Чарльз из чайничка

      До прибытия в Варшавский аэропорт джинн так ни разу и не подал голоса.       Когда поезд сделал остановку у технического пункта, Эрик вынырнул из дремоты. Он лежал на верхней полке плацкартного вагона и пялился в обшарпанный потолок, на который какой-то умник налепил жвачку. Свет в вагоне был приглушен, и какая-то парочка тихо переговаривалась через несколько купе. Люди коротали дорожное время во сне, но Эрик не мог позволить себе такую роскошь. Он всегда был настороже, держал охотничий нож под рукой на случай, если кто-то решится его ограбить. Не то чтобы у него было, что брать. Просто он был рационально недоверчив и всегда готов защищаться от потенциального врага…       Эта мысль заставила стаю мурашек пробежаться по его позвоночнику от загривка до поясницы.       В этом все и дело. После жизненных испытаний, что выпали на долю Леншерра в юности, он не спешил доверять… Людям, информации, даже самому себе. Что уж говорить о джинне.       Пальцы легко скользнули по грубой ткани сумки, где вместе с документами, сменной одеждой и средствами личной гигиены лежал замотанный в шарф для большей сохранности фарфоровый чайник.       Сейчас, в ночной тишине поезда, Эрику стало казаться, что все дневные события происходили не с ним. Да, появление Чарльза было внезапным, повергло Эрика в шок и испугало. Но не совсем же отбило ему мозги, чтобы он просто так взял и подписал какой-то лист бумаги, сунутый ему под нос! Заключил договор с духом из посуды. Желания в обмен на содержание и питание. Не слишком затратно, но слишком подозрительно. Как известно, практически бесплатный сыр только в мышеловке и водится. А тут такой соблазн!       Эрик попытался вспомнить, что он вообще знал о джиннах. Мифические существа из мусульманских священных писаний, которые могли быть злыми и добрыми, помогать или вредить людям. Ну, об этом ему рассказал Чарльз. Что еще? Когда-то в далеком детстве Эрик читал сказки, но, кроме того, что в них упоминались исполняющие желания духи, в голову ничего не приходило. Ему однозначно стоило освежить свои знания по возвращении в Женеву…       Поезд мягко тронулся, громыхнув механизмом сцепления, заставляя Эрика повернуться на бок и убрать сумку за спину. Через ткань снова засочилось тепло, но больше ничего не выдало наличие в чайнике живого джинна.       Рациональная часть Эрика настаивала на том, что Чарльзу нужно устроить допрос с пристрастием и просто держаться от него подальше, пока его услуги не будут нужны. Не давать ему заболтать себя. Другая часть отрицала наличие угрозы. Ну, как это придурковатое существо, склонное к театральности и блюющее при мыслях об убийстве, может быть опасно? Особенно, если учесть, что джинн вроде как не имел права вредить своему хозяину. И вообще, почему Эрику не оставили дубликат их договора? Он бы вникнул в него еще раз со словарем!       Чайник в сумке совсем раздухарился, пригревая хозяйскую спину. Мерный стук колес и плавная качка сделали свое подлое дело: Эрик сам не заметил, как заснул. И очнулся, лишь когда проходящая по вагону проводница сообщила о прибытии в Варшаву. Благо удержался от того, чтобы резко сесть, иначе столкновение с багажной полкой было неизбежно.       В туалетную комнату обнаружилась очередь, кипяток кончился, и Эрик недовольный сидел внизу у прохода. Если бы он успел получить права нового образца, на которые подал документы в Швейцарии, и был чуть более расторопен с покупкой билетов, то не пришлось бы смотреть сейчас на чью-то вонючую ногу, свисающую с боковой полки.              Аэропорт встретил недовольного и голодного Эрика барахлившим табло с расписанием, грязным попрошайкой на входе и таможенником, чуть ли не выпотрошившим его сумку до подкладки. Когда чайник звякнул о стол, Леншерр все-таки не выдержал, скрежетнув зубами:       — Осторожней можно?       — Не переживай, мой чайник крепче, чем кажется!       Чарльз появился прямо между таможенником и Эриком, заставив последнего отшатнуться.       — Ты охренел?       — Что? — мужчина в форме поднял на пассажира недовольный взгляд. Его брови сдвинулись к переносице, и он абсолютно не замечал, что перед ним завис полупрозрачный джинн.       — Ничего. Могу я идти? — кое-как справившись с порывом врезать бестелесному существу по морде за такие фокусы, Эрик прошел в сторону зала ожидания.       Люди обращали на него внимания не больше, чем на ряды лавок в центре помещения или снующих туда-сюда работников. Стало ясно: никто в аэропорту, кроме самого Леншерра, Чарльза не заметил.       «Мог бы и предупредить, что ты невидим!»       — Но это же очевидно. Если бы меня видели все подряд, ты знал бы о джиннах куда больше, — Чарльз парил перед Эриком на своем стуле, скрестив руки и самодовольно улыбаясь.       В отличие от хозяина своего чайника, он выглядел сытым и отдохнувшим, чем вызвал еще одну волну раздражения у последнего.       Ах да, и он опять рылся ночью у него в башке!       — Нет, не рылся, я просто…       — И ты опять это делаешь! Заткнись, черт возьми!       Две женщины, нагруженные сумками, с опаской обернулись в сторону Эрика, который в одиночестве топал через зал и разговаривал сам с собой. Черт! Ему стоило быть осторожным…       Чарльз обиженно поджал губы, надувшись, и продолжал парить перед ним молча. Сквозь его синий свитер Леншерр заметил вывеску молочного бара и направился туда, чтобы перекусить. Джинн наблюдал за его завтраком с завистью в глазах и разве что не пускал слюни, но Эрик был твердо настроен игнорировать наглеца. Тем более что разговаривать с ним вслух он не мог, а мысленно — не хотел. Все-таки вторжение в разум могло обернуться чем угодно.       На этом моменте джинн закатил глаза и покачал головой, всем видом выражая то, что он думает об Эрике. Сидя на пустом табурете напротив, он все еще держал рот на замке.       Взгляд Эрика в ответ был красноречиво убийственен.       — Ты опять это делаешь! — рискуя быть услышанным, он все же прошипел свое недовольство.       Чарльз показал что-то жестами, скорчив рожу.       — Говори нормально, я не сурдопереводчик.       — Сначала запретил мне говорить, а теперь недоволен! Я твой джинн — я не могу не читать твои мысли. Это часть моей природы. Но если что — я слышу только то, что ты думаешь обо мне. Так что твои половые секреты в безопасности, не волнуйся.       — Половые секреты? Думаешь, я переживаю, что ты узнаешь, с кем я спал? — это было совершенно не так, и возмущению Эрика не было предела.       Он был взрослым человеком, и, даже если бы джинн вытащил из его головы все самые грязные воспоминания о ночах в борделях или с девицами легкого поведения, Эрик бы навряд ли смутился. Были вещи куда серьезней и опасней сексуальных похождений. Но понял Чарльз его опасения или нет, продолжил он о своем.       — Большинство из моих хозяев, живших в последние века, тряслись о сокровенности своей личной жизни. Это глупо. Можно подумать, если я в чайнике, то мне не слышно, что они делают снаружи, — Чарльз закатил глаза, помешивая ложечкой чай в своей призрачной чашке. Эрик не заметил, когда она появилась, но решил отбросить вопрос в сторону. О чем они вообще тут говорят?       — Что ж, буду знать, что тебя надо убирать подальше, если приведу кого-нибудь в гости.       Джинн нахмурился, недовольно поджимая губы, а Эрик вернулся к завтраку. Вот-вот должны были объявить посадку, до Женевы лететь всего три часа, а там отель, горячий душ и нормальный сон прежде, чем продолжить дело.       — Может, все-таки угостишь меня чем-нибудь съестным? — чашечка Чарльза исчезла, и он опустился щекой на столешницу, заглядывая снизу вверх в холодные глаза Эрика.       — Еще не заслужил.       — Я подам на тебя жалобу за жестокое обращение с джиннами! Ты обязан меня кормить!       — Ты ел… свой чай вчера вечером! И по тебе не скажешь, что ты истратил всю свою энергию.       Бурча себе под нос, Эрик взял сумку и убрался восвояси под недовольное сопение. Хотя как это вообще было возможно? По логике Чарльзу не нужен был кислород для дыхания, он ведь состоял из воздуха.       — Я должен быть реалистичным.       — Угу. И прожорливым, как человек…       В автомате Эрик все-таки купил пачку печенья, но убрал ее в сумку, решив припасти на время полета. Может, Чарльз и невидимый, но пропадающую из воздуха еду точно кто-нибудь заметит. На него и так подозрительно косились, боясь, что он умалишенный.              