Каждый день

      Как Кагеяма и говорил, Тобио не давал рыжему коротышке поблажек. Каждый рабочий день, проведенный с небезызвестным мангакой, превращался в адское испытание на прочность, которое Хината еще умудрился не завалить. И каждый раз после очередного буднего дня с Кагеямой Шое возвращался домой абсолютно никаким, эмоционально выжатым до предела. Конечно же, не такую работу представлял себе рыжик, только недавно читая статейки о работе в издательстве Карасуно. В этих самых мини-эссе от сотрудников Карасуно было написано о том, какая у них непыльная и интересная работенка в издательстве. Все они подмечали, что главный плюс работы в их издательстве — гибкий график работы и возможность чтения онгоингов* до, собственно, их выхода в свет. Но на деле же работа редактора казалась одной из самых выматывающих работ, когда-либо придуманных человеком. Это все, безусловно, очень и очень интересно, но все-таки очень изматывает и занимает огромное количество времени. Особая заноза в упругой заднице Шое — проекты, так усердно выполняемые Кагеямой, да и сам этот чертов Кагеяма Тобио! Художник каждую свою работу делал в большем количестве, чем следовало, да еще и задолго до крайнего срока! Ему что, больше делать нечего? А потом это все необходимо проверять и дополнять полуживому рыжику. Нет, конечно, это хорошо, что Тобио делает дополнительную работу и никогда не запаздывает с новыми главами, но у угрюмого мангаки большущее, поистине невообразимое количество проектов, которые он все выполняет просто безупречно. «Не суди о людях по себе.» — так сказал Тобио после того, как Шое вполголоса проговорил все вышенаписанное. То есть, Бакагеяма* имел в виду то, что Хината не пунктуален и делает всю свою работу грязно? «Возможно-возможно…» — ответил он коротышке, с таким же грозным видом, когда последний шепотом озвучил и ту фразу. У Хинаты возникло такое ощущение, будто у Тобио был безумно острый, нечеловеческий слух, после чего Шое перестал бурчать на Кагеяму ругательства, когда тот переусердствовал с замечаниями по поводу рукописей, уже зная, что мангака все-все прекрасно слышит.       Одним таким ужасно длинным и выматывающим будним днем, Хината сидел в квартире Тобио, проверяя недавно нанесенные исправления. Так, как своеобразное «введение» Шое в редакторскую работу уже закончилось, Кагеяма мог преспокойно выполнять всю работу дома, никуда не вылезая целыми неделями, пока не закончатся продукты. Там же Тобио сидел в гостиной с редактором, дабы он проверил все сделанное. Вот и сегодня было так же, правда, этим вечером Хината задержался у долговязого выскочки, потому что работы в последнее время навалило слишком много. Шое уже закончил было коррекцию только что сделанных рукописей, но не тут-то было. Как раз тогда пришло штормовое предупреждение, наказывающее всем жителям Мияги оставаться в помещениях, из-за уже начавшегося шторма городской версии. Прочитав недавно пришедшее известие, рыжеволосый выглянул в широченное окно, которое, казалось бы, могло бы выдержать даже натиск слона, и увидел вовсю льющий ливень, да нет, уже Великий потоп, и бушующий ветер, пытающийся сорвать крыши с домов.  — Сегодня останешься на ночь здесь. — обыденным пугающим тоном прозвучал голос где-то позади. — Будешь спать в гостиной, этот диван раздвигается.       Хината чуть было не вскричал, услышав воистину устрашающий голос у себя за спиной, но сразу же прекратил панику, сменив ее на раздражение.  — Угу. Спасибо. — удрученно буркнул коротышка, даже не смотря на Тобио.       Кагеяма не был жестоким или злым человеком, просто не любил многолюдные места и раздражающий шум. Он не желал никому зла или лишений, поэтому и предложил (ага-ага, так у него это и называется) Хинате остаться на ночь в его квартире, несколькими точными движениями расстелив диван для раздраженного гостя.

***

      После того, как парни молча поели и легли спать, буря на улице ужасно разбушевалась, грозно постукивая в плотно закрытые окна многоэтажного здания. Квартира, а точнее, недохоромы мангаки располагались на самом верхнем этаже довольно-таки высокого здания, во время настолько сильных штормов отплясывая лезгинку вслед за незатихающим ветром. А Шое, не по своей воле в ту ночь оставшийся на ночевку у Тобио, с детства до чертиков боялся грозы, сильного ветра и ливневого дождя. Он уже целый час трясся, словно осиновый лист, и молил бога о том, чтобы он как-либо направил маленькому редактору помощь свыше.       Пожалуй, безмолвные, но самые-пресамые искрение молитвы Хинаты были услышаны, потому как в гостиную, словно ошпаренный, заскочил Кагеяма, ловко захлопнув за собой тяжелую дверь. Оказалось, что ветер просто-напросто снес и без того шаткие окна в спальне мангаки, облив еще не спящего Тобио водой и вихрем смахнув полкомнаты на землю. «Надо же было поменять все окна в квартире на более устойчивые, кроме своей же спальни!» — с досадой подумал Кагеяма. И в тот же миг, как по закону подлости, вырубили электричество. Со стороны брюнета послышался трехэтажный мат, приговаривающий разбушевавшуюся погоду и шаткие окна к ожесточенному спариванию.  — Сиди тут, я принесу свечи и спички. — раздраженно произнес Тобио, уже направляясь на кухню за источником света. — И кстати, с электричеством вырубается и вода, так что нам не повезло.       Пожалуй, Хината не особо огорчился, когда Тобио рассказал про воду, из-за того, что уже был ужасно напуган тем, как ветер вот так просто разбил окна в темной комнате художника. Но, к великому счастью всего издательства, мангака хранил свои работы в личном кабинете, в самых надежных ящиках своего стола. И теперь, когда Кагеяма с зажженной свечой и спичками уже вернулся с кухни, Шое испуганно спросил:  — А эт-ти окна тоже снесет?  — Нет, окна во всех остальных комнатах я сменил на более прочные. — буквально через мгновенье последовал ответ сероглазого, и он добавил, — Все лишние футоны и постельное белье остались в спальне, так что нам придется потесниться.       Хинате и промокшему Кагеяме было холодно, поэтому они как можно сильнее укутались в одеяло и прижались друг к другу. Никто не возражал или делал колкие замечания, все погрузилось в умиротворенную тишину, изредка прерываемую раскатами грома, как раз тогда Шое теснее прижимался к крепкому Тобио, а тот, не возражая, приобнимал трясущегося паренька. И Хината, одурманенный присутствием такого успокаивающего человека, как Кагеяма, заснул, убаюкиваемый тихим свистом ветра. А последней мыслью Шое перед погружением в царство Морфея было: «Не такой уж и плохой этот Кагеяма…»