Машина Сновидений. Продолжение.

      Думаю, не стоит обременят вас ненужными подробностями сей затеи, но, вынужден отметить — львиную долю времени мы потратили на поиски масонов.       Впрочем, обстоятельства вовсе не гласили немедленно свернуть их шарашку, ибо они не стоили наших усилий.       Типичные энергетические вампиры жили по собственным правилам, не посягая на личность жителей реального мира. Да, конечно, они могли претвориться в сон обычного человека, но законы природы были учинены весьма предусмотрительно. Те самые выявляли различные махинации, заведомо исключая протечку большого количества энергии.       Гораздо большей проблемой явились другие существа.       О них я узнал недавно, в попытке докопаться до истины.       Взбесившаяся нежить возвеличила себя до уровня настоящих богов лимбо.       Я знал, они претендовали на самые, что ни на есть, высокие планки, а в реальности могли лишь бросаться сильными словами, редко совершая набеги на потенциальные источники.       К Милане они не подходили; Та была защищена мощным проклятьем абсолютного оружия. Но куда там нареченным «богам» было знать о двигателе на четвертом уровне?       Кто рискнул бы проболтаться этим неумехам, проворонив оба мира в зияющей пустоте?       Пустотой они называли то самое место, прослойку между двумя мирами, с рубежа которой осуществлялись перемещения в разные концы многоуровневого подземелья.       К слову, мой отец не сказал ничего нового о конструкции этого места. Он сам, как и я, и Курт, терялся в догадках, придумывая невероятные версии и тут же их отметая, за неимением целесообразных фактов.       Я и думать не думал, что мой напарник, Кобейн, мог быть замешан в такой круговерти.       Что не говори, а выхода я не видел, остаток жизни проматывая в томительном ожидании долгожданной развязки.       Странно. Привычный мир стал таким далеким, будто лимбо исподтишка перевербовывало мое сознание, делая из оного шаткую лестницу, состоящую из подозрений и монотонного бдения под оком иллюзорного солнца.       Давид вывел Милану из убежища, уговаривая ее к действиям.       Пожалуй, это единственное событие, которое стоило моего внимания.       Я стоял на кухне, угрюмо поглядывая в телевизор и затачивая нож. Тот самый, в руках всесильного жреца, выглядел чуть ли не карикатурой, в силу моих теперешних способностей.       И больше всего меня удивляло тотальное спокойствие, обуявшее мой разум на долгих три недели.       Действовал ли гипноз, али я обладал самоконтролем, — оставалось лишь догадываться, выковыривая из картошки глазки.       Кухаркой меня нарекли весьма недавно. Защита защитой, а жрать нам все — таки надо было.       Много ли нужно Курту, который, днями и ночами, сиживал за ноутбуком? Он выходил из комнаты столь редко, что я начинал за него беспокоиться.       Мятный чай пился жадными глотками, и соседи перестали тарабанить в стену из — за частых позвякиваний ложечки о чашку.       Больше всего его привлекали записи, сделанные на официальном сайте Нирваны. Что — что, а от человека в нем было слишком много любопытства, да и любовь к копанию в волосах влилась в его образ, как сливались воедино страстные любовники.       И, да, о любовниках…       Папаня дважды пресек нас на попытке придвинуться друг к другу. Такая перспектива не сулила ничего хорошего. Без пяти минут, я становился раздражительным, как шальная сука.       — Я запутался. — Процедил Курт, смачно влепив пинг — понговым шариком в лоб моей собаки.       — Причем здесь пёс? — Настороженно откликнулся я.       — Не причем, прости. — Курт забрал шарик из пасти Леона, посмотрев на меня обиженным взглядом. — Я забыл, ради чего мы собрали команду.       — Это же очевидно. Мы должны защищать двигатель.       — Двигателю, я смотрю, и так неплохо в своём тысячелетнем теле. А я запутался, поскольку всегда страдал излишним пацифизмом, чтобы объявлять войну на ровном месте. Для того, как минимум, нужен весомый аргумент, не пустые слова. — Мужчина развел руками.       — Ответ очевиден. Аргументом является приземленность нашей ситуации. Постарайся вспомнить основную мысль, засевшую в твоей голове, ту, что сподвигала тебя на поиски и защиту единственной ценности.       — Я хотел спасти Курта. Трудно доставать эту тему из задрыпанного прошлого, когда предмет твоих поисков пребывает в целости и невредимости.       — Хорошо, — Саллейман кивнул, — Представь, что не ты один хочешь воскресить своего кумира?       Раздался мощный стук в дверь.       Я чертыхнулся.       — Да открою я, сидите…       На пороге стояла Милана, выглядевшая не совсем доброй. В ее руках была какая — то бумага, скрученная в виде свитка.       — Внезапно, да? — Безразлично спросила она, перешагнув через порог и отправившись в комнату, где сидела чета из музыканта и Хранителя.       — И тебе привет, — Я сумрачно огляделся, не забыв зыркнуть за дверь. После чего, тихо вернулся на свое место, разглядывая пришедшую.       — Дела обстоят еще хуже, чем раньше, — Отрапортовала Милана, — Ситуация в корне изменилась, с момента нашего последнего разговора. Я серфила сны. — Она многозначительно развернула бумагу, протянув Курту распечатку с информацией.       — Почему Курту, а не мне? — Вспылил Саллейман, пытаясь обратить внимание девушки на себя любимого. Уж больно она ему понравилась.       — Как продолжению моей династии. Если ты не понял, мы с ним связаны по крови. Можешь считать меня излишне недальновидной, но я ему чрезмерно доверяю. — Милана пожала плечами, наблюдая за реакцией Курта.       — Было бы неплохо поменяться телами, милая моя, — Печально ответил Курт. — Я скучаю по своему старому образу. Хотя, ты девушка…       — Не неси ерунды, я не хочу дурацких вопросов со стороны покровителей. Им не нужно знать о твоем воскрешении. Прочитай бумажки, в них много интересного.       Покуда Курт углублялся в чтение, девушка разглядывала мою комнату. Не из типичного интереса, а банально от скуки.       Я, от нечего делать, гладил пса, пытаясь ослабить ошейник.       Кобейн улыбнулся, переворачивая лист и переглядываясь с Миланой.       — В чем подвох?       — Разве ты не знал? Война развернется между нами и людьми, как бы это забавно не звучало.       — Ну просто охренительно, — Изрек я. — Мы их защищаем, а они нам подлянку. Весьма в их стиле.       — Ладно, не ломай глаза. Я перескажу смысл, вкратце. Люди вычислили нас, решив, что находятся в опасности рядом с такими соседями. Они хотят устроить облаву на лимбо.       — Хотел бы посмотреть на их нелепую попытку. — Саллейман звучно рассмеялся. — Серьезно? И с чем же они на нас пойдут? С вилами или ядерным оружием? Сила Миланы испепелит их на раз — два. Однако, это не тот расклад, которым хотелось бы хвастаться.       — Знаешь, моя реакция была подобна твоей, покуда я не наткнулась на одного славного человечка, сумевшего умерить пыл. В реальности есть свои ходоки. Они, как бы это тупо не звучало, хотят ограничить нас в доступе к их миру. Уничтожать они нас не собираются, но и впускать более не желают.       — И чем же вызвана эта дисквалификация? — Я нахмурился. — Не вампирами ли?       — Отчасти. — Милана покачала головой. — Вспомни мою историю… Жандармы здорово перешли дорогу Алеггьери. А все из — за чего? Видите ли им не понравились наши опыты. Церковь признала нас исчадиями, посоветовав уничтожить наши тела, в надежде на прекращение магии. Ибо религия считает любую магию производной сатаны.       — Я не считаю нашу деятельность чем — то плохим. Наши существа стараются не причинять вред жителям реального мира. — Я не на шутку рассердился. — Разве не так?       — Брайан, — Милана вжала голову в плечи от моей тупости. — Ты себе со стороны — то слышал? «Наши существа» и «стараются». С каких это пор они стали нашими? И, что есть «стараются», когда жители реала в страхе вскакивают с кровати, бессильно шлепаясь оземь из — за потери энергии? Они не хотят жить в страхе, понимаешь?       — Звучит убедительно, но попахивает защитой. — Курт погрозил пальцем. — Предлагаешь им убить нас?       — Убить? Они хотят запереть нас в нашем же мире. — Милана ткнула в распечатку. — Тут так и сказано.       — Ну?       — И тут встал вопрос: «Хотим ли мы навечно там остаться, без возможности на возвращение»? Перспектива весьма расплывчата. Предлагаешь написать презумпцию к нашей невиновности, объясняясь перед ходоками? Хорошо, пусть будет так. Лимбо будет закрыто, но кто — то умудрится найти лазейку, портал, зеркало. Как ограничить доступ, без колоссальных последствий?..       — Почему нельзя собрать всех вместе, строго — настрого определив план дальнейших действий: «хотите находиться в обоих мирах — имейте совесть», ну, или что — то в этом духе? — Я хитро посмотрел на Саллеймана.       — Энергетические вампиры жадны до Банка. Их не остановить перед попыткой урвать больший кусок. — Ответил отец. — Мы остановим их лишь на миг, но правила быстро забываются, если за их нарушение не следует умерщвления или серьезного выговора, как минимум.       — Угрожать смертью мертвому призраку? Как символично. — Курт отвлекся на чай, предпочитая не вдаваться в подробности насущной темы.       — Как можно быть таким непосредственным? — Вопросила Милана, не желая мириться с Куртом.       — Да ну вас… — Я отмахнулся. — Давайте, поругайтесь, чего вам стоит.       — Один вопрос. Откуда у людей ходоки? — Саллейман возмутился. — Как такое вообще возможно?       — Кто — то из наших решил поиграть в веселую игру, в силу неисчерпаемого эгоизма. Видимо, ходокам надоело быть на «посыльных» у Хранителей. — Милана скривилась. — В любом мире найдется место для предателей, патриотов и нейтральных личностей.       — Если в реальном мире есть ходоки, то бишь, серферы по сновидениям, то нашей прямой обязанностью является попытка установить с ними контакт и убедить в неправильности выбранного пути. Проще простого, не так ли?       — И что ты им предложишь взамен? — Милана призадумалась, — Соснуть правительского кулака или накормить обещаниями?       — Ну точно же! Собрать их в одном месте, навесить купол и жить себе спокойно. — Я был уверен в правильности сей идеи.       — Низко и подло. — Ответила девушка, вставая и принимаясь ходить по комнате. — Какими бы гадами они не были, но запереть их в куполе — высшая кара, Хранитель.       — Что в этом плохого? В реальном мире людей сажают в тюрьму. Разница наших народов лишь в том, что тюрьмы у нас несколько специфичны.       — Представь, если в нашу тюрьму попадет призрак, который очень сильно сблизился с человеком… — Милана пристально посмотрела на меня, — Ты бы позволил им иногда встречаться?       Я заглох, предаваясь раздумьям.       Почему, пару недель назад, я ответил бы иначе?       Теперь же я был категорически против подобного общения, когда угроза нависла в равной степени над двумя мирами, не было смысла рисковать ради одной махонькой встречи…       — Я бы не позволил им видеться. — Я опустил глаза, понимая, что нарушил бы правила.       Ладонь Саллеймана мягко легла мне на плечо.       — Брайан, а я бы позволил этому юнцу сделать гроб для своей девушки… Я бы закрыл глаза на их похождения и желание сжить меня со свету ради собственного счастья.       Наши взгляды переплелись.       — Отец, ты поступил неправильно.       — Видишь ли, иногда есть идеи фикс, которые являются исключением из общих правил. И я не жалею о том, что когда — то помог тебе. Поэтому, отвечай правдиво. Мы поймем, если твои эмоции завладеют разумом. В пределах разумного, я постараюсь блюсти порядок в новой тюрьме для ходоков и масонов.       Мы замолчали, решая перебазироваться на кухню.       Курт прихватил с собой ноутбук, ставя оный на обеденный стол.       — Вот, — Он обратился к Милане. — Проникни в систему, чтобы вычислить потенциальную угрозу.       — Предпочитаешь без всяческих предисловий? — Она по — лисьи улыбнулась, усаживаясь на стул и притягивая к себе портативный компьютер. — На самом деле, я люблю заниматься такими вещами в полной тишине.       — Сейчас у нас нет подобной возможности, однако, я бы мог оставить тебя в покое. Брайан, пошли покурим.       — Я помогу Милане, — Саллейман оживился, расспрашивая девушку о тонкостях ее «ремесла», одновременно давая нам с Куртом возможность уединиться.       Мы вышли в вестибюль, останавливаясь в темном углу и доставая помятые пачки.       Курт слегка поежился от холода.       — Вот так ситуация. — Сдержанно произнес он, прислоняясь к стене и щелкая зажигалкой. — Почему бы нам не послать всё в задницу, а?       — А чем еще заниматься? Почесывать брюшко Леону и разглядывать тупые телеканалы?       — Знаешь, иногда я скучаю даже по таким моментам, ибо в них так много человеческого… — Курт зевнул, прикрывая глаза.       Я немного полюбовался его мохнатым подбородком и аккуратным, романтичным профилем.       