Всё вокруг в сплошных тёмных тонах и нет даже малейшего намека на какую-нибудь светлую точечку, светлый участок, в котором можно было бы найти укрытие и спастись от поглощающей тьмы. Она, словно демон, хватает когтистыми порочными руками, прижимая к горячей груди и лаская слух сладкой, даже через чур приторной ложью, а её, порой, так хочется услышать.
Воздух слишком тяжёлый, чтобы можно было нормально дышать и держать над собой контроль, а уж о способности здраво мыслить стоит вообще пока что забыть. Слова и рассуждения уходят на второй план, уступая лидирующее место чувствам, а Гакушу сейчас чувствует необъяснимую тревогу и пустоту. Живую пустоту, которая в этот раз посчитала, что ей все дозволено. Асано-младший позволил.
Под ногами – ничего, с других сторон – тоже. Парень нырнул в пенистые пучины сна, только недавно понял, что оказался в самом настоящем кошмаре. Он ничегошеньки не видит, а поднимая руки перед собой, и те исчезают, заставляя сердце пропустить не один удар.
Что происходит, Гакушу понимает не ясно, или не понимает совсем, но знает только то, что страшно, подозрительно, холодно и очень темно. Страшно настолько, что тело трясёт, подозрительно настолько, что обдаёт жаром при каждом новом шаге в неизвестность, холодно настолько, что пальцы на руках и ногах заледенели, как будто тех нет и в помине, а проверить невозможно; темно настолько, что внезапно начало мерещится собственное отражение. Криво усмехающееся, с презрительным фиалковым взглядом. И Асано видит его полностью, от самой рыжей макушки, до острых носков лакированный школьных туфель.
— Так смотришь, будто ненавидишь, – ухмыляется отражение, подойдя чуть ближе к президенту, примерно, на расстояние вытянутой руки. Гакушу контролируемо молчит, стараясь не выдавать страха в глазах и, кажется, ему это успешно удаётся. — Что ж, печально. – Слегка понуро говорит отражение, опуская взгляд, будто задумываясь. — Хотя, я знаю, как тебя можно разговорить и заставить чувствовать, – Короткое мгновение, Асано-младший только моргнуть успел, как перед глазами не его копия, а девушка с знакомыми сиренивыми волосами, но главное отличие – наличие здорового глаза, перед президентом стояла правильная, но не настоящая Амина Тарума; человек, подаривший столько счастья и одновременно столько боли; человек, который дал надежду, как хрустальный шар, а потом разбил прямо в руках парня, оставив глубокие порезы.
— Чёрт, ненавижу тебя. – Вырвалось у Гакушу, пока он испепеляюще смотрел на фальшивку перед собой.
— Зачем так грубо, – отозвалось отражение, сделав шаг вперед и практически уничтожив любое расстояние. — И не чёрт, а – тень, – копия чуть щёлкнула по носу рыжего, отчего тот опешил и скривил лицо в знаке отвращения. — Ну же, Гакушу, разве тебе не нравится? – отражение скользнуло руками по плечам парня, обвив осторожно шею, тело прижалось сильнее к стоящему рядом. Поднявшись чутка на носочки, оно маняще прошлось языком по собственным губам, завлекая, а после потянулось к чужим и живым губам.
Парень поддался. Приобнял за талию одной рукой, притягивая, чтобы теснее, откровеннее, и прикрыл глаза, отдавая себя в руки убийсвенной тьме. Он пытался держать себя в руках, но это место, этот сон, обострил все чувства и если к себе самому оно вызывало лишь ненависть, то к ней – куда более опасное, жгучее и испепеляющее. Гакушу не особо соображал, но когда он понял, что, расставшись с губами, перешел на тонкую шею, оставляя на всяком участке мокрые поцелуи, укусы и багровые пятна, его будто шарахнуло током в 280 вольт. В ушах до сих пор пляшут звуки частых вдохов вперемешку с тихими постанываниями, а президент ошарашенно смотрит на девушку перед собой.
Сон слишком реальный.
Гакушу слишком плохо и одновременно так хорошо.
