***
Она просыпается от звука дыхания над своим ухом - и от завывания шторма снаружи. Рей резко распахивает глаза, борясь с резким ощущением дезориентации, оглядывая все вокруг и постепенно собирая кусочки вместе. Она на корабле. Она слышит, что ионные двигатели не запущены. Она лежит на одинокой койке под тяжелым, теплым одеялом - одеялом ли? Плащом. Она прижата к чему-то очень горячему. Поправка - не к чему-то. К кому-то. К чьей-то обжигающе горячей коже. И она совершенно обнажена. - Рад видеть, что ты очнулась, - приветствует голос из-за ее собственного уха, все еще хриплый от сна. Она чувствует, как и их связь пробуждается вместе с ним, разгораясь все ярче с каждой секундой. Рей чуть не подпрыгивает - хочет, но чувствует, что слишком слаба для этого. - Почему я здесь? - спрашивает она. - И почему я голая? Что ты со мной сделал? Кайло усмехается: - Я спас тебе жизнь - вот что я с тобой сделал, неблагодарное создание. Ты потеряла сознание на снегу. Если бы послушалась меня раньше, не лежала бы здесь словно только вылупившийся птенец, - продолжает он свою тираду, но, невзирая на свои слова, мягко привлекает ее ближе в свои объятия, и Рей понимает, что он тоже обнажен. - Как ты себя чувствуешь? - Готова тебя убить, - парирует она, но угроза звучит неубедительно даже для нее самой. - Да, отличный способ показать свою благодарность, - вздыхает он, притягивая к себе так близко и обнимая так крепко, что на секунду ей становится нечем дышать. Несмотря на резкие слова, его объятие напоминает о хорошо знакомой интимности и теплоте, и мозг Рей на секунду перестает соображать. - У тебя будет достаточно времени, чтобы попытаться убить меня позже. Мы застряли здесь, покуда шторм не уляжется. А сейчас засыпай. - Лучше я буду есть раскаленные угли. Сколько я тут нахожусь? Он игнорирует ее оскорбление. - Восемь стандартных часов. И - позволь, я повторю? - пожалуйста, мусорщица. Если еще раз решишь обречь себя на верную смерть, отправившись на ледяную планету, завернувшись в три тряпки вместо одежды, снова обнаружишь себя крепко прижатой ко мне, дабы согреть твои тощие цыплячьи лапки. Боги, он невыносим! Она попыталась высвободиться из объятия, отталкивая его руки и вращая головой по сторонам, надеясь увидеть, куда он засунул ее одежду, и, что куда важнее, меч. По правде сказать, она чувствовала себя... хорошо. Слабой, уставшей, но все-таки - хорошо. И живот больше не ныл от голода. "Я влил в тебя витаминизированный бульон", мысленно добавляет он, закрывая глаза и медленно выдыхая. Можно подумать, кормление врага бульоном с последующими объятиями, дабы спасти от гипотермической смерти, было вполне себе дежурным происшествием. Она снова дернулась - ей нужно найти свою одежду. - Прекрати так раздражающе ерзать. Это тебе ничем не поможет. За весь 31 год своей жизни ни разу не встречал такой упрямой женщины, как ты. - А я - столь омерзительного мужчины, как ты! - отрезает она, продолжая поиски. Они проходили через это слишком много раз, и она отказывается вновь попадаться в ту же ловушку. Она знает, что испытывает его терпение, разговаривая спиной к нему и продолжая двигаться, но на сей раз не потешит его самодовольство тем, как вновь становится податливой под его прикосновением. Кайло смеется, придвигаясь ближе. - Едва ли ты находишь меня омерзительным, тушканчик, - вкрадчиво произносит он. Раньше прозвище заставляло ее кровь вскипать в жилах, но теперь она знает, что это некое извращенное проявление ласки от Кайло Рена. - Или мне нужно напомнить тебе о Такодане? Их первый поцелуй произошел на Такодане - в лесу, похожем на тот, где он когда-то захватил ее в плен. Рей слабо дергается, стараясь увеличить расстояние между их обнаженными телами. - Это было ошибкой, - отвечает она. - Неужели? - спрашивает