Спор, или как влюбить ботаника

Matthew Mayfield – Why We Try (Feat. Chelsea Lankes) Ed Sheeran – Bloodstream       – Хватит! – резко произнес Алек, не желая дослушивать до конца и нажимая на сброс вызова. Для него каждый такой телефонный разговор был предсказуем. Каждый раз, когда этот женский голос слышался на той стороне, он знал, что не услышит ничего нового. Заезженно, и от того еще более мерзко.       – Алек, всё в порядке? – устало спросила Изабель, прекрасно понимая абсурдность своего вопроса. Ее брата колотила мелкая дрожь. Он не поворачивался, всё еще крепко сжимая в руке телефон и силясь успокоить бушующую внутри ярость, чтобы не излить ее на ни в чем не повинную сестру, пока маленькая ладонь девушки не легла ему на плечо. – Что они сказали?       – Как обычно, Иззи, как обычно. Разве они могли придумать что-то более оригинальное? – отозвался Александр, удерживаясь от нецензурных выражений из последних сил. Ему не нравилось, когда сестре приходилось становиться свидетельницей бесконтрольных проявлений его эмоций, хотя она и Джейс были единственными, кто вообще видел у него хоть что-то, кроме высокомерного закатывания глаз или ядовитых ухмылок.       – Алек, ты должен их понять. Они работают ради нас.       – Нет, Иззи, это ты должна понять. Год – хорошо. Два – бывает, но не пять лет подряд. Это твой день. Ты хоть помнишь, когда они последний раз были с тобой рядом на твой День Рождения? Не обманывай себя.       – Алек, но ведь… – начав, Изабель замолчала, зная, что брат прав. Ей действительно было тяжело вспомнить хоть один свой праздник, когда родители принимали участие в ее жизни.       Последние пять лет они всегда были в разъездах в октябре. Только Иззи, в отличие от брата, уже научилась это преодолевать и принять ситуацию ей было проще. Каждое семнадцатое октября она находила спасение в вечеринках и друзьях, которых у нее было полно.       Единственное, чему девушка так и не научилась, так это спокойно смотреть на то, как Александр не принимает несправедливость этой жизни. Изабель готова была придумать тысячу оправданий их родителям, лишь бы усмирить его пыл. Впрочем, ей тоже следовало смириться с поражениями на этом поприще.       – Не надо, Изабель. Ты напрасно тратишь время. Я устал. Просто… я надеялся, что несчастный случай, произошедший с Максом, что-то изменит. Тогда мне показалось, что они осознали свою роль родителей. Видимо, я ошибся, – слова Александра больно резанули по памяти, и Иззи, вновь замолчав, даже не предприняла попытки остановить брата, когда тот, сказав, что ему нужно остыть, схватил куртку и вышел из дома.       Этот день, по его мнению, изначально сложно было назвать нормальным. Александр даже готов был признать, что удар дверью шкафчика и последующий разговор с Магнусом были лучшим в этом понедельнике.       В конце концов, ему удалось найти хоть какой-то плюс в себе сегодня. Когда Бейн вышел из автобуса, и Алеку удалось стереть с лица эту глупую ответную улыбку, он вдруг понял, что провел день без вреда для общества. Он никого не высмеял и никого не оскорбил.       До возвращения домой Лайтвуд ощущал такой подъем, что ему казалось возможным свернуть горы. Все это закончилось, едва зазвонил мобильный. В течение дня он присылал матери смс с просьбами перезвонить, чтобы обсудить семейный праздник – День Рождения малышки Изабель. Однако Мариз позвонила лишь с целью дать добро на проведение очередной шумной масштабной вечеринки, к которым так привыкла Иззи, потому что сами они не вернутся домой до конца месяца из-за очередной крупной сделки.       Александр до скрежета зубов сдерживал свое негодование. Он и его сестра были уже не в том возрасте, чтобы не понять: родители откупались от них вседозволенностью. Парень мог бы смириться с этим, если бы не видел едва заметную грусть в глазах Изабель за широкими улыбками, которые девушка раздаривала направо и налево. Он бы смирился, если бы несколько лет назад не нашел детский дневник сестры, в котором она писала, что родители ее не любят и не замечают. Все было бы иначе. Все должно было стать иначе, но даже после смерти Макса родители отделались от них психологами и многочисленными кружками для разностороннего развития.       