Он не хочет покидать этот сон.
— Представляю, что бы было, если б ты не остановился, – облизывая пересохшие после недавнего поцелуя губы, начало отражение. — А если бы она была настоящей... – загадочно протянуло оно, обнимая собственные плечи и оглаживая их. Слишком томно смотря на Асано и нагло ухмыляясь.
— Хватит, – резко обрывает президент, придя в себя.
— А знаешь, мне было даже приятно. – Глаза неожиданно сверкнули.
— Заткнись... – процедил сквозь зубы Гакушу, сжимая руки в кулаки до побледневших костяшек.
— А то что?.. – голос вдруг меняется, слышатся странные помехи и это пугает до ужаса. Хочется закричать, в животе будто скручивается узел, к глотке подступает что-то горячее, вот-вот готовое вырваться наружу. Асано-младший, с осознанием только недавно сделанного, тянет блевать, его жутко тошнит и отвратительно понимать, что вообще парень разговаривает, касается чего-то чужеродного, пускай и принявшего знакомый облик. Бессовестно нацепив шкуру человека, к которому рыжий испытывает слабость.
— Почему ты... – президент внезапно останавливает поток мыслей в голове, которому удалось-таки начать действовать.
— Потому что ты меня впустил, милый, – с тоном, как будто объясняет банальное маленькому ребёнку, договаривает отражение, снова ежесекундно возвращая себе прежний облик. — Я – это твоё прошлое, настоящее и будущее. И ты от меня теперь никуда не денешься.
— И что же я вижу сейчас перед собой? – спрашивает Асано и уже угрожающе делает шаг навстречу тьме.
— М-м-м, будущее, – улыбается хищно копия и обходит настоящее, пристраиваясь сзади. — Не забывай, ты меня уже пометил, – оно ведет пальцами по шее Гакушу в тех местах, где тот ранее не скупился на издевательства губами, зубами и языком. — Я всегда буду с тобой. – Сделав круг вокруг парня, отражение остановилось перед лицом, снова приняв облик сиреневолосой девушки. — А теперь, мой милый подопотный, Good morning~
Ресницы медленно распахиваются, перед ещё не сконцентрированным взором предстала расплывшаяся комната. Гакушу пару раз моргнул, после протерев глаза. Посмотрел в одну сторону, затем в другую, потому что пока ещё не мог отличить сон от реальности. А вдруг это ловушка? Вдруг он до сих пор заперт в собственном сознании?
Тяжесть во всем теле, будто свинец застывший в жилах, и ноющая тягучая боль внизу живота.
««Проклятье...» – думает Асано и поднимается с трудом с постели, решив, что для сначала нужно снять это напряжение. Холодный душ – лучшее средство, чтобы очистить разум и прийти в себя, ощущая бодрость.
Утро в целом встречает парня не самым лучшим выражением, но, в основном, привычной обыденностью. Завтрак проходит в полной тишине; что отец, что сын – оба предпочитают молчать, не смотря друг на друга, но мысленно будто находясь в сознание друг друга; молчать, когда сказать есть что, но молчать, когда нет рвения говорить.
Гакушу с тех пор как проснулся, чувствует себя как-то не так. Не уверенно. Неужели на него так сон повлиял? Простой сон. Простой кошмар. Парень перестаёт есть, уставившись на собственную руку, которая мелко дрожит, будто кто-то напугал. Вилка в той же руке часто постукивает о краешек тарелки, привлекая внимание директора. Рыжий тут же поднимается из-за стола и, прихватив школьную сумку, уходит прочь.
Гакухо коротко хмыкает, не меняясь в лице, но сжимая в кулаке салфетку. Кажется, ему знакомо это состояние...
На улице в этот день выдалась теплая погода: ветра почти нет, и вообще прекрасно, но вот Асано-младшему не нравится совсем, ведь он лучше бы оказался в лютом холоде, чем там, где, несмотря на тепло, его трясёт, создавая впечатление, будто умирает медленно. Стараясь скрыть своё состояние, парень крепче сжимает ручку сумки, а свободную руку прячет в кармане брюк.
