***
Знамена - рваные, обожжённые пламенем. Но удержанные, но не сданные врагу. Сталь в грязи, крови и слизи. И лица солдат: людей, воинов, победителей. Героев, о которых разбилась седьмая армия Друэллы. - Сегодня я победил! Я разгромил демонических тварей! Я утопил их в крови! - заносчиво кричит капитан Марион де Фалькорн с земляного вала. Он не опускает взор на "грязный солдатский скот", смотря поверх голов, поверх серых солдатских плащей, поверх людей, вырвавших победу из лап монстродев. Эдуард стоит за его спиной, по левую руку, на самом краю рыцарского строя. – Монстры повержены сюзереном и вассалами де Фалькорн! - За Фалькорн! Ястреб и луг! - громко и фальшиво орут вассальные рыцари, но сразу затыкаются, ибо выкрик тонет в тяжелом молчании армии. Молчат солдаты, недобро нахмурив брови, молчат десятники, скрестив руки на груди. С каменными лицами молчат сотники. Молчит Эдуард - ибо истина не в гордыне, не в тщеславии, а в смирении. Щербатый мечник в полуразодранной кольчуге с помятым щитом смотрит ему в глаза. Человеку, спасшему левый фланг в самоубийственной атаке. Воину, который дрался в первых рядах, сначала верхом, а потом, когда упал конь - пешим. Дрался безнадежно, отчаянно, храбро. Рыцарю, из не слишком знатного и довольно бедного рода, сумевшему таки завалить рогатую суку-предводительницу, и остановить неудержимый натиск мамоно. Мечник угрюмо качает головой, смачно плюет через щель в зубах; его лицо каменеет, твердеют широкие скулы, глаза загораются мрачным огнем. Не оглядываясь, он решительно выходит из строя - бросая вызов капитану, напыщенным дворянам и их лизоблюдской свите. Марион ошеломленно взирает на солдата. Он раскрывает рот, но раньше, чем прозвучит его слово, звенит стальной голос воина. - Э-ду-ард! - звенит голос и в такт ему звенит сталь клинка, врезаясь в щит. - Э-ду-ард! Капитан берет себя в руки. - Убрать его! - вопит Марион оруженосцам. Те бросаются вперед, но сразу же останавливаются, ибо из строя выходит долговязый копейщик, бьет древком в землю - Э-ду-ард! - а за ним еще один, два, - Э-ду-ард! - десятки, сотни солдат; молчание сменяется ревом и ритмичными ударами мечей, алебард и копий. - Э-ду-ард! Э-ду-ард! Э-ду-ард! Рыцари, вассалы де Фалькорна, храбрее своей свиты. Они порываются спуститься вниз, к скоту, возомнившему себя людьми, а не чернью, бойцами, а не мясом кровавых бурь. Но солдатский строй щерится железным оскалом, жестоко, упрямо, несокрушимо, совсем как шесть часов назад, встречая бесконечные волны мамоно. И рыцари отступают, потому что мамоно - это одно, а пять тысяч разъяренных воинов, победителей, слившихся в едином порыве - Э-ду-ард! Э-ду-ард! - совершенно другое. Марион де Фалькорн багровеет от бешенства. Щеки его наливаются кровью, а над полем гремит чье-то имя, ставшее боевым кличем, девизом, незримым знаменем, которое невозможно отнять. - Э-ду-ард! Капитан горделиво разворачивается, махнув плащом, - хорошая мина при плохой игре, и уходит под рев солдат. За ним уходят вассальные рыцари и их челядь, опустив головы, словно побитые псы. Остается один, не связанный договором, свободный рыцарь, чье имя выкрикивают тысячи голосов. Он успокаивающе поднимает руки: не надо, я не лучше вас, я всего лишь человек, как и вы. Люди, воины, братья. Не надо. Напрасно. Солдаты ревут его имя. И их не остановить.***
