Спустя год после возвращения османской армии с похода
— Эта хатун снова носит ребенка, — грубоватый голос Кесем вырвал дочь из капкана собственных мыслей. — Если бы не беременность, она давно бы коротала дни в старом дворце. Элмас посмотрела на Валиде удивленно, то ли не ожидая такой внезапной новости, то ли неприязни к Берне. Хотя ни для кого не секрет, что девушка достаточно своеобразная, капризная, с достаточно завышенной самооценкой, сестра султана всегда с ней ладила, часто рисовала ее портрет и проводила много времени с ней в своих покоях. Ей очень нравилась племянница, султанша, которую родила фаворитка Султана и было даже немного жаль рыжеволосую, что ей так и не удалось удостоиться высокого титула госпожи, так и оставшись лишь фавориткой. Но теперь она снова беременна и все верят в лучшее, кроме Кесем. — Почему Вам так не нравится эта девушка? — вдруг резко спросила Атике, вмешавшись в разговор. — Как по мне, так она очень милая и почтительно к Вам относится, как и к остальным членам династии. Кесем старалась не показывать своего недовольства, но по ее закатившимся глазам было видно, что ее не устраивает оспаривание собственного мнения. Она ведь видела насквозь каждого человека, в этом дворце было сложно этому не научиться. Сущность Фарьи разглядела издалека, увидела, что за маской уважения и преданности скрываются совсем другие намерения, как и теперь в Берне не видит ничего хорошего. Чует подлость, что таится за милой улыбкой простой девчонки. — Сейчас это так, но стоит ей родить шехзаде и стать султаншей - она тут же покажет себя и весь ее яд выйдет наружу, — Кесем посмотрела на Элмас. — Тебе стоило бы быть осторожней с такими подругами. Светловолосая вдруг стрельнула глазами в сторону Валиде. Сейчас ее взгляд был наполнен полным недовольством. Ей не нравилось такое отношение ко всем ее друзьям, даже Абаза Мехмед Паша иногда попадает под пристальное внимание ее матери, что становилось уже странным. Ведь этот мужчина всегда служит им верой и правдой и никогда не обидит Элмас и, тем более, ее Валиде. — Чем лучше эта русская? — смело спросила Элмас, указывая на темноволосую девушку, где-то вдалеке прогуливающуюся с сыном Атике - Мехмедом. — Ведь Вы тоже выбрали ее для повелителя, как и Берну, неужели Вы ее тоже возненавидите, если она вдруг станет ему очень близка? Кесем посмотрела на дочь, осуждающе заглядывая в ее глаза. В такие моменты, когда они спорили, она жалела, что Элмас так похожа на нее. Прищурилась и уже хотела было ответить очень грубо, как отвечала, когда кто-то разговаривал с ней на равных. Но знакомый силуэт в темном одеянии, который узнать было очень легко - не присматриваясь в опущенное лицо, будто отвлек двух султанш от спора. Нежная рука Атике схватила запястье сестры и обе поспешили удалиться. Элмас чувствовала, будто, осколки разбитого сердца царапали грудь изнутри. Во рту вдруг пересохло, когда она услышала голос Кеманкеша. Это не тоска по былому, это лишь отголоски прошлого. Когда столько всего произошло с одним человеком в прошлом, просто не хотелось уже его видеть, чтобы больше не болело. Кесем чувствовала что-то похожее, да вот только ее осколки вмиг склеивались и сердце снова стучало, как новое. Кеманкеш что-то говорил о янычарах, что-то неважное, что-то, что было просто поводом увидеться. Женщина сосредоточено слушала, всматриваясь в знакомое лицо, умудрялась бросать какие-то короткие фразы, но так и не вникала в суть. Мурад заметил, что его Валиде и Паша стали слишком близки и стал подозревать, что причиной развода его сестры с этим мужчиной стало именно это. Конечно, им удавалось это скрыть, оправдывать чем-то, доказывать обратное, но сами не верили. — Как твое здоровье, Кеманкеш? — вдруг оборвала рассказ мужчины Кесем. Паша поднял свои карие глаза. На лице появилась тень от улыбки. Приятное ощущение - женщина, которую