Идёт медленно, не торопясь, потому как выбежал из дома за полчаса до обычного, а учитывая, что ему сегодня ко второму уроку, то можно не особо торопиться, даже есть время, чтобы заскочить ненадолго в шоколадницу. Рыжий уже давно хотел попробовать новые пирожные, что недавно завезли в его возлюбленный магазинчик, а ещё он хотел посидеть с друзьями в кабинете студ. совета после занятий. Ну вот, заодно и их угостит.
Звон декоративных маленьких колокольчиков на двери оповестили о приходе нового клиента, и продавщица сразу же встрепенулась, подмечая про себя, что если пришли столь рано, значит продажи сегодня точно будут хорошие.
С покупкой парень не задержался и уже скоро вышел, перед этим поблагодарив и не забыв отметить, что у них отменные изделия. На это девушка только смущённо махнула рукой, пожелав приятного аппетита.
И если бы в этот день Гакушу был более наблюдательным и сосредоточенным, а не витающим где-то в кислотных облаках сознания, он бы заметил слежку за своей персоной.
— Гакушу? – окликнул рыжего чей-то незнакомый голос, принадлежащий человеку, мимо которого Асано-младший прошёл, минуя шоколадницу.
Президент округлил глаза, таращась так, будто увидел самого настоящего призрака, хотя кто ж его знает, может быть это и есть так. Светлые, даже белоснежные волнистые волосы, спадающие по плечам и водопадом облегающие ровную спину, нежные голубоватые глаза, отражающие блики проснувшегося Солнца, слегка бледноватая кожа и аккуратная улыбка, зелёное платье, а поверх накидка, чёрные болетки... Перед ним человек, о котором недавно читал, фотографии которой недавно смотрел, непонимание к которому обрёл, и также множество вопросов.
— Т... – едва молвит Гакушу, забывая обо всём на свете и не веря происходящему ровно так, как не верил, будучи погружённым в сон, только если тот являлся кошмаром, из которого, как из лабиринта, хотелось выбраться, то это что-то сравнимое с лазейкой или щёлочкой, дарующей свет.
— Здравствуй, сыночек, – со сдержанным счастьем в голосе говорит женщина. — Прогуляемся? Думаю, нам следует о многом поговорить.
Оба родных и в то же время совершенно не связанных чем-либо ещё человека уходят, чтобы, наконец-таки, всё разрешить.
Нога к ноге, души порознь. Вроде неправильно, но всё же так, как должно быть, а может и нет.
Уже как двадцать минут они ходят по пустой аллее, ведь ещё слишком рано и бегать начинают только ближе к девяти утру, что как раз на руку и Гакушу, и женщине, являющейся его матерью по крови.
Асано-младший никак не ожидал, что всё может обернуться вот так, что он встретится лично с той, о которой никогда не думал, и которая стала причиной практически всему. Парень не был готов к тому, что на него свалится столько много и сразу. Он если и ожидал этой встречи, то уж точно не при таких обстоятельствах, как нынешние, потому что всё это слишком и переходит рамки дозволенного. Гакушу хочет сбежать.
В душе уже давно начала гноиться дыра, источающая мерзкое зловоние и отталкивающая даже своим видом, а та темнота, что душу обволокла, не даёт хоть как-то повлиять, не даёт помочь, не даёт исцелить. Не подпускает, угрожающе скалясь и обнимая жертву сильнее со словами «моё». А самое ужасное то, что, смотря на абсолютно спокойное лицо женщины, у рыжего сердце щемит и мозг кипит. Он на подсознательном уровне чувствует, что да, ей можно довериться, да, она тебя примет, да, она пригласит в свои объятия и не отпустит никогда. Ты только доверься и тогда почувствуешь себя по-настоящему счастливым.
А на кой чёрт Асано нужно это глупое счастье, когда его у него всё равно отнимут? Не завтра, так через месяц, или же через год. Итог в любом случае один. Проходили не раз, а истории всё повторяются.
— Зачем ты вернулась? – спрашивает президент, надев свою привычную маску хладнокровия и непринуждённости. Пирожные парень ещё возле шоколадницы убрал в сумку и пусть, что те растают.