Алек невольно сжал кулаки. За всем этим бардаком у себя в голове он даже не заметил, как прогулка с целью успокоиться привела его на ранее не знакомые ему улицы. Нет, конечно, он знал об их существовании и, возможно, даже был в этих районах пару раз, но никакого интереса не проявлял, воспринимая их не больше, чем просто пролетающие картинки за окном своей машины.       Между тем, солнце уже начинало садиться, и люди разбредались по домам, однако детские площадки и парки все еще жили детскими криками и звонким смехом. Лайтвуд практически мгновенно отвлекся от тревоживших его сознание мыслей и почувствовал расслабление, когда едва уловимый поток остывавшего воздуха побудил его застегнуть так своевременно захваченную куртку.       Район, в котором оказался Александр, был тихим за счет своего отдаленного от центра положения. Чаще всего здесь встречались любители роликов и велосипедов. Машины казались редкостью. Дома представляли собой двухэтажные однотипные коттеджи с небольшими лужайками перед входом.       Алек, не спеша, шел прямо по центру дороги, не рассматривая даже вероятности быть сбитым из-за отсутствия более серьезного транспорта, чем какой-нибудь самокат, и разглядывал прохожих, все больше замечая, как они отличаются от тех, кто живет по соседству с ним.       В это время на его улице детей гулять уже не выпускали, потому что становилось опасно. Как только смеркается, за окнами чаще всего раздается рев моторов, и начинается ночная жизнь. Здесь же кроме кузнечиков и едва уловимого скрипа качелей не было ничего. Всего лишь несколько кварталов, а жизнь была уже совершенно другой, словно разделенной на «до» и «после».       Невольно Александр засмотрелся на этот «новый мир», с некоторой жадностью изучая счастливые лица прохожих. Он, будучи напряженным и пребывающим не в самом лучшем расположении духа, казался даже сам себе белой вороной. Здесь, на этих улицах, не играли роли ни статусы, ни деньги. Алеку просто нечего было здесь делать и нечего было предложить этой стороне жизни. Парень уже давно вырос и, как он сам думал, уже не мог радоваться мелочам, качаться на качелях и просто разделять эту атмосферу чистого непорочного детского веселья. Он был лишним. Место себе здесь могла бы найти Изабель со своей очаровательной улыбкой и любовью ко всем, кто младше нее… Или Магнус со своей завидной простотой, независимостью и дружелюбием.       Алек чертыхнулся от внезапно пришедшего на ум имени. Осознание своего возраста и непохожести тяжким грузом осело где-то внутри, побудив парня развернуться и уйти, но любопытство вновь взяло верх, едва откуда-то сбоку вновь раздалось тихое поскрипывание детских качелей. Этот звук привлек внимание Лайтвуда.       Его глаза сразу же определили присутствие двух человек. Вокруг качелей бегала маленькая смуглая девочка с кудрявыми волосами, заливисто смеясь, а на самих качелях сидел какой-то парень, улыбаясь ребенку, но то и дело переводя взгляд в книжку, которую он удерживал с некоторой осторожностью.       Александр сразу вспомнил, что у них в классе тоже есть пример такого бережного отношения к бумажкам в твердом переплете. Имя ему снова: Магнус Бейн.       В этот же миг Лайтвуда осенило, а юноша на качелях, словно ощутив на себе пристальный взгляд, поднял голову и посмотрел на нарушителя своего спокойствия. Карие глаза, чуть прищурившись, проводили осмотр Алека, пока тот не знал, куда себя деть от внимания неизвестно что тут делающего Магнуса.       Казалось, оба чего-то ждали, но первым сдался Бейн. Резко и от того немного неожиданно захлопнув книгу, не отрывая взгляда от столь странного визитера, он что-то сказал девочке и поднялся с качелей.       Словно в замедленной съемке, Лайтвуд наблюдал, как Магнус к нему приближался, и параллельно судорожно подыскивал себе достаточно дерзкое оправдание, отбивающее желание ботаника спрашивать еще что-то. В голову, как назло, ничего не шло.       – Александр? – не скрывая усмешки над плохо скрываемой растерянностью школьной звезды, окликнул парня Магс. – Чем обязаны?       – Магнус, – только и смог произнести Алек, не обращая внимания на ответный кивок.       