Машина Сновидений. Продолжение.

      — Мне селедку в томате, два банана и булочку с карамелью, — Джек прилип к прилавку.       Я сморщился, сделав вид будто меня вытошнило к нему в сумку.       — Как в тебя помещается столько дерьма? — Полюбопытствовал я, закурив сигарету и достав из кармана телефон, чтобы хоть чем — то занять руки.       — Если честно, то я не ем сутками, но если проголодался, то обожру все прилавки в радиусе десяти километров. Ты не мог этого не знать. — Парень развел руками, выходя из очереди и сходу откусывая половину банана. — Кстати, энергию можно восполнять едой.       — Сколько бананов надо съесть, чтобы поднять в воздух эту булочку? — Я изогнул бровь.       — Извини, Брайан, но если ты спрашиваешь для себя любимого, то на этой земле еще не посадили столько банановых саженцев, чтобы обогатить силушкой такого остолопа вроде тебя.       — Зато я знаю, что арахисовые орешки укрепляют потенцию, — Я фыркнул, поняв, что мне бы лучше помолчать…       — Я не устану повторять одну простую истину — человек выглядит намного умнее пока не откроет свой рот, чтобы сказать сущую глупость.       — Будешь выпендриваться, я начну спрашивать тебя про пятно.       — Купи ваниш, мистер надоеда. Я не хочу разговаривать с тобой. — Джек начал массировать виски и беззвучно материться, — Ух и вдарился ты в эту историю, чтоб тебя черти унесли.       — А почему?! Наверное из — за того, что ты не хочешь сказать мне правду!       — Ты когда — нибудь слышал о личном пространстве, о сокровенных мыслях? Почему ты вдруг решил будто залаченый кусок моей памяти может каким — то боком относиться к твоим поискам?       — Я такого не говорил! — Я сузил глаза, — Я вообще — то думал о твоем наркоманьем прошлом, если что.       Джек надул губы и молча пошел вперед.       — Иди в жопу, Брайан, ясно тебе?       — Джек… — Я на секунду остановился, но поджал яйца и догнал невежественного блондина. — Да ладно тебе!       — В моей памяти действительно есть пятно. В нём мы с тобой.       — Это как? — Я возмущенно почесал голову. — Кому какое дело до нас?       — Мы не должны быть рядом друг с другом, если не хотим взбесить Саллеймана. Так понятней? — Джек спрятался за волосами и фыркнул. — А я не хочу тебя отпускать. Думаю, тебе тоже не очень хочется продолжить поиски в одиночестве.       — Хоть мне и кажется, что ты умалчиваешь истину, но мне определенно нравится такой ответ, — Я дурашливо разулыбался, кладя ладонь на плечо спутника. — Тебе нравится мое общество, да? — Прибавил я, елейно ухмыляясь, — Малыш Джеки течет от своего нового друга. Ухух. Это здорово, чувак.       — Козел. Воистину козел, — Джек дернул плечом, стряхивая мою руку и снова устремляясь вперед. — Пошли палатки искать.       — Будь проклята твоя любовь к школьным лагерям, — С отвращением пробубнил я, туша сигарету и принимая из рук молоденькой брюнетки газету с рекламацией фестиваля. — Здесь написано, что мы можем арендовать пару палаток и спальные мешки. К тому же, жрачка и пиво будут совсем поблизости: только руку протяни.       — Это не может не радовать, — Туманно откликнулся оппонент, заприметив стоянку и махая мне рукой, — Пошли, нам туда.       Мы дошли до костра, останавливаясь и переминаясь с ноги на ногу от холода.       Джек выискал бармена, перекинувшись с ним парой словечек.       — Бармены, которые выполняют 99 и 9 десятых процентов работы, и благо что территорию не подметают. Это Россия. Где наши мешки? — Со злобной гримасой вопросил я, приникая к костру, поклявшись более не отходить от оного до конца своих дней.       — Да не вопи ты. — Джек кинул в меня свертком, хватая за нос и заставляя подняться. — Давай располагаться! Лагаря — это так здорово! Представь, что мы в Хилверсюме, но теперь уже с палатками, без погони, предоставленные самим себе.       — Что — то вроде медового месяца? — Подозрительно осведомился я. — Извини, у меня нет кольца. Могу снять с кого — нибудь, ибо все так и так пьяны до потери пульса.       — Какой ты щедрый, любимый. В этом нет особой необходимости.       — Ты уже снял что ли?..       — Непроходимый, мать его, идиот…       Мы покидали мешки на землю, пытаясь совладать с палаткой. Соседи давным — давно расправились со своими, предпочитая отдыхать и созерцать ночной рейд неизвестной группы.       Джек, палатка, и я, грустно вздохнули, осознавая размах предстоящей бойни с разметкой и колышками. Мне, как сыну строителя, вовсе не улыбалось втыкать палки в пьяном угаре, а посреди ночи просыпаться от обрушившегося на голову брезента.       Джеку не улыбалось терпеть стервозного скрягу, бьющегося за миллиметр свободного пространства.       Словом, мы неплохо понервничали, прежде чем залезть в палатку и откупорить пиво.       Этот урод, Джек, умудрился споить меня до белой горячки, но это была совсем другая история…       На помощь пришли какие — то детишки с горящими, дьявольскими рожками на черных шапочках с эмблемой Комитета. И на самом деле они больше мешали, чем действительно сумели помочь нам поставить палатку.       Вскоре, я завалился на траву, катаясь от безвыходности, пока Джек стоял раком, пытаясь приладить шесты на равноудаленном расстоянии друг от друга.       Как ни крути, а зрение у него было дерьмовым.       Со словами «смотри, сынок, папочка сейчас все сделает», я нацепил на себя мудрое выражение лица, рискуя навсегда запечатлеть между своих бровей глубокую, отеческую складку.       Может, дело было в складке, но палатку я все — таки поставил.       В конце концов, мы так измучились, что были готовы растянуться на траве, или пойти ближе к сцене, чтобы прибиться к какой — нибудь компании заядлых киноманов.       Джек залез в палатку, затаскивая в нее мешки.       — Я передумал. Меня бесят лагеря. — Злобно профырчал он, залезая в один из выше представленных.       — Это тебе не «банановой магией» кичиться, утырок. — Назидательно пропел я, исследуя собственный мешок, но немного повременив со сном. — Сам посуди, такой фее, как ты, не пристало пачкать ручки в грязи. Для такого рода дел есть брутальные мужики.       — Кто мужик, ты что ли? — Джек захрюкал от смеха, — Погоди, я сейчас отсмеюсь и придумаю какое — нибудь дерьмовое ругательство на этот счет.       — Валяй, — Устало откликнулся я, созерцая небо и пуская в него дымовые кольца, — Только не захлебнись от сарказма, тупая блондинистая медуза. Ты действительно сейчас похож на медузу, — Я покосился на голову парня, которая выглядывала из мешкообразной куколки.       — А ты на неудачника, — Угрюмо процедил оппонент. — Все ходишь вокруг да около. Бабахни уже наконец силой, чего тебе стоит?       — Бабахнуть… — Я призадумался. — Это неправильно. Ее беречь надо, а не кидать налево и направо.       — Ага. Прибереги, чтобы найти второй носок в следующую среду, недомерок.       — Я тебя сейчас защекочу до смерти.       Я выкинул сигарету и заполз в палатку, натыкаясь на пустые бутылки. Над всем этим беспределом не хватало лишь фосфорической стрелочки: «тут остановились ярые алкоголики и женоненавистники».       Джек надолго примолк, предоставив меня самому себе.       Я открыл ноутбук, притворяясь будто пишу своему менеджеру, но в мыслях засело «пятно», что и вовек не смыть. Будто в нем крылась та самая тайна, к слову сказать, связанная с Миланой, а может и с самим Саллейманом.       Джек знал о чем я думаю, поэтому поспешил откликнуться.       В реальности он говорил чуть выше и недовольно, а теперь словно бы и не стремился пародировать какого — нибудь диктора.       Его голос терялся в темноте, привлекая меня своими хриплыми нотками.       