— Если я скажу правду, ты не поверишь, – не громко и как-то обречённо усмехается женщина, растягивая губы в печальной улыбке.
— Конечно, – уверенно говорит Гакушу. — Но ты хотя бы попробуй, а я хотя бы послушаю.
«Мне не интересна любая причина, из-за которой она была вынуждена бросить нас с отцом, просто хочется узнать, насколько она безумная», – думает рыжий, не сводя пристального взгляда с матери.
— Когда ты только родился, хотя нет, ещё до твоего рождения у Гакухо уже были достаточно напряжённые отношения со многими компаниями и семьями, включая Акабанэ, которые были его противниками номер один в сфере бизнеса и то и дело вставляли палки в колёса. Было очень тяжело жить спокойно в такой обстановке, поэтому мы с твоим отцом постоянно меняли место жительства, однако в итоге скрыться всё равно не получилось. Когда прошло несколько лет после твоего рождения, особенно холодной зимой, случилось страшное, – рассказывала женщина, подцепив двумя пальцами прядку белоснежных волос, — что повлияло на ход последующих событий. Утечка газа в доме и взрыв.
Гакушу помнит каждую мелочь того злополучного дня. Помнит, как сидел дома за отцовским столом, в кабинете котором нельзя находиться, и почитывал какую-то замудрённую книжку, содержание которой не понимал от слова «совсем». Помнит, как его вдруг кто-то подхватил на руки и вынес ко входу, сказав бежать со всех ног; помнит как за спиной прогремел взрыв, что унёс с собой жизнь лишь одного человека.
— Ты подстроила свою смерть и сбежала, – договорил Асано-младший, тяжело выдыхая. Ему наскучила эта бестолковая болтовня.
— Ты не можешь так легко об этом говорить, совершенно ничего не зная, – немного строже произнесла женщина, после остановившись, а следом и парень.
— А мне претит выслушивать твои оправдания, – холодно перебивает Гакушу, всем своим видом показывая, чей он больше сын. — Того факта, что ты нас бросила, это не отменяет, – Ранит без сожаления в самое сердце.
— Я лишь хотела вас защитить. Гакухо не было в тот день дома, он ни о чём не знал, когда это случилось, а я подозревала, поэтому сделала так, чтобы они считали, что в доме из семьи Асано кто-то остался. И это была я.
— Что? – зачем-то спросил рыжий, чувствуя как коченеет. Об этом в документах не говорилось ни слова. Наверное, тот человек что-то замышлял. — Кто «они»? Только не говори, что...
— Нет, не семья Акабанэ. Кто-то из старых врагов, а...
— Хорошо, я поверю, но ты так и не ответила на мой вопрос. Какую цель ты преследуешь? – Гакушу уже очень сильно устал думать, говорить, ходить, смотреть. Он хочет домой, где включит телевизор и просто ляжет на диван, отключив мозг и впадая в пустое пространство.
— Ради тебя и твоего отца, – недолго поразмыслив, отвечает ему женщина, улыбаясь непонятно чему и этим вызывая у президента легкое удивление и странное тепло в области сердца, что согревает и даёт любовь. Однако...
— Боюсь, я не смогу привыкнуть к тебе, когда уже потерял так много, – с другой стороны так хочется сказать «Да, не имею ничего против».
— Но ты же дашь мне шанс? Нам всем? – с надеждой и так пугающе, потому что Асано боится ответить неправильно, из-за чего снова проиграет.
— Я попробую... – если уж идти на риск, то только будучи уверенным, что удача на твоей стороне, а Гакушу лишь предполагает, смотря на наполненное счастьем лицо матери, на её прозрачную слезу, что стекла по фарфоровой щеке и на необычный белоснежный цвет волос, хотя парень думал, что они должны были быть темнее...
***
Шум города то и дело отвлекал от нужных мыслей, отталкивал правильные ответы на вопросы и не давал сконцентрироваться вообще, постоянно заставляя отвлечься на себя: привлекая то необычной вывеской недавно открытого магазина, то внешностью мимо проходящего человека. Что-то такое так или иначе приковывало взгляд. И ничего не могло хоть немного привести в норму умственный беспорядок.
