Поклоняясь цветам

Хисана заметила, что госпожа Юнами стала чаще улыбаться. Она сияла, как первое весеннее солнце, и расцвела, как душистый цветок. Хисана искренне радовалась за свою госпожу, хоть и не понимала причины такой перемены в её настроении. Они с Хисаной теперь чаще гуляли в саду. Юнами много рассказывала ей о цветах и птицах, которых они встречали, и для Хисаны её рассказы казались волшебными историями, и мир вокруг вдруг заиграл красками и стал даже ярче, чем обычно. Но однажды госпожа заболела. Она захворала неожиданно. У неё вдруг закружилась голова, и женщина едва не упала со стула, но Хисана вовремя поддержала её. Госпожу Юнами отправили в лазарет, и вот уже несколько дней Хисана её не видела. Она очень переживала за свою госпожу, но в то же время радовалась, поскольку стала чаще видеться с господином Бьякуей. Нескольких служанок отправили в лазарет вместе с госпожой, чтобы следить за её здоровьем, а Хисану оставили выполнять поручения господина. Теперь Хисана каждое утро наливала Бьякуе чай, относила письма и передавала важные вести от других отрядов. Как-то раз Хисана принесла чай для господина в его кабинет. Бьякуя сидел за столом и занимался каллиграфией. Его сосредоточенное лицо сейчас показалось Хисане ещё более красивым. Она остановилась на пороге, не в силах оторвать глаз от господина, и даже старалась дышать как можно тише, чтобы не отвлечь его. Вдруг Бьякуя поднял на нее взгляд. Хисана чуть вздрогнула и поклонилась. — Я принесла вам чай, господин. Бьякуя подозвал её и вновь опустил взгляд на лист. Хисана осторожно поставила на стол пиалу и уже собралась уходить, как Бьякуя вдруг спросил: — Ты умеешь писать, Хисана? Девушка удивлённо посмотрела на него и спустя несколько секунд замешательства замотала головой. — Нет, господин. Ни читать, ни писать я не умею. В Руконгае детей не учат грамоте. — Хочешь попробовать? — Бьякуя протянул Хисане кисть, пропитанную чернилами. Девушка робко взяла кисть и встала рядом с мужчиной. — Попробуй повторить этот иероглиф, — Бьякуя указал на один из незамысловатых знаков на бумаге, и Хисана дрожащей рукой написала нечто похожее. Она попробовала ещё раз, но Бьякуя вдруг схватил её руку и стал водить ею, чтобы показать девушке, как правильно следует писать. Теперь линии получались более ровными, а хватка Хисаны более уверенной. Она была рада, что господин коснулся её, и старалась скрыть своё смущение. Ей хотелось, чтобы это мгновение никогда не кончалось. — Расскажи мне. Хисана изумлённо остановилась. — Рассказать о чём, господин? — О жизни в Руконгае. Девушка нахмурилась и поникла головой. — Это была не жизнь. Люди в Руконгае не живут, а выживают. Нет, не так. Они лишь пытаются выжить. Там царит бедность. Люди голодают и умирают прямо на улицах от истощения. Другие умирают от болезней. Из-за плохих санитарных условий очень быстро распространяется инфекция. Матери не могут прокормить своих детей и часто бросают их, старики не могут заработать себе даже на крошку хлеба, а дети вынуждены спать на камнях и скрываться от работорговцев. В более богатых районах, если вообще можно говорить так о Руконгае, живут купцы. Они используют бедняков в качестве рабов. Очень многие умерли на стройках от переутомления. Там работают и женщины, и дети, и старики. Не все способны выдержать такую нагрузку. Я до сих пор вспоминаю Руконгай, как страшный сон. А почему вы спрашиваете? Бьякуя тяжело вздохнул. — Я собираюсь направить деньги в Руконгай. После увиденного мной там мне хочется что-то изменить, чтобы люди стали хоть немного счастливее. Но для этого мне нужно знать, какие проблемы являются насущными в этом месте, чего хотят люди. Я хочу помочь им и обеспечить им лучшую жизнь. — Вы очень добры, господин, — у Хисаны на глаза навернулись слёзы, и она вдруг сжала ладонь Бьякую обеими руками. — Если вы сделаете это, то спасёте тысячи жизней. — Пока что это лишь планы. — И все же... у вас доброе сердце. На секунду показалось, что Бьякуя хотел что-то ответить, когда задержался взглядом на Хисане. Девушка в очередной раз поразилась тому, какими добрыми были глаза у этого мужчины. Кучики медленно убрал свою руку от руки Хисаны, и служанка с досадой поджала губы. — Давай продолжим заниматься. Бьякуя вновь продолжил объяснять Хисане, как пишутся иероглифы, а она продолжала завороженно смотреть на мужчину, не в силах выкинуть из головы услышанное. Она понимала, что уважает его теперь ещё больше и... теперь ещё сильнее любит. Бьякуя же старался не подавать виду, но все думал о Хисане и удивлялся, как в нищих пустырях Руконгая вырос такой нежный и ранимый цветок.

***

Через приоткрытую дверь в кабинет Бьякуи Кучики было видно и слышно вполне достаточно. В голове не укладывалось, как аристократ мог возиться с какой-то служанкой. Кровь в жилах закипела, и лютая злость переполняла всё тело. Дайчи Тамура просто не мог оставить это без внимания.