Мотоцикл Джеймса резко свернул во дворы с дороги, они промчались мимо жилых домов и притормозили у двери, над которой ярко горела вывеска
«Ночник». Хельга прищурила глаза, пока слезала, осмысливая название.
«Где это мы?»
— Идем! — Джеймс протянул руку, и она приняла ее.
Вместе они вошли в дверь, но, к удивлению Хельги, за ней была лестница вниз. На стенах красовались граффити. Ушами девушка уже уловила ритм, который тряс стены.
— Клуб! — воодушевленно сказала она.
— Ага. Тебе понравится! — подмигнул ей парень и усмехнулся.
— Но я еще несовершеннолетняя!
— Ты со мной же, злюка!
Хельга приподняла бровь и закусила губу, смотря в его сверкающие черные глаза. Они спустились, где их встретило двое охранников в черном. Они были выше ребят, суровее. Но как только вышибалы заметили Джеймса, лица их прояснились и залились улыбкой. Они дали парню по «пять» каждый.
— Привет, пацаны! Я сегодня без своих…
— У тебя свиданка? — сказал один с кривым носом, но красивыми голубыми глазами, осматривая Хельгу.
— Ну… — протянул Джеймс и взглянул на нее, которая вращала головой в разные стороны.
— Свиданка! — вдруг вскрикнула она, качая головой под ритм, который уже завладел ее телом.
— Ну, отрывайтесь! — охранники расступились и пустили их, надев на запястья разноцветные неоновые браслеты.
— Ты с ними знаком тесно? — спросила Хельга.
— У меня много где связи… — уклончиво ответил парень.
Они вошли в еще одну дверь, за которой и оказалась вся начинка ночной жизни. На стенах висели ткани из черного и фиолетового бархата, несколько черно-белых картин с изображением девушек в разных костюмах, маленькие диванчики, много зеркал, в которых отражались люди, делая эффект еще большей массовости. Воздуха почти не хватало, но это никого не волновало. Хельга чувствовала дрожь в коленях от возбуждения. Она скептически оглядела девушек, красующихся своими обнаженными ногами и животами. Джеймс крепко держал за руку. Он был здесь никак уж не новичком. Разные ребята приветствовали его, хлопали по спине или делали жесты руками. Он широко улыбался каждому, упиваясь своей значимостью. Джеймс предложил Хельге пойти на танцпол.
— А ты?
— Выпью, — он посмотрел на барную стойку.
Девушка кивнула и посмотрела в сторону, где людей было больше, чем в коридорах. Танцпол двигался волной танца, прожектора мигали различными цветами, освещая лишь некоторые участки тел и лиц собравшихся. Невозможно было всмотреться в кого-то, потому что в глазах мигали разноцветные огни. Хельга вышла и постаралась пропустить через себя будоражащий ритм. Сначала она сковывалась, осматривалась, прислушивалась. Но потом, закрыв глаза, девушка подняла руки и стала просто думать о себе со стороны. Она парила, двигалась так, что каждая мышца танцевала вместе с ней без промедления. Волосы спадали по спине, приятно щекоча кожу. Через закрытые веки она видела огни, ушами слушала музыку, душой плыла над всеми. И хоть она понимала, что двигается не особо красиво, плевала даже на это.
Джеймс подкрался незаметно и приобнял ее. От него уже пахло алкоголем. Хельга открыла глаза, злясь на то, что ее вывели из этого блаженного транса.
— Ты неплохо двигаешься! — прокричал он ей на ухо.
Она кивнула и вновь отдалась танцу. Хельга не обращала внимания на руки Джеймса, которые ходили невесомо по ее телу. Не чувствовала небольших ударов при столкновении с другими людьми. Девушка видела лишь глаза Арнольда, чувствовала вновь его поцелуй. От этого в ней разгорелся огонь, который подхлестнул. Ужасная жара начинала мучить так, что ей хотелось вновь попасть на тот пляж. Ей было немного совестно, что она думала о другом, когда рядом Джеймс, такой популярный и сексуальный, танцует с ней. Как бы ей хотелось открыться ему и позволить окунуться полностью в его жизнь, но Хельгу вечно что-то останавливало. Что-то под именем Арнольд. Мысли роились как целая кучка пчел, голова потяжелела, и она прокричала Джеймсу на ухо:
— Я выйду на улицу, хорошо?