он любит, беспокоится о его здоровье, не желая слушать то, что обычно принимала во внимание. Хотя это и правда неважно, с такими вещами не приходят к султанше, обычно обсуждают что-то более глобальное. Хотелось ее видеть, рассмотреть снова ее черты лица, постоять хотя бы рядом. Услышать ее голос - такой грубоватый, но такой женственный и приятный, мелодичный, будто пение скрипки. — Мое здоровье не так важно, султанша, — сказал он, глядя в глаза подошедшей к нему вдруг госпоже. — А вот Вы чем-то обеспокоены, Вас что-то тревожит? Кесем положила свою руку на предплечье Кеманкеша. Ее теплое прикосновение ощущалось через одежду и хотелось накрыть тонкие пальцы своей ладонью, но не позволяли лишние глаза. И хоть Хаджи Ага старается уже просто не смотреть за их действиями, все равно остальные так и пялились. Да и просто, он бы не позволил себе такого - он не считал себя достойным даже того, что госпожа выслушивает его. — Моя дочь, — внезапно очнувшись, женщина отдернула руку и опустила глаза. — Она дружит с этой Берной Хатун. Не к добру это, Кеманкеш. Я никогда не ошибаюсь в людях. А ее взгляд говорит всё сам за себя - именно такой был у Сафие Султан. Хищный, коварный, лицемерный. Неужели я раньше этого не замечала? Как я могла отправить ее к своему сыну? Теперь если она родит шехзаде, только Аллах знает чего от нее ожидать. — Султанша, — Кеманкеш пристально рассматривал собеседницу. — Повелитель сильно влюблен в эту девушку. Нужно запастись силами и терпением. Если она окажется такой, как Вы предполагаете, ей место возле Фарьи Султан. — А если она будет покушаться на жизнь моих детей, на мою жизнь? — взволнованно произнесла Кесем. — Надо было ее отправить в старый дворец сразу же, как только она родила девочку. — Я не позволю никому покуситься на Вашу жизнь, — Кеманкеш словил на себе взгляд султанши. — Я никогда не оставлю Вас.***
— Что с тобой, сестра? — Атике заправила локон волос Элмас за ухо, нежно проведя по нему подушечками пальцев. — То ты рыдала из-за Кеманкеша, теперь будто светишься, когда Мерве что-то шепчет тебе на ухо. Я чего-то не знаю? Ты что-то таишь опять? Сестра, почему ты со мной не делишься? Элмас вдруг растерялась, взяла стакан с соком и сделала глоток. Ей нечего было рассказывать - это лишь мелочи, как она сама себя успокаивала и ничего не значат. Губы расплылись в улыбке и девушка уже вот перебирала слова в собственной голове, которые могли бы описать все происходящее, но ничего путного найти не смогла. Понимает, что только нервирует свою сестру, которая может обидеться, но ничего не могла с собой поделать. — Ну? — громче произнесла Атике. Ее рука вырвала у сестры стакан с соком и поставила обратно на стол. Хотелось просто знать, кто он и почему вдруг она это скрывает. Обычно даже самые сокровенные тайны они рассказывали друг другу, доверяя их, как себе. Они были так дружны и каждый секрет, скрытый друг от друга, отдалял, поэтому сестры пытались всегда узнать его. Всегда было так - с самого детства. — За мной ухаживает один мужчина, — Элмас подняла глаза на сестру. — Он не дает мне упасть после разрыва с Кеманкешем. Не думаю, что смогу произнести вслух его имя. Атике закатила глаза. Снова сестра пытается недосказать что-то. Снова придется клешнями из нее вытягивать. — Что за тайны, Элмас? — тон голоса Атике стал выше, громче. — Просто скажи мне, кто он такой? Тонкие пальцы султанши достали из шкатулочки, лежащей на столе, что-то красивое и безумно знакомое Атике. Она помнила, как этот подарок подарил ей их общий знакомый. Удивленные большие глаза вдруг принялись рассматривать украшение. Она точно не подозревала, что он и есть поклонник ее сестры. — Абаза Мехмед Паша до сих пор влюблен в тебя?! — громко и даже как-то восторженно спросила девушка. — Это уже интересно, — знакомый голос повелителя вдруг обрушил тысячу молний на безоблачное небо.