***
— Абаза Мехмед Паша, — Элмас вдруг улыбнулась, понимая, что человек, на поддержку которого она может рассчитывать, жив и не оставил ее одну среди этих змей. Мужчина подошел к девушке, поклонившись. Он, будучи по своей натуре, в какой-то степени хитрым и несерьезным человеком, не стал предавать госпожу и ее мать, не стал переходить на сторону Фарьи, от которой можно было бы ожидать лишь манипуляции взамен на жизнь и свободу от казни. Преданность и желание быть рядом с девушкой, что дарит ему незабываемые эмоции - то, от чего он не сможет отказаться. — Готов предположить, Вы рады тому, что видите меня, — вдруг нагло заявил Паша, расправив плечи. Это было похоже на него, гораздо больше, чем когда он аккуратно общался, обходя каждую фразу тысячью кругами, чтобы не обжечь собственной наглостью. Элмас промолчала, вдруг отвернувшись к солнцу. Она любила наблюдать за ним, бесконечно щурясь. Чувствуя, как оно ласкает ее лицо, ей казалось, что оно так близко, как никто другой. — Вы спасли меня, султанша, — прошептал он почти ей на ухо. Когда госпожа вдруг заметила, что мужчина оказался опасно близко, оставив след в виде дорожки мурашек по ее плечам, она вздрогнула. Ей могло бы показаться, что это сильно нагло, что это просто хамски некрасиво - позволять себе находиться так близко к ней, к султанше, не имея никакой чести, но что-то внутри загорелось будто азартом и ей не хотелось уходить. И тут же дает себе мысленно оплеуху. "Ты ведь султанша, жена Кеманкеша Мустафы, будущая мать его ребенка, которого носишь под сердцем! Как не хватает стыда стоять здесь с Мехмедом Пашой и мило улыбаться ему?" — Это заслуга моей Валиде, Паша, я здесь не при чем, — смущенно опускает взгляд, отойдя на пару шагов, чтобы таки сделать между ними правильную дистанцию. — Если бы не мысли о Вас, я бы не сопротивлялся и не отрицал перед повелителем ничего, — мужчина улыбнулся. — Как горько и одновременно смешно.. Он вдохнул полной грудью аромат цветов, растущих в саду, а затем резко встряхнул головой, будто приводя себя в чувства. Чувствовал на себе взгляд таких близких сердцу глаз, что требовали продолжения фразы, но делал вид, что не замечает. Отвернулся в сторону, не позволяя своим глазам встретиться с ее, чтобы не выдавать всех тех переживаний, коих выплескивает душа за края. — Что ты хотел сказать, Паша? — Элмас Султан сказала почти шепотом, постепенно сняв с себя улыбку. — Ничего, госпожа. Вам пора, Кеманкеш Паша уже идет в нашу сторону. Он у Вас ревнивый супруг, мне бы не хотелось попасться под горячую руку.Часть 11
20 августа 2017 г. в 01:09
Кесем увидела в глазах сына то, чего не видела ранее - ненависть, желание убить, огонь, что не переставал гореть. Хотелось ей было обидеться, покинуть его покои и обвинить его в этом, но сама понимала, что виновата в этом. Виновата в их разладе. Или виноват он? Или кого винить? Всё таки, у нее тоже есть своя правда, Ахмед доверил ей это государство и она не хотела вручать его в руки тирана, коим стал Мурад. Это был будто не их сын, с совершенно иными взглядами на жизнь и правление, будто чужой, которого она никогда не знала. Он ведь хотел быть справедливым, а теперь без крови не хочет решать ни одну проблему. И хочется в этом обвинить надоедливую Фарью Султан, что бесконечно проводит ночи в его покоях и устраивает ошеломительные скандалы, которые слышно во всем дворце, но винит госпожа только себя. Возможно, в том, что не отступила вовремя, чем вызвала его гнев. Но теперь пути назад нет. И стоя здесь прямо сейчас, она понимает, что лучше всего будет для государства сменить правителя.
