот факт, что в главном корпусе больше никого, кроме этих двоих не было? Отговорка по типу: флешку мог найти кто угодно – не прокатит, даже если вы спрятали хорошо. Ночью, кроме охраны и вас, никого не было, так как первые находились на тот момнт в отключке, камеры отключены, спокойно можно предположить, что именно ты, Асано, виновен. – Шиота был на 100% уверен, что президенту нечем будет крыть, поэтому он уже настроился на победу. — Извини, Нагиса, но это тоже не подойдёт, так как Асано мне ещё тогда сказал, что возможно мы избавимся не ото всех, ведь заранее он объяснил по каким маршрутам придётся двигаться, чтобы не попасться. Отговорка вполне себе уместна. — Карма... – и неожиданно Шиота запнулся, потупив взгляд. — Это действительно тупик. Гакушу ни в чём не виноват, вы зря его обвиняете, – заключил Акабане, тяжело выдыхая. Он-то знал, что президенту этого делать просто не к чему. Да и зачем нужно было придумывать всё это ради устранения врага по учёбе. Глупо. — Меня и вас всех обдурил кто-то другой, а мы искали не там, где нужно. Ребята будто по команде одновременно взглянули на рыжего, выражение лица которого было по прежнему непроницаемым, и после начали нехотя расходиться. Тарума поспешила за остальными, но, видимо, не ожидала, что врежеться в спину одного из одноклассников. Подняв голову, при этом потирая лоб, девушка увидела Маехару и улыбка того почему-то не предвещала ничего хорошего. Но вот только для кого? Президент уже было хотел закрыть дверь, как между косяком и деревом протиснулся башмак. Силой открыв дверь, Хирото перешагнул порог, из-за чего все остальные очень сильно удивились, в большей степени, конечно же, Асано. — А всё-таки ты врёшь. Да, мы действительно искали не там, ведь... – и снова ребята навострили уши, вернувшись на прежние места. Теперь всем стало интересно. — Проблему нужно было искать в самом начале. Ты, Асано, хочу сказать, хорошо постарался. Сделал так, чтобы имелось железное алиби, но одного факта не учёл. Карма, ты же, по-моему, говорил про замок от склада на стадионе. – Маехара мысленно ликует и благодарит Каяно со своей памятью. — Тогда тебе показалось, что замок, при открытии, издавал слишком характерные звуки и казался старым, заржавевшым изнутри. Я даже не буду придираться к ключам – это вообще ничто. Да и если подумать, на склад-то никто не заходил уже как несколько лет. Ты и Карма – единственные, кто был там. Вот и всё. На самом деле всё не так сложно. Гакушу хмыкнул, прикрыв глаза и опустив голову, при этом еле качая отрицательно. На губах играет улыбка. Как и сказал тот мужчина: «Смысла притворяться нет.» — Уж не знаю, куда ты дел флешку... – хотел продолжить парень, но, видимо, не судьба. — Что ж, вы победили. Разгадали, поняли в чём дело. Могу поопладировать, если хотите, – рыжий поднял всё такой же уверенный и высокомерный фиалковый взгляд на гостей. Он-то знает, что те опоздали. — Да, это всё моих рук дело. Я подставил Акабане. Теперь, когда всё разрешилось, попрошу покинуть мой дом. Ребята ясно поняли, что продолжать далее разговор не стоит, поэтому, будучи довольными, покинули пределы чужой обитель, не забыв выключить диктофон. Остался разве что только Карма. Парень, который не может поверить в услышанное. — Зачем, Гакушу? – Ему было неприятно. Ещё как. Он наконец-таки перестал ненавидеть и презирать Асано-младшего, а тот снова даёт поддых и после в самую суть сознания, накидав туда сухой коры дерева и заставив воспламениться, источая едкий непроглядный дым разочарования. — Зачем, говоришь? – Ещё больше усмехается тот будто не ожидая подобного вопроса. Ученик «Е» класса либо оправдывает свой статус, либо притворяется. — Не зачем, а почему. Потому что, Акабане Карма, я тебя ненавижу. Из-за тебя... – он остановился, казалось, тщательно обдумывая свои дальнейшие слова, — из-за тебя моя жизнь пошла под откос. Из-за тебя в тот день меня...Чёрт... – А на эти слова Акабане лишь молчит, ведь, как бы тяжело это не было признавать, он понимает президента. — Когда погибла твоя сестра, меня обвинили в её смерти. Понимаешь, меня. Меня и никого-либо другого. А знаешь, почему? Потому что твоя семья затеяла с моей скандал, ища причины, чтобы прибрать власть себе к рукам. Я ничего доказать не смог. Это из-за тебя меня в тот день... Боже, да кому я это говорю. – В душе заселилась и попивала соки ненависти обида, причём сильная обида, которая со временем стала чем-то большим. — Мне хотелось знать, видеть, как ты будешь страдать, наслаждаясь предоставленной мною пыткой. И у меня бы получилось, если бы не твои дружки-отбросы, с которыми ты теперь сюсюкаешься и таскаешься, – а красноволосый продолжает молчать, позволяя потокам раскалённой магмы обрушиваться на него, прожигая невидимые раны сожаления и боли на теле; и пробираясь к дрогнувшему сердцу. А самое ужасное сейчас то, что, вслушиваясь в тембр голоса президента, Акабане не слышит эмоций, которые должны быть. Он улавливает лишь нотки горькой иронии, и это пугает. — Очередная выскочка, заботящаяся только о своей шкуре. А теперь смею повторить. Попрошу покинуть мой дом. Я не особо люблю повторять по нескольку раз. Карме нечего ответить, поэтому он покидает затуманенную и пропитанную чем-то неживым обитель, не проронив ни слова, даже ненужного сейчас "прости". Акабане, с заплёванной душой, принимает поражение. Он не выиграл, а с полным крахом проиграл. Лучше бы уж Асано хорошенько врезал ему по морде, чем наповал избил словами. Избил так, что захотелось в один миг забыть всё: семью, друзей, фамилию, имя; забыть об этом уродском и проклятом мире, о счастье, горе, жизни, смерти. Впервые захотелось просто испариться, чтобы поглотила чёрная дыра, где находится только холод, мрак, безнадёга и страх, откуда невозможно вырваться. Карма проиграл, но он принимает этот проигрыш, потому что заслужил его. Карма всегда был последним. И осознание данного факта пришло прямо сейчас, когда парень переходил дорогу, даже не заметив движущийся на него автомобиль.