Эдуард зачерпнул вторую ложку каши, подул, и отправил в рот. Слава Богине, хоть зубы до сих пор служат! Хотя есть что-то твердое он бы не рискнул. Ну и ладно, хлеб, суп, да каша – пища наша, как говорили в бедном поместье, где он родился. Впоследствии Великому Магистру пришлось отвыкать от просторечья, учиться манерам, ибо офицеры разговаривают совсем не так, совсем иначе... После Дортасса Эдуарда наконец заметили. И не кто-нибудь, не граф, не герцог, и даже не король, а сам Орден – лучшие из лучших, любимые дети Богини. - Назови свое имя, - сурово говорит Младший Магистр рыцарю, стоящему на коленях. Вокруг сереют клобуки и рясы. - Эдуард. - Клянешься ли ты хранить обет послушания, честности, прямоты? - Клянусь! - Клянешься ли ты соблюдать заповеди Богини во имя света и справедливости? - Клянусь! - Клянешься ли ты... Его приняли в Орден и назначили капитаном. Эдуард полностью оправдал надежды, поручившихся за него монахов и воинов. На новом месте рыцарь проявил недюжинный тактический талант. Не надеясь на карты, он лично осматривал место грядущего боя. Эдуард знал каждый камень, каждое деревце, каждый ручеек, и активно применял свои знания на практике. Да, многие монстры сильнее людей – минотавры, вирмы и ламии. Да, многие монстры – ящерицы, саламандры, дуллаханы – лучше владеют мечом. Толпа против толпы, клинок против чешуи, против стальных мышц – в прямом бою люди не имеют шансов. Люди слабы... и даже вдвойне слабы, ибо тело жаждет греха, а мамоно - прекрасны и доступны. Только сдайся, только оступись... И опускается меч, и свечой тает воля… Но монстры также имели серьезный изъян. Огромную слабость, которой лишены регулярные войска. Неорганизованность. Захватив себе мужа, большинство мамоно попросту сбегали, бросая остальных на произвол судьбы. Монстры с нежеланием исполняли приказы, которые отдаляли их от заветной цели – мужа и стайки детей. У людей все делалось иначе. Дисциплинированные, спаянные в едином строю, где каждый мог положиться на товарища, люди обладали большим пространством для маневра. Правильное перемещение, отвлекающие атаки и ложные отступления уравнивали шансы. Поодиночке солдаты были слабее. Но вместе, под грамотным руководством, они били как сжатый железный кулак. Используя складки местности, хорошо налаженную разведку и личный пример, Эдуард научился побеждать даже многократно превосходящие силы мамоно. И еще – он научился требовать, придав себе жесткость и внешнюю суровость, ибо люди слабы, и только сильная рука способна остановить их перед гранью пропасти. Потом было два года войны. Никакой передышки – едва Эдуард очищал клинок и возносил молитву, как его отправляли на новое место, сражаться против новых врагов и снова побеждать. Тунже, Без-Ферран, Фертрейк – он воевал повсюду, беспощадно разя соблазнительных тварей. Руководство Ордена не могло нарадоваться успехам рыцаря, и даже ангелы Богини кротко улыбались, услышав его имя. Эдуарду предложили стать Младшим Магистром и вступить в Круг. Одновременно с этим, глава богатой фамилии де Моруа пригласил Эдуарда в свой край. Он желал выдать замуж свою дочку Филиппу, обладающую нечеловеческой красотой и обаянием. Рыцарю прислали картину с изображением прекрасной девушки, очаровательной и надменной одновременно. Эдуард долго разглядывал лицо дочери де Моруа. Тогда, первый раз в жизни, он испытал сомнения. Может, стоит принять приглашение? Стать наследником богатого рода, провести остаток дней в довольстве и праздности? Девушка была невероятно красивой, а фамилия де Моруа - знатной и могущественной. Чего еще желать рыцарю из бедного рода? С болью в сердце, он отказался от обоих предложений. Первое – вступление в Круг - было слишком лестным для недостойного, коим считал себя Эдуард. Второе - в стороне от пути Ордена.***