— Сын мой, — прерывая бурную речь сына, женщина вдруг прислонила свою ладонь к его лицу, — я лишь хочу видеть тебя таким, как прежде - мужественным, добрым, справедливым. Что с тобой стало?
Мурад насупился, подойдя к окну, выходящее на террасу. Он не знал, во что влип, во что влипли они с его Валиде - неужели это стоит того, что они пережили вместе? Они как два дурака бегут друг другу на встречу и расшибают лбы о стену, которую сами же построили. Они не слышат друг друга из-за этой стены и убивают все дорогие чувства, что остались между матерью и сыном одним махом. Разбивают о пол, как стеклянную вазу, не понимают друг друга, желают власти, как игрушку и разрывают ее на две части и каждый думает, что из этого можно сделать что-то целое. Они просто не пытаются разрушить преграду, а достраивают ее до конца. До чьего только?
И в глазах каждого желание мести, желание продолжить войну, хоть и сохранилась та любовь, но без преданности любовь не имеет никакой ценности. Кесем слишком много берет на себя, Мурад слишком много разрушает. Настолько много, что не может остановиться и разрушает собственную человечность. И каждый раз, когда он уверен в том, что он готов остановиться, он тут же перечеркивает это одним поступком.
Кесем Султан - такая величественная, властная и сильная, стоит сейчас и мечтает броситься в слезы, чтобы закончить эту битву, никому ненужную. Мечтает, но не может. Она давно поставила точку на эмоциях вне собственных покоев. Пока не останется наедине с этими чувствами, ни за что не позволит хоть одной слезинке потечь по лицу.
Султан Мурад - такой же, воинственный, жестокий и сильный, сам не знает, куда его приведет этот огонь в душе. Боится, что этот огонь станет сильнее и сожжет его самого, ведя к самому аду. Вино - то, что спасает его в последнее время от этих мыслей. И еще Фарья. И он сам прекрасно понимает, что эти два успокоения лишь отравляют его.
— Я не узнаю в Вас свою мать, Валиде, — мужчина обернулся. — Не узнаю ту женщину, что была для меня всем миром. Для кого я мечтал собрать все цветы Стамбула и принести к ногам.
— Сынок..
— Как бы Вы смотрели в глаза отцу, став отражением всех своих врагов?
У нее в груди будто разбилось что-то невероятно хрупкое. Печальные глаза вмиг опустились вниз. Ей не хотелось продолжать разговор. Всякий раз, когда давили на ее слабые места, она сопротивлялась, убегала. Как игра в щекотки - либо нужно их не бояться либо от них убегать. Она вроде как не боится, но знает, что лучше не продолжать этот разговор с Мурадом. Почему-то в последнее время он - человек, с которым ей бы не хотелось это обсуждать.
Отворачивается к двери, а после приподнимает подбородок. И собирается уже было своей гордой походкой покинуть это место, как вдруг рука Мурада будто за спасательный круг хватается за ее плечо. Так непредсказуем был ее сын - не позволял себе переходить дозволенную черту собственной гордости, а тут вдруг сам остановил человека, желающего уйти.
И внутри он будто выл. Ему так хотелось, чтобы Валиде его обняла, как в детстве, провела тонкими пальцами по вьющимся волосам и крепко поцеловала, чтобы он снова стал сильнее всех, чувствуя, что мама рядом, она поддерживает его, она не отворачивается. Мурад так хотел, чтобы в ее глазах было не разочарование, ненависть и предательство, так рядом блуждающее с ними, а любовь, гордость и поддержка.
— Я не ссылаю Вас в старый дворец, — повелитель вдруг отпустил плечо матери. — Но при условии, что Вы перестанете свои игры в шахматы, Валиде. От Ваших действий в сторону моего престола могут пострадать мои братья. Вы же не хотите смерти своих шехзаде?