Он давно не говорил что — то эдакое. Не обнимал ночами, не шептал на ухо колкости, не целовал. И я знал, нам ненужны эти перерывы на страстные обжимания в ванной комнате.       Он стал мне почти как брат. Именно такие чувства вызывал у меня его облик.       Эта нерушимая родственная связь согревала меня пасмурными ночами, сияя ликом надежды в преддверии будущих лет.       Дерьмово, правда, что мои мысли были для него, как открытая книга…       — Да прекрати ты меня так рассматривать, в конце — то концов! — Прохрипел он. — Разве нужен повод, чтобы высказаться вслух?       — Вслух — страшно. Лучше молчать, — Откликнулся я, неспешно двигаясь по бетонному полу. — Любят с широко открытыми глазами, но и надоедает такая любовь на порядок быстрее, чем платоническая романтика, с едва заметными касаниями пальцев руки.       — Нет… У нас более изощренная версия. Час обжиманий и год интервалов. Как отвратительно! — Я уныло вздохнул. — Ну так, что, готов найти масона и надрать ему задницу?       — Более чем. Лишь бы Милана в этой ситуации не пострадала.       — Да каким таким боком это может ее коснуться? Или я чего — то не понимаю?       — Всё же понимаешь, черноволосый ты пень. — Невразумительно откликнулся Курт, слегка касаясь меня губами. — До сих пор не могу привыкнуть к человеческому обращению.       — Это почему же? — Я слегка нахмурился.       — Вечно вокруг меня вились какие — то непонятные субъекты. Я думаю, им не хватало понимая и вида общей картины.       — Низким и подлым пристало циклиться на деталях. Воистину мелочные. — Я развел руками. И тут же перевел тему разговора. — Предпочитаешь заняться поисками прямо сейчас?       — Конечно. Ибо потом у меня не будет ни малейшего желания поднимать свою задницу с дивана. Я полагаю, надо предпринимать действия в соотношении с поступающими проблемами. А, как известно, на практике, их становится все больше, если не устранять шероховатости. — Курт многозначительно покачал головой. — Итак, есть план?       — Милана проверяет потенциальных агрессоров. По завершению проверки станут известны наши дальнейшие действия. Хоть я и сам мог найти этого супер — гения, но всяко лучше передать это дело в руки настоящего мастера.       — Ты предпринимал попытки поговорить с ней? — Мужчина почти докурил, но не спешил возвращаться в квартиру.       Я призадумался над его вопросом.       С чего мне пытаться влезать к ней в душу, если она существует в десятки сотен лет дольше меня на белом свете. И чего такого я бы ей посоветовал, чтобы совладать с неимоверной хандрой, поселившейся в ее усталом разуме?       Будто мои слова что — то изменили бы…       Даже Курт, и тот, не сумел бы разрешить мысли профессора многолетней выдержки, в силу своего опыта.       Да, он необычайно умен, но, помимо знаний, есть и нечто такое, что приходит не всегда и далеко не ко всем. И именно это знание помогает варьировать, казалось бы, крайне неразрешимые ситуации.       — Нет, Курт. Я понял к чему ты ведешь, но такие порывы, увы, не в моей компетенции. — Я, с жалостью, наблюдал за лицом собеседника.       Его глаза отобразились непониманием.       — Ты держал ее на краю пропасти. Разве нет человека ближе?       — А Давид?       — Давид… — Курт презрительно усмехнулся. — Портретный мальчик, беззаветно влюбленный в свою голубоглазую музу?       — И в чем ты видишь проблему? Чем тебе не нравится его участие в ее судьбе?       — Да тем, что он просто добрый малый, рядом с болезненным куском плоти. — Курт хладнокровно рассматривал меня, пытаясь без слов высказать свои убеждения.       — Знаешь, мистер «болезненная плоть», иногда таким кускам нужно что — то оживляющее и постоянное. Эликсир подлинного счастья. Эдакий отвлекающий маневр, когда мир вокруг оказался всего лишь иллюзией свободы и выбора. Нужна вещь, которая напоит тебя желанием найти в себе хоть каплю смысла. Смысл не в мире и не в людях. Люди могут стать лишь причиной его возникновения, а когда ты прочувствуешь на себе все прелести внутренней свободы, то и жизнь преобразится яркими красками. — Я резко отвернулся, прикасаясь к дверной ручке.       Курт не дал мне войти внутрь.       Он обнял меня поперек тела.       — Почему столь редки эти слова, но их так приятно слышать? — Пробормотал он, переминаясь с ноги на ногу и чувствуя себя донельзя глупо.       