Здания и люди мелькают за окном автомобиля быстро и невозможно что-либо разглядеть, да Гакухо и не пытается. Он едет на встречу, на которую совсем не хочет, потому что опять придётся выслушивать либо безумные бредни начинающих в сфере бизнеса, либо банальные, но замороченные вещи, якобы, просвящённых, и вместе с этим наблюдая за хитрыми тихонями, которые, воспользуясь предоставленной возможностью, выскажут свою точку зрения, основываясь на рассуждениях коллег, вне зависимости от цеха. Асано Гакухо с его образовательной структурой мысленно смеётся на подобных мероприятиях, ведь в экономике, как и в других отраслях – уже приуспел и планку по-прежнему не собирается опускать.
Асано Гакухо – человек, который своей подточенной харизмой и врожденной проницаемостью сумел достич успехов во всём, к чему прикладывал руку. Лидер с огромными амбициями, оригинальностью, страстью к своему делу и необычным подходом. Человек, что смог покорить сердца огромного количества людей, благодаря своей пунктуальности, и приблизить к себе и к своим эффективным методам. Человек, у которого за спиной необычное прошлое и светлое яркое настоящее, но таинственное, возможно, обманчивое будущее.
Потому что мужчина теперь не знает, как обернётся для него то, что будет потом, потому что ему начинает казаться, что планы медленно теряют свою точность – что они сходят на нет и отправляются на сожжение в камин или просто развиваются пеплом по ветру ...
Пеплом...
Внезапно машина останавливается, отчего председатель недоумевает, слегка наклонившись в бок и заглянув в лобовое окно. Сердце падает вниз вместе с желанием запереться, потому как это не может быть реальностью. И не может быть правдой. Это же абсурд чистейший, ложь высокосортная, видения фальшивые. Шизофрения в крайнем и, пожалуй, лучшем случае.
Однако...
Гакухо немного, но рад, что появился повод не являться на той несуразной встрече. Повод старой давности. Повод из прошлого, который Асано-старший предпочитал не вспоминать. Повод, от которого человечность пробуждается где-то внутри, далеко далеко.
Мужчина вышел из машины, сказав шофёру, чтобы тот езжал к себе домой, а сам председатель направился в сторону рядом находившейся детской площадки. Женщина поспешила сойти с проезжей части и шла сзади Гакухо, смотря ему в спину как-то вдумчиво и с сожалением, с закусанной нижней губой до бледности.
С чего начать разговор? Какое слово сказать первым? Как посмотреть, когда глаза встретятся? Как объяснить то, зачем, почему и как? С какими намерениями? Опираясь на какие чувства? А потом? Через двадцать минут, через час, день... Месяц... Она ничего этого не знает, неминуемо захлёбываясь вопросами, что сама себе и задала.
А Гакухо... впервые хочет сказать «прости». За то, что бросил искать спустя пару лет, потому что не верил и за то, что не продолжил, узнав, что, оказывается, был прав; за то, что выбросил в сундук с надписью «прошлое» и за то, что забыл; за то, что не рассказал сыну.
После встречи с бывшим учеником, председатель лишь предполагал о подобном исходе, а информация, что принёс Гакушу – ничего не давала. Теперь мужчина всем своим нутром чувствует. А зрение уж тем более не обманешь. Изменилась, конечно, но даже так она узнаваема
— Ты... – дрогнувшим предательски голосом начала женщина, подойдя ближе, стерев лишнее расстояние. Слишком сильно хочется ощутить родное. По-прежнему родное. Интересно, каким он пользуется парфюмом? Как у него дела с сыном? Когда он последний раз улыбался по-настоящему?
— Эрика... – одно слово заставило окаменеть, так и не дав рукой дотронуться до широкого плеча. — Ты пришла, чтобы остаться с нами или чтобы попрощаться, исчезнув навсегда? – И вопрос, что сорвал землю из-под ног; вопрос, который вновь заставил задуматься; вопрос, который в итоге всё завершил.
