Подле этой госпожи и пионы блекнут

Сражение требует смелости, требует внимательности - это самое важное. Вот, что повторял Мурад изо дня в день, - братьям, Валиде, наложницам. Сражение стало всем для него, закрыло пеленой глаза. Он перестал видеть остальные чувства, кроме желания быть сильным в сражении. Странно, ведь он был достаточно могущественным падишахом и все равно, судя по всему, чего-то боялся, иначе откуда желание быть сильнее? Сильнее кого? С его редкими качествами падишаха, ему не страшен никто и он неустанно это доказывает. Да вот только совсем забыл о хорошей стороне правления, которую Валиде всегда внушала. Кесем уставала повторять ему одно и то же, он был очень упрямый. Далеко не такой, как Ахмед, который всегда прислушивался к советам жены и правил безоблачно, спокойно, не нервничая столько, сколько его сын. Женщина стояла перед Кеманкешем и думала над этим всем. Неужели это грань, которую они перешли с ее сыном? Неужели и ей он объявил войну? Неужели Мурад совсем забыл о том, что это человек, который был с ним с самого начала? Они должны были править рука об руку. Каждый из них хочет власти из собственных соображений. Мурад просто принял это однажды как должное и теперь не видит никого, кроме себя, у государственных дел. Считает, что все должно быть сосредоточено только в его руках и только ему дано навести порядок. Он боится сделать неверный шаг, допустить мысли в чьей-то голове о том, что с ним можно поступить также, как когда-то с Османом. А Кесем живет с народом в один такт сердцебиения, она знает, в чем нуждается каждый человек, чувствует их потребности. Знает, как можно заслужить уважение без кровопролития и так хочет донести это до Мурада. Кесем видит, кто в совете дивана - достойный помощник и преданный друг, а кто предаст, забыв о своей верности. Поэтому, когда должность великого визиря получил Силахтар Мустафа, она была огорчена. Неужели он этого достоин? Ее зять точно добивался этой должности позерством, наигранной преданностью, помощью в каких-то проблемах. Не сказать, что он человек алчный, совсем нет. Мужчина хороший, точно достойный высокой должности, но Кесем он не нравился. Всегда она видела в нем лишь игру, а почему - понять не могла. Хоть он и общался с ней уважительно, не обижал Атике и подарил династии ребенка, Валиде Султан не находила в нем ничего хорошего. А в Кеманкеше наоборот. Кеманкеш был мужественным, верным и сильным. Султанша видела в нем союзника, друга сердца, настоящего капудана-пашу, достойного своей должности. Иногда ей нравилось просто стоять с ним в дворцовом саду и молчать, слушать его громкое тяжелое дыхание, иногда слушать какие-то его рассказы, новости, слушать о его детстве. Он многое рассказывал о своем детстве, Кесем - ничего. То ли боялась нырнуть в мир невинной, светлой девочки Анастасии, похищенной из Греции, то ли не хотела рассказывать о том, какой она была прежде, чем стала великой султаншей. Кеманкеш и не настаивал на этом и никогда не спрашивал о прошлом госпожи. В общих чертах он знал - ее звали Анастасия и она прибыла во дворец совсем еще юной. Поэтому такая сильная - Топ-Капы поставил ей стержень и теперь она настоящая османская королева. — Мурад совсем забыл обо всем, что я для него делала все это время, он видит только власть, женщин и эту рыжую предательницу, — сквозь зубы процедила Кесем. — Кто знал, что ей удастся выкрутиться из этой ситуации. А теперь Мурад винит во всем меня - во всех своих проблемах, во всех проблемах моих детей, во всех государственных проблемах. Грозится сослать в старый дворец. А Берне Хатун наверняка обещает безоблачное будущее во дворце. Только бы он не совершил те же ошибки, что и с Фарьей. Кеманкеш остановился и повернулся к женщине. То, что Берна, которая вместе с Мерве Хатун, спровоцировала потерю их с Элмас ребенка, осталась во дворце и живет там спокойно, стало для него потрясением. — Как повелитель допустил такое? — Паша нахмурился. — Что эта хатун придумала такого, чтобы остаться? Кесем хмыкнула. Она-то точно знала все варианты того, как могла спастись эта девушка. Берна была не из глупых, в ее глазах четко была видна хитрость. Хитрые люди чаще всего одарены умом, а если ей удалось избежать наказания за свой поступок перед гордым, не прощающим ошибки правителем, значит она умна. И насколько умна, раз все еще время от времени проводит вечера в его покоях. — Мой сын не думает о чувствах Элмас. Знает, что ей не хочется находиться там, где эта предательница и не хочет ничего слышать об этом. Родную сестру бросает под тысячу кинжалов, добавляя еще к этому помолвку с этим Бурханом Гиреем, — султанша закатила глаза. — Он будто забыл, что мы его семья, вычеркнул из сердца наши имена. Кеманкеш вдруг посчитал уместным взять руку султанши в свои ладони. Это и правда было сейчас не лишним жестом. Кесем почувствовала, что она не одна. С ним она всегда чувствовала это. Он смотрел на нее и не говорил ни слова и в это время будто всего мира рядом не было. Хотелось стоять часами так, хотелось больше таких прикосновений, хотелось наконец обнять друг друга, так крепко, чтобы согреться от всех холодов. — Может это и не поможет, султанша, но в этом дворце есть человек, который не вычеркнет Вас из своего сердца, как бы не пытался. Этот человек будет всегда рядом с Вами. Даже если Вы попросите уйти. Кесем накрыла своей ладонью пальцы Кеманкеша, что держали ее руку. Такой простой жест был настолько интимным и близким, что оба слегка улыбнулись. Кеманкеш почти незаметно, лишь глазами, а Кесем так грустно и нежно.