Это хорошо, что мы с ним были одного роста. Я сумел дотянуться абсолютно до всего, до чего додумался мой ненормальный разум.       — Хоть убей, но хотелось бы и мне знать ответ на этот вопрос. Мы заливаемся краской, когда обсуждаем нечто интимное. Такая тема не может стоять в перечне бытовых дрязг. А быт повязал нас с головой.       — Сегодня я смотрел на сковородку по акции. — Курт хмыкнул. — И понимал, что хотел ее купить, чтобы принести в дом хоть какую — нибудь пользу.       — Мне сейчас станет плохо. — Я отринул его от себя. — Пока не найдем ходока, ни о каких сковородках и речи быть не может, Кобейн! Пошли, я чувствую, Милана нашла нашего деструктивного выродка…       Милана сидела за столом, поджав губы и презрительно поглядывая на нас.       — Вот он. Его зовут Йен. Он живет в Нью — Йорке. — Она повернула ноутбук в мою сторону.       — Приятный, с виду, парень. — Я ожидал нечто подобное. И, кажется, его лицо представлялось мне смутно знакомым. Словно мы общались ранее, но давным — давно позабыли друг друга.       — Я не удивлен. — Откликнулся Курт. — С чего ему быть отвратительным зверем? Я против стереотипов. — Мужчина уселся рядом с Миланой, складывая ноги и поглядывая на Саллеймана. — Пожелаем ему веселого утра, или устроим облаву в темное время суток?       — Не стоит усугублять ситуацию, — Милана отрицательно покачала головой. — У него своя правда, и я ценю его многонациональные интересы.       — Я и не говорил о его немедленном убиении. Достаточно озвучить ему нашу точку зрения. Парень не глупый — поймет. А ты как думаешь, Курт? — Я обернулся к другу.       — Не имею ничего против. Однако мне интересна причина его агитационных действий.       — Думаешь, всегда должна быть причина? Может, он обычный псих, с жаждой крови. — Неопределенно заявил Саллейман.       Ему уже надоело сидеть на одном месте. Он всегда любил постоянное движение, но куда там, когда полвека слоняешься по Африканской комнате без дела.       — Попытаюсь понять, может и есть, — Приглушенно ответила Милана, исследуя его страницу в социальной сети. — Череда смертей в семье, чем не причина?       — Почему они должны быть связанны с лимбо? Он хочет воскресить кого — то? — Живо сообразил я, но тут же поник. — Не обязательно, что его идея связанна именно с этим… Всего лишь догадка.       — С его силой, как пить дать, воскресил бы.       — Если лимбо закроют, то у него не будет шанса использовать свою энергию. — Саллейман улыбнулся, — Это на тот случай, если начнет обвинять наш мир в потенциальной угрозе человечеству. У этого юноши нет чувства ритма.       — Причем здесь ритм? — Я посмотрел на отца, как на психа.       — Не в том плане, в котором подумал ты, а в концепции действий. Ну зачем ему ворошить прошлое? Кому от этого легче?       — Тьфу. — Милана резко встала. — Надоело мне вас выслушивать. У всех есть сила?       — Как грубо. — Курт насупился. — Однозначно, есть.       — Вот и отлично. Йен сейчас в торговом центре. Попытайтесь вытащить его на четвертый уровень. Я уверена, вам будет о чем с ним поговорить. — Девушка облачилась в пальто, помедлив в дверях.       — А ты, разве не с нами? — Удивленно спросил я.       — Нет. У меня масса дел в сети, если вас предпочтут размазать без предварительных переговоров.       — Удобненько, — Прошипел я. — То есть, это дело может явить под собой серьезную угрозу. Вы знаете, я всегда недолюбливал офисный планктон, ибо ему не приходится сражаться лицом к лицу с реальными проблемами. Представь себе, что мы на производстве, в аппаратной, где всё летит к чертям собачьим. Еще минута, и мы сгорим в пламени. Но… Кому какое дело?       — Я ненавижу тебя за чрезмерную увлеченность фантастикой, но я понял твое недовольство. — Отец проводил Милану до двери и подозвал нас поближе. — Отнюдь, вынужден прибавить, наш планктон выполняет 99 процентов всей работы.       — 99 и 9 десятых, — Уточнила Милана, помахав нам на прощание и исчезнув за пределами порога. — Кстати, Брайан, не затягивай с разговором. Мне будет тебе что сказать.       Я переглянулся с Куртом. Тот пожал плечами.       — Полна загадок. Впрочем, как всегда…       Во второй половине дня, мы умудрились собрать артефакты. Да что там предметы, мозги бы кто на место вставил…       Саллейман довольно ухмыльнулся, поглядывая на Курта, который возился с Маховиком. Прародитель откровенно насмехался над хитрым изобретением моего друга, покуда тот самый не ознакомил его со своими знаменитыми часами.       К сожалению, а может и к счастью, мне было чертовски наплевать на предысторию старинного амулета, иначе я бы прислушался к рассказу Кобейна.       Далее следовали согласно плану.       Саллейман предложил стать обороной в засаде. Курт был приманкой, ну, а я… Я должен был разговорить Йена, если, конечно, тот не жахнет по мне, в перманентной готовности вытрясти мои кишки из еле живого тела.       Последние слова Миланы не смели упокоить мою разбушевавшуюся фантазию.       Всю дорогу, от рубежа до четвертого уровня, я был мрачным и необычайно собранным.       Курт же, наоборот, сиял веселой улыбкой, пытаясь привести меня в чувство.       Переход в лимбо дался мне с одухотворенной легкостью, словно и не было тех дней, когда я испытывал ужасающую боль от соприкосновения с матрицей чуждой мне реальности.       Еще немного, и я бы сумел постичь Нирвану, если бы не беспокоился за собственное здоровье, которое слегка ухудшилось, с момента нашей первой встречи на заглавной странице этого нелепого рассказа.       Впрочем, я несколько отошел от темы…       Мы появились посреди светлого супермаркета.       Люди мерно катили свои тележки, сверяясь с ценниками и взвешивая на руке понравившиеся продукты.       Я отослал Курта за стеллажи, пытаясь не привлекать излишнего внимания к своей подозрительной персоне.       Йен выбирал кукурузные хлопья, отвлеченно почесывая затылок и читая состав на обратной стороне упаковки.       Не думал, что встреча с ним будет происходить в полюбившейся реальности. Обычно наши соперники были хамоватыми вампирами, предпочитающими обитать на средних слоях лимбо. Этот мир казался им скучным и созданным конечно же для того, чтобы подпитываться его жителями, которые, может и догадывались, но предпочитали подолгу не думать о сверхъестественных существах, что могли находиться на расстоянии вытянутой руки рядом с обычными людьми.       Сама мысль о наличии потусторонних наблюдателей могла ввести человека в ступор. Психика ограничивала возможности, диктуя ложное правило: не трогай темные стороны, и они не тронут тебя.       Как это глупо, не правда ли?       Самое интересное, эта ложь работала тысячелетиями…       Йен почувствовал опасность.       Обернувшись, он столкнулся со мной, лицом к лицу.       Я безнадежно выдохнул, пытаясь придумать отмазку на сей счет. Более того, пришлось играть роль невозмутимого покупателя, который засмотрелся на стенд, приметив на его полках миниатюрные баночки с кофе.       — Эй, смотри куда идешь, — Йен насупился, кидая хлопья в корзину.       Помимо коробки, в его ладони был зажат телефон.       Я смежил глаза.       — Извините. — Кротко ответил я, слегка ссутулившись.       Удостоверившись, что я оставил его в покое, Йен отошел подальше, быстро набирая номер и поднося телефон к уху.       — Стэфф, у нас проблемы, — Тихо проговорил парень, искоса поглядывая на мой черноволосый затылок. — Я чувствую силу. … Да откуда я знаю, она исходит из ниоткуда. Я едва ли могу определить ее источник…       Я улыбнулся себе под нос.       Курт устало съежился в операторской, хватая какую — то накладную и коробку с печеньями. Мы упрямо обошли друг друга стороной, словно и не были никогда знакомы.       Сварливая администраторша привязалась к моему вспотевшему другу.       — Поставщик? — Надменно спросила она, принимая из рук вышеупомянутую коробку. — Я не заказывала никаких печений…       Я прокрался в соседний пролет, продолжая следить за Йеном.       Агрессор торчал в рыбном отделе, гипнотизируя треску и взволнованно пряча телефон в карман.       Что — то изменилось. Веселая музычка остановилась, покупатели начали оглядываться.       Йен опустил голову, чуть поведя рукой в сторону.       Еще секунда, и магазин погрузился в кромешную тьму.       Кассовые аппараты угрюмо замерцали, потухнув чуть позже.       — Блять. — Злобно пробурчал я, ничего не видя дальше своих испуганных зрачков.       Тут же, поверх моей головы что — то легло. Шею отчаянно сдавило в двух местах — У самого кадыка и ближе к ключицам.       