Амон

      Песок попадался все реже, зато камни - все чаще: от мелкого крошева, до валунов. Горизонт плыл в жарком мареве и блестел золочеными куполами далекого города. - Мираж, - сказал рыцарь Брайн сквозь забрало. Его доспех нагрелся столь сильно, что на нем было впору жарить яичницу, но внутри зачарованный металл поддерживал нормальную температуру. - Нет, благородный Брайн, - добродушно сказал Симеон, натягивая поводья. - Это не мираж. Это Эль-Фаррах. Я горжусь вами, Рыцари Инквизиции! Мы совершили невозможное. Преодолели недельный путь за два неполных дня. Ваше усердие будет вознаграждено отдыхом. Слезайте с коней. - Мы еще далеко, - как всегда хмуро сказал Дрейвейн, охотник на крупную добычу. Он проверял крепления арбалета. - Не рано ли отдыхать? Мы еще не вошли в город. - Не рано, меткий стрелок, - Симеон легко соскочил с коня и приказал: - Разбивайте лагерь. Все, кроме Ирвина, нашего мастера скрытного проникновения. Для тебя, воина плаща и кинжала, у меня есть особое задание. - Не понимаю, - пробурчал рыцарь Раймонд. В поисках ответа он посмотрел на эльфийку. Та ответила высокомерно-презрительным взглядом, словно говоря: "чего еще ожидать от примитивных мужланов? Для меня все очевидно". Но приказ есть приказ. Воины слезли с коней и принялись обустраивать лагерь. - Как проникнешь в город, иди на рынок, - с ласковой улыбкой наставлял Ирвина монах. - Там найдешь торговца пахлавой Висама. Первая часть пароля: "в землях Ордена даже пахлава кажется слаще". Отзыв: "между местной и Орденской нет никакой разницы". Далее, скажешь: "ибо у них один и тот же повар". Ирвин кивнул, запомнив пароль и отзыв. - Торговец отведет тебя к человеку по имени Акиль. Передай ему: друзья близко, пусть позаботится о нашем въезде. Ждем тебя не более шести часов. - Я все понял, - весело сказал Ирвин. По специалисту было видно, как он упивается риском, живет им, совмещая азарт и ледяную расчетливость. - Действия на случай, если разговор пойдет не по плану? Симеон уложил руки на толстый живот. - Выбирайся. А если не сумеешь - ты знаешь, что делать. Ирвин широко ухмыльнулся и быстро высунул язык с синеватой капсулой. Затем он неожиданно подмигнул и заглотил язык, пряча смертельный яд. - Но помни, наша задача - вернуть Шепот, а не найти славную смерть, - напомнил Симеон. - Теперь мы все зависим от тебя. Не подведи! Ирвин снова ухмыльнулся и без лишних разговоров поехал в сторону Эль-Фарраха. Пока специалист и монах разговаривали, на жесткой почве вырос шатер из желто-серой ткани. Лошадей свели вместе, поближе к походному укрытию. Маг Джейк уже шептал заклинание, скрывая лагерь от посторонних глаз. Теперь рыцарям были не страшны патрули. Даже с расстояния в пару метров они не сумели бы разглядеть ничего, кроме песка и камней. Рыцари сняли шлемы и сложили копья. Эльфийка села прямо на землю. Рядом с ней устроился охотник Дрейвейн. И, странное дело, Менелланна не встала, выбирая себе новое место, а лишь задумчиво огладила волосы. - Колчан немного болтается, - Древейн насупил брови. - Да, - тихо согласилась Менелланна. Охотник протянул руки к спине эльфийки и подтянул ремни. Когда Древейн коснулся девушки, та слегка вздрогнула, как дикий, недоверчивый