К счастью, посадка прошла без происшествий. Место Эрика было у окна. Он засунул сумку с чайником под впереди стоящее сиденье и достал свежий номер «Жечпосполита», практически уткнувшись носом в колонку новостей в надежде, что джинн поймет намек. Он, конечно, мог просто приказать Чарльзу убраться в его посудину, но, кажется, тот был способен выходить, когда хотел, если не имел обратного приказа. Эрику претила мысль запереть создание в его фарфоровой тюрьме собственноручно. Хотя он и так был пленником чайника, но, по крайней мере, к этому Эрик отношения не имел.       Звучало лицемерно.       Джинн никак не прокомментировал эти мысли, сидя на соседнем кресле и рассматривая салон. В проходе появился тощий парень в очках, ботаник на вид, и, заикаясь, спросил, не занято ли место. Ботаник говорил на английском, но акцент выдавал в нем американца. Что только этот тип забыл в Варшаве?..       — Если у вас билет на это место, то полагаю, что нет.       — Пожалуйста!       Эрик покосился на джинна, который демонстративно встал и отошел в сторону, жестом предлагая пареньку сесть в кресло. И не важно, что тот этого не видел.       — Эмм, да, точно. Так и есть. Я Хэнк, кстати.       Нервно задев подлокотник и споткнувшись о ножку кресла, Хэнк все-таки сел, ни на секунду не переставая возиться. Хотя самолет еще не взлетел, лицо бедняги уже было слегка зеленоватым, а на лбу блестели бусинки пота.       — Если летишь в первый раз, лучше не отказывайся от пакета.       — Какого пакета?       Эрику показалось, что с появлением Чарльза он начал притягивать к себе всякую бестолочь.       — Эй-эй, погоди-ка! Мы что, сейчас будем лететь?       Джинн рванулся к Эрику, пройдя прямо сквозь ничего не подозревающего Хэнка, и его горящий взгляд не предвещал ничего хорошего.              Очевидно, что последние пятьдесят лет джинн провел у того, кто никогда не летал. Если у него, конечно, вообще был хозяин в этот промежуток времени. Эрик задумался на секунду о том, откуда чайник взялся у старушки Руты, отмечая мысленно, что стоит спросить об этом Чарльза. Как назло именно сейчас джинн не был с ним на мысленной связи, потому что находился за бортом самолета.       Они успешно взлетели. Немного потрясло, но не больше, чем обычно. Сидящий рядом Хэнк как-то нехорошо начал синеть, и Эрик кивнул ему в сторону пакета, который тот сжимал в правой руке. Только быть облеваным с ног до головы не хватало…       Чарльз же пребывал на седьмом небе от счастья. Чуть ли не в прямом смысле. Неудивительно, если учитывать, что он был духом воды и воздуха.       Полупрозрачная цепь тянулась из сумки и уходила прямо в обшивку корпуса. Джинн сидел на крыле самолета за окном иллюминатора. Ветер трепал его волосы. Из-за облаков облик Чарльза слегка расплывался, словно Эрик смотрел через мутное стекло. Он мог поклясться, что слышал его ликующие вопли снаружи.       Сглотнув, Леншерр с опаской обвел взглядом салон, но убедился, что каждый был занят своим делом. Читал, спал, бездумно пялился в иллюминатор.       — Вам что-нибудь нужно, сэр? — стюардесса обратилась к пассажирам на английском с сильным акцентом, который, впрочем, скрашивала ее милая улыбка.       Эрик опустился на сиденье, с которого успел привстать, и попросил скотч со льдом. Леслава, как было написано на ее бейдже, кивнула и достала из барной полки передвижного столика бутылку. Хэнк на ее вопрос о самочувствии невнятно закивал головой и снова задышал в пакет.       — Может, вам тоже налить выпить? — Леслава сочувственно склонилась к нему, но он не успел ответить.       — За мой счет налейте двойной. На него смотреть жалко, — Эрик с усмешкой хлопнул парня по плечу, отчего тот чуть не съехал с кресла. И когда стюардесса отошла, Хэнк тут же залпом опрокинул в себя стакан и разгрыз кусочек льда.       Выглядеть от этого он лучше не стал, но, по крайней мере, пакет опустил и откинулся в кресло, закрыв глаза.       — Ненавижу самолеты…       Эрик ничего не сказал в ответ. Он никогда не боялся летать или плавать на корабле, даже наоборот чувствовал себя куда спокойней в окружении металла. Будучи совсем юным, в свои первые перелеты он любил отпустить металлокинез, ощупывая внутренние детали самолета. Гладкий корпус, сложно устроенные двигатели и множественные жгуты кабелей — машина ощущалась идеальным слаженным механизмом, достаточно прочным, чтобы не бояться поломки и падения. Конечно, обычные люди не разделяли его уверенности, и их можно было понять. Посади Эрика в воздушный шар или на лошадь, он тоже почувствовал бы себя не в своей тарелке.       — Что это с ним? — Чарльз высунулся из иллюминатора, глядя на Хэнка.       «Не все обладают способностью торчать на крыле самолета на высоте девяти тысяч метров. Некоторые справедливо боятся высоты и летать».       — Оу, пожалуй, в этом есть доля рациональности, — заинтересованный взгляд джинна скользил по Хэнку, чуть-чуть вернувшему естественный цвет лица.       И Эрику вдруг стало любопытно.       «А ты можешь сделать так, чтобы он избавился от страха?»       — Это твое желание? — джинн прищурился, чуть склонив голову к плечу. Его губы застыли в полуулыбке.       На секунду Эрик запнулся о собственные сомнения, но идея уже пустила свои корни в его разуме, подогревая решимость.       «Да. Хочу, чтобы ты избавил его от страха перед полетом».       — Окей!       Улыбка Чарльза показалась Эрику чересчур довольной, но джинн уже снова исчез за бортом самолета.       Стюардесса, проходя мимо их кресел, сказала Хэнку, что он выглядит гораздо лучше. Атмосфера в салоне вообще будто стала позитивнее.       — Ну, как? — пытливый взгляд Леншерра высматривал на лице соседа признаки исцеления.       — Спасибо, мне гораздо лучше. Все оказалось не так…       Договорить Хэнк не успел, потому что самолет вдруг резко ухнул вниз, заставив его до крови прикусить язык и впиться пальцами в подлокотники, чтобы не вылететь из кресла.       — Какого черта?..       Эрик, в отличие от него, ухватиться не успел, и его мотнуло на переднее сиденье, о которое он больно ударился подбородком. Кто-то охнул, закричал. Со стороны кабины послышался звон посуды: стюардесса уронила столик и только чудом удержалась на ногах. Тут же красным загорелось табло «пристегнуть ремни».       «Приступаю!» — раздался в голове голос Чарльза, и самолет тряхнуло по новой.       Эрик еле успел защелкнуть замок, а Хэнк рядом все-таки вскрикнул. И не он один.       — Уважаемые пассажиры, сохраняйте спокойствие. Самолет вошел в зону турбулентности. Всем просьба вернуться на свои места и пристегнуть ремни, — голос Леславы оставался на удивление спокойным и звучал ровно.       Сила Эрика против его воли обволокла самолет, и он повернулся к иллюминатору. На крыле как ни в чем не бывало сидел Чарльз. Он обернулся, почувствовав, что на него смотрят, и, злорадно улыбнувшись, резко прильнул к крылу.       Самолет накренился, с плохо закрытой кем-то полки посыпались пакеты и сумки, дети сзади зарыдали от страха.       — Ты что, мать его, творишь?! — совершенно забыв о конспирации, Эрик заорал во всю глотку на довольного джинна снаружи.       Пилот выровнял машину (не без помощи металлокинетика, кстати говоря), но табло продолжало гореть красным, а Чарльз все еще сидел на крыле. Сосед покосился на Эрика, не понимая, к кому тот обращается, но комментировать не стал. От ужаса он забыл, как говорить, и едва ли мог разомкнуть стиснутые зубы.       — Выполняю твое желание! — чтобы Эрик услышал сквозь порывы ветра за бортом и шум в салоне, Чарльз приложил ладони рупором ко рту.       — Это ни хера не смешно, сукин сын!       — Что? Я не слышу, прости! — джинн поднялся на ноги.       Его волосы выглядели жутковатым черным пламенем на фоне резко темнеющих туч. В ставших ярко синими глазах мелькнули огоньки молний, и небо рассекла первая вспышка. Самолет оказался в самой гуще грозовой тучи, и Эрику почудилось, что он слышит недоуменные и испуганные разговоры пилотов в кабине, не понимающих, что происходит.       Внутри клокотал страх вперемешку со злостью. Что этот сученыш возомнил о себе?       — Господи, нам всем конец. Нам конец. Конец. О боже! — причитал рядом Хэнк, еле шевеля губами, потому что его челюсти оставались стиснуты.       Эрик сжал кулаки на коленях, сосредоточив все свое внимание на том, чтобы удержать самолет в равновесии. Краем глаза он заметил, как Чарльз подпрыгнул, застыл на секунду наполовину клубящимся облаком над крылом, и снова опустился на него, с силой ударив ногами по металлу.       