Засуетившись, я едва не забыл о наличии энергии, которая помогла мне освободиться от пут.       Откинув обидчика прочь, я достал из кармана зажигалку, усилив ее свет в несколько раз. Позади стоял Йен, в чьих руках болталась порванная, детская скакалка.       — Совсем охренел? — Моим возмущением так и веяло за версту.       — Ты из лимбо. — Уверенно ответил нападающий, сурово разглядывая мое лицо. — Как же я сразу не догадался, по примитивной выходке со столкновением.       — Коли ты такой догадливый, нет смысла скрывать очевидное.       — Зачем ты здесь? Я что, не ясно выразился?       — Ты сейчас о чем — то конкретном спрашиваешь? Я живу в этом мире, и имею, по — моему, полное право прийти в магазин и купить себе банку гребанного кофе. — Я схватил упаковку и положил ее в корзину. — И, заметь, не я на тебя напал, и не я выключил свет, ясно?       — Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. — Йен предусмотрительно отошел в сторону мангалов, выискивая взглядом полюбившийся шампур, чтобы воткнуть его мне в глотку.       О, нет, не так быстро, чел. Увы, я не собирался с ним драться.       Мы решили, что лучшим выходом из данной ситуации будут мирные переговоры и решение нависшей над двумя мирами опасности.       — Позволь решить всё мирным способом, Йен. — Назидательно проговорил я, не выпуская его ловкие руки из виду. Чего доброго, прилетит еще, но я не столь силен, чтобы регенирировать в одночасье…       — Я устал терпеть ваши нападки. Мирные жители это те, кто отдают свою энергию, без ведома, в ваши ненасытные глотки. Мне надоело слышать отчаяние со стороны людей, которые жертвуют свои жизни во имя ваших низменных целей.       — Бравируешь. — Я нахмурился. — Думаешь, я такой же как они? Мы неодинаковы, в том — то и дело. Отучись отличать зло от добра.       — Все вы так говорите, и я никому не доверяю. — Йен сделал шаг в мою сторону. Я и не думал отступать. — Ты — то сам, откуда берешь свою энергию? Делаешь такие честные глаза, будто не выкачиваешь ее из ни в чем не повинных людей.       — Эту энергию вырабатывает мой организм. За всю свою жизнь я не причинил никому вреда, ибо не в этом моя цель. Я узнал об этом мире полгода назад, в желании воскресить погибшего.       Все что было сказано до проигнорировалось Йеном, но последние слова встряли поперек его разума.       — Такое возможно? Воскрешение из мертвых?       — Да. — Признался я, понимая, что попал в аркан. Ежели я обещал ему неприкосновенность, то и не должен был обманывать. Если говорил, что воскрешение возможно, то был обязан доказать это. Не так ли?..       — Всё было в полном порядке, покуда вы не позарились на наши эмоции. — Йен немного остудил пыл, пытаясь подражать моему спокойствию. — Мой брат погиб из — за Вас.       — Каким таким образом? Они пришли и убили его?       — Тени повадились на его сознание. Они приходили каждую ночь, чтобы угнетать его своим присутствием. Стэфф знает, спроси у него.       — Кто такой Стэфф? — Я слышал это имя несколько минут назад.       — Брат, которого убили.       — Ты с ним до сих пор общаешься? — Я поежился, вспоминая историю из собственного опыта.       — Сложно объяснить в двух словах. Да я и не обязан рассказывать тебе о своей душевной травме. Тоже мне, психолог нашелся. Что ты вообще в этом понимаешь? — Йен вспылил, бросившись в мою сторону.       Шампур мелькнул в воздухе.       Я схватил его без промедления, позабыв включить магию. Да она мне и не понадобилась, ибо я был слишком зол.       Свободной рукой, я прижал Йена к себе, положив на его живот окровавленную руку.       Через боль и ненависть, я опустил губы к его уху:       — Тише.       Парень замер. Его серая футболка покрылась размашистым, темным пятном.       — Либо ты объясняешь свою ситуацию, мы ищем решение, приняв мою сторону, и ты мне веришь, мать твою… Либо я докажу тебе, что иногда можно поступиться общими правилами и убить одного запутавшегося недоумка.       Не собирался я его убивать… Припугнуть, лишь.       Йен вырвался. Я поразился его стойкости.       Вполне возможно, что я недооценил его способности, или же его сила подпитывалась сейчас болью от потери любимого человека.       Не требовалось особого ума, чтобы указать на схожесть наших амбиций. Однако, опыта ему все — таки недоставало. Оттого он и был легкой мишенью для вампиров.       