Мне нравилось как он дышал, без спешки, размеренно наполняя свои слова невесомым воздухом и глубоким смыслом посредством слегка сонного, но удивительно живого тембра.       — Ты снова пытаешься думать об этом недоразумении, и я могу тебя понять.       — Ничего ты не понимаешь, Джек. Иногда мне очень сложно с тобой говорить. Все что я получаю, постоянные недомолвки без капли здравого смысла. Безлогичная цепочка наших поисков не позволяет нам сдвинуться с места. Я подумал было — конец, но оный оказался лишь началом. Комната в Брюсселе или лагерь в России, какая, на хрен, разница?       — Брайан, нас может не стать, в один момент. Даже прямо сейчас. — Джек перевернулся на бок, скользнув взглядом по моему лицу.       — Не накручивай. — Я вздрогнул и тоже повернулся к нему.       Через отверстие в палатку прокрался холодный, лунный столп, который разрезал сооружение напополам.       Шумные гуляки разошлись на ночлег, изредка спотыкаясь и вспоминая отзвучавшие песни в приступах внезапного озарения.       Джек протянул руку, коснувшись света и переворачивая оную ладонью кверху. Свет засеребрился на белых волосках его запястья. Часть лунного сияния легла и на траву, на которой обосновалась вечерняя роса.       Сентябрьские ночи стали до боли депрессивными.       Их зловещая тоска завывала в преддверии зимы.       Казалось, что та еще за горами, но первые ее гонцы жалят в самую душу жгучим холодом.       Есть я и Джек. А далее лишь пустота…       — Ты нас выдашь. — Тихо сказал Джек, отодвигая свою руку, но я прихлопнул ее к земле, словно пытался поймать дурацкую, назойливую муху.       — Да и пусть. Кого нам бояться. Девочку с мониторами?       — Она на нашей стороне.       — Тогда кого?       — Провидения. Оно над нами.       — То есть, причина твоей скрытности даже не Саллейман? Не природа? — Я погладил его руку и прикрыл глаза.       — Есть же кто — то выше, — В задумчивости ответил Джек. — Тот, кто придумал нас.       — И что, теперь мы не можем быть счастливы?       — Брайан, я не знаю… Ты ведь будешь с Куртом, это и дураку понятно. — Джек покачал головой. — Как обидно.       — Наверное, — Я отдернул руку и устроил ее на своем животе. — Давай, начни мне говорить о том, какой я мудак, лишь потому что не смог забыть первую свою любовь.       — Мне жалко этого человека, — Туманно сказал Джек, ставя меня в тупик.       — Я даже спрашивать не стану, ибо ты все равно ничего путного не скажешь.       — Не скажу. Мне не нужны больше слова. — Парень улыбнулся, застегивая спальный мешок до подбородка и забавляясь своей обездвиженностью. — Давай просто посмотрим что — нибудь.       — Фильм? — Я покосился на блондина и поставил ноутбук на низенький стул для кемпинга. — Например?       — Любую ерундовую комедию, самую нудную и дешевую. Ну, а ты двигайся поближе, чтобы тебя не утащили скверные помойные чайки. — Джек похлопал по траве.       — С превеликим удовольствием, сударыня.       И в такой идиллии мы лежали посреди лагеря, в самом его центре, окруженные живописным водоканалом, мостом для влюбленных и промозглыми зарослями Моспроспектовского леса.       Джек снова превратился в доброго и беспечного собеседника, который во всеуслышание смеялся над глупыми лицами комедиантов, непристойно залезал рукой в мой мешок и зверски шлепал по щеке куском пиццы, когда мой рот пытался сморозить очередную ахинею.       Я, в сотый раз, подумал, что не хотел бы прощаться с этим человеком, пытаясь выменять оного на того, кого совсем не знал.       Много ли я знал Курта Кобейна? Без году неделю, акцентируя на нем как на идеальном представителе слова «человек», наделяя того самого наилучшими качествами и причисляя к его лику великие заслуги.       Или же, все было совсем не так?..       