Принятое решение спасло его душу от вечного проклятья. Через несколько лет де Моруа подняли восстание, призвав мамоно и подло ударив Ордену в спину. Оказалось, что дворянский род давно извращен вампирессами и тайно присягнул Повелительнице Демонов. Выдавая своих дочерей за властителей и могучих рыцарей, Моруа долгое время копили силы, раскинув щупальца порчи по всему королевству. Мамоно выбрали удачный момент - основные силы Ордена, стянутые к границам, не могли быстро переместиться к месту восстания. Тем более, они не могли бросить фронт перед очередной армией Друэллы, готовой к решительному броску. Пока Круг пребывал в растерянности, отчаянно пытаясь отыскать хоть сколько-нибудь боеспособные силы, восстание в тылу разрасталось подобно раковой опухоли. Моруа подняли орды зомби и скелеток. Один за другим нежить захватывала замки окрестных дворян. Сходя с ума от похоти, мамоно жадно набрасывались на мужчин и женщин, делая первых рабами удовольствия, а вторых превращали в прекрасных чудовищ. Немало предателей - подлых, слабых грешников, нашлось и в землях, не затронутых войной. Саботируя приказы и перехватывая письма, они полностью парализовали сопротивление, превратив поход восставших в легкую прогулку. Толпы нежити заполонили дороги, понуро бредя в поисках человеческого семени. Даже в отдаленных деревнях было неспокойно. Порой крестьяне просыпались от грубого стука в окно, когда воскресшие жены и матери являлись в места, где жили когда-то. Ситуация быстро становилась критической. Инквизиция не справлялась с непосильной нагрузкой, а ее агенты, измотанные бесконечными казнями и экзекуциями, засыпали прямо во время аутодафе. В эти дни Эдуард находился в резиденции Ордена, ожидая отправки на пограничный фронт. Когда его вызвали в Круг, будущий Великий Магистр не подозревал, как это изменит всю его жизнь. Но тогда Эдуард с готовностью взял на себя невыполнимое задание – во чтобы то ни стало задержать мамоно, гуляющих по тылам Ордена, словно у себя дома, до того момента, как будут собраны достойные силы. Эдуард честно и твердо приступил к делу, возглавив небольшой отряд рыцарей. На этот раз он должен был проявить стратегические навыки. Прибыв в городок под названием Сен-Микелон, который, по мнению Эдуарда являлся следующей целью мамоно, он развил огромную энергию, организуя оборону. Сообразив, что на захваченных землях нежить уже подняла всех, кого только можно, и теперь пополнялась только за счет усопших тел на новой территории, Эдуард пошел на непопулярные меры. Действуя вместе с инквизицией и своим духовником, воинствующим монахом Симеоном, он приказал выкапывать трупы и предавать их огню, а кости дробить в труху. - Пусть огонь поглотит тела мертвых! – с болью в голосе объявил рыцарь безмолвной толпе горожан. – Пока тела мертвых не поглотили души живых! На плечо легла рука Симеона, и Эдуард ощутил, как проходят душевные терзания. Богиня добра. Богиня простит. - Этот грех я беру на себя! – сурово закончил рыцарь, совершая молитвенный жест. И толпа вздохнула, и тысяча рук повторила святое движение. – Богиня простит!***
Эдуард организовал обязательные работы в три смены, поручив жителям выкапывать тела по всем окрестным кладбищам и погостам. Он лично инспектировал исполнение приказа и горе тому, кто лил слезы над оскверненной могилой! Ненадежные горожане быстро пополняли число мертвых. Их загоняли на тот же костер, где жгли полусгнившую плоть. Эдуард сурово карал потенциальных предателей, а по ночам истово молился Богине и накладывал на себя епитимьи за вынужденную жестокость. Одновременно рыцарь наладил тренировочные лагеря для ополченцев, призвав всех мужчин от пятнадцати до пятидесяти лет. Эдуард знал, что за короткий срок из горожан не получиться сделать хороших воинов. Но он также знал, что плохой воин лучше, чем вовсе никакого. Он часто посещал тренировки, внушая уверенность своим твердым решительным видом, а Симеон читал проповеди, укрепляя душу