зверек, но не отстранилась, позволив оказать себе помощь. Больше они не говорили. Стрелки предпочли словам безмолвие, в котором не было ни напряженности, ни недоверия. - Зачем такие сложности, святой отец? - спросил Симеона рыцарь Эрик. - Кто осмелится отказать Рыцарям Инквизиции в посещении города? - Любой десятник, - улыбаясь, ответил Симеон. - Орден не имеет власти в землях Эмирата. Местные жители извратили веру в Верховную Богиню и не признают Священную Церковь. Вместо правильного обрядного чина они проводят собственные ритуалы. - Как может Богиня терпеть такое оскорбление? - рыцарь гневно сжал кулак. - Любое отклонение от слова Верховной - мерзкая ересь! - Она и не терпела, мой друг, - заявил монах. - В далеком прошлом, задолго до рождения Развратной Суки, Эмират вообще не принимал истинной веры, поклоняясь идолам и духам. Это продолжалось до тех пор, пока на побережье не высадились воины Святого Похода. Громыхаючи сталью, воины пошли на восток и сразились против объединенных сил Эмирата и Халифата. Валькирии и ангелы схлестнулись с духами пустыни. Святая мощь - против магии, созданной на основе черного колдовства монстров. Тяжелая паладинская конница - с легкой, маневренной кавалерией. Бой был страшен, но сама Богиня благословила наших предков, и они победили. Так Восточные Земли стали частью Ордена, а предводитель похода объявлен Пророком. - Тогда почему Эмират покинул лоно церкви? - Все очень просто, - благодушно ответил Симеон, объясняя рыцарю, как глупому, но любимому ребенку. - Как известно, вода камень точит. И не только вода, но и песок. А лучше всего с камнем справляется время. Когда большинство рыцарей покинули Эмират, остальные воины смешались с местными и потихоньку, исподволь, переняли их обычаи, от которых жители Эмирата так никогда полностью и не отказались. С годами их вера изменилась. И, что особенно горько, Эмират уверен - их поклонение Богине верно, а наше - ошибочно. - Когда Повелительница Демонов взошла на трон, у Ордена было слишком мало сил, чтобы вернуть этих заблудших овец в общее стадо, - заключил монах. - Но рано или поздно ситуация изменится. Мы сокрушим монстродев, рыскающих вокруг наших границ. Праведным словом, любовью и смирением мы установим власть Ордена по всему миру. А для тех, кто отвергнет светлые проповеди, мы найдем горячие и тяжелые аргументы. Эрик задумался, пытаясь сообразить, какими словами стоит увещевать еретиков и нечестивцев. Видя его затруднения, рыцарь Брайн пришел другу на выручку. - Огонь и сталь, - промолвил он. - Правильно, святой отец? Об этих аргументах вы говорили? Эрик просиял, а Симеон ласково улыбнулся догадливому воину и сказал: - Да, сын мой. Не наше дело судить врагов Богини: Верховная сама оценит вину грешника. Наше дело - пораньше организовать их встречу, дабы еретик не успел окончательно запятнать свою душу. А теперь, дети мои, разделите запоздалую трапезу. С этими словами монах махнул отряду рукой в сторону шатра. - А, вы, святой отец? - почтительно спросил рыцарь Раймонд. - Я подежурю, пока вы принимаете пищу. Вам нужен отдых, - с отеческой любовью сказал Симеон. - У меня, - монах с доброй улыбкой хлопнул по объемному животу, - много внутренних запасов.