Убежал, предал, даже не попрощался. Продолжил утопать в своем эгоизме, холя и лелея мысль о мгновенной смерти.       «Брайан, ты мне надоел, отвянь» — Мог он так сказать? А сказать: «Ищи меня в России, я буду ждать тебя и попытаюсь найти любой способ для встречи»… И так мог. Если бы любил, конечно…       Джек лежит рядом, глядя на меня.       Он навсегда готов проваляться в такой позе, но сердце мое не трепещет при его появлении.       Ненавижу себя.       — Брайан, прекрати нести чепуху. — Парень недовольно сморщил нос. — Хватит загоняться по пустяку. Отвлекись, развейся, приглядись к празднику, поймай его одуряющую атмосферу веселья.       — Мой праздник еще не пришел, — Мрачно откликнулся я, тыкая подушку кулаком. — Ух и встретится мне этот Курт. Как там говорят? — От любви до ненависти — один шаг. Как он вообще может спокойно смотреть на мои мучения?       — Терпит. — Сосредоточенно ответил Джек, прикусывая губу. — Что ему еще остается.       — Ааа, ты ведь, гаденыш, точно знаешь где он спрятался!       — Брайан, чем же мне тебя заткнуть? — Джек покачал головой, резко вставая. — Давай прогуляемся по лагерю. Можно сходить на причал, посидеть на террасе.       — Отличная идея, — С грустью откликнулся я, замирая в проходе. — Скажи, Джек, что ты сделаешь, если я прямо сейчас проникну в твои мысли? Через силу, нагло воспользуюсь памятью?       — Умрешь. — Холодно парировал тот, — И не я буду тому виной, а энергия, которой подпитывается пятно. Я ясно выразился?       — Яснее некуда. Проворчал я.       Мы вышли за пределы палатки.       Холодно было, что тут сказать.       Я боялся прикасаться к Джеку, в надежде на спасительное тепло, ибо не хотел поддаться великому искушению, залезть в его мысли, оставив вместо молодого тела пригоршню серого пепла.       Но, как бы я не хотел нарушать святой завет, так и руки мои ползли по направлению к запретному плоду.       — Умрешь, — Вновь выпалил тот, отодвигаясь от меня на два метра. — Смотри, кто — то тоже не спит, — Прибавил он, указывая на фигуру в капюшоне.       Человек, который скрывался под накидкой, хрипло кашлянул, слегка поведя головой в нашу сторону.       Я буду слишком плохим рассказчиком, если умолчу, что мне был известен факт присутствия этого незнакомца, о встрече с которым мы договорились более двух часов назад?       Он мог ходить по воде, мог исчезать в мгновении ока, а мог и помогать странным приезжим юношам с круглыми, голубыми глазами.       Мне очень хотелось обнять Милану, но я не посмел этого сделать, пытаясь не смешивать любовь к Курту с обманчивой внешностью новой знакомой.       — Хорошая погода, — Тихо сказал мой друг, приседая у самого края помоста и прикасаясь ладонью к блестящей, водной глади.       — Да, — Хорошая, — Вторил я, неслышно подходя к нему со спины.       Незнакомец совершил похожие действия, но подстерег Джека спереди. Парень вскочил, широко открывая глаза и отмахиваясь от фигуры в плаще.       — Брайн, вы чего творите?!       — Пытаемся понять… — Туманно провозгласил я, смешиваясь с воздухом и становясь прозрачным, подобно самой ночи.       — Джек, лучше заткнись. — Милана проникла в мысли Джека и заставила того потерять сознание.       — Чисто? — Спросила она.       — Чисто, да и хрен с ним.       Мы отнесли безвольное тело в палатку, улыбаясь тем, кто был поблизости. Со стороны могло показаться будто наш друг немного перебрал, погрузившись в непробиваемый, хмельной сон.       Расположив Джека на мешке, я поднял глаза на Милану. Та выглядела донельзя невозмутимой.       — Ты готов проникнуть в пятно? Если боишься, то я могу пойти туда одна.       — Нет. — Я упрямо дёрнул плечом, — Идём вдвоём. Даже если это будет стоить мне жизни.       Спустя некоторое время, мы бесследно канули в сознание Джека, тая надежду найти хотя бы одну зацепку в памяти спутника.