— А ты не убежишь? — Джеймс даже схватил ее за руку.
— Нет. — Она улыбнулась и сбросила его кисть.
Хельга пробралась через толпу, осмотрела парочку целующихся, которым было на всех плевать. Девушка поискала в коридоре пустой диванчик, но все были заняты, поэтому решила совсем выйти. Охранники вновь узнали ее.
— Что уже сбегаешь от Джеймса? — со смехом поинтересовался тот с голубыми глазами.
— Просто жарко, — отрезала девушка.
— Как тебя зовут?
— Хельга.
— А я Ричард, а это Арнольд, — он махнул на другого, более молчаливого.
Хельгу пробрал озноб, и она замерла.
— Понятно.
— Так, как Джеймс тебя закадрил? — поинтересовался Ричард, надевая браслеты очередной группке людей.
— Он меня не кадрил! — воскликнула Хельга, которая уже передумала вообще выходить из клуба. Она оперлась о стену и решила поболтать, как это любила иногда делать. — Мы не встречаемся.
Ричард на эту фразу расхохотался.
— Чего смешного?
— Джеймс никогда ни с кем не встречается. Он лишь таскает девок, разводит, а потом бросает.
— Чушь! — не поверила Хельга, искоса наблюдая за Ричардом.
— Поверь мне, Хельга! Я уже сбился со счету сколько раз пропустил его с очередной пассией!
— И много их было?
— Очень.
Хельга приподняла брови, пиная пяткой в кроссовке стенку.
— Слушай, ты не такая, как те девки. Поумнее кажешься.
— Ну, спасибо…
— Нет, правда! — Ричард кивнул. — Хочешь совет?
— Не особо. Ну давай, я добрая сегодня, — и тут ей в голову опять пришел Арнольд.
— Не ведись на его сказочки.
— Ты же его друг, как так можешь говорить? — удивилась Хельга.
— Так и есть, но вот почему-то сегодня и именно тебе я захотел это сказать! — он вскинул руками, поправляя волосы.
— Окей! — откликнулась Хельга, решая вернуться.
— Эй, Хельга! — Ричард позвал ее. — Приходи, когда захочешь, мы тебя пустим.
— Заметано! — и она подмигнула ему.
Девушка вернулась в душное, темное и шумное пространство. Джеймса не было видно, поэтому она решила посидеть на стуле у барной стойки. Ее заинтересовали фокусы барменов, которые выделывали с бутылками разные трюки. Вдруг она увидела Джеймса, который был на противоположной стороне. Его окружали две высокие девушки. Одна блондинка очень близко сидела с ним, стискивая руку и шепча что-то на ухо. Другая наклонилась и оперлась локтями о стойку, выгибая спину. Она хлопала ресницами и над чем-то смеялась. Джеймс же гладил ее по спине, попивая из бокала жидкость голубого цвета. Хельгу даже нигде не кольнуло, она даже не разозлилась. Подняв брови и усмехнувшись, она решила вновь потанцевать. В глубине души она понимала, что ей здесь не место, по крайней мере, без друзей. Вот если бы ее окружали знакомые лица, которые всегда улыбались и шутили. Они бы вмиг порвали танцпол, посторонив всех этих зевак. Вот тут ее и кольнуло больно в груди. Посмотрев еще раз на Джеймса, она решительно направилась к ним. Хельга зашла со спины, обнимая его за талию, как на мотоцикле. Девицы прекратили улыбаться и возмущенно посмотрели на нее.
— Ты кто такая?
— Проваливай! — блондинка брезгливо осмотрела ее.
— Без проблем! — воскликнула Хельга. — Но только после этого!
Она выхвалила стакан из рук Джеймса и каждую окатила по очереди, а потом громко поставила его обратно на стойку. Прошептала ошарашенному Джеймсу на ухо:
— Твой двойной коктейль готов!