Близко и одновременно так далеко. Эти километры недопонимания, километры разлуки. Дорога над пропастью, в которой густой туман, а в нём обязательно монстр – страх. Притаился и ждёт своего звёздного часа. А и его может не быть.
Без лишних слов. Без того, что репетировала долгое время, представляя в голове. Без того, что способно создать проблему или путаницу.
Порой, действия бывают эффективнее душещипательных фраз.
Обходит и становится лицом к лицу, осторожно берёт тёплую мужскую ладонь и прикладывает к своей щеке, опуская, будто извиняясь, взгляд, а после тянется, накрывая родные и любимые губы своими. Дав ответ на все вопросы, дав всему объяснения. Всё верно.
Где-то в городе сейчас шумная вечеринка, где-то свора радостно смеющихся маленьких детей играет в салки, где-то молодежь, собравшаяся на площади, танцует под песни любимых артистов, где-то президент студенческого совета от души смеётся со своими друзьями, сидя в кабинете собраний и уплетая за обе щеки подтаившие пирожные, где-то больной парень, лежа в больнице на койке, смотрит в окно, провожая янтарным взглядом чистое облако, подталкиваемое ветром, а где-то в Токио принимается сверх важное решение, которое станет, возможно, новым началом. Историей с точно счастливым концом.
— Всё началось с довольно ветрянного дня, а сейчас, я смотрю, солнце во всю светит. И ни намека на неясную погоду. — Сам себе говорит Коро-сенсей, находясь неподалеку от парочки и смотря в бинокль, попутно делая снимки. — Покажи это Карасуме, прикончит меня сразу же, ибо зависть – она такая. А, впрочем, рисковать – дело забавное. Надо будет потом снимки распечатать и на почту Карме-куна отправить. Он-то им точно применение найдет, – загадочно тянет осьминог и тут же исчезает, краем глаза заметив подозрительный объект, напоминающий вертолёт. — А пока в Пекин!
***
Спустя несколько месяцев...
Если говорить правду, то в последнее время всё слишком гладко и спокойно, правда, на душе странная то ли тревога перед опасным, то ли волнение, то ли предчувствие перед чем-то ожидаемым, но неизвестным.
Гакушу уже удалось почти привыкнуть к внезапным переменам в его жизни. Каким-то волшебным образом атмосфера в доме после появления матери парня кардинально изменилась, а эти постоянные двусмысленные взгляды, которыми, якобы, незаметно обмениваются родители, по большей степени смешили президента, заставляя пропустить не один смешок. В школе тоже стало куда ярче, но это уже берёт начало из самого рыжего, хотя, спасибо маме, в Кунугигаоке появился новый учитель иностранного. Порой бывает и такое, что, когда девчонки из других классов начинают донимать бедного президента студенческого совета, на помощь приходит женщина с белоснежными волосами и фразой: «У него уже есть невеста» распугивает назойливых девиц. Сначала Асано-младший был, мягко говоря, в шоке, а потом... Привык и был благодарен даже больше.
Уроки давно закончились, время семь вечера, а парень домой ещё не спешит, прогуливаясь со своими друзьями по пустой дороге и разговаривая то о проведённом дне, то о городе, то просто Рене Сакакибаре и его весёлые истории о похождениях...
Асано-младший в который раз состраивает покерфейс, потому что не сойдёт заместителю это с рук, ой как не сойдёт. О приключениях Рена знает весь главный корпус, поэтому большинство просто начали игнорировать, хотя некоторые по-прежнему попадаются на крючок. Удачи им, в двух словах.
— Я всё ещё не уверен, а... – собирается дорассказать Рен, но внезапный звонок президенту заставляет его вежливо замолчать.
— Извини, – шепчет одними губами Гакушу, на что получает кивок. — Слушаю, – президент сразу же ответил, тем более, неизвестный номер, а недавно ему как раз обещал позвонить Акабанэ, вроде бы, чтобы пригласить в кино на какой-то фантастический боевик.