он, продолжая посмеиваться, в то время как его длинные пальцы касаются ее живота и притягивают ближе к весьма явному доказательству ее "раздражающего ерзания", прижимающемуся к низу ее спины. - А Корусант тоже был ошибкой? На Корусанте они оба были в цивильном виде, когда он прижал ее к стене в одном из тоннелей нижнего уровня, а затем опустился перед ней на колени. Он, упиваясь, мягко и настойчиво ласкал ее языком и губами, пока она все больше слабела, стоя над ним, все сильнее подаваясь ему навстречу. Кайло склоняется, касаясь легким поцелуем ее ушной раковины, еще раз напоминая, насколько он ей отвратителен, дополняя происходящее весьма яркими воспоминаниями через докрасна раскаленную связь. - Или Иллум? На Иллуме на коленях стояла уже она, наслаждаясь звуками и невнятными словами поощрения, слетавшими с его губ всякий раз, как ей удавалось взять его в рот целиком, до самого основания. В тот раз она искала на планете кибер-кристаллы, решив соорудить себе двусторонний меч наподобие своего давно утерянного посоха. Поездка окончилась для нее ноющей челюстью - никаких кристаллов она, само собой, не нашла. Пришлось осуществить еще одну поездку - на сей раз, к счастью, без происшествий. - Или Морабанд? Она выследила его до Морабанда, и в том, что там произошло, Рей до сих пор винила остаточное влияние Тьмы - дом ситхов стал свидетелем ее позора. Рей думала, что он искал там артефакты - и, вероятно, так и было. Большинство его поездок, похоже, заключались в поисках артефактов Темной стороны. Она не была уверена, нашел ли он что-либо в тот раз. Но он точно ушел со своим собственным призом - ее девственностью. Он взял ее на пыльных камнях Храма ситхов, и, как только боль унялась, она скакала на нем до самозабвения, словно одержимая. Да, она определенно винила темное влияние Морабанда за эту временную потерю здравого смысла. Рей задрожала, вновь попытавшись отстраниться от него, но Кайло только притянул ее ближе. Похоже, он решил заставить ее заплатить за то, что она назвала его омерзительным. Нет, она не может винить Морабанд, ибо он продолжает перечислять список их случайных встреч. С каждым упоминанием он становится все тверже, превращая собственное возбуждение в пытку, возвращая его через связь с десятикратной силой. - А как же Джакку? - продолжил он, лизнув ее за ухом и ведя языком вниз до ее челюсти. Джакку стал самой большой ошибкой. Они неслись к этой уязвимой точке своих взаимоотношений на сверхзвуковой скорости. Ей не следовало туда возвращаться, понимала она позже - для нее там не осталось ничего, кроме страданий и умерших воспоминаний. И все же она вернулась, цепляясь за последний лучик надежды, что ее родители могли вернуться, разыскивать ее - хоть что-нибудь. Напрасно. Конечно же, они не вернулись. Он обнаружил ее плачущей внутри темного, наполовину утонувшего в песке корпуса АТ-АТ. Рей хотелось сострадания, хотелось облегчения за годы сдерживаемого гнева и ощущения собственной неадекватности - и он предложил ей все это, а она добровольно приняла. Джакку был тем воспоминанием, упоминания о котором она ненавидела больше всего. Там она была более чем добровольным участником происходящего. И сейчас она могла винить только себя - за то безумие, в которое медленно соскальзывает под руками этого мужчины, пока он поглаживает ее живот, неспешно спускаясь к неизбежному пламени, разгорающемуся меж ее бедер. Она пискнула, попытавшись отстранится от его руки, но в результате только крепче прижалась к его эрекции. - Ты невыносим, - прошипела она, неспособная говорить громче шепота. Кайло вновь рассмеялся. - И все же, ты здесь, - отвечает он. Она пытается обернуться к нему, и он касается уголка ее губ мягким поцелуем. - Не то, чтобы у меня был выбор, не так ли? - парирует она, безуспешно стараясь