Потом она лихо пустилась бежать, зная, что эти дурочки в жизни не догонят ее на своих каблуках. Она притормозила у охранников и возбужденно прокричала, смеясь:
— Хельга Патаки оставила свой след. Ричард, задержи их, пожалуйста!
— Без проблем! — Оживился охранник, который так давно ждал какой-нибудь разборки.
Девицы с перекошенными от ярости лицами врезались в них.
— Пустите! Я ей врежу сейчас!
— Вот зараза!
Хельга прыгала через две ступеньки, хохоча своим мстительным смехом. Она вынеслась за дверь и побежала еще быстрее. Вот, что ей нужно было! Сделать какую-то пакость всего лишь-то! Она же знала себя настоящую лучше всех.
Девушка влетела в дом, снося в коридоре стойку с зонтами. Родители уже спали, поэтому она попыталась бесшумно прокрасться в комнату. Но потом вспомнила, что Бобу и Мириам будет все равно, протопала наверх в свою комнату. Бухнувшись на кровать, она завернулась в фиолетовое покрывало, вдыхая запах хлорки. Вдруг зазвучал мобильник в дальнем конце комнаты, поэтому ей пришлось выбраться из убежища, ворча. Там было пять смс. Три от Фиби, одно от Хлои и одно от Джеймса. Хельга вернулась в постель и прочла первое от парня, щурясь от света экрана в темноте.
«Хельга, не ревнуй. Я заеду завтра за тобой!», гласило сообщение.
— Да иди ты! Не ревнуй! Ты не знаешь, как я могу ревновать! — и она гордо вспомнила, как выбросила недавно все то, что сотворила своими руками во имя Арнольда.
Затем Хельга прочла смс Хлои:
«Хельга, ты отличная девчонка, понравилась всем вчера! Так держать!»
Сообщения Фиби были такими:
«Хельга, не бросай трубку!»,
«Хельга, надо поговорить, это насчет Арнольда!»,
«Хельга Джи Патаки, если ты не возьмешь трубку, я больше никогда к тебе не подойду.» Хельгу пробрал озноб, и она быстро написала ответ Фиби. Несмотря на поздний час, лучшая подруга ответила коротко:
«Мы больше не подруги!» Девушка выключила телефон и легла на подушку.
«Не может быть, чтобы Фиби меня бросила! Сколько раз у нас были ссоры, и мы всегда возвращались друг к другу!»
Убаюкивая этими мыслями себя, Хельга провалилась в сон.
Но Фиби не простила Хельгу, она, как и обещала, больше не подходила к ней и не слушала. Вся компания, которая знала Хельгу, отвернулась от нее.
Спустя месяц.
Хиллвуд преобразился в белоснежные оттенки. Снег в этом году выпал раньше, а температура постепенно падала. Люди спешили поскорее скрыться в зданиях или выпить чего-нибудь горяченького. Зима — любимое время года Хельги.
Она стала ненавидеть школу еще больше прежнего. Раньше лишь из-за занудных и трудных уроков, теперь же из-за того, что она - изгой. Абсолютно никто не обращал на нее внимания. Прознав про то, что она начала водить дружбу с другими, да еще и с учениками 119 школы, друзья прозвали ее предательницей. Хельгу, конечно, мало волновало мнение других, ну в глубине души ей было больно и совестно. Не показывая никому свою истинную натуру, она игнорировала их так же, как и они. Хотя те никак и не проявляли к ней интерес. Фиби стала обедать за общим столом Арнольда и Джеральда.
«Что, репоголовый, все отобрал у меня? Мои чувства, подругу!»
Хельга жевала яростно яблоко, соображая, что делать дальше. Весь этот месяц она жила в какой-то агонии. Лишь вечерние прогулки с Хлоей и Джессикой спасали ситуацию. Джеймса она простила, хотя и не была в обиде. Но Хельга попросила его больше никогда не водить в клубы. Они решили проводить время с остальными, возможно парень побаивался ее.