***

      Рыцари инквизиции едва успели поесть постной каши - впервые за полтора дня - и дать отдых усталым ногам, как неподалеку раздался условный свист. Спустя пару секунд в шатер вошел Симеон и специалист Ирвин. - Ты быстро справился, - сказал монах разведчику. - Не прошло и двух часов. Рассказывай. - Я все сделал, как вы и велели, святой отец, - лаконично доложил Ирвин. - У города укрыл коня. Вошел без приключений. Охраняются слабо, жара, стража следит вполглаза. Никто не обратил внимания. Никаких магов. Возможно ловушка. - Возможно, - добродушно согласился Симеон. - Что было дальше? - Нашел торговца пахлавой. Пароль, отзыв, пароль. Все как надо. Проводил меня к Акилю. - Дальше. - Сегодня Акиль не может помочь со въездом. Требует два дня. Сообщил, что ячейка была вынуждена уйти на дно. Ограничиваются общим сбором информации. Передает, что Харезми - предатель. Как минимум полгода. Симеон сверкнул глазами, сбросив с себя обличье мирного монаха, но ничего не сказал, а вместо этого крепко задумался. - Кто этот презренный предатель? - подал голос маг. - Вам, любезный друг, это знать ни к чему, - сказал Симеон после недолгого молчания. - Достаточно того, что мы целый год получали дезинформацию. Восток, жадность. Никакой верности! Да... Ждать два дня - большая роскошь, неподъемная для нашего кармана. Раз на воротах нет магов, вы замаскируете наш небольшой отряд своим колдовством. Справитесь? - Заклинание невидимости, на целую группу, - сумрачно проговорил маг Джейк. - На моей голове добавится немало седины. - Скорбная юдоль лишь прелюдия к вечному блаженству, - убежденно отозвался Симеон и проникновенно добавил: - Судьба выбрала вас, чтобы гореть, мой друг. Гореть ярко, освещая путь одним, и карать пламенем других. Стоит ли беспокоиться о таких мелочах, как побелевшие волосы, если на Небесах вас с ликованием встретят ангелы? Воины по-разному отреагировали на утешения монаха. Менеланна задрала голову, будто ее ничего не касается, рыцари слегка нахмурились, охотник хмыкнул, а улыбка специалиста стала настолько широкой, что казалось, будто она желает вырваться за пределы лица. Отряд прекрасно знал о школе Свечи-во-Тьме, где магов учили брать духовную энергию в кредит у самих себя. И страшной цене, уплаченной за нее с процентами. - Не стоит, - глухо ответил молодой маг, с седой головой и лицом пожилого мужчины. - Не стоит.

***

      Камилла, Амон и Александра покинули Эль-Фаррах в самый жаркий час дня. В час, когда жители ненадолго прекращают обыденную суету, и укрываются от ослепительно-белого солнца, застывшего в зените. Каждый ищет тень, прохладу, и каждый находит ее под стать своему месту в жизни. Нищие грудятся под залатанными навесами, бранясь и подсчитывая утреннюю милостыню. Ремесленники и мелкие торговцы - в крошечных чайханах, утоляя жажду обильным питьем. Купцы и люди побогаче - в своих просторных домах, где слуги обмахивают их длинными опахалами, а наложницы и жены подносят холодные напитки. Да, все бежали от жара, куда только могли. Все, кроме стражи у Восточных и Западных ворот. Страже бежать было некуда. Тесное караульное помещение обычно занимал десятник, писарь, да сборщик податей, где в тишине и покое они предавались пороку - запрещенной игре в кости. А стража... Стража торчала у ворот, в кольчугах и шлемах, обмотанных черной тканью. Стража обливалась потом, изнемогая от неподвижного сухого воздуха. Заняться ей было совершенно нечем. В эти часы Эль-Фаррах редко посещали и не менее редко покидали: караванщики прятались в шатрах за стенами, пережидая жару, а дураков покидать город в такое время находилось мало. Обычно стража скучала, ожидая, когда солнце сменит гнев на милость, и наступит вечер. Но в этот раз все сложилось иначе. Протяжно взревели верблюды, глухо звякнули бубенцы, привязанные к шеям животных, раздалась ругань усталых погонщиков. В город входил караван.