солдат. За несколько недель Эдуард подготовил город к осаде. Он бросил в тюрьмы всех подозрительных лиц, и собрал, пусть некачественные, но многочисленные войска. Когда мамоно наконец достигли Сен-Микелона, их встретили наспех укрепленные стены и мрачные воины, готовые драться за свой дом до последнего. Нежить осталась дожидаться ночи, когда возрастали силы ее командирш-вампиресс. Кроме того, мамоно надеялись, что ночью бдительность людей ослабнет, и они с легкостью прорвут оборону. Но Эдуард не покидал низких стен, подбадривая горожан и громко читая молитвы Верховной. Когда последний луч солнца скрылся за горизонтом, над рядами зомби и скелеток взлетела вампирша, замерев на уровне стен. - Сдавайся, милый! – крикнула мамоно, – Ты предназначен мне в мужья! Отдайся моей страстной любви! Я высосу все твои соки, хи-хи-хи! Несмотря на темноту, Эдуард узнал ее. Его охватил ужас. Вампиршей была никто иная, как Филиппа де Моруа. Как близко прошел он от грани проклятья! Ведь рыцарь едва не связал с ней судьбу! Хуже всего было то, что лицо девушки, ставшее еще прекраснее, разбудило в нем воспоминания, нелепые мечты и колебания. Но посмотрев на фигуру мамоно, облаченную в длинный плащ, черные ажурные чулки и полоску трусиков, Эдуард отбросил сомнения. Девушка стала монстром. Ее тело уже не спасти, а душу... душу - возможно. Серебром, светом или огнем. - Я отказался тогда, - громко объявил рыцарь. – Откажусь и сейчас! Убирайся в бездну, что тебя породила, мертвячка! Никогда мы, люди, не станем вашими рабами! - Многие уже стали. И очень счастливы! Теперь ваша очередь! - мелодично засмеялась вампиресса. Ее голос отдавал холодом, но не зимней ледяной стужей, а весенней прохладой. Словно капли, что срывались с замерзших ветвей и били о подоконник, весна... Эдуард затряс головой, отгоняя волшебный дурман. - Наш долг - служить Богине! Довольно слов! Тебе не понять нас, мерзкое создание! - Тогда я сделаю тебя счастливым насильно! - Вампирша подлетела ближе, презрительно отмахнувшись от пущенных стрел. - Ты станешь моим любимым слугой и будешь каждую ночь вылизывать мои сапожки! А я - твою шейку... Филиппа раскрыла ротик и высунула длинный язык, демонстрируя Эдуарду, как именно он будет это делать. Потом она снова рассмеялась и широко развела ноги, гладя себя рукой. Рыцарь не отвернулся. - Тогда приди и возьми меня! - выкрикнул рыцарь со смесью тоски и злой боли. Эдуард выхватил меч и приготовился к бою.***
"Как давно это было", - подумал Великий Магистр и задумчиво пошевелил ложкой остывшую кашу. Он потерял аппетит. Эдуард хотел бы забыть про Сен-Микелон, но память услужливо подсовывала картины прошлого. Неприятно осознавать, что и в нем нашелся изъян. Плоть слаба, плоть есть прах, склеп для бессмертной души. Тогда они победили, вот только радости он не испытал. Когда клинок рыцаря пронзил сердце вампирши, в ее глазах Эдуард увидел не боль, не злость или ненависть. Он увидел непонимание. И не смог забыть. Магистр отодвинул тарелку и стукнул по столу, - два раза быстро, а третий – через короткую паузу. Паж прекрасно знал все условные знаки. Юноша ловко взял тарелку с кубком и протер стол шелковым платком. - Неси бумаги, - приказал Эдуард, глядя на зубцы крепостных башен, озаренных ярким утренним солнцем. Время отдыха прошло. Настало время работы.***