Раздался мощный взрыв.       Я и Курт оказались в центре событий.       Реальность осталась нетронутой.       Удар пришелся на конструкцию первого уровня лимбо. Большая его часть была разрушена.       Я, до сих пор, не понимал, что произошло на самом деле.       В воздух взметнулась серебристая пыль. Сложная сеть из онирических струн лопнула по краям. Там, на месте цельного куска, зияли черные проплешины.       Я бы назвал это разгерметизацией, отнюдь не пагубной для потустороннего мира, но отчетливо доказывающей тот факт, что данный мир был соткан из самой реалистичной материи, но хорошо спрятан от глаз людей.       Стало быть, лимбо можно было разрушить, или же отстроить заново. Вот что ввело меня в немой ступор.       Курт, который появился в поле зрения, однозначно, недоумевал от увиденного. Наконец, ему довелось увидеть нечто новое, что, доселе, жило лишь в фантазии какого — нибудь ненормального.       Гениальный Йен, сам того не подозревая, сумел приоткрыть новые знания, сумевшие помочь бы нам в будущем.       На данный момент, я жалостливо поморщился, болея за разрушенную часть мира, как за потерю очень нужного и незаменимого фаланга.       Йен бодро вскинул голову.       Он мог бы разрушать этот мир полностью, глупый человек.       Если бы не лимбо, поверь, юноша, ты бы не смел говорить со своим усопшим…       — Прекрати разрушать это место.       — Испугался? — Йен утер пот со лба и вперился в меня безумными глазами. — Отдайте мне Стэфана, и я не стану трогать ваш мир.       Мрачный Курт подошел абсолютно бесшумно, вставая между нами.       — Как насчет переговоров? — Спросил он, обдавая парня ледяным взглядом.       — Вы блефуете. Не будет никаких переговоров, покуда я не получу своего брата.       — Что ж. — Я вздохнул. — Можно начать промывку мозгов и в этом месте. Я не против.       Ответом мне явилась гнетущая тишина.       — За много лет, канувших в прошлое, ни единый мертвец не посмел покинуть это место.       — Ты говорил обратное. — Йен замерцал, от возмущения.       — Но, — Я шумно вздохнул, — Человек, который сейчас стоит перед тобой, был воскрешен мною, втайне от Хранителя сновидений.       — Хранителя?       — Господи, как же мне надоело объяснять одно и то же, — Я фыркнул. — Да, существует Хранитель. Он является главой этого мира, и моим отцом.       — О, стало быть, он решил помочь своему сыночку… Как банально.       — Да нет же. Я сделал это по своей воле, без разрешения. — Хоть я и сказал то самое, но, в глубине души, понимал, что Йен прав в своем заявлении. — Ты хотел бы уйти вслед за своим братом?       — Хотел, но не могу. Я не знаю, как это сделать. — Йен сделался очень грустным. — Мне не в радость этот мир. Скорее, я предпочту поселиться в мире мертвых, чем останусь в этой долбанной реальности.       — Весьма опрометчивое заявление. — Курт покачал головой.       — Я знаю, что находится на четвертом уровне, — Бросил агрессор. — Я уничтожу этот объект.       Я засмеялся, сотрясаясь в так мыслям.       — Ты не знаешь, что будет после.       — Мне плевать.       — Плевать, не плевать, а оба мира перестанут существовать. Чудеса, да?       — Я так не думаю. — Парень был уверен в своих предположениях. — Может для вас — да, но не для нас с братом.       — Объясни ему, ибо я умываю руки. — Я пододвинул Курта к протестанту, уходя за их спины. — Нет смысла повторять очевидное.       — Йен, это не объект, а сердце живого человека. И этим человеком является первый Странник. Если верить слухам, он и создал вторую реальность. А держится она за счет его энергии. Надеюсь, я понятно говорю?       — Настолько понятно, что я начинаю верить, — Огорченно ответил парень. — Но что же мне тогда делать?       — Для начала, я думаю, увидеться со Стэфаном. Ты, ведь, не против? — Курт доброжелательно посмотрел на Йена.       Это зрелище было донельзя милым.       — Может, этот поступок будет глупым, но я пойду с Вами. — Йен присобрался, переставая смотреть на нас волком. — Отведете?       Курт обернулся ко мне.       — Ты как, готов посетить потустороннее кладбище мертвых душ?       — Почему бы и нет, — Я коротко вздохнул, протягивая руку к Маховику. — Держите трусы, иначе улетят, — Невесело добавил я, глядя как Курт задействует свой излюбленный механизм.