***

      Десятник мгновенно выскочил из караулки, вытирая вспотевшие ладони об одежду и щурясь на солнечный свет. За ним явились писарь и сборщик податей. Под взглядом начальника стража приободрилась и выпрямилась, придав себе подобающий вид. Как положено - строгий и неподкупный. - Приветствую вас, уважаемые, в нашем славном Эль-Фаррахе, - сказал десятник спешившимся купцам. - Назовите себя, дабы вписать имена в городскую книгу. Без утайки перечислите товары и их количество, а так же из каких земель они привезены. И знайте, наместник приказал избивать палками и выдергивать бороду по волоску каждому, кто обманет и утаит хоть самую малость! - Приветствую тебя, хранитель врат! - вперед выступил купец с подкрашенной хной рыжей бородой. - Наш караван идет из самого Когского Халифата и в пути потерял немало времени. Пусть я скажу за всех, какие товары и в каком количестве мы везем, пока мои спутники называют свои имена. Скажу тебе одному. Сборщик податей и десятник обменялись взглядами. Дело было ясным, вопрос заключался только в цене. - Проследите, чтобы все назвали свои имена и земли, - приказал десятник. - Да переспросите их не менее трех раз, ведь тот, кто выдумал себе прозвище обязательно ошибется. Это и тебя касается, писарь! Писарь вздохнул. С его невысоким рангом рассчитывать на весомую долю не приходилось, не считая пары серебряных монет. Пока стража опрашивала купцов и слуг, рыжебородый купец, десятник и сборщик отошли в сторону. - Сколько? - без обиняков спросил купец. - По золотому с верблюда и я поверю твоему описанию на слово, уважаемый, - с жадным блеском в глазах ответил десятник. Сборщик два раза моргнул. Это означало, что он согласен со мздой. - Только ничего запрещенного, - предостерег десятник, беспокойно оглядываясь. - Количество никто проверять не будет, но если всплывет что-то монстриное, нам всем несдобровать. - Ничего запрещенного, - с деланным равнодушием заверил купец, вставая так, чтобы никто не увидел, как он отсчитывает деньги. Десятник принял взятку и незаметно сунул половину довольному сборщику податей. Купец вернулся к своим сотоварищам. Через некоторое время все имена были записаны, а подать, оцененная сборщиком в соответствии с названными, но не проверенными товарами, заплачена. - Пропустить, - хрипло велел десятник и караван начал входить через широко распахнутые врата, по трое верблюдов в ряд. И так бы он и прошел, если бы в нос писца, обладающего исключительным обонянием, не ударил сладкий, волнующий запах. Писец подскочил на месте, как будто ужаленный змеей, а затем ринулся к тихо беседующему десятнику и сборщику податей. - Нектар альрауне! - выпалил он. - Я буду не я, если на этот раз вы не возьмете меня в равную долю! - Тебе показалось, писарь - буркнул десятник, но все же беспокойно принюхался. - Я ничего не чувствую, кроме верблюжьего дерьма. - Нет, так не пойдет, - прошипел писарь. - Я не хочу лишиться головы! Если и лишаться, то за достойную плату! Сборщик податей напряженно посмотрел на десятника. - Деньги деньгами, но риск... - без слов, одним только взглядом, сказал он. Десятник начал колебаться. Выбить из купца дополнительную плату или действовать, как предписывали правила? Правда, товары мамоно запрещено ввозить под страхом смерти... - Тьфу! - грубо плюнул десятник, быстро взвесив за и против. - Стойте. Стойте! Стража! Пусть стоят! - рыкнул он стражникам, вставшим по сторонам улицы. Купец с рыжей бородой изменился в лице, а воины, ошалевшие от жары и запахов вьючных животных замерли в недоумении: не бывало еще такого, чтобы их командир так резко менял решения. Первым опомнился молодой стражник с черным, еще не выцветшим тюрбаном, аккуратно обмотанным вокруг шлема. Он резко схватил за поводья ближайшего верблюда и развернул его боком, преграждая каравану дорогу. - Стоять, шакальи дети, стоять! Кому сказано! Передние ряды остановились. На них наехали задние и ворота утонули в пыли, возмущенных криках и реве животных. - В чем дело? - со страхом вопросил десятника подбежавший купец. - Мы обо... - Молчи купец, молчи! - зло процедил десятник. - Ибо язык твой, как оказалось, лжив и длинен, словно у пустынной ламии! Стража, обыскать их. Воины принялись сбрасывать на землю тюки, распарывать мешки и завязки. Один из стражников откупорил винные бурдюки и точно: в них плескался вязкий монстриный нектар. - Товары мамоно! - завопил воин, выхватывая саблю перед лицом застывших от ужаса людей. - Нечестивцы, предатели веры, Пророка и Богини! Рыжебородый купец широко открыл рот, будто рыба вытащенная на берег. Он закатил глаза; ноги его подкосились и купец рухнул на землю. Десятник гневно пнул тело купца и низко заорал: - Вяжи! Воцарилась неразбериха. Стражники хватали купцов и их слуг, оглушая тех ударами рукоятей. Несчастные пытались скрыться, а посреди всего этого метался десятник, грозно вращая глазами и выкрикивая приказы: - Хватай! Держи! Не пускай!