Через минуту перед Магистром выросла толстая кипа писем и донесений. Паж принес свежие чернила и тонко отточенные перья, а затем, низко кланяясь, покинул кабинет. Эдуард потер щеку, взял первое письмо и разорвал конверт. Йорген фон Стальвен, в связи с преклонным возрастом и ослабленным здоровьем... Прошение об отставке. "Жаль", - подумал Эдуард. – "Славный был рыцарь. Был. Я ведь помню его еще подростком. Славный малый, вечно мрачный, угрюмый. Сражался без изысков, но зато всегда держался до последнего, никогда не бросал позиций. Под Штирвецом мамоно растащили весь отряд, а он продолжал драться. Можно сказать, в одиночку удержал южный бастион. Упрямый парень, настолько упрямый, что когда его будут укладывать в землю, зацепиться за края гроба и заявит, шевеля посиневшими губами: «Рано хороните!» Как быстро летят годы! Возможно, скоро Богиня призовет меня на суд. И тогда Круг соберется вновь, дабы избрать нового Великого Магистра... Да, годы..." - Удовлетворить, - написал Магистр. - Назначить пенсию в размере двухсот золотых ежегодно. Эдуард отложил письмо влево, ближе к себе. У него было простое правило - держать непрочитанное справа. Прочитанное, но без решений - влево, подальше. Удовлетворенное или письменный приказ - тоже слева, но ближе. Бумаг приносили много, и запутаться в них легче легкого, а потом гадай, почему распоряжения не исполняются! Эдуард вскрыл следующее письмо, скрепленное печатью инквизиции Восточного Округа. - Срочно, секретно. Лично Великому Магистру, - прочитал Эдуард. - Доносим до вашего сведения, что второго числа, в деревне Смердовке обнаружены матанго. Очень неприятная новость. Великий Магистр прекрасно понимал опасность эпидемий мамоно. Если не предпринять решительных мер, заражение могло достигнуть городов, где борьба с ним привела бы к многочисленным жертвам. - С утра пораньше, - мрачно пробормотал Эдуард. Он продолжил чтение. - Землевладелец Клаус Берген проявил преступную беспечность и не сообщил о монстрах инквизиции. Это позволило болезни перекинуться на соседние поселения - Отшильд, Дубовый Луг и Бранц. Жители означенных деревень обратились в мамоно и грибных людей. В законном порядке, по приговору Инквизитора Гюнтера, Клаус был сожжен, как еретик и предатель. "Что толку?" - сердито подумал Магистр. - "Сами просмотрели, а теперь проводят казни. Нет, Гюнтеру не место на его посту, в Инквизиции дуракам и растяпам делать нечего. Люди не монстры, зря гореть не должны. Когда справимся с эпидемией, вышлю его в монастырь - до конца жизни замаливать грехи!" Он дочитал письмо. Мало того, что инквизиция не успела вовремя среагировать, так она еще просила подкреплений. - Установить карантин собственными силами, - наложил резолюцию Магистр. - Вызвать магов для создания защиты от спор. Выжечь. Поместить жителей поселений, расположенных от зараженных деревень до тридцати километров, в специальные лагеря. Держать их под надзором в течении месяца, при малейших подозрениях в болезни - спасти их души. "Все-таки с матанго бороться проще", - подумал Эдуард. - "В отличие от веревочниц, сформированные мамоно прикованы к месту. Главное - не терять бдительности и не ослаблять внимания. Тогда с монстрами можно справиться малой кровью. Правда, с такими ротозеями, как инквизиция Восточного Округа, даже это - непростая задача". Эдуард поставил перо в чернильницу. Мамоно стали чаще использовать паразитов, это факт. Особенно легко они проникали в районы, где процветала контрабанда. "Мы на каждом шагу кричим, что монстры едят человечину", - печально подумал Магистр. - "А как еще удержать людей? Их вера слаба. За мелкий грош они готовы торговать даже с мамоно! А ведь все их товары - с подвохом. Проклятое оружие врастает в тело, демоническое серебро обращает в монстров, какая-нибудь мелочёвка, вроде сережек, браслетов - и то опасна. Надень их женщина, и сама не заметит, как станет мамоно. Даже одежда несет в себе угрозу. Превратиться в овцу, ужасно! Мы вынуждены лгать. Но эта ложь - во спасение. Без нее - нас ждет участь рабов и безмозглых инкубов. Мерзость! Будь