***
— Кёя~! Кёя! — звонкий голос вновь и вновь раздавался у уже знакомой школы, в которой первый год обучался обладатель данного имени. — Ну, куда он запропастился? — пробурчала девочка и, круто развернувшись, с недовольной миной пошла в обратную сторону. Не успела она сделать и пары шагов, как споткнувшись о собственную ногу, полетела навстречу с асфальтом. Но упасть ей не дали весьма знакомые по ощущениям руки, уже не раз спасавшие ее от поцелуя с каменной поверхностью. — Что ты делаешь, зверек? — ледяной тон прозвучал над самым ее ухом. — Тебя искала… — с виноватой мордахой произнесла Тсуна и, улыбнувшись, добавила, — Спасибо. Парень хмыкнул и привычно поставил девочку на ноги. — Нечего тут без дела шататься. Иди уже домой. Тсунаеши задумчиво смотрела в спину удаляющемуся Хранителю. В следующее мгновение девочка приняла решение, которое заставит несколько сожалеть ее, ведь она однозначно сунет свой носик куда не следовало. Хибари должен был сам рассказать все, если бы, конечно, сам захотел… Маленькое Небо двинулись вслед за своим Хранителем…***
Когда я вновь смогла увидеть фиолетовый огонек Тучки, интуиция начала подавать слабые сигналы тревоги. Но кроме нас я никого не почувствовала, поэтому предположила, что что-то не так именно с Кёей. Он быстро шёл в противоположную от моего дома сторону и испускал черную ауру, от которой мурашки побежали по коже. Я забеспокоилась — не смотря на природную «мрачность» моего хранителя, эта была слишком далека от обычной. Я последовала за ним, стараясь не сильно испускать потоки пламени. Это было просто необходимо, если я хотела остаться как можно дольше незамеченной брюнетом. Все потому, что он уже начал работать над контролем пламени и за прошедшие два дня сильно в этом преуспел. Спустя какое-то время я остановилась у дома раза в два больше моего, куда несколько секунд назад и зашел Хибари. Интуиция в последний раз предостерегающе пискнула и затихла. Потоптавшись немного у приоткрытой калитки, я все-таки зашла. Из открытого окна доносился неприятный, холодный женский голос. Я на ощупь подошла поближе и затихла. Из следующего разговора я поняла, это была мать моего первого друга. Хотя разговора как такового в общем-то и не было: Кёя помимо нескольких колких фраз не проронил ни слова. А отношение так называемой «мамы» к собственному сыну меня шокировало: в ее ледяном тоне и бесчувственных словах ни разу не проскользнуло беспокойство или забота о собственном ребенке, лишь плохо скрываемая ненависть. Женщина говорила о каких-то обязанностях сына главы семьи Хибари, о неподобающем поведении Кёи, сравнивая его с неким Дейчи. Теперь я начинаю понимать, откуда у него появилась такая ненависть к людям…***
Семья Хибари, одна из самых влиятельных и богатых в Японии, уже имела потенциального наследника, о котором знали люди их «светского» общества, но никто даже не догадывался, что у Хибари Юу, главы и владельца нескольких крупных корпораций, есть внебрачный сын. Последнего, дабы «не опозорить имя их семьи», как всегда говорила мачеха Кёи, отправили жить подальше от шумного Токио в маленький, тихий и ничем не приметный городок Намимори. Здесь уже был построен красивый белокаменный дом в европейском стиле — шикарный подарок Юу своей жене, которая в отличие от мужа — приверженца традиций — обожала все европейское. Глава семейства за последние пять лет лишь однажды появился здесь, а мачеха не бывала дома неделями, пропадая непонятно где, и каждый раз при возвращении срывала свою злость на несчастном мальчике. Сам Хибари-младший тихо ненавидел свою сдвинутую на чести фамилии семейку, а если быть совсем правдивым, он уже давно перестал считать их своей семьей. Брюнет просто терпел их присутствие в своей жизни, как данное, от которого никак нельзя отделаться… по крайней мере, пока. Было два аспекта, из-за которых семья Хибари была настолько известна не только в самой Японии, но и за ее пределами, например, в Китае. Первый — компания «Blade’s son», во главе которой в данный момент стоял Хибари Юу, — одна из крупнейших корпораций по изобретению и производству холодного оружия. Второй же — школа боевых искусств «Battle of the Masters», которую основал пра-прадед Кеи по отцовской линии. И понятное дело, всю историю «расцвета» рода Хибари, вбивали маленькому мальчику с раннего детства. Самому же «внебрачному сыну» были не интересны нудные лекции на эту тему, но выбора у него особо и не было. Хотя благодаря тому, что Кея был отнюдь не дурак, а наоборот — одаренным мальчиком, все это давалось ему без особых усилий. Через год, в четыре, к нему стали приезжать учителя из школы, дабы обучать его боевым искусствам. Так, на всякий случай… Вот тут-то и проявился врожденный талант Хибари-младшего: как докладывали наставники Юу, парень развивался с невероятной скоростью. Это было вполне объяснимо — Кея с удовольствием посещал интересные для него уроки. Правда такой энтузиазм длился не долго — прошло чуть меньше года, как мальчик стал всё реже и реже появляться перед своими учителями, в следствии чего все махнули на него рукой, а наставники появлялись у них дома лишь два раза в месяц, для профилактики. Причина был проста: Хибари в конце концов наскучили однотипные уроки, не дававшие ему ничего нового. Зато Кея стал чаще применять полученные знания на практике — в уличных драках. За что часто получал от мачехи. И кто знает, может, так продолжалось бы и дальше, пока тот не смог бы обеспечивать себя сам и покинуть этот дом, если бы не встретил ее…***