***

      В это время к Восточным воротам подошли Александра с лошадьми, Камилла с ишаком, и Амон, хранивший угрюмое молчание с самого рынка. По пути Александра с сожалением посматривала на рыцаря, который словно воды в рот набрал, но заговорить не решалась. Она понимала, что задела больную для них обоих тему и теперь жалела об этом. "Какие ужасы он пережил?" - расстроено думала Александра. - "Зря я это упомянула". Но, хотя наемница и переживала, глядя на мрачного рыцаря, в тоже время она ощущала некоторое удовлетворение. У них с Амоном оказалось много общего, больше, чем она ожидала. И в дальнейшем это могло поспособствовать их сближению. - Дерутся, - сообщила Камилла, вырвав наемницу из размышлений. - Фу! Почему люди постоянно ссорятся? Надо их разнять! Александра присмотрелась к суматохе. - Контрабанда, - ворчливо объяснила наемница и сказала Амону: - Надо подождать, пока тут все не уляжется. Как бы нам не попасть под горячую руку. Видишь, как забегали? Как будто им раскаленную болванку в задницу сунули. - Я не буду ничего ждать, - мрачно отозвался рыцарь, прервав свое безмолвие. - Их беготня нас с тобой не касается. И разнимать я их тоже не буду. С этими словами Амон решительно направился прямо к свалке из стражников, купцов и верблюдов. Чтобы угнаться за его размашистыми шагами, Александре пришлось бежать рядом. Позади семенила маленькая жрица Камилла. - Подожди. Подожди! Ну, не хочешь, так хоть пройдем по краю, - убеждала наемница, но рыцарь не останавливался. Напротив, Амон постепенно набирал скорость, явно собираясь врезаться в толпу грудью. Так бы и случилось, если бы в паре десятков метров от свалки, девушка не сумела подхватить Амона под локоть и найти нужные аргументы: - Подумай о нас! Камилле может случайно достаться, да и мне не поздоровится! Гляди, как они руками машут. И правда, стражники, сгоняющие контрабандистов, словно пастушьи собаки - овец, гневно размахивали саблями, нисколько не заботясь ни о своей, ни о чужой безопасности. Амон прислушался к словам девушки. Он на секунду приостановился, а затем двинулся по краю улицы. Наемница потянула лошадей за поводья и, отгородившись ими от суматохи, как будто щитом, пошла следом. Камилла догнала ее и теперь боязливо держала Александру за руку, не выпуская из второй веревку ишака. Им удалось благополучно пробраться через толпу. Рыцарь выполнял роль тарана. Когда на дороге появлялось препятствие, Амон небрежно отодвигал его в сторону, причем делал это одинаково легко как для людей, так и для тяжело груженых животных. Александра следила за жрицей, напуганной мельтешеньем и злыми криками. Камилла, в свою очередь, просто не отставала, вцепившись в наемницу. И это было все, чего от нее требовалось. В конце концов, их маленький отряд подобрался к самым воротам, где сгрудились десятки верблюдов. Александра испугалась, посчитав преграду непреодолимой, но рыцарь повернулся боком, выставил вперед плечо. Он слегка наклонился и прошел сквозь дурно пахнущих животных, будто нож сквозь масло, при этом свалив нескольких на землю. Вслед за ним в брешь протиснулись девушки, лошади и недовольно пыхтящий ишак. Спустя минуту, вырвавшись на дорожный простор, они уже вдыхали горячий, но чистый воздух. После душной давки, пыли и вони, воздух казался свежим и сладким, будто мед. Наемница и жрица перевели дух. - Уф, - тяжело выдохнула Александра, вытирая пот со лба. Не довольствуясь этим, она оттянула ворот, проветривая взопревшее тело. - Это было непросто. - Ты преувеличиваешь, - сказал Амон. На лице рыцаря, по прежнему мрачном, не проявилось ни