Его взгляд отказывался поддерживать какую-либо связь с мозгом, целиком и полностью фокусируя внимание на внешнем виде Бейна, отбивая желание язвить. Разглядывая азиата, он сразу пришел к выводу, что всё было в нем совершенно иным, непривычным: никаких дурацких жилеток, свитеров и брюк. На Магнусе были простая темно-синяя футболка и подобная его собственной куртке черная кожанка, немного потертые простые, но достаточно обтягивающие ноги джинсы и кроссовки.       Тем не менее, весь этот обзор не отменял у Бейна ожидания ответа на заданный им вопрос. Он с любопытством следил за реакцией Александра на себя, стараясь угадать, что именно заставляет расширяться в удивлении и без того огромные ореховые глаза.       – Что-то не так? У тебя все-таки диагностировали сотрясение? – улыбаясь, спросил Магнус. В его голосе «сквозило» сарказмом, мгновенно вернувшим Алека к реальности.       – Нет, твоими молитвами, Бейн, всё в порядке, – собравшись, парировал Лайтвуд. Азиат, очевидно, ожидал подобного ответа и одобрительно хмыкнул.       – Это по части Рафаэля, я лишь могу надеяться и верить, что тебе не сорвало крышу окончательно, – смиренно произнес он, наблюдая, как разгорается негодование на лице Алека, проявляясь в неожиданно покрасневших щеках и тяжелом выдохе. – Тем не менее, что ты тут делаешь?       – Тебе-то какая разница? – резко отозвался Лайтвуд, отводя взгляд от всё ещё улыбающегося Магнуса. Он проигрывал в этой словесной перепалке и проявленных эмоциях, а еще злился на себя, потому что внешние изменения в образе ботаника, сложно не признать, ему нравились и отвлекали всё его внимание. Алек даже не сразу понял, как засмотрелся на идеально очерченные плечи стоящего перед ним парня и рельефный пресс, на которых акцентировали внимание куртка и обтягивающая торс футболка.       – Осторожнее, Лайтвуд, я ведь могу подумать, что ты тут из-за меня, – заговорщически почти прошептал Бейн, пристально наблюдая за взглядом своего одноклассника.       – Что ты несешь? – ощетинился Алек, когда смысл слов Магнуса наконец достиг его сознания. Он хотел добавить что-нибудь оскорбительное, пусть и не с целью обидеть, а с желанием защититься, дать отпор, но его взгляд зацепился за кудрявую головку девчушки, что осторожно взяла за руку его собеседника.       – Магнус, кто это? – прошептала девочка, не сводя взгляда с Александра.       – Это мой друг, Мэдзи, – без заминки, ничуть не смущаясь, объяснил Бейн, встречаясь взглядами с недоумевающим Лайтвудом.       – Он красивый, – улыбнулась та, всё ещё с интересом смотря на Алека.       – Но он не принц, – сразу же уточнил Магнус, обратив всё внимание на ребенка. На мгновение Александру показалось, что в голосе своего одноклассника он услышал разочарование озвученным им же фактом, но парень тут же себя одернул. Если он и собирался проверить ориентацию своей жертвы, то точно никак не сомневался в своей, чтобы так вдумываться в интонацию азиата.       – Это еще доказать надо, – резко ответил он, вмешиваясь в разговор Бейна с Мэдзи.       – Вот и докажи, – тем же тоном отозвался Магнус, сделав шаг навстречу Алеку, позволив самому себе оказаться непозволительно близко от дерзкого парня.       – Ты бросаешь мне вызов? – немного ошарашенно спросил Александр. Он любил спорить, но ситуация, когда его будущая жертва сама кидается на него, с ним происходит впервые.       Однако всё, что бы ни надумал за эти секунды Алек, оказалось ложью. Магнус еще какое-то время смотрел ему в глаза, а потом звонко рассмеялся, наблюдая, как начинает злиться настороженный парень.       – Лайтвуд, тебе не потянуть такую сказку, – успокоившись, произнес Бейн, не без удовольствия подмечая, как заходили желваки Александра.       – Это мы еще посмотрим, Бейн. Я всё это запомнил, – чуть наклонившись к Магнусу, прошептал Алек, одним лишь дыханием коснувшись щеки азиата. Это движение было спонтанным, и Лайтвуд с трудом сдержал собственное удивление от своего действия.       