Демоны из зада

Мы трахались в машине, как вдруг… Говно. Линдси заорала и брезгливо стала вытирать волосы. Я начал плакать. Я ненавидел оказываться в говне, но какого-то хрена всё время в нём оказывался. Уже пятый раз за неделю. Пятый раз во время наших свиданий с Лин. Куда бы мы ни пошли, везде нас поджидало говно. Когда мы стояли на ночном мосту, оно проплывало прямо под нами по реке. Много говна, как будто выпустили всё содержимое канализационных труб. Когда мы встретились на складе за семинарией, кто-то сложил какашки во все почтовые ящики и посылки. Когда мы заказывали пиццу у неё дома, вместо пиццы к нам приехало говно. Когда ели в кафе мороженое… об этом вообще лучше не вспоминать. И что-то неуловимо знакомое было в этом всём. То ли в запахе фикалий, то ли во вкусе. Как будто до этого я уже был с ним знаком. С говном, то есть. Как будто то ли ел уже, то ли нюхал. Но Лин я об этом не говорил, конечно же. А то ещё ревновать начнёт. — Я знаю, почему так происходит, — сказала она. — Это Бог наказывает нас. За то что мы трахаемся, не будучи женатыми. Секс до брака — грех. — А онанизм до брака — грех? — Онанизм до брака — не грех. После брака — грех. Короче, Уэй, ты должен жениться на мне. — Блин… но как я женюсь? Я ведь священник? — Действительно, как? — Я ведь поклялся Богу, что не брошу это дело всей моей жизни. Не помню, при каких обстоятельствах, но поклялся. — А ты смени конфессию. Это в католичестве священникам нельзя жениться, а в православии, например, можно. — Правда? — я был счастлив как никогда. Линдси такая умная! Хотя о православии я знал очень мало, знал только, что это тоже христианство и оно тоже не одобряет анальный секс. — Только… есть одно «но». Я помрачнел: — Что ещё за «но»? — Нужно выполнить ряд условий, чтобы стать православным священником. Очень трудных. Первое — отрастить бороду. Воторое — отрастить живот. Третье — купить внедорожник, бэху там, или что-нить бомжацкое — рендж ровер какой-нибудь. Четвёртое — ходить на ток-шоу. Ну и пятое… Это не обязательно, конечно, но желательно. Научиться хрустеть французской булкой. — То есть как это? Не понял. Я, правда, не понял. — Ну вот ты по вечерам на кого дрочишь? — Ну, иногда на Галь Гадот, иногда на… Натали Потрман, иногда на Джеймса… кхэм-кхэм, Джесси Джесс… да, просто на Джесси Джесс. Одноклассница моя. — Ну вот, а должен будешь дрочить на Николая Второго. И дроча, обязательно проливать слёзы за него, невинно убиенного. Это тяжко, но просветление достигается гарантированно. — Блин, Лин, откуда ты это всё знаешь? Ты же нормальная американка. Нормальные американцы не знают историю. Особенно, какого-то там Советского Россоюза. — России, ты хотел сказать? — Да мне похер, для меня всё, что восточнее Германии — уже какая-то херня, дебри и говно медвежье, — я перекрестился. Я и правда побаивался Восточной Европы. Но православие принять не боялся. Православие — оно же из Америки пришло, как и всё христианство, Иисус американцем был — я в опере видел, да и приход православный — тоже здесь, в Нью-Йорке, за углом. Короче, так начался мой путь к свету.

