Подле этой госпожи и пионы блекнут

Повелителю было совсем не до хальветов, веселья и семейных ужинов. Пока он не мог найти свою сестру, не мог разобраться с остальными делами, было тяжело справиться со всем остальным. Оставаясь один на один с вином и детьми, которые дают хоть какую-то поддержку, Мурад уходил в забытье вечеров. За террасой виднелся сад, на котором не хватало кого-то. Люди думают, что он бесконечно влюблен в Берну Хатун, но на самом деле ему не было до нее никакого дела. Он просто верит ей и видит в этой девушке хорошую обольстительницу, которая умеет его ублажать. Ему нет дела до интриг, которые происходят между ними и он не верит в то, что она могла бы спровоцировать выкидыш его сестры. Может это лишь потому, что она сама его в этом убедила. Но с каждым днем очарование ее сменяется обыкновением. Ее рыжие волосы больше не такие яркие по утрам, а алые губы больше не такие притягательные. Ее невинность в глазах больше похожа на ложное чувство, а румянец на щеках был лишь нарисованным. Теперь это просто его наложница, просто мать дочерей. Это не любимая женщина. Не любимая, которой когда-то давно стала Фарья. Его отважная Фарья, которая тоже немало бед причинила династии. Никому не удавалось встать на ее место. Хоть она и в последнее время стала уж слишком приставучей к его Валиде, очень наглой и высокомерной, стала бедствием этой династии, Мурад тосковал. Не по той Фарье Султан, которой была она в последнее время, надев на себя кучу дорогих украшений и шелковых нарядов, а по той, которая была с самого начала - сумасшедшая, взрывная, с характером. Уважающая его Валиде, его семью, его детей. Та, которая в принципе не была способна на такие проступки. В последнее время он часто думал о том, чтобы освободить ее, но не хотел наступать на те же грабли. Он поведется на чувства, а потом она снова предаст его. Вино часто напоминало о ней. Она заставляла его не пить этот напиток, запрещала даже заикаться о нем. Она была так чиста - принцесса Фарья, которая приехала за помощью и в которую он безнадежно влюбился. Они так хотели всё исправить и сломали всё сами. Стук в дверь вырвал его из размышлений. В покои уверенной походкой вошла Дениз. Та, которую видеть Мурад вообще не хотел. Эта настойчивая мать Османа, его женщина, с которой он уже давно не был, никогда не видела перед собой границ. Какой же наглой была эта Дениз. Но сейчас, опьяненный вином, он был не против побывать в ее обществе. — Повелитель, — девушка поклонилась и села на софу рядом с мужчиной. — Я и Осман беспокоимся за Вас, Вы ведь совсем себя изводите. Мурад посмотрел на нее. Такая красивая, будто рожденная быть госпожой - гордый и уверенный взгляд, четко очерченные черты лица, пухлые губы. Ей так шла корона и украшения, которые он ей подарил после рождения шехзаде. Ей идет это беспокойство. Красивая волна каштановых волос. Она была чем-то похожа на его Валиде, когда та была еще совсем молодая, когда был жив еще его покойный отец Ахмед Хан. Наверное, из-за этого он и заметил ее. Красивую, любящую цветы, милосердную и обычную. Только вот никак не смог полюбить. Наверное, потому что не хочет больше никого любить. Любовь - это боль. В этом дворце не может быть иначе. Он провел ладонью по ее щеке. Видит в ее глазах не только беспокойство, но и обиду, тихо затаившуюся внутри. Он делал ей больно, сам того не понимая. Потому что когда ты не влюблен в человека, тебя, почему-то, считают эгоистом. И он бы мог привыкнуть к ней, он бы был до маразма озабочен ею, если бы позволил ей быть рядом, но понимал, что она - уловка на удочке его матери. Так Кесем будет иметь больше власти. Как грустно и до одури смешно - всё в этом дворце решает власть. — Что с тобой, Мурад? — сказал нежный высокий голосок. — За что ты так сильно всех ненавидишь? Твоя ненависть распространилась даже на твою Валиде. Он убрал свою руку с ее лица и отвернулся, будто боялся смотреть в глаза ей, показывать свою слабость, скрытую в радужках. Сделал еще глоток вина и отставил стакан. — Я боюсь, Дениз, — вдруг тихо сказал Мурад. — Валиде - моя самая сильная слабость и она этим пользуется. Поэтому я закрылся от нее, чтобы она не могла больше руководить мной. Дениз посмотрела на него, на такого вдруг открывшегося и обмякшего в ее руках. Ей захотелось его прижать к себе, положить его голову на свои плечи, чтобы он уснул. Поцеловать в щеку и слушать его сопение, напоминающее мурчание кота. Темноволосая вдруг схватила его лицо крепко в руки и прижалась к его губам своими. Ее поцелуй казался таким нежным, с такой заботой и теплом, он вдруг почувствовал себя защищенным. Теплые руки обвились вокруг шеи и прижали мужчину к груди. — Я рядом, Мурад, — госпожа поцеловала султана в висок. — Может ты и не любишь меня, но я всегда буду рядом. Повелитель отстранился, тихо смеясь. Этот смех был такой грустный, будто крик отчаяния. Настолько грустный, что даже в глазах Дениз появились слезы. Застыли в них, будто льдинки. — Ты рядом с моей Валиде, — ответил повелитель. — И ты всегда будешь рядом с моей Валиде. Иди в свои покои, Дениз, и не нужно приходить, пока я не позову тебя. Эти слова глубоко ранили девушку. Льдинки, застывшие в глазах, вмиг растаяли и реками потекли по румяным щекам. Дениз встала и, схватившись за корону на своей голове, поставила ее на стол перед мужчиной. — Ты эгоист, Мурад, — госпожа сняла колье, подаренное Мурадом и бросила его на пол, даже не думая о том, чтобы вернуть себе это дорогое украшение. — Ты думаешь только о власти. Я так жалею, что стала твоей женщиной. Лиши меня титула, забери у меня Османа, убей меня, как и всех тех невинных людей, которые заслуживали другой участи! Повелитель схватил девушку за руку, так крепко, что Дениз вскрикнула от боли. Он видел это в ее глазах - ненависть, которая готова была вцепиться в его шею и задушить. Потому что в женской и слабой душе только что было растоптано то, что и так было разбито. Самое обидное в этой ситуации то, что она вынуждена страдать, сидеть в этом дворце и ждать. Ждать чего? Чего можно ждать от Султана Мурада Хана, который в любой момент может придти к ней и убить? Разве не это он сделал с тысячами людей, которые были достойны лучшего? — Скажи еще слово и я отправлю тебя в темницу, — с ненавистью процедил Мурад. — Это ты виноват в том, что Элмас Султан похитили, — девушка отдернула свою руку из крепкой хватки. — Если бы ты любил свою семью, ты бы смог ее уберечь от этого. — Стража!