придать словам больше яда. Сейчас ее разум сосредоточился на одном особенно остром ощущении, требующем внимания совсем близко от его пальцев. - У тебя всегда был выбор, - шепчет в ответ Кайло, вновь целуя уголок ее рта, и Рей вновь чувствует этот легкий запах мяты. Она тянется, вдыхая его - и напрягается. Что она такое делает? Он продолжает: - Больше, чем было у меня. И ты всегда выбирала сбежать - выбор, которого у меня никогда не было. Всегда выбирала уйти, в отличие от меня, который никогда не был на это способен. Но именно ты всегда выбирала вернуться, - Кайло шепчет обвинения словно нежные слова, привлекая ее ближе, почти вдавливаясь в ее спину, вновь заставляя ее пискнуть. - Так зачем же ты возвращаешься? - Я должна была..., - Рей захлебывается собственными словами, пытается прочистить горло и сфокусировать свой разум. Ей уже не удастся списать спутанность сознания на гипотермию - она находилась в тепле вот уже несколько часов. - Твоя мать. Я дала обещание твоей матери. - Хм-м-м-м, - он вновь касается носом ее шеи, в то время как его пальцы касаются аккуратно подстриженных завитков над ее лоном, прежде чем раздвигают их. - И все? - Да. - Лгунья. "Лгунья", шипит его голос в ее голове, когда его указательный и средний пальцы крепко прижимаются к ней внизу, и все ее нервные окончания вспыхивают обжигающим пламенем, а ноги сводит судорогой удовольствия. Как он может проделывать это с ней всего лишь несколькими словами и еще меньшим количеством прикосновений, остается за гранью ее понимания. Но все же она привыкла к теплу его тела, и теперь ей хочется большего - заполучить его целиком, без остатка, ощутить, как оно бежит по ее венам. Прикусив губу, Рей осмеливается закрыть глаза, осмеливается представить себя в другом месте, с кем-то другим. И все же всякий раз, стоит ей представить иное, неопределенное лицо, его черты вновь расплываются, превращаясь в резкую линию челюсти, длинный нос, широкий пухлый рот, который в данный момент приникает к ее коже, и выразительные глаза, обещающие страсть, но непроницаемые для всех прочих эмоций. - Ты бы чувствовала себя счастливее, будь на моем месте кто-то другой? - спрашивает он, начиная медленные, дразнящие поглаживающие движения, отправляя все ее благоразумие прямиком в ад. Его слова звучат мрачно, словно рык, когда он продолжает, касаясь зубами бьющейся жилки на ее шее. - Так тебе было бы проще оправдать свои желания? Ты бы стала влажнее, если бы представила кого-то другого? Предателя, например? Его голос звучит так резко, что Рей хочется рассмеяться. Но упоминание о друге заставляет ее вспомнить: она здесь, уже день в этом адском путешествии - и ни звука, ни слова от ее друзей. К лучшему или к худшему, ее единственным компаньоном был мужчина, прижимающийся сейчас к ее спине. И разве так было не всегда? Он всегда рядом, всегда заманивает ее, стараясь сбить с пути. Она бы сдалась. Свет, она бы могла так легко сдаться! Она могла позволить себе упасть в эту пропасть - или могла бороться с ней. У нее был выбор, не так ли? Почему же она не ушла? Почему не оттолкнула его в ту же секунду, как проснулась? Ей следовало это сделать. "Да, следовало", шепчет он в ее сознании, открывая ей свое разнузданное удовольствие от того факта, что она так этого и не сделала. - "И все же - мы здесь, цветочек". "Крифф!", но ленивое поглаживание его пальцев на ее коже, влажной от возбуждения, затуманивает мысли. И еще это глупое прозвище. И его глупое дыхание на ее пламенеющей коже, напоминающее о том, как давно она была столь физически близка с другим человеком - с ним. Кайло наклонился еще ближе, запечатлевая напоминание о себе с каждым быстрым прикосновением к ее клитору, целуя ее в шею и прикусывая, отчего она резко вдыхает. - Что скажешь, следует ли нам добавить Арканию