***

Я проходил тест на готовность принять православие в православном храме Нью-Йорка. Сейчас всех новообращённых заставляют проходить тесты. Политика республиканцев — ничено личного. Местный священник — отец Nikodim — проверял мой тестовый бланк. — Ну, теорию библии вы хорошо знаете. Это хорошо, — сказал он. — У нас сейчас с теорией беда. Но что насчёт демонологии? Мы ведь должны знать врага в лицо. Я стушевался. Я преподавал демонологию, но это был единственный предмет, который я не знал. — Демонология у меня… засела в подкорке, — сказал я и постучал почему-то по заднице. — Я её не то чтобы… Нет, я её знаю… но очень… но немного знаю её… но знаю. — А вы знаете, например, какой демон живёт на пятом круге ада и отвечает за истязание грешников, запятнавших себя в гитарастии и херовых каверах? — Как бэ… — Ну-ну… — отец Ник улыбнулся и поманил пальчиком, как бэ намекая на то, что я на верном пути. — Какбэ… Кобэйнус? — я выпалил первое, что пришло в голову. — Правильно! Да ваши знания по демонологии просто впечатляют! Это новый демон, только недавно канонизированный. До вас ещё никто не смог ответить на этот вопрос. Ну ничего себе! И как это у меня получилось? Я словно бы был знаком с ним. С демоном с этим. Словно видел его раньше. Даже знаю, как он выглядит… — Хорошо, — продолжил отец Ник, — а вот вы хотите стать священником, а вы скажите: джип приобрели уже? — Да у меня как-то бабок нет, — развел руками я. — Ну это дело поправимое. Кредит возьмите, что ли, а то это ведь просто неприлично — батюшка и без джипа. — Учту. — А Вторую мировую кто выиграл? — внезапно задал вопрос священник. — Американцы, — сказал я, почесав затылок. Мне казалось, американцы последнюю войну выиграли. Или они столетнюю выиграли? Или это одна и та же война? Ну… они ведь все войны выигрывали, так что вряд ли я ошибся. — Неправильно. — Советский Союз? — Неправославно. — Русские? — Точнее. — Русские плюс Бог. — Ещё точнее. — Русский плюс Бог, — и тут я вспомнил слова Лин про хрустение какой-то там булкой, — плюс Николай Второй на небесном фронте. — Ну хорошо, сделаю скидку, что вы американец. Полный ответ должен звучать так: русские, Бог, Георгий Победоносец, Богородица, Николай Второй на небесном фронте, зэки и невинно репрессированные ВОПРЕКИ кровавому тоталитарному совку. Запомните, заучите, потом будете на проповедях на Брайтон Бич рассказывавать. — Хорошо, — вяло согласился я.

***

— Ну что? — Лин встретила меня на выходе из церкви. — Всё чики-пуки, — сказал я, беря её за руку. — Завтра крещение, послезавтра постриг, послепослезавтра перевожусь в православную семинарию, а послепослепослезавтра женюсь на тебе. — Ееесссс, — воскликнула Лин и сжала кулак. Глаза её сверкнули молниями. Я испугался. — Ты чего? — Радуюсь за тебя просто. Ты даже не представляешь, какая я хорошая жена. — Представляю, — почему-то сказал я. — Откуда? — Понимаешь, это странно, я знаю… Но у меня такое ощущение, что я уже был женат на тебе. Как будто мы с тобой уже лет пять в браке прожили. — Хм… Уэй, ты какой-то странный. Мы даже не были знакомы неделю назад. Я пожал плечами и ничего не ответил. Что-то неприятно саднило в груди. — Слушай, — сказал я, — давай зайдём в магазин комиксов. — Захуя? — Да так… Хочу выбрать почитать что-нибудь на вечер. — Хм… А лицевой летописный свод? А «Домострой»? А житие Сергия Радонежского? Ты ведь теперь православный священник, забыл? А батюшка должен знать всё это. — Мммм… А в комиксах всего этого нет?