***

Хаджи Ага подбежал к своей госпоже и поклонился. Все наблюдали за тем, как в гареме вдруг разразился конфликт между двумя девушками. Лализар Калфа едва подоспела к схватке, чтобы разъединить этих беспорядочных наложниц. Одна из них была новенькой, ее планировали подарить Кесем Султан. Девушка была весьма спокойна, но остра на язык, из-за чего Валиде не захотела даже в услужение себе брать - обычно такие каким-то образом становятся врагами. — Это опять эта Надежда? — женщина указала взглядом в сторону растрепанной девушки в порванном платье. Евнух опустил глаза. Это была его оплошность, ведь он должен был еще вчера выслать эту хатун, но та слезно молила его этого не делать - она должна была утром придти к султанше и о чем-то рассказать, о чем-то важном. Было удивительно, ведь что она может знать, если она всего неделю в этом дворце. — Лализар Калфа, приведи эту хатун ко мне немедленно, — бросила Кесем Султан и направилась к свои покои. Женщина вальяжно сидела на своей софе. Солнечный свет светил так сильно, что было видно только ее силуэт - стройный, величественный, красивый и женственный. Надежда вдруг отметила, что такой и нужно быть настоящей госпоже и вдруг в душе у нее появилась какая-то зависть. Но, скорее всего, светлая. Она огоньком загорелась в ее глазах. Валиде Султан была прекрасна и выглядела чудесно для своего возраста. Ей едва исполнилось сорок лет, но она казалась красивее любой наложницы в этом дворце. Кесем осматривала девушку, слегка прищуриваясь. Она видела в ней потенциал, наверное, это и отталкивало ее - каждая хатун, которая целеустремленно тянулась верх, вдруг вставала на пути султанши и мешала спокойно дышать. Все, кроме Дениз, которая, вероятно всего, просто боялась встать на пути Валиде. Госпожа усмехнулась, наблюдая за тем, как Надежда уверенно стояла на ногах, она будто не боялась, что ее ждет наказание. — Ты не боишься лишиться головы, хатун? — женщина взяла с подноса бокал с щербетом и сделала глоток. Надежда вырвалась из рук Лализар Калфы и упала в ноги Валиде Султан, схватившись за ее подол платья. — Помилуйте меня, госпожа, — наложница подняла глаза на султаншу. — Дайте мне шанс, прошу Вас! Я сделаю, всё, что скажете. — Для начала поведай мне, что хотела рассказать, — Кесем вырвала подол своего платья из рук девушки. Девушка проглотила ком в горле и опустила глаза. Она знала кое-что важное, но боялась рассказывать, боялась, что ее убьют. Когда ей удалось подслушать это, ей пригрозили, что если узнает Валиде Султан, ей не удастся защитить себя. Но иначе девушке не удастся остаться во дворце, а тем более в живых. — Ваша дочь находится в Боснии, Валиде Султан, — с выраженным русским акцентом говорила Надежда. — Я подслушала разговор Берны Хатун. Она сказала, что ей приказали организовать похищение и если кто-то об этом узнает, ее убьют. Кесем Султан метнула взгляд в сторону озадаченного Хаджи Аги. Они догадывались, что это Берна, это было слишком предсказуемо, но никто не мог и предположить, что Элмас Султан сейчас находится в Боснии. Женщина встала с софы. Взяв ладонью подбородок наложницы, она приподняла его вверх. — Я обязательно отблагодарю тебя за это. И почему тебе всё еще не дали имя? Лализар Калфа, теперь её зовут Хатидже.