к списку наших ошибок? - Нет. Рука Кайло прекращает свои движения и, спустя одну томительную секунду, он убирает ладонь, оставляя Рей разочарованной и опустошенной. Он отодвигается, собираясь отстранится совсем, когда Рей во внезапном приступе паники, с колотящимся сердцем и крепко зажмуренными глазами, тянется и хватает его за запястье, останавливая движение. У нее всегда был выбор. Она сглатывает, а затем шепчет: - Мы можем не называть это ошибкой? - Она чувствует, как Кайло напрягается под ее рукой - и может поклясться, что на мгновение он вообще перестает дышать. - На сегодня, на час, на минуту. Только..., - она прижимает руку к своему лбу, чувствуя, как вся воинственность уходит из нее. - Мы сможем назвать это ошибкой позже. Позже она назовет это ошибкой - как называла все их предыдущие ошибки. Как привыкла называть ошибкой все свои чувства. Но в эту минуту, слушая завывание бушующего шторма снаружи, Рей осмелилась желать чего-то большего. Чего-то, что позже сможет похоронить во льдах. - Ты уверена? - спрашивает он, и впервые в его голосе не слышно поддразнивания, насмешки, этого выводящего из себя превосходства. Это напоминает ей об одном моменте год тому назад, на Джакку, и Рей ненавидит свое тело за то, как охотно оно реагирует на воспоминание. Она кивает. Кайло вздыхает, затем вновь наклоняется ближе, целуя волосы на ее затылке. Он не прижимается к ней вновь, но просто крепче обнимает, не стремясь коснуться там, где ей хочется. "Может, позже", мысленно произносит он, с трудом сглатывая и делая глубокий вдох. Волоски на ее шее колышет ветром его дыхания. Она чувствует, что он сдерживается, но одного осторожного прикосновения к его сознанию достаточно, чтобы почувствовать, что его скрытое желание столь же безудержно, как и ее собственное. Он тоже будет об этом жалеть, понимает она. Рей прикусывает губу, собираясь духом, а затем крепче прижимается к его телу. "Нет, сейчас", настаивает она. "Пока я не растеряла всю свою храбрость". "Тогда зачем ты об этом просишь, если тебе нужно набраться смелости, чтобы даже просто допустить эту мысль?", огрызается он. Хватка его рук вокруг нее ослабевает, и он почти ее отпускает. "Потому что хочу...", начинает она, но понимает, что не может закончить предложение. Даже для самой себя, вне связи, где он не может ее услышать. Признаться в том, чего она хочет, означает оставить слишком много трещин в собственной решимости. Она молчит, затем вздыхает. Как ей это объяснить? И все же он понимает, что ее молчание говорит об одиночестве, потому что нежно привлекает ее к себе, пока их тела не оказываются будто спаянными вместе, от ключиц до щиколоток. Он медленно высвобождает руку и ведет вниз по изгибу ее талии, ниже, пока та не оказывается между ее бедрами. Его пальцы касаются молочно-гладкой кожи внутренней поверхности бедра, затем он осторожно приподнимает ее ногу и обхватывает ею свое бедро. "Представляй себе кого-то другого, если тебе это нужно", и его голос в ее голове звучит до боли устало, "как только тебе станет неважно, что это я". Рей кивает и чувствует, как грудь сковывает острой болью от его меланхоличного смирения. Кайло зарывается лицом в изгиб ее шеи, располагаясь удобнее. Он все еще возбужден - также, как и она, и о чем бы они оба не думали в этот момент, чистая физиология вызовет искру при столь близком контакте, да еще и столь созвучном, благодаря Силе. Кайло поворачивается под нужным углом и обнимает ее - невероятно крепко. Рей тянется рукой и помогает ему, направляя, пока он наконец не входит в нее. Движение получается мучительно медленным: от их глубокого и резкого совместного вдоха количество кислорода на корабле, казалось, разом уменьшилось вдвое. К тому моменту, когда он полностью оказывается в ней, ее легкие начинают гореть