Молли

— …и ты просто вышел? — Чарльз отпил еще немного горячего кофе из оранжевой фарфоровой кружки с непонятным рисунком. — Даже толком не поговорил? — Думаю, она еще не готова, — Эрик внимательно посмотрел на друга, тот вздохнул и закатил глаза. Он всегда так делал, когда не соглашался с мнением Леншерра, но не высказывал это в слух. — Пусть немного привыкнет. — Ладно, дело твое и пациент тоже твой, — Ксавье поставил кружку на край своего стола и посмотрел на стопку бумаг, немного поморщившись от недовольства и жуткой неохоты перебирать ужасные документы, которые предстоит еще подписать. — Начинать всегда сложно, но ты уж постарайся. Леншерр хмыкнул, смотря куда-то за спину начальника, на висящие грамоты и благодарственные письма, которые получила их больница, но Эрик уже и не помнил за что, давно это было. — Ты же завтра ведешь лекцию в университете? — Да, хочешь со мной? — мужчина лукаво улыбнулся, смотря на друга из-под черных ресниц с таким же хитрым взглядом ясно-голубых глаз. — Там много милых студенток, которые были бы не прочь задать тебе парочку вопросов. — Не начинай, — цыкнул психотерапевт, угрюмо поморщив нос. — Ой, не скромничай! Тебе уже тридцать два, пора подумать о личной жизни. — Зато ты с Мойрой шашни крутишь на всех углах больницы, — парировал мужчина и усмехнулся, когда Чарльз залился краской до самых ушей и уже хотел было что-то сказать, но Эрик его опередил. — Скоро на стенде в вывеске новостей появится строчка о том, что заведующий отделения Чарльз Ксавье бегает за главной медицинской сестрой Мойрой Мактаггерт. — Как неловко… — наигранно печально выдохнул заведующий, водя по столу пальцем выводя только ему одному известные символы (рисунки?). — Думаю ей неприятно это афишировать. — Чарльз! — дверь кабинета распахнулась и в комнату вошла белокурая красивая девушка в медицинском халате. Она остановилась в проходе, вероятно не ожидая, что в помещении помимо ее брата будет еще кое-кто. — Эрик… Мужчина ответил кивком головы. — В чем дело? — отозвался главврач и нахмурился, когда заметил, как сестра легко вздрогнула от его голоса. — А? Нет, все хорошо… Просто хотела уйти сегодня пораньше. — Уважительная причина? — он вскинул бровь. — Ну… — она поджала губы, сдерживая улыбку и переминалась с ноги на ногу. — Приезжает группа «Rammstein» и меня пригласили на концерт. — Да-да, это очень здорово, — Чарльз закатил глаза. — Но как ты можешь это слушать? — Ну Чарльз! — она вытянула губки накрашенные блеском, — Пожа-а-алуйста! Хорошо, если тебе так будет спокойней, то со мной будут подруги. Ничего не произойдет страшного. Рейвен была прекрасной, умной, воспитанной в лучших семейных традициях девушкой, но как только речь заходила об этой дурацкой немецкой группе, она, как и сотни других поклонниц, теряла голову совершенно. — Согласен, — поддержал девушку Эрик. — Что? Ксавье открыл рот и сделал такой вид, будто слова друга ранили его в самое сердце. Леншерр так и слышал немые слова начальника, которые он не мог себе позволить говорить в слух, особенно, когда рядом стояла Рейвен: «Какого черта, Эрик?» — Ты просто зануда. — Да, — легко согласился Чарльз, подписывая документ. — И предпочитаю классику. — Молодец.  Сестру отпустишь? Чарльз посмотрел на девушку. Та сложила руки на груди, всем своим видом давая понять, что никто и ничто ее не остановит. Он слишком хорошо знал свою упертую сестрицу, чтобы отказать ей. — Ладно, — мужчина вздохнул преувеличено тяжело, испепеляя взглядом рядом сидящего Эрика. — Спасибо! — Рейвен крепко обняла брата за шею и поцеловала в щеку. — Только будь осторожна! — но за девушкой уже закрылась дверь. — Ты слишком ее опекаешь. — А ты должен был меня поддержать. — Ей двадцать пять, она уже не ребенок. — Возраст не спасает ее от изнасилования в темном переулке, — фыркнул Ксавье и снова уткнулся в свои документы, пользуясь моментом, пока Эрик отвлекся на пришедшее на телефон сообщение.— От тайной поклонницы? — Да, — ответил мужчина, убирая смартфон в карманы черных классических брюк. Чарльз хихикнул и закусил нижнюю губу, удерживая себя от очередной шутки. Он помнил еще то время, когда его друг не отличался особым чувством юмора и часто воспринимал шутки слишком серьезно. Он был словно грозовым дождем: холодным, яростным и темным, как полночное небо, и освежающим, как нежданный прохладный дождь жарким днем. В итоге многие отвернулись от него, некоторые даже побаивались не только его «акульей» улыбки, но и стального взгляда, который будто смотрел прямо в душу, находя самые сокрытые уголки. Чарльз не был «многими». Ему скорее было интересно наблюдать за Леншерром, он любил его острые края и загадки, видел гораздо больше, чем остальные, от которых Эрик прятал свою личность за этим стойким, неизменно раздражающим фасадом равнодушия. Для него Эрик остается не раскрытой книгой и по сей день. Сколько бы он не изучал повадки друга, его разум оставался для Ксавье особенным. Пытаться предугадать его реакцию всё равно, что смотреть через запотевшее стекло. Секреты, подобные этому, подогревали любопытство Чарльза. Он хотел сорвать маску и увидеть, что же за человек обнаружится, когда исчезнет вся ярость, сарказм и цинизм. Но они общаются уже не первый год, а он не смог проделать и трещины в щитах Эрика, (хотя не отрицал того факта, что Леншерр стал более общительным и теперь держит свой гнев под контролем — профессия обязывала) он представлял собой самый увлекательный вызов за всю жизнь Чарльза. Это было очень необычно и привлекательно. Невероятно захватывающий секрет сидел напротив него и попивал ароматный кофе, уткнувшись взглядом куда-то в стену и совсем погрузившись в свои мысли. Чарльз вздохнул, жаль, что он не умеет читать мысли.

