Пламенное Небо

      Тсуна «осмотрела» обладателя желтовато-фиолетового фингала под глазом. Об этом ей уже успела рассказать маман. Она кинула осуждающий взгляд на своего Хранителя Облака, который в это время со скучающим видом сидел напротив нее. — Куро, радость моя, скажи же мне, как тебя угораздило обзавестись фонарем? — вкрадчиво поинтересовалась девочка. Любому человеку показалось бы, что она, слепая, с укором смотрит прямо в глаза. Все-таки пообещали не драться между собой… — Тсу… — иллюзионист почему-то захотел поежиться, но сдержался. — Это не то, о чем ты думаешь… — парень натянуто улыбнулся, а затем резко развернувшись к Хибари, возмущенно воскликнул: — Скажи же, Кея! Хибари лениво оглядел Мукуро и пренебрежительно фыркнул. — Кея? — настояла Тсуна. — Не трогал я это хохлатое травоядное, — он отвернулся. — А откуда тогда?.. — не поняла девочка. — Тут такое дело, ку-фу-фу. Мы поймали мальчишку, покушавшегося на маман, — Куро заметно расслабился. — Я забил до смерти это наглое травоядное, а тебя всего лишь избили, — хмыкнул Хибари. Туман предпринял попытку испепелить Кею взглядом… — Стоп-стоп-стоп! — прервала их словесную перепалку Тсуна. — вы хотите сказать, что, пока меня не было, кто-то хотел убить маму?! — Да, — ответил Куро. — И это… ребенок? — Примерно твой ровесник. — И где же он сейчас? — Ну, наш любитель забивать до смерти запер его в одной из комнат. И, похоже, у мальчишки сильное сотрясение, — парень прищурился, усмехаясь. Тсуна схватилась руками за голову.

***

      Первое, что почувствовал Кира, — боль во всем теле. И большое количество чересчур затянутых бинтов… «Такое чувство, что меня переехал трактор» — мальчик попытался пошевелиться и сразу же сжал зубы, чтобы не застонать от боли. — Лежи, — рядом тихо, даже как-то ласково раздался девичий голос, который, несмотря на то что Кира плохо понимал японский, заставил его расслабиться. Мальчик открыл глаза: на него своими большими карамельными глазами смотрела невысокая девочка, лицо которой приятно сочетало в себе азиатские и едва заметные в юном возрасте европейские черты. Что-то в этом лице показалось ему знакомым… — Кто… ты? — едва слышно прохрипел Кира. Девочка вздрогнула и, повернув голову в сторону, что-то сказала. Снова на японском. — Где я? — из последних сил мальчик предпринял ещё одну попытку задать вопрос, но ответа услышать уже не смог: сознание опять покинуло его.       — Ты слишком добра, — несколько осуждающе изрек прислонившийся к стене комнаты Хибари, когда ненадолго пришедший в себя иностранец снова отключился. — Кея, — Тсунаеши вздохнула, — Как, ты предполагаешь, мы должны узнать, почему он, — она указала пальчиком на лежавшего, — почему он тут, когда ты довел его до такого состояния? Она отвернулась и поджала губы. Дело было не только в этом… Хибари ничего не ответил на не совсем уместный, по его мнению, упрек. Он догадывался, что все снова не так просто, и нахмурил брови. — Где Мукуро? — девочка, не ощутив своего хранителя в доме, попыталась перевести разговор в другое русло. — Ушел к маман. Тсу кивнула, но продолжила сидеть у кровати незнакомца, буквально «сканируя» его. На хмуром лице девочки застыли противоречивые эмоции: раздражение и злость, радость и облегчение, а также непонимание и некая безысходность. Хибари перестал подпирать стенку и бесшумно покинул комнату.       Несколько минут в помещении было слышно лишь прерывистое дыхание мальчика-иностранца. — Джотто… — отчаянный шёпот как хлыст разорвал воцарившуюся ненадолго тишину.