огнем. Рей всхлипывает, наконец выдыхая, и этот звук заставляет Кайло вновь начать движение. Идут минуты, и ощущение его внутри себя пробуждает в ней голод - ее тело жаждет больше движения, больше трения, больше силы. Ей хочется, чтобы он двигался резче, беспощаднее, набрасываясь на нее снова и снова, чтобы он имел ее, пока она не забудет, кто он, пока не сможет представить иное лицо. Однако он движется так медленно... И тогда Рей понимает, почему так больно представлять себе его, в отличие от какого-то безликого незнакомца. Он занимался с ней любовью. Медленно, мучительно нежно - это была любовь. Ее измученное тело, чудом избежавшее смерти от переохлаждения, медленное движение его бедер, необычное ощущение его толчков внутри нее, усиленное прикосновением его ладони к ее животу - все это приносило боль. Потому что она не хочет всей этой невыносимой нежности, ей нужен жесткий, бездушный, ни к чему не обязывающий секс. А вместо этого он любил ее. - Кайло, - тихо, едва слышно выдыхает при следующем толчке, надеясь поторопить его. Он вновь целует мочку ее уха, еще сильнее прижимая ладонь к низу ее живота, заставляя еще отчетливее ощущать себя внутри нее. Его вторая ладонь нежно накрывает ее грудь, прямо над сердцем. - Ш-ш-ш-ш, - произносит он, нежно поводя носом по ее шее. - Отдыхай. Ты не должна ничего делать. "Представляй себе кого-то другого", мысленно умоляет он. "Я не могу. Это всегда ты." На мгновение он сбивается. Однако уже на следующем движении толчки его бедер становятся резче, упорнее, с внезапной потребностью быть настолько глубоко внутри нее, насколько это возможно. Рей с облегчением выдыхает. Может, теперь она все-таки сможет... "Ты", бросает он через Узы - и распахивает все двери. Боль и обожание накрывают ее с головой, и ей кажется, что она сейчас задохнется. Сила его чувств еще больше распаляет огонь внутри нее. Отчаянная потребность охватывает все ее нервные окончания, когда его рука опускается еще ниже, начиная задавать свой уверенный и мучительный ритм на ее клиторе, усиливая ощущения через связь так, что она чувствует, как влага пьянящего возбуждения начинает стекать по ее бедру. "Ты", повторяет он. "Ты была моим мучителем в течение двух лет, мусорщица", он что-то неясно бормочет ей в ухо, продолжая заполнять мыслями ее сознание. "Почти каждую ночь я не могу уснуть, и это больше никак не связано с моими демонами". Он движется более яростно, но, несмотря на это, Рей не может отделить происходящее сейчас от нежной близости, что была между ними минутами ранее - потому что это столь же интимно, хотя и более настойчиво. "Я могу ощутить твой запах, стоит мне только повернуть голову, Рей. Я чувствую запах моря на твоей коже, прикосновение твоих губ к моим долгими вечерами. Я могу почувствовать твой вкус", - последнее слово он сопроводил резким толчком, оставившим ее бездыханной. - "Я могу слышать тебя. Могу видеть тебя. И всякий раз как идиот жду, что ты последуешь за мной через всю галактику", говорит он, впиваясь зубами в ее плечо. И вскоре Рей уже с трудом может связно мыслить, она лишь стонет, извивается и - она никогда не признается в этом после - умоляет о большем. "Я жду, что ты последуешь за мной, чтобы мы смогли найти очередное извинение, чтобы сделать это, чтобы совершить очередную ошибку", словно выплевывает Кайло. Его голос звучит яростно - и бесконечно печально. "Неужели ты не видишь, что сводишь меня с ума? Неужели ты думаешь, будто ты единственная, кто пытается представить себе кого-то другого?" С губ Рей слетает неясный звук. Она закрывает глаза и вновь и вновь называет его по имени - два слога, что которые она повторяет, словно молитву. На его следующем толчке она чувствует, что больше не выдержит под тем напряжением, которое он безжалостно создавал для нее, задыхаясь