следа усталости от духоты и толкучки. - А ты преуменьшаешь, - ворчливо возразила девушка. - Тебя ничем не проймешь, а нас с Камиллой чуть не задавили. Ты в порядке, кстати? - В порядке, - взволнованно пискнула жрица, не выпуская ладонь наемницы из своей. - Раз в порядке, значит и говорить не о чем, - отрезал Амон. Александра выразительно посмотрела на рыцаря, но промолчала. Амон пребывал в дурном расположении духа по ее вине. Невовремя упомянутый патруль, болезненные воспоминания, и самое главное - вынужденная ложь для успокоения жрицы. А все из-за нее! "Наверное, ему, честному, благородному человеку, нелегко переступать через свои принципы", - печально подумала Александра и поэтому смолчала. Тем временем рыцарь бросил короткий взгляд назад. Стражники были поглощены поимкой преступников и не обратили внимания на их небольшую команду. - Хочешь, чтобы они помирились? - неожиданно спросил он Камиллу. - Конечно! - пылко воскликнула жрица и взволнованно сжала руку наемницы горячей ладошкой. - Тогда не будем терять время, - сказал Амон и зашагал вперед.

***

      Амон, Камилла и Александра миновали желто-зеленую рощу из старых карагачей. Деревья с узловатыми и мощными стволами широко раскинули ветви над дорогой. Рыцарь шел впереди, а за ним, на расстоянии десяти шагов - наемница и жрица. Проходя в тенистом полумраке, прорезанном острыми солнечными лучами, Амон походя сорвал зазубренный лист, задумчиво повертел его в руках, а потом смял и выбросил. Рыцарь по прежнему мрачно молчал и Александра забеспокоилась. Она не ожидала, что упоминание о тяжелом детстве так сильно расстроит ее компаньона. Камилла тоже чувствовал себя не в своей тарелке. - Он на нас обижается, - промолвила жрица. - Это печальненько... - Да, - сокрушенно согласилась Александра. - А все из-за меня. Дура, я дура! Зачем я вообще упомянула патруль? - Амон переживает из-за тех людей? - спросила Камилла, наивно хлопая ресницами. - Он не хотел их пугать? - Не хотел. В некотором смысле. Да и не в них дело! У нас у всех было поганое прошлое. Наверное, он вспомнил что-то очень плохое, а все из-за меня... Эх. Александра понуро опустила голову. Жрица ласково обняла ее за талию и девушка не отстранилась: в прикосновении мамоно не ощущалось соблазна, зато поддержки в нем было хоть отбавляй. - С ним надо поговорить, - решительно заявила Камилла. - Раз ты виновата, ты должна попросить прощеньица. - Должна, - согласилась девушка. - Только как? Наемница закусила губу и некоторое время молчала, а потом, махнув свободной рукой, вручила жрице лошадиные поводья и ускорила шаг. Александра поравнялась с мерно шагающим Амоном, потом немного вырвалась вперед и заглянула ему в лицо. Рыцарь слегка повернул голову в ее сторону и хмуро спросил: - Какие-то проблемы с Камиллой? - Нет, - ответила Александра и отвела взгляд. Теперь они шли рука об руку. - Идти еще долго, вот, решила поболта... - Когда будем учиться верховой езде? - перебил ее Амон. Девушка сбилась и замялась. - Тут мало места, - наконец выдавила из себя наемница, обводя рукой окрестности, - новичкам нужен простор. Роща закончилась. По бокам раскинулись пахотные земли, что тянулись вдоль сухих арыков: во избежание пустой траты, воду отворяли ранним утром и вечером. Чуть дальше розовели маленькие сады, пряча крестьянские дома в душистых объятиях. Еще дальше застыла унылая полоса серо-желтой пустыни. - Тебе виднее, - промолвил Амон и отвернулся. Александра едва не плюнула на землю от досады и сожаления, но вовремя сообразила, что рыцарь неверно истолкует этот грубоватый жест. Девушка глубоко