моя воля, я бы запретил и кобольдов, и овценамбул, и голштавр, но это отвратит от Ордена дворянство". - "Полезные" мамоно приносят прибыль, - Эдуард ощутил горечь из-за слабости людей. - А наши дворяне, вместо того, чтобы следовать пути Богини, думают только о прибыли. Вот мы и закрываем глаза на их грешки. Жертвуем малым, ради большого. Только примет ли такое оправдание Богиня, когда я предстану на ее справедливом суде? Он взял следующее письмо. В этот момент за портьерой глухо скрипнуло железо. Магистр повернул голову вправо и прислушался. На секунду Эдуард подумал, что ему показалось, но вот вдалеке что-то звякнуло, и скрежет повторился. "Правильно", - подумал Магистр. - "В тайном проходе две двери. Симеон или Гельмут? Наверное, Симеон". Когда Эдуард услышал на лестнице тяжелые шаги, у него не осталось сомнений. Симеон. Спустя мгновение, портьера отодвинулась, и в кабинет заглянуло пухлое улыбающееся лицо. Поняв, что Эдуард один, святой отец откинул ткань и вплыл в кабинет. Высокий и толстый, Симеон казался воплощением добродушия и кротости. Одетый в простую хламиду, подпоясанную веревкой, он походил на деревенского священника, что любит тайком пощипать девчонок, еду и вино. Но внешность порою обманчива. Эдуард познакомился с Симеоном много лет назад, когда был простым рыцарем. Священник понравился ему - открытый и внимательный, он завоевал доверие Эдуарда и стал его духовником и другом. Позднее Магистр открыл в нем другие качества - холодный ум, бесстрашие, умение находить общий язык с любым человеком. И святую силу, там, где не помогало слово. Симеон быстро принимал решения, действовал спокойно и обдуманно, не раз выручая Эдуарда в сложных ситуациях. Вместе они прошли сквозь пламя и воду, сражаясь с мамоно, куда бы их ни направили. Хоть святой отец был старше Магистра, он сохранил превосходную форму, за исключением объемного живота. А форма требовалась! Когда Эдуард стал Великим Магистром, он с общего согласия ввел Симеона в Круг, назначив главой разведки. Воинственный монах не подвел его ожиданий. Заняв место священника в трущобах, Симеон повсюду раскинул шпионские сети, тайно следя за рыцарями и инквизицией. Часто он раскрывал такие заговоры, что Магистр только диву давался, как ему удавалось раскопать столько информации. О мамоно он тоже знал все - или почти все. Симеон был ценным союзником, истинным верующим и хорошим другом. Единственным другом. - Симеон, - поприветствовал его Эдуард и коротко добавил: - Говори. Священник слегка наклонил голову. - Здравствуй, Эдуард. - С чем ты пришел? Вести? Хорошие или плохие? - Хорошие, - добродушно пробасил Симеон, сев напротив. – Хотел сам тебя порадовать. И решить пару вопросов, заодно. Эдуард повертел в руках закрытое письмо, скрепленное печатью рода де Лесли, и отложил в сторону. Знатный род - древний, богатый, могущественный. И все же подождет. Святой отец пришел лично и без приглашения, а значит дело действительно важное. Безотлагательное. - Хотят откупиться от службы, - весело сказал Симеон, ткнув толстым пальцем в письмо. – У соседей крестьян в ополченцы забрали - пахать и сеять некому. А зерно нынче в цене, - священник заговорщицки понизил голос, - и будет дорожать. Если согласишься, де Лесли за пару лет скупят окрестные земли и станут еще сильнее. А если откажешься – Стефан при дворе ходит в фаворитах, как бы не укусил исподтишка. Здесь нужен хороший ход, обдуманный. - Я подумаю, - Эдуард нисколько не удивился, что Симеон знает содержание письма. – Так что за новость? - Хорошая, - широко улыбаясь, ответил священник. – Шепот не попал в лапы монстров. - Откуда такая уверенность? – чуть не вспыхнул Эдуард, но вовремя подавил недостойные