Тем не менее, растерянный взгляд только что смеявшегося, но уже серьезного Магса придал ему уверенности, что эта «шалость» была продуманным шагом. Самовнушение – великое дело, особенно если работает у такого нарцисса, как Александр. Он не только других, но и себя убедит в чем угодно. Только с Магнусом это не сработало. Вместо ожидаемой робости и смущения он увидел вновь проявившуюся осторожность, как если бы он, будучи неумелым охотником, неловким хрустом веток под ногами спугнул свою потенциальную дичь.       – Не заиграйся, Лайтвуд, – серьезно произнес ботаник и, взяв за руку Мэдзи, не прощаясь, пошел прочь от потерпевшего поражение в этом разговоре Алека.       Всю дорогу домой Александр пытался понять, по какой причине его обаяние не распространяется на забитого ботаника. Впрочем, он признавал, что после увиденного им забитость – это напускное. Строгое следование правилам скрывает, как минимум, обычного, но очень умного парня, а, как максимум, едва ли не ровню таким, как Джейс и сам Алек.       Разумеется, такому, как Бейн, не стать звездой школы даже просто в силу характера, но с его внешностью он имел все шансы. Лайтвуд не без удивления вспоминал красивое мужское тело и так подходящие к нему слова сестры: «Скрывать такое - преступление».       При этом, все его приятные мысли быстро были сметены обеспокоенностью. Разговор и реакция парня были не такими, какими ожидал их видеть Алек, и теперь возрастал риск, что Бейн будет его избегать и отгораживаться от его присутствия, как только возможно.       Планируя собственные действия на вторник по вероятным вариантам поведения Магнуса, Лайтвуд добрался до дома, в котором, не скрывая облегчения, его ждала Иззи, уже начавшая беспокоиться из-за долгого отсутствия брата.       – Где ты был, Алек?       – У Магнуса, – усмехнувшись, добавил парень, слегка соврав ради выражения, что тут же проявилось на очаровательном личике Изабель.       – У кого, прости? – переспросила та, не веря своим ушам. Посчитав, что сестра растолковала всё до несправедливости неправильно, хоть и так, как ему хотелось, он решил уточнить:       – Ну, не совсем, но он точно живет недалеко от места нашей встречи.       – Ты был на свидании? – всё ещё недоумевая, предположила Иззи, сразу же получив в ответ отрицание.       – Нет, конечно. Это даже звучит дико.       – Дико? Тебе напомнить, что условием спора в качестве абсолютного превосходства значится секс? – недовольно отозвалась Изабель. Она всё ещё надеялась, что брат отступится от глупого спора, в который сам себя втянул.       – Но может хватить и поцелуя. Это я перетерплю. Сегодня мы просто встретились с ним в парке. Он гулял с каким-то ребенком. Я тебе скажу, этот ботаник имеет неплохой вкус в одежде. Все эти дедушкины одеяния - просто дань правилам школы. Он даже знает, что такое кожанка, – прикидываясь восхищенным, ответил Алек, но что-то терзало его изнутри, пока он так изощрялся в собственном притворстве.       Нечто, что будто бы напоминало и подтверждало то, что пока еще так упорно парень отрицал: ему нравилось то, что он видел, и хотелось видеть подобное чаще.       – Алек, не играй с ним, – смиренно пробормотала Изабель. Александр почувствовал, что она была разочарована им, и не мог оставить это просто так.       – Иззи, ну чего ты так переживаешь? Всё, что делаю я, касается только меня. Твой Рафаэль не маленький и уже должен понимать, что ты не несешь ответственности за мои поступки, – успокаивая, произнес парень, но на девушку это никак не подействовало.       – Алек, репутация у нас общая. Мы – представители семьи Лайтвуд. Магнус – друг Рафаэля, и… – Изабель осеклась и посмотрела на парня. Тот сразу же заподозрил, что она знает больше, чем он. В ее глазах промелькнуло сомнение, и Алек решил ее поторопить.       – Что «и»?       – Магнус – хороший человек. Не в пример нам, – заключила девушка и покосилась на парня, ожидая насмешки над своим выводом.       – О, мне казалось, твоя самооценка будет повыше, – немного смутившись, ответил Алек, не принимая того, что Изабель так переживает за Магнуса. Однако он понял, что большего добиться от нее не удастся, и поспешил отправиться к себе, но сестра остановила его почти сразу же, огласив свое неожиданное и, скорее всего, спонтанное решение.       – Я приглашу его, – взгляд Александра вынудил ее пояснить. – На вечеринку. Просто чтобы ты знал.       – Магнуса? На вечеринку? Он не примет твое предложение, – усмехнувшись, сразу же нашелся парень, представляя, какое удивление отобразится в карих глазах, когда первая красавица школы позовет его на свой праздник.       – С чего ты взял? Рафаэль также будет приглашен. Новички тоже. Это его круг, у него нет причин для отказа, – самоуверенно ответила Иззи, внимательно следя за реакцией брата.       – Да он же потеряется здесь. Кроме того, какой подарок он может позволить себе тебе подарить? – всё ещё насмехаясь, выразил свое мнение Александр, искренне надеясь, что сестра просто шутит.       – Подарки - не самое главное. Мне будет приятно, если он просто придет, – заключила Изабель и направилась к себе, оставляя этот «раунд» за собой.       – Этот мир сошел с ума, – про себя удивился Алек и, последовав примеру сестры, отправился в свою спальню. Вторник обещал быть достаточно тяжелым, и требовалось хорошо выспаться, чтобы быть морально готовым его встретить.       Парень был абсолютно уверен, что горячий душ и мягкая постель не оставят ему шансов для бодрствования, но просчитался. Едва он закрывал глаза, перед ним представал Магнус в совершенно разных образах, от которых каждый новый вызывал всё большее желание увидеть их наяву. Мозг упорно режиссировал различные моменты их разговора и ситуации, в которых парни могли оказаться.       Алек уже даже не был уверен, где сон, а где реальность, а его сознание, как назло, только через несколько часов сжалилось над ним, отключившись и позволив ему получить полноценный отдых.

***

      Вечер Магнуса после встречи с Лайтвудом тоже не задался. Ему пришлось провести всё свое время в постоянном слежении за неугомонным ребенком, за которым его попросила присмотреть Катарина Лосс, уйдя на работу сразу после обеда, что по времени совпало с возвращением Бейна из школы.       Такие просьбы не были редким явлением для Магса, потому как Катарина работала в больнице и была одним из ведущих докторов там. Тем не менее, ее смена давалась парню тяжело. Мэдзи была единственной и горячо любимой дочерью Лосс и ненавидела оставаться в одиночестве. Кроме того, девочка обожала Магнуса, а это наложило на него определенные обязательства. Он стал постоянным нянькой для Мэдзи и главным спасением для Катарины.       Затянувшаяся в этот раз до ночи смена женщины заметно усложнила ему жизнь, потому что «дневному» няньке пришлось становиться еще и «ночным». Потратив около часа на то, чтобы уложить Мэдзи спать, Магнус понадеялся отдохнуть за чтением какой-нибудь книжки из тех, что планировал найти в доме, однако медицинская терминология – специфика мини-библиотеки Лосс - очень скоро нагоняла тоску, вынуждая Бейна то и дело отвлекаться на собственные мысли, главной из которых было дано имя «Александр». Помимо основного вопроса «что ему нужно», было множество других, в частности, «зачем это нужно самому Магнусу». На него, как и на вопрос о Лайтвуде, Бейн ответить не мог, и его сознание возвращалось к более реалистичным моментам из жизни.       После вечерней неожиданной встречи парень не знал, как себя теперь вести с Алеком. Тот явно что-то задумал на его счет, и становилось не по себе при одной мысли о том, чтобы дать слабину.       Лайтвуд провоцировал его, только вот у этих провокаций не было никакой тактики и смысла. Казалось, что Александр сам удивлялся тому, что делал. Последний раз он чуть не поцеловал Магнуса в щеку. Поэтому сейчас Бейн благодарил небеса, иначе они двое оказались бы в худшем положении.       – Магнус, ты не спишь? – вторгся в его сознание детский голос, отгоняя ненадолго мысли о звезде школы.       – Нет, милая, что-то случилось? Плохой сон? – парень перевернулся набок, чтобы посмотреть на ожидавшего его реакции ребенка.       – Да. Я хочу спать с тобой, – пробормотала Мэдзи, крепко сжимая в руке маленькую книжку и плюшевого медведя. Игрушку ей подарил Магс, когда она была еще совсем крохой, но, несмотря на это и то, что эта игрушка едва ли не рассыпалась в труху, она была у девочки самой любимой. Катарине не представлялось возможным ни заменить ее на такую же, ни купить новую. Все эти попытки заканчивались детским плачем и родительским смирением.       