***

Чарльз Ксавье был охарактеризован в массах следующим образом: главврач психиатрического отделения больницы, бесконечно вежливый и крайне очаровательный (судя по сплетням, объект вожделения женщин), обладатель докторской степени (гарвардской), гений и многое другое. Эрик Леншерр был согласен с этим списком положительных качеств его друга, но он бы внес пометку ниже: «Непроходимый баран». Все же Чарльз иногда раздражал своей мягкосердечностью, легкомыслием, но если он принял решение, то тут уже ничего не поделаешь. Переубедить этого упрямца не получится даже под угрозой расстрела. — С того самого момента, как зародилась наша цивилизация, вопрос о том, что служит источником человеческого разума и сознания, не переставала интересовать людей… Да, Чарльз был гением и этого никто не отрицал. В свои двадцать девять он успел добиться многого, например получил звание профессора кафедры психологии в Стэнфордском университете и сейчас проводил лекцию. Многие студенты внимательно слушали, жадно впитывая каждое слово своего учителя и не решаясь задавать вопросы, которые накапливались в течении лекции, будто снежный ком. Они знали, что Чарльз обязательно выделит время для вопросов перед окончанием урока. — Наш мозг очень пластичен: он может меняться, адаптироваться и трансформироваться. Жизненный опыт и стремление повторять формируют его. Вот тут бы Эрик лучше сказал, что человеческий мозг — забавная штука. Он видит то, что хочет увидеть. Но вместо этого поудобнее устроился за самой последней партой аудитории и просто слушал и даже находил для себя что-нибудь новое, принимая на заметку. — Ну? — после окончания лекции Чарльз подошёл к Эрику и расставил руки в боки, самодовольно улыбаясь. — Я был великолепен? — В некоторых моментах я бы сказал лучше. — Не сомневаюсь, — Ксавье посмотрел на белый циферблат наручных серебряных часов. — У нас есть тридцать шесть минут, чтобы добраться до больницы. Сегодня опаздывать нельзя. — Тогда профессор я к вашим услугам, — Эрик покрутил ключами от машины.