эмоции. - Прошло уже... - Восемь лет, - благодушно подсказал Симеон. – Восемь лет, три месяца и пять дней. Помнишь тот провал? Помнишь, как мы ждали исполнения пророчества? Эдуард помнил. Тогда он не находил себе места ни днем, ни ночью, а недавнее падение Лескатии воспринял, как начало конца. Но они выстояли. Монстры не смогли продвинуться дальше границ королевства. Благодаря жестким мерам и отчаянной храбрости наступление мамоно захлебнулось. - Пророчество не сбылось, - проговорил Великий Магистр. – Небеса не пали. И та битва не стала последней в истории. Святой отец откинулся назад, и прочный стул заскрипел под его объемным телом. - Верно. Монстры или не поняли, что получили, хотя им наверняка разболтали. Или не сумели воспользоваться. Но это маловероятно. В этот момент Симеон был похож на толстого кота, дорвавшегося до сливок. – А я думаю - им вовсе ничего не досталось! – добродушно просипел он. - Ты что-то выяснил? - Да, - весело сказал Симеон. - Тогда мы отправили семерых. Оливии удалось пробиться невредимой, - священник начал загибать пальцы. – Томас, Уолтер, Хьюго, Норман были схвачены мамоно. Мария получила рану от демонического серебра. Она дошла до границы, но, к сожалению, изменения стали необратимыми. Мы спасли ее душу огнем. Последняя - Александра Корбетт. В подземелье она отказалась исполнять приказы и дезертировала, пропав без вести. Эдуард помрачнел. Его друг начал издалека, не желая переходить к сути. Слишком издалека. Словно старый лис, он кружил вокруг, прощупывая и оценивая его реакцию. О многом попросит, ох о многом! Опасается, что я откажу. Нет, друг. За Шепот я готов заплатить любую цену. И с памятью у меня все в порядке, спасибо Богине! Конечно, Магистр отлично знал подробности дела. Восемь лет назад он держал его под личным контролем, и сам отбирал участников опасного задания. Лучшие воины Ордена, возглавляемые героем, проникли глубоко в земли монстров. И сгинули - бесславно, глупо, бесполезно. Потеря оказалась весьма чувствительной. После этого, в Круге, Младшие Магистры открыто возмущались его решением: «Зачем?! Загубил, и за что? Что искал отряд в предгорьях Сизых гор?!». Тогда Эдуард молчал, смиренно и безропотно снося укоры. Он знал, что не вправе раскрыть правду, поведанную ему ангелами. Правду о железном демоне, что устроил побоище среди претендентов на трон Повелителя Монстров. Правду о пронырливой суккубе, занявшей пустующее место почти без боя. О том демоне, чье тело похоронили глубоко под землей. Вместе с вещами, с великими почестями и кровавыми жертвами. Тогдашние монстры - не распутные девки, а настоящие! - даже они отчаянно боялись, ибо перед смертью израненный демон смеялся, выкрикивая пророчество о чудовище, что обрушит небеса и поставит мир на колени, используя в последней битве в истории, его оружие. Шепот. Эдуард кротко склонял голову и молчал. Правда придавала ему сил. Но время для нее еще не пришло. Только Симеону, другу и духовнику, доверился Великий Магистр. И не пожалел, ни тогда, ни сейчас. - Богиня не любит многословия, - наконец сказал Эдуард. - Говори прямо, мой друг. - Я это и делаю! - огорченно воскликнул Симеон. - Предыстория важна. Разгадка Шепота находится именно в ней! В свете новых фактов... - Шепот пропал. Оливия говорила, что их опередили. Могила оказалась вскрыта. - Вот именно! - с нажимом сказал священник. – Недавно вскрыта. И это сделали не мамоно. С куноити и демонессами отряд встретился уже на обратном пути. То, что Шепот не всплыл за восемь лет... - Тогда кто? - Александра, - Симеон выпрямился и резко подался вперед. В один миг его лицо приобрело хищное выражение, сбросив маску медлительности и добродушия. Священник напоминал