Книжка – сборник рассказов для маленьких, который был подарен не столько Мэдзи, сколько Катарине Рагнором, потому как она стала спасательным кругом для женщины в попытках уложить малышку спать. Тем не менее, чаще всех эту книгу в руках держал всё равно Магнус.       – Иди сюда, – понимающе ответил парень, не заставляя девочку ждать, и протянул к ней руки, чтобы поднять ее и уложить с другой стороны от себя, подальше от края дивана.       Устроив ребенка удобно для них обоих и подавив усталый вздох, Магнус открыл книгу и уже, наверное, в сотый раз принялся перечитывать первый попавшийся рассказ.       Мэдзи уснула у него под боком почти мгновенно, убаюканная тихим спокойным голосом парня. Бейн, не прочитавший еще и пяти страниц, услышав мирное сопение, осторожно отложил книгу на журнальный столик. Ожидание Катарины было утомительным, и Магнус, последовав примеру девочки, прикрыл глаза в надежде немного поспать.       Он почти отключился, когда спустя полчаса услышал отдаленный щелчок дверного замка, оповещающий его о возвращении Катарины Лосс. Прошло еще несколько минут, и женщина появилась в дверном проеме гостиной, внимательно разглядывая в тусклом свете торшера открывшуюся перед ней картину.       – Ты сегодня долго, – ощутив присутствие Лосс, прошептал Магнус, повернув к ней голову.       – В последний момент привезли пациента после несчастного случая. Пришлось оперировать. Так что это я еще быстро, – устало объяснила Катарина, с умилением смотря на спящую Мэдзи, находя в ней прилив новых сил. – Она давно спит?       – Нет, это вторая попытка, – ответил Магнус, предпринимая попытки подняться с дивана, не разбудив при этом ребенка.       – Удачная, как я вижу. У тебя она всегда хорошо засыпает, – с улыбкой произнесла женщина. – Пойдем чай пить, Магс. Оставайся сегодня у меня на ночь. Рагнор уже лег спать. Когда я возвращалась, свет в вашем доме был выключен.       – Хорошо. Я отнесу Мэдзи в комнату, а ты ставь чайник, – согласился Бейн.       Он привык жить на два дома, и ночевка у Катарины иногда даже нравилась ему больше, чем в собственной комнате в доме Рагнора. С Лосс он мог часами болтать обо всем, когда они традиционно садились пить чай с пирожными, которые она часто приносила после работы.       Женщина была тактичной и часто не соглашалась с Феллом в вопросах психологии, то есть никогда не выспрашивала у Магнуса ничего, что касалось бы его родителей и состояния. Она слушала внимательно то, что парень рассказывал сам, не переходя черты. За это Бейн ценил ее с самого детства. Катарина была его другом, советчиком и второй мамой.       – Итак, что у нас на повестке дня? – бодро спросил Бейн, вернувшись к Лосс на кухню. Женщина успела за это время принять душ и вскипятить воду для заварки.       – Что угодно. О чем ты хочешь поговорить? Выглядишь немного озабоченным, нет? – поинтересовалась Катарина, даже не подозревая, насколько проницательной оказалась в этот раз.       – Даже не знаю.       – Ну, расскажи, как ты провел день. Что делал? Чем занимались с Мэдзи?       – «Задушевный» разговор с Рагнором за завтраком; школа, где я едва не сломал нос золотому мальчику Лайтвуду; потом поездка на автобусе, где, к моему удивлению, ехал и Лайтвуд; после – время с Мэдзи. Мы хорошо поели, когда ты уехала. Потом она уснула под мультфильмы. У меня было несколько часов для учебы. Как только Мэдзи проснулась, мы пошли гулять в парке, где я опять столкнулся с Лайтвудом. По возвращению мы вновь поели, искупались, еще немного поиграли и улеглись спать, – отчитался Магнус, строго следуя сути вопросов.       – Ох, ну, Рагнор умеет портить аппетит, – усмехнулась Лосс, усаживаясь за стол и протягивая кружку чая парню. – Интересно не это. Я насчитала три упоминания фамилии «Лайтвуд». Это что-то значит?       – Нет. Это значит лишь то, что я не могу понять, что ему от меня нужно. Целый день он всегда поблизости. В школе сверлил во мне дыру взглядом, потом прицепился ко мне в столовой, врезался в эту дверцу. Домой почему-то поехал не с друзьями на машине. Да еще и в наших краях вечером ходил. Не просто так.       – Может, ты ему нравишься? – предположила Катарина, следя за реакцией парня. Магнус лишь закатил глаза.       – Катарина, мы столько лет проучились, он бы хоть здороваться со мной научился за то время. Откуда такой интерес сейчас?       – Почему нет? Созрел мальчик.       – Нет, ему что-то нужно.       – Что ему мешало спросить прямо? Я помню все твои рассказы о нем, как о задиристом бессовестном мальчишке, не нуждающемся ни в чем, кроме мозгов, – Лосс по-прежнему улыбалась, рассматривая Магнуса. Она впервые видела его таким задумчивым и потерянным в попытках понять мотив другого человека.       – Ты права, но он не просил ни о чем.       – Значит?       – Не знаю, но и твое предположение – полнейший абсурд.       – Почему ты так рьяно отрицаешь такую возможность?       – Александр Лайтвуд – натурал. В его жизни всегда были только девушки. С чего ему интересоваться парнями?       – Наличие девушек вокруг не говорит о его ориентации. Он, может, даже еще не понимает, что ты ему нравишься. Кстати, возможно, это ты знаешь только о девушках. Подростки жестоки, и он вполне может поддерживать свой имидж натурала только в стенах школы.       – Не думаю.       – Ну, а ты сам? – внезапно спросила Катарина, решив пойти другим путем.       – Что я сам? – переспросил Магнус, лишь отчасти догадываясь, о чем она говорит.       – Что насчет твоей ориентации? Помню, что ты говорил о бисексуальности. Эта теория нашла подтверждение? Тот паренек, Виктор, кажется… У вас вышло что-нибудь?       – Дальше поцелуев не зашло, если ты об этом. Интересный опыт, – пояснил Бейн, предпочитая не вдаваться в подробности и воспоминания.       – Но противно тебе не было?       – Нет.       – Ну, видишь. Камилла была твоей девушкой, Виктор был твоим парнем. Твоя ориентация позволяет тебе посмотреть на Лайтвуда с другой стороны.       – Не смеши меня. Александр - не мой типаж.       – Да ну? Ты поэтому сегодня так заострил на нем внимание? Будь всё иначе, ты бы даже не взглянул на него. Он ведь красавчик, не так ли? – Катарина любила подзуживать Магнуса. Это всегда приводило к истине.       – О, Боже, Катарина! Я просто поделился тем, как прошел мой день! – вспылил Магс и тут же осекся, замечая взгляд своей собеседницы. – Ты ведь специально, да?       – Конечно! – сразу же подтвердила женщина. – И он тебе нравится. Во всяком случае, тебе любопытно. Ему удалось привлечь Ваше внимание, мистер Бейн. Какое поражение для Вашего эго, а?       – Нет и нет.       – Магнус, ну прекрати. Ты можешь обманывать Рагнора, не договаривать что-то. Там это хотя бы выгодно во избежание допросов, но я-то в чем провинилась? – немного обиженно отозвалась Лосс, наблюдая, как борьба, читаемая на лице парня, сменяется совершенным смирением.       – Что ж, да, ты права. Он симпатичен мне. К сожалению, только внешне. Я не хочу о нем думать, потому что он ничего больше из себя не представляет. Лишенный сострадания и любых нормальных для людей чувств, он только и делает, что разбивает сердца девчонкам, пополняя коллекцию и тягаясь в этом со своим братом Джейсом.       – Ты не можешь судить о нем, наблюдая лишь за тем, что он хочет, чтобы вы все видели, – констатировала Катарина, допивая чай и вставая из-за стола. – Пора спать, поздно уже. Тебе завтра в школу.       Бейн не слышал ее слов, устремив задумчивый взгляд в свой остывающий недопитый чай. Как бы Магнус ни отрицал правоту Лосс, он был вынужден согласиться. Кроме внешнего пафоса, он не видел ничего, и в то же время сам до конца не верил в свою теорию о внутренней пустоте так называемых мажоров. Он хотел верить, что совершенно пустых людей нет, даже если Лайтвуд долгие годы доказывал обратное.       Противоречия глодали Магса, не давая отделить реальное от вымысла. В голове складывались горы мусора в виде наивности и возможных последствий. Логические цепочки поспешно переходили одна в другую, не приводя к полноценному выводу.       Такая безрезультатная игра разума довела Магнуса до предела, и он, на автомате домыв посуду, мысленно послав всё к чертям, вернулся на заранее подготовленный Катариной для него диван, завалился на него и тут же заснул, не тревожимый никакими снами. До новой встречи с самым странным человеком в его жизни оставалось шесть часов.