вздохнула. - Слушай, - виновато начала она. - Я очень сожалею о своих словах. Правда, честное слово! Я не хотела тебя задеть... И склонять к вранью тоже не хотела. Ты меня это... извини, ладно? Амон слегка замедлил шаг и обратил на наемницу внимательный взгляд серых глаз. - Не бери в голову, Александра, - впервые за все путешествие он назвал ее по имени. - Тебе не за что извиняться. - Как не за что? - ответ рыцаря сбил девушку с толку. Она думала, Амон выскажет ей немало нелестных слов о вынужденной лжи. - Ты считаешь, я поступил против своей воли? - Ну да, - простодушно подтвердила Александра. - Это не так. - Тогда в чем дело? Я не понимаю. - Это не страшно, - с непонятной интонацией произнес Амон. - Гораздо страшнее, что я сам до конца не понимаю. Девушке почудилось, что рыцарь хочет сказать что-то еще, но Амон не добавил ни слова. Александра серьезно задумалась. Только сейчас она осознала, насколько замкнут ее спутник. Нет, Амон умел говорить. Он не лез за словом в карман, мгновенно находил общий язык с любым человеком. Но, за исключением истории войны со злой империей и боя на корабле, рыцарь не доверил ей ничего личного. И, по всей видимости, не собирался этого менять. Александре оставалось только гадать о том, что творится на душе ее товарища. - Ты вспомнил детство, перенервничал и теперь тебя мучает проклятие? - робко предположила девушка, просто чтобы прервать молчание. - Проклятие, - со слабой усмешкой протянул Амон. - Казалось бы, поганая вещь. А на самом деле - очень удобная штука. Им можно объяснить вообще что угодно. Пусть будет проклятие. Этой фразой рыцарь окончательно поставил Александру в тупик. Наемница напряженно засопела, пытаясь вникнуть в скрытый смысл, который содержала странная речь Амона. Но тут сзади раздался жалобный писк и возня. Рыцарь оглянулся, покачал головой, а потом сказал Александре: - Жрице нужна твоя помощь. Поспеши, пока она не поранилась. Девушка кинула быстрый взгляд в сторону Камиллы и охнула. Камилла висела лицом вниз между двумя лошадьми. Правой рукой она держалась за поводья гнедого, а левой - за вороного. Лошади злобно фырчали, били копытом, и видимо были близки к тому, чтобы понести. Вокруг ног жрицы крепко обвилась веревка ишака, упрямо тянущего назад, и таким образом Камилла оказалась поднятой в воздух практические параллельно земле. Камилла дергала ножками, слабо попискивая от страха, но никак не могла освободиться. В этот момент несчастная девушка напоминала муху, попавшую в паучьи сети, только вместо липких нитей выступали кожаные ремни. При всем при этом, мамоно умудрялась сохранять некое забавное достоинство, будто заявляя всем своим видом: - Во имя Падшей я вытерплю и не такое! Александра со всех ног помчалась к отставшей жрице, а добежав, первым делом попыталась отобрать у нее лошадиные поводья. - Отпусти, я тебя поддержу, - говорила наемница. - Да отпусти же ты! - Неееет, - панически верещала Камилла, еще крепче впиваясь в поводья. - Я упаду и ушибусь! Александра попробовала разжать пальцы девушки, сперва одной рукой, потом двумя, но Камилла не поддавалась. - Ууууу! - вырвалось из груди монстродевы. Сначала тихо, а потом все громче и громче, словно из чайника поставленного на огонь. Жрица задергалась, но ее ноги только сильнее запутались в веревке ишака. Длинноухое животное сейчас же отчаянно заревело и принялось тянуть назад с удвоенной силой. - Отпусти! - Ууууу! - Кому говорят, отпусти! - Ууууу! Уууу! Кони всхрапнули. Александра отчетливо поняла, что лошади больше не в силах терпеть боли и сейчас случится нечто нехорошее. Но