«— Привет, Гакушу, – только вот голос совсем не мужской и очень похож на... — Жди меня завтра в кабинете директора главного корпуса. Не опаздывай, как в прошлый раз.»
Звонок завершился, к счастью, слишком быстро. Почему к счастью? Потому что любопытные уши виртуозов не должны уловить что-то подозрительное для них и являющееся поводом для вопросов. И если уж раскрывать все карты, то рыжий даже не рассказывал друзьям о том, что у него кто-то есть, помимо учебников и... учебников.
— Асано-кун, выглядишь счастливым. Что-то случилось? – поинтересовался Сакакибара, и с улыбкой смотря на того.
— Ничего конкретного, – в данный момент парень даже хотел скрыть собственную улыбку за маской серьёзности, потому что ну её – старая и надоедливая больно. Пора в скучной жизни что-то менять, хотя перемены... настали ещё тогда, когда неизвестная девушка с редким и красивым именем – Амина Тарума – внезапно ворвалась в мысли, сидя на диване и рассматривая какой-то журнал, который откуда непонятным образом взялся у председателя.
И теперь у рыжего есть всё, что нужно для полного счастья: самый внимательный отец, самая нежная мать, лучшие друзья, отдельный лучший друг – и все они заботятся о Гакушу, дарят ему своё тепло и любовь. И есть ещё один – особенный человек, который, как думал президент до этого момента, исчез из его жизни навсегда.
Жизнь-то налаживается. И кто бы подумал, что судьба решит именно так. И вроде парень должен быть в замешательстве, но он радуется, как маленький ребёнок, которому подарили долгожданную игрушку.
— Оу, а что это президент со своими дружками так поздно на улице ошивается? – неожиданный голос послышался недалеко и компания в унисом повернули головы в сторону ближайшего дерева, оперевшись о ствол которого стоял Акабанэ, попивающий из трубочки излюбленный молочно-клубничный сок.
Виртуозы понятливо перекинулись взглядами и, оставив своего лидера, направились по домам, а Сакакибара продолжил свой увлекательный рассказ.
Асано-младший подошёл к красноволосому и вопросительно на него посмотрел, скрестив на груди руки. А парень напротив лишь хмыкнул в ответ этой навязчивой серьёзности.
— Как настроение? – хитрый как обычно тон. Гакушу напрягся. Ему сейчас показалось, что Карма что-то знает? Или президент просто сильно измотался, что всякое мерещится начало?
— Прекрасное. – Отвечает рыжий честно. — А что это вдруг тебя приспичило спросить?
После некоторых событий, Гакушу и Карма, на обсуждение всех за спинами виновников, очень сблизились, хотя на глазах у людей продолжали соперничество. Одни догадывались, что парни больше не те, какими были ранее, другие всё ещё были в неведении, ну и тем лучше.
— А разве не могу? Что за глупые вещи ты говоришь, Гакушу? – усмехнулся Акабанэ.
— Если в следующем учебном году я тебя обойду на экзаменах, увы, глупым будешь считаться ты, – подобные словесные перепалки были, скорее в шутку, и, как ни странно, только укрепляли связь.
— Да что Вы говорите, Асано Гакушу? Тогда будь готов пресмыкаться, потому что ты будешь вторым, – не сдаётся Карма.
Гакушу на это уверенное заявление только загадочно улыбнулся, отчего по телу Акабанэ прошлись мурашки и сзади подкрался холод, обдавший с головы до ног. Попрощавшись, президент направился домой.
«Что это сейчас было? – красноволосый смотрел вслед другу. На несколько мгновений парню показалось, что за уходящим Гакушу протянулась длинная тень с большими дьявольскими крыльями за спиной. Но пару раз сморгнув, уже ничего не наблюдалось. — Покажется же...»
Поднялся несильный ветер, круживший опавшие зелёные листья с деревьев и кустарников, и где-то в этом маленьком хаосе ярко аметистовым блеснули глаза.
Возможно, это и конец. Но возможно, оно на то и возможно, ведь случится может всякое и только Бог знает, что будет дальше. И только гении способны предугадать.