***

— Драсьте. Я охренел. В магазине комиксов работал мой студент — тот самый коротышка, которого я отымел на парте неделю назад. Он стоял и ухмылялся: — Ну что, подсказать вам что-нибудь, мистер Уэй? — Я тебе, блять… а, ладно, похер. — У нас есть свежие новиночки, только из типографии — для токсикоманов, есть свежий хентайчик — для дрочеров, есть кровь, кишки и потрохи — для поклонников Тарантино… — А есть у вас что-нибудь… эм, православное? — Так, где-то здесь было… «Патлы, деньги, два креста» — как? Достаточно православно? Это по мотивам «Братьев Карамазовых» Достоевского. Ещё есть лимитованная версия хентая — православная, только с позами утвержденными лично русским и армянским патриархами. А вы что, отец Уэй? Православием увлекаетесь? — Да, — я оперся на стойку, листая комикс. — Ухожу я от вас, Фрэнк. — Я что, только что его по имени назвал? Я его помню?! — Куда? — у Фрэнка лицо приобрело щенячий вид. — Куда?.. Я же за вами… за тобой… я же столько километров, столько бабла, чтобы поступить в эту гребаную семинарию?! И теперь ты уходишь?! У нас же всё только началось… — Что началось, Фрэнк? Я тебя просто трахнул. Ты теперь хочешь, чтобы я тебе предложение сделал? Уймись уже, я натурал. Фрэнк всхлипнул и утёр слёзы страницей из моего комикса, а потом высморкался в него. К нам подошла Лин: — Джерардик, я взяла тебе кофе с соевым молоком, как ты любишь. Проверила два раза, говна там нет. Посмотрев на Фрэнка, она замерла. Фрэнк замер, смотря на неё. Оба они оскалились. Я думал, что сейчас начнётся конец света, потому что электричество заискрило в воздухе. Но почему? Почему они так смотрят друг на друга? — Что-то не так, Айеро? — спросила Лин. — Вы хотели поговорить по поводу расписания занятий? Теорию библии, если что, перенесли на субботу из-за того, что по четвергам отец Скотт теперь посещает стприп-клуб и в пятницу ему не до занятий. — Значит, ты и здесь его нашла? — тихо проговорил Фрэнк. — Эй, ребята, вы о чём? — спросил я, глядя то на Линдси, то на Фрэнка. — Скоро узнаешь, — сказал Фрэнк, злобно зарычав. — А вам, мисс Баллато, лучше не приходить на занятия мистера Уэя, если не хотите, чтобы вам в машину срали каждое утро. — Ха-ха, — я постарался разрядить обстановку непринужденным хохотом, — в любом случае, скоро я уйду из семинарии, и мы с Линдси поженимся… — Что?! — Фрэнк вскипел. Его лицо сделалось натурально красным. — Опять?! — Что значит «опять»? — спросил я. Я ничерта не понимал. — Понимаешь, Уэй, у этого карлика белая горячка, нажрётся водки, а потом лопочет всякое. То говорит, что вы были любовниками, то про ритуальное агенство какое-то, то про Курта Кобейна какого-то, то вообще говорит… аха-ха-ха-ха! Будто бы я… ха-ха-ха! Дочка дьявола! Ты можешь себе это представить?! Он больной на всю голову! Алкаш вонючий! Я стоял в ступоре. С одной стороны, я охотно верил Лин, потому что и сам был свиделем неадекватного поведения Айеро. А с другой… что-то меня настораживало, но я никак не мог понять, что. И смех её… смех её казался мне каким-то дьявольским. А Фрэнк, он так жалобно смотрел, и мне, на самом деле, очень не хотелось бы, чтобы он был психом или алкашом. Наверное, он мной просто манипулирует, мелкий которышка, решивший сделать меня геем. Фрэнк скрипел зубами. — Комикс, — произнёс он. — Комикс будете брать, мистер Уэй? — Да, — на автомате произнёс я, глядя в его бездонные, полные боли и отчаяния глаза, — и хентай тоже заверните. — Хорошо. Я упакую. Фрэнк скрылся за стойкой. Потом вынырнул, протянул пакет. Мы с Лин расплатились и вышли. И только вышли, как вдруг завоняло говном. Я открыл пакет: там было насрано. Понятно теперь, кто срал нам всё это время. Вся моя жалость, всё моё сострадание вмиг улетучились. Я побежал в магазин, благо мы ещё недалеко отошли, и схватил Фрэнка за воротник футболки, намереваясь придушить. Он хрипел, сопротивлялся и царапал меня за руки: — Стой, Джерард! Стой! — пытался кричать он сквозь здавленные хрипы. — Стой… я хотел… помочь!.. тебе… — Как ты мне, сука, хотел помочь! Ты меня в говне извалял поуши, сруль! Удушу, сука! — Я… благородный… Я… правда… благородный… — Он правда благородный, — спокойно сказала Лин. — Отпусти его, Джерард. — Но почему?! Почему?! Ты же сама сказала, что он… — Отпусти его, Джерард! — громче сказала она. Так, что я вздрогнул и правда отпустил. Фрэнк стал жадно глотать воздух. Линдси подошла к нему и посмотрела сверху вниз. Бешеные газа Фрэнка впились в её декольте. — Он больше так не будет, правда? Он ведь хороший мальчик? Она погладила его по макушке. Сруль был охреневший. Я был охреневший. Линдси ехидно улыбалась. Потом взяла с полки чистый комикс, взяла меня за руку и вывела из магазина. — Пойдём, приведём тебя в порядок. А то у нас свадьба через четыре дня, а ты ходишь как пугало.