клинок, выхваченный из ножен, готовый рубить и карать во имя Верховной. Лезвие – острый ум, гарда – вера, рукоять – железная воля. Симеон был оружием и оружием смертоносным, бьющим в самое сердце врага – миг и тот падает, не успев понять, откуда нанесен удар. - Она выжила и осталась человеком, - жестко сказал священник. – Шепот должен быть у нее. Больше некому. Эдуард нахмурился и забарабанил пальцами по столу. - Разве это возможно? - спросил Великий Магистр. Симеон сощурился, бросив на него проницательный взгляд. - Вполне. Посуди сам - отряд действовал на территории демонического царства. Какие могут быть варианты? Мамоно отыскали могилу раньше наших воинов? Тогда почему они не использовали Шепот? Многие монстры имеют инстинктивное понимание магии. Они бы быстро разобрались, что к чему. Рыцари какого-то короля, действующие втайне от нас? Без специальной подготовки и усиленных оберегов? Ни один человек не зашел бы столь далеко. А такими вещами мы не делимся, сам знаешь. Не мамоно и не другие воины. Остается член отряда. Все были на виду. Кроме Александры Корбетт. Эдуард задумался, устремив невидящий взор на монаха. Симеон напряжённо молчал, не прерывая его размышлений. - Где ее обнаружили? – спросил Эдуард после долгой паузы. - Далеко, - улыбнулся священник. Он расслабился и обмяк, словно утратив стержень. Клинок скрылся в ножнах фальшивого благодушия и доброты. – В Аль-Горде. Александру опознал один из бывших друзей. Из свиты посланников к пиратским воротилам. - И ее не задержали? – удивленно приподнял бровь Магистр. - У них была другая задача, - мягко проговорил Симеон. – Напротив! Хорошо, что они не предприняли такой попытки! Корбетт порубила бы их в капусту. И снова залегла на дно. Не зря ее столько лет тренировали в Сером Корпусе... Нет, все сложилось как надо. Я, собственно, и пришел это обсудить. Господин Великий Магистр! - неожиданно официально и торжественно заявил священник. – Для захвата опасной преступницы, предательницы и дезертира я прошу разрешения использовать Рыцарей Инквизиции. Кроме того, в виду высокой срочности - на открытие портала в Аль-Горд. И с вашего позволения – возглавить отряд. Симеон легко вскочил на ноги и склонился в церемонном поклоне, протянув Эдуарду пергамент, извлеченный из рясы. - Шиванский Эмират в известность ставить не будем, - Эдуард взял протянутый пергамент. - Формально Аль-Горд на их территории. - Нет, - коротко ответил Симеон, не разгибаясь и не поднимая глаз. - Конкуренты нам не нужны. - Без тебя здесь будет непросто, друг мой, - с оттенком теплоты промолвил Верховный Магистр. – Но ты прав. Младший магистр Симеон, - сказал Эдуард, чеканя слова. – Я, как наместник Верховной Богини на земле, и глава Святого Ордена, рассмотрел ваше прошение. Оно было взвешенно, измерено и одобрено. Я разрешаю вам использовать Рыцарей Инквизиции и возглавить их в походе. Он взял пергамент и не глядя подписал. - Собирайте магов. Откройте портал. Покарайте изменницу и добудьте Шепот. Только от вас зависит, сбудется ли темное пророчество. Я вверяю судьбу Ордена в ваши руки. Судьбу всего человечества. Так не подведите же Орден, Богиню и людской род! Симеон выпрямился. В его глазах вспыхнула сталь. - Да будет так, Магистр. Я верну Шепот или погибну! Время дорого, нельзя терять ни минуты. Позвольте немедленно приступить к заданию! - Иди, - тихо промолвил Магистр. – И пусть Богиня освещает твой путь. Симеон снова поклонился и легким, быстрым шагом, не вязавшимся с весом, устремился к портьере. - Помни, пророчество не должно сбыться, - сказал ему вслед Эдуард. Наполовину откинув портьеру, Симеон остановился. - Оно не сбудется, - сурово пообещал монах. – Не сбудется, друг.