***

Абаза Мехмед Паша поразил всех своим возвращением к совету дивана. Вернуть себе свою должность ему не удастся уже, конечно, но заслужить другую, тоже достойную, у него вышло. Мужчина стоял недалеко у входа в покои повелителя, ожидая его. Он чувствовал себя гордо, высоко. Доказал султанше, что не причастен к потере ее ребенка, но все равно знает, что она не верит ему. Это видно в ее обиженных глазах, которые она прямо устремляет в его уверенный взгляд и леденит его своим холодом. В какой-то степени, Мехмед Паша даже пугается такого холода, но крепко держит осанку ровно, стоит на ногах и не показывает своих настоящих эмоций. Он понимал, что между ними теперь что-то изменилось. Она запретила ему писать ей письма, разговаривать о чем-то, кроме важных дел и вообще пересекаться с ней. Конечно, другой реакции он и не мог ожидать от обиженной госпожи, но было обидно. Ведь Паша не предавал ее, действительно не предавал, не хотел сделать больно. По-крайней мере, он пытался ей это доказать. Элмас снова встретилась с Абазой Мехмедом в коридорах дворца. Будто эти стены сами ведут их друг к другу. Похоже на то, что это все в надежде на их примирение, но Элмас Султан точно не собиралась этого делать. Теперь она понимала, что поступала неправильно, встречаясь с ним, что в гневе повелителя есть ее вина и что всё могло бы быть иначе, не повелась бы она на красивые речи и такое внимание со стороны красивого мужчины. И то ли она так считает из-за обиды, то ли действительно стала умнее, стала иначе относиться к правилам, написанным для каждой женщины во дворце, для каждого титула. Девушка заметила знакомый силуэт, стоящий у стены и вздернула носик. Мехмед Паша заметил ее еще издалека, узнал тень, услышал шаги. Она снова была обворожительна - красное шелковое платье, кудри, заправленные в прическу, корона, украшенная драгоценными камнями. Он тоже был красив, Элмас это заметила. Снова дорогие одежды, достойный внешний вид. Но было в нем то, что украшало его больше всего - его наглость, напор, упрямый нрав. Девушка злилась даже из-за этого еще сильнее, не хотела видеть его. Лучше бы его сослали в другой город, зачем оставили здесь? Ведь ей больно смотреть на человека, которому она не может верить. — Султанша, — он поклонился сестре султана, громко позвав ее. — Как Ваше здоровье? Элмас обернулась, сложив руки в английский замок. Посмотрела ему в глаза безразлично, будто свысока. Без намека на хорошее отношение к нему, без намека на желание поговорить, без намека на то, что хочет видеть его. Она вообще не желала его нахождения в этом дворце. Даже не из-за того, что вдруг возненавидела, а было больно смотреть на человека, которого она хочет, но не может простить. — Советую тебе беспокоиться больше за свое здоровье, повелитель предупреждал тебя о том, чтобы бы ты даже не смотрел в мою сторону, — спокойно ответила султанша. — Как Вы уже заметили, повелитель все снисходителен ко мне, — мужчина слегка улыбнулся. — А Вы будто и не хотите верить в то, что это не я причастен к тому, что произошло когда-то. Девушка усмехнулась. Это было близко к правде, на самом деле. Но она вряд ли покажет это. — Я выведу тебя на чистую воду, — все также спокойно говорила госпожа. — Тех доказательств было достаточно только повелителю, но я не настолько глупа, чтобы поверить в их подлинность. И тогда ты точно не избежишь наказания. — Будьте осторожны, — громко сказал Мехмед Паша уже отвернувшейся госпоже. — Я вижу, что Вы увлечены своей властью. Я слышал много историй о людях, кто трагично оканчивал свою историю из-за того, что слишком высоко летали.