Крен вышел бы сильнее, если бы Эрик не тянул в обратную сторону, пытаясь удержать равновесие.       Ливень хлестал в окна под раскаты грома, но Чарльз оставался для него недосягаем. Он посмотрел на Эрика вопросительно и снова собрался прыгнуть, но не успел.       — Я желаю, чтобы ты вернулся в свой чайник, Чарльз! Сейчас же!       Эрик проорал это на весь салон, чтобы сучной дух уж точно расслышал его и не смог прикинуться глухим. Самолет все еще трясло из-за нестабильных воздушных потоков, и пассажиры в панике шептались, плакали и вскрикивали от страха. Если кто-то и обратил внимание на голос Эрика, то тут же забыл об этом. У каждого было о чем подумать перед возможной гибелью на высоте десятка тысяч метров…       Цепь в ногах Леншерра звякнула, и клубы серого дыма исчезли в утробе его сумки. На крыле больше никого не было, а через пять минут тучи рассеялись вместе с дождем.       Табло погасло. Из динамика послышался голос пилота.       — Зона турбулентности позади, полет нормальный.       Раздался шквал аплодисментов, и Эрик измученно откинулся на подголовник кресла, только сейчас понимая, что ногтями чуть не рассек кожу на ладонях — так крепко сжал кулаки. Сила медленно съеживалась вокруг него, щупальца металлокинеза, обволакивающие самолет, таяли вместе с грозовой тучей. Он чувствовал себя выжатым, будто вручную протащил чертову машину через облака. Так оно и было практически в какой-то момент.       «Ублюдочный джинн. Чертов сукин сын…»        Для гнева у него не осталось моральных сил, хотя адреналин все еще бушевал в крови, заставляя сердце колотиться в два раза чаще обычного. Он покосился на соседа.       — Порядок?       Белый, как смерть, Хэнк кивнул. Его не трясло от страха, и он уж точно не плакал, как пара женщин на соседнем ряду. Эрик думал, что парнишка просто кивнет, но он ответил спокойным голосом:       — Никогда. Никогда больше я не сяду ни в один самолет. Никогда.       Леслава шла по салону, раздавая воду и средства из аптечки тем, кто нуждался в помощи. Насколько Эрик мог судить, пострадавших не было. В основном люди просто испугались, кто-то получил упавшей сверху сумкой по плечу, но отделался ушибом. У самой стюардессы на щеке виднелась ссадина, но она даже не заклеила ее пластырем, спеша обойти пассажиров.       Эрик со злостью пнул сумку ногой. Чайник звякнул внутри.       «Я выполнил твое желание, нечего меня пинать! Твой сосед больше никогда не сядет в самолет, а значит, и бояться летать не будет!»       «Ублюдок! Ты чуть не угробил весь самолет своими выходками!»       «Я не могу причинить тебе вреда, я же говорил».       «Я думал, ты просто щелкнешь пальцами, и он перестанет бояться. Не можешь, так бы и сказал! Мне нужно было узнать, на что ты способен».       «Ты не уточнял способа, которым хочешь, чтобы я выполнил твое желание. А поскольку ты меня еще и не кормишь, я выбрал его на свое усмотрение».       В памяти Эрика тут же всплыла чуть ли ни первая фраза джинна в их вчерашнее знакомство.              — Мы еще и пары минут не знакомы, а ты оскорбил меня уже дважды! Я, конечно, обязан исполнять твои желания, но, знаешь ли… Я могу делать это спустя рукава.              «Не думай, что можешь обращаться со мной, как с собакой, и при этом получать все, что захочешь, взамен…» — Чарльз звучал обиженно и зло, и Эрик снова стиснул пальцы.       Да чтоб тебя! Не прошло и суток, а он уже творит какую-то ахинею с этим духом. Ему нужен был перерыв и хороший отдых, чтобы вынуть голову из задницы и начать думать рационально, а не вестись на поводу у мимолетных желаний. Чтобы успокоиться и унять ломоту в висках, Эрик несколько раз спокойно вдохнул и выдохнул, очищая разум от каких-либо мыслей и эмоций.       «Печенье в сумке».       «Ты велел мне сидеть в чайнике».       «Можешь вылезти и есть. И без всяких фокусов!»       Из сумки повалил клубками дым, и Чарльз с пакетом крекеров в руках, даже не посмотрев в его сторону, проплыл через впереди стоящее сиденье обратно на крыло самолета. Никто этого не заметил, и Эрик устало закрыл глаза. Все это чертовски слишком, даже для него…