***
Арнольд сидел в столовой и смотрел на Хельгу, которая в одиночестве ела яблоко. Глаза ее смотрели в стену, будто это была самая интересная вещь на свете. Ее волосы были заплетены в два хвостика, но только не таких высоких, как в детстве. Он перевел взгляд на ее подрагивающую правую руку, которая чертила какие-то круги на столе. Под ее голубыми глазами виднелись небольшие синяки, видимо из-за плохо сна, подумал парень. Сердце на протяжении всего месяца сжималось до боли, будто это Хельга сдавливала его своими сильными руками. Да так оно и было. Арнольд хотел сделать шаг, да вот только она в это же время отступала. Чем ближе был он, тем дальше находилась она. Парень посмотрел на Фиби, которая, повесив нос и тоже из-под лба наблюдая за подругой, ковыряла ложкой в пудинге.
«Что же ты творишь, Хельга? Неужели ты решила все променять на этих своих новых подруг?»
Пока он это обдумывал и смотрел на нее, Хельга сама взглянула в ответ. Она не отвела взгляда, но и не смотрела на него с яростью. Это был взгляд очень трудный для понимания, какие вечно были у нее. Хельга откусила яблоко, встала и только потом отвела взгляд, удалилась из столовой. Арнольд вскочил и решил пойти за ней.
— Арнольд, ты куда? — встрепенулась Фиби.
— Как всегда лезть не в свое дело! — сообщил он. — Хотя… сейчас оно и меня касается.
Парень выскочил за двери и осмотрелся. Но Хельгу не пришлось искать, она никуда и не уходила. Облокотившись о стену и держа скрещенные руки на груди, она наблюдала за Арнольдом. Он обернулся и непонимающе уставился на нее.
— Можем поговорить? — ее голос был таким бесцветным и усталым, что его обдало холодным потом.
— Да.
Они вышли на задний двор, где сели за стол, за которым можно было также обедать, только в теплое время года. Они сели друг против друга. Арнольд чувствовал себя канатоходцем. Одно неверное движение - и ты летишь вниз. Хельга положила подбородок на руки и, смотря ему в глаза, сказала:
— Доволен всем тем, что натворил, репоголовый?
— Чем? — не понял Арнольд.
— Ты настроил всех ребят против меня. — Она сверкнула глазами, но потом выдохнула.
— Я никому ничего не говорил. Сид видел тебя с новой компанией, а дальше знаешь, что происходит, когда…
— Знаю, расползаются слухи. Значит, ты никому ничего не говорил?
— Нет, я не стал бы.
— Почему? — спросила Хельга, осматривая его причудливой формы голову.
— Потому, что… — он запнулся, опустил глаза и стал соображать, что сказать. — Ты - мой друг…
— Ну да, — протянула Хельга без эмоций. — Друг, которого целуют.
На щеках Арнольда выступил румянец, который и разозлил и повеселил Хельгу одновременно. Девушка стала подниматься и выбираться из-за скамейки.
— Хельга! — Арнольд резко развернулся и потянул к ней руку, но потом остановился.
Она посмотрела на его ладонь в паре сантиметров от своей.
— Что?
— Разве ты не будешь ничего делать? Так все и оставишь?
— Теперь мне все равно! — Она стала снимать что-то с шеи. — Я не смогу все изменить. Просто не замечай меня, я справлюсь.
И она кладет в ладонь Арнольда какой-то предмет в виде сердца. Потом разворачивается и уходит. Парень смотрит ей в след, стискивая до боли в руке то, что она дала. Он разжал пальцы и осмотрел его. Это оказался медальон, на котором был изображен его портрет. С легкостью открыл замочек и прочел гравировку внутри.
— Черт возьми…
Парень вспомнил все случаи, когда эта вещица встречалась у него на пути. Как они с дедушкой пытались его раскрыть и заменить фотографию на бабушкину. Парень опустил медальон на стол и тупо смотрел на свое изображение. Прошло много времени, прежде чем он заметил, что его тело онемело.
— Нет уж! Хватит с меня отступлений! — он встал, схватил медальон и убрал в карман кофты. — Теперь я намерен замечать тебя!
Прошедшие годы тупой болью отдавались внутри души. Годы неведения. Годы полной апатии к Хельге.
«Если ты не можешь все изменить, тогда я это сделаю!»