от нехватки воздуха и вцепляясь полумесяцами ногтей в бледную кожу на его руке. - Ну же, моя маленькая ошибка, - поддразнивает он, - сделай это - для меня. Дай мне хотя бы это. И она сделала то, что он приказал ей. Дважды. Он не последовал за ней. Вместо этого он вновь замедлился, отказываясь дарить ей сладкое умиротворение от того, что и она привела его к финалу. Он сделал еще одно медленное движение, преисполненное благоговения перед ней, продолжая нежно поглаживать изгибы и ложбинки ее тела, бормоча ей на ухо сладкие глупости, и Рей знала - знала, - что в этом заключалась его месть. Любить ее и оставить следы этой любви на ее теле, заполнить этой любовью всю ее - все ее существо, до самого края - а затем спокойно наблюдать, как она упадет с этой вершины. Она открыла глаза и почувствовала вкус соли, бегущей по щекам. Кайло вновь поцеловал мочку ее уха, а затем вышел из нее - все же напряженный и дрожащий, в упрямом решении отвергнуть ее. Когда наконец их дыхание приходит к некоему подобию нормы, он тщательно укутывает их тела плащом и закрывает глаза. - Засыпай, Рей, - говорит он, крепко обнимая ее, пока она все еще продолжает дрожать. Когда она отказывается, он вздыхает, и, невзирая на свои протесты, Рей падает в глубокий сон, стоит ему лишь слегка коснуться ее волос, вводя ее в забытье.***
Рей резко просыпается. Сигнал тревоги в голове говорит, что она находится не там, где должна бы. Кайло наконец-то решил исполнить свое обещание привезти ее к своему мастеру? Она садится и замечает две вещи: во-первых, она полностью одета, и ее меч лежит на прикроватной тумбочке, а во-вторых, эмблема Сопротивления вышита на белом рукаве ее халата. Она вновь осматривается, затем выглядывает в маленькое круглое окно. Шторма больше не было, но она все еще на Аркании. Рей все еще могла заметить блеклый столб дыма от ее разбитого корабля вдалеке. Открылась дверь. - Ты проснулась, - произнес женский голос, и Рей резко обернулась. - Голодна? Ты, должно быть, совсем вымотана. Честно говоря, она совсем так себя не чувствовала, и потому ничего не ответила. - Где я? - спросила она, и женщина - судя по униформе, врач из Сопротивления, - улыбнулась. - На одном из аванпостов. Мы получили сообщение, что тебя сюда доставят. Кто бы ни привез тебя, он оставил точные инструкции о твоем здоровье - нам пришло анонимное сообщение. Кем бы не был этот добрый самаритянин, он спас тебе жизнь. Сколько ты находилась здесь? Взгляд Рей вновь устремился к окну. Она не запомнила, что именно ответила. Доктор ушла, перед этим оставив ей еду и таблетки, велев немедленно их принять. Выходит, он решил уйти молча. Значит, вот как он решил это разыграть? Рей вздохнула, вернулась к кровати, и прикончила свою еду, не ощущая вкуса - живот словно свернулся узлом. А затем запищал ее передатчик. "Это всегда была ты, цветочек", - гласит сообщение. Затем, спустя мгновение - "Это всегда будешь ты, сколь отчаянно я бы не пытался бороться". Она смотрит на экран, и узел в животе сворачивается настолько туго, что ей немедленно хочется избавиться от только съеденного обеда. Затем сообщение продолжается: появляются координаты места, где она никогда не была прежде, а затем слова, при виде которых она ощущает непонимание, головокружение, и холод. "Больше никаких ошибок, мусорщица. Я буду ждать два дня. Либо мы придумаем для этого название, либо покончим с этим сейчас, если ты не придешь. Выбор за тобой." Рей смотрит на сообщение. Она перечитывает его вновь и вновь, пока не запоминает слово в слово, пока глаза не начинает резать от редкого моргания. Тяжесть в животе наливается свинцом. Проходят часы, а она все еще не смеет оторвать взгляд от передатчика. Когда солнце наконец садится, Рей принимает решение. Она хватает свой меч и направляется к ангарам.