Тсуна боялась даже дышать. Она сидела под окном, сжавшись в комочек и заткнув уши. Но это не сработало, гневная тирада мачехи Кеи все равно была отчетлива слышна. На глазах у девочки навернулись слезы: она все свои четыре года жила, окруженная теплом и заботой матери, и даже не представляла, что такое может вообще быть. Тсу плакала не из-за того, что ее напугала эта «холодная» женщина, нет. Маленькое Небо вновь и вновь думала о то, как наверное тяжело приходиться ее другу — маленькому Одинокому Облаку. И слезы сами непроизвольно текли из испуганных глаз. Внутри дома все затихло. Шатенка вытерла ладошкой щечки и шмыгнула носом. Неожиданно громко хлопнула дверь, заставляя девочку вздрогнуть и обернуться на звук. У закрытой двери стоял Кея, чьи глаза слегка расширились от удивления при виде Тсунаеши, но на лицо практически тут же вернулась всё равно не видимая девочкой недовольная маска. Он подошёл к Тсуне и схватил ее за руку, больно сжав кисть. Шатенка непроизвольно пискнула и «посмотрела» на брюнета глазами, все еще полными слез. Хибари раздражённо цыкнул, но выражение его лица смягчилось. — Не ной, — буркнул парень и повел девочку подальше от этого дома. Тсунаеши от слов Кеи немного успокоилась, но на протяжении всего пути продолжала шмыгать носом. В ушах все ещё звучал громкий голос госпожи Хибари, отчитывающий ее друга. Глаза вновь подозрительно намокли, но Тсуна постаралась сдержаться, покусывая покрасневшие губы. Кея привел ее на тот самый мост, а после помог ей спуститься к воде. Его рука сама сжала маленькую ладошку Тсуны, будто ища поддержки, но лицо мальчика оставалось беспристрастным. Минут десять друзья стояли на берегу вслушиваясь в шум реки, пока Тсу не произнесла, с трудом выдавливая из себя слова: — Расскажи, пожалуйста, почему она так… — договорить девочка так и не смогла. Она просто не понимала, как можно так жестоко обходиться с ребенком. Все это было слишком для нее. То ли это сделали глаза, наполненные искренней грустью, то ли умиротворенная атмосфера, Кея просто не выдержал. Он долго говорил, вываливая на девочку всю свою недолгую, но не очень счастливую жизнь. Упрёки мачехи, высокомерие брата, бездушность отца. С каждым словом Тсуне становилось все хуже, глаза то и дело наполнялись слезами. Но она не плакала. Потому что Хибари проживал этот кошмар день за днем и терпел, но не плакал. Под конец, когда слова кончились, она резко схватила его за плечи и прижалась к нему. Кее лишь оставалось похлопывать трясущуюся Тсунаеши, в то время как она гладила темные волосы друга. — Спасибо тебе, Зверёк, — тихо прошептал мальчик, впервые понимая, что он не один, что есть человек, которого он пустил себе в душу…***
Смотря на детей, что в будущем должны были занять места на вершине всего мира мафии, перед глазами Первого Вонголы невольно стали мелькать картины прошлого — те давние времена, когда он только познакомился со своими друзьями. Вспомнил и его отношения с Алауди и не смог сдержать улыбку — Хибари был необычайно похож на его старого друга не только внешне, но и характером. Будучи Облаком Вонголы, Алауди был отчужденным и отделял себя от других хранителей. Тем не менее, когда он и Джотто разделили одну цель, сильнейший хранитель первого поколения безупречно работал вместе с боссом, дабы достичь ее. Выказывал больше внимания своим товарищам на пути к достижению цели, чем во время обычных встреч с ними. Алауди не сразу стал преданным Примо. Но со временем последний показал свою силу, ум и превосходство, то есть качества, достойные лидера. И несмотря на обычную отчужденность хранителя, они состоят в хороших отношениях и до сих пор: как и другие хранители, Алауди носит карманные часы, подаренные ему Первым Вонголой в доказательство дружбы. Именно ему Джотто поручил позицию внешнего консультанта и в качестве главы CEDEF следить за Вонголой после его ухода. После того как Примо запечатал и разделил кольца Вонголы, он отдал половину из них своему Облаку на хранение, показывая, что доверял ему больше всего. Погрузившегося в собственные воспоминания Джотто «разбудила» интуиция. Но предупредить весьма вымотанную внучку блондин не успел: две незаметно подкравшиеся фигуры в черном четкими отточенными движениями вырубили беззащитных детей. Похитители связали обмякшие у них на руках тела и потащили к небольшому фургончику, стоявшему на другой стороне моста…