в этот момент подскочил Амон. Блеснул двуручный меч, серой молнией обрубая веревку, и ножки Камиллы шлепнулись о землю. Жрица мгновенно обмякла. Она выпустила поводья. Мамоно несомненно упала бы лицом в дорожную пыль, если бы у самой поверхности ее не подхватила Александра. Амон без лишних церемоний взял Камиллу за шиворот и не прикладывая видимых усилий поставил ее на ноги. - Я думал, ты справишься одна, - без тени улыбки сказал он Александре. Девушка покраснела от стыда и опустила взор. Рыцарь разжал ладонь, но Камилла едва могла стоять от пережитого страха. Мамоно обняла наемницу за плечи и, всхлипнув, трогательно опустила голову ей на грудь. - Ну что ты с тобой будешь делать, - только и сказала Александра. Она обняла девушку в ответ и погладила по иллюзорной ткани, закрывающей голову. При этом наемница старательно избегала смотреть на Амона, понимая, что опозорилась не только жрица (ей простительно), но и она, избрав неверную тактику. Александра знала, что находчивость и скорость мышления - важнейшие воинские качества, а тут такое... Наконец девушка решилась посмотреть на рыцаря, что по-прежнему стоял рядом. Она подняла глаза и опешила. Амон улыбался, как человек, потерявший золотой, проискавший его весь день, а потом нашедший монету в складках кармана. - Замечательно, - насмешливо и непонятно проговорил рыцарь. - Просто замечательно. Хорошая логическая цепочка. С этими словами Амон снова двинулся по дороге, оставив позади недоумевающую Александру и дрожащую от волнения Камиллу. "Теперь понятно, почему я так размяк", - весело думал Амон. - "Почему уступил Александре и соврал жрице, подчинившись эмоциям". Колдун вспомнил Камиллу, подвешенную между ездовыми животными, и едва не расхохотался. - "Я не вижу в них угрозы. Вообще никакой. Это непривычно. В нашем мире ты вынужден находиться в постоянном напряжении. Действуешь на Имперской планете? Тебя в любой момент могут раскрыть: Ордо Еретикус, или не приведи Тзинч, Ордо Маллеус наступает на пятки. Приходится спешить, действовать быстро и решительно. Возвращаешься на корабль? Там тебя поджидают рабы и культисты, перенявшие твою собственную тактику, мечтая вонзить нож в спину. И порой некоторым, - как проклятому капитану, - это удается. Высаживаешься в Оке Ужаса? Угрюмые ублюдки из других легионов спят и видят, как бы тебя прикончить. За что угодно: ради черепа, возложенного к Трону Черепов, ради амуниции, ради наслаждения, да и просто так, ради смеха. Мои "братья"-колдуны рассчитывают продать демонам или сделать своей пешкой. Приходится выкручиваться, мучительно обдумывать каждый шаг, любое движение, чтобы минимизировать риск. Нет права на ошибку, ошибка - конец игре, смерть и поглощение души демонами варпа. А здесь? Достаточно самой примитивной лжи, самому смешно, про островитян и славных рыцарей, несущих освобождение, и ты получаешь верного союзника. Впридачу - ребенка, который почитает за великое счастье служить тебе ради "всеобщей любви". Ха-ха-ха!" Амон немного посерьезнел. - "Это не все, есть еще одна причина. Другие колдуны, выдержавшие Рубрику Аримана, стали конкурентами на пути к власти и могуществу. Врагами. А космодесантник сконструирован действовать в группе, тем более в моем бывшем легионе, где высоко ценили взаимодействие. Это правило прописано в крови, на генном уровне, на уровне инстинкта. И организм требует братства, цепляется за любую возможность. Пытается найти - даже в обычной смертной, с которой нас объединяет только мучительная подготовка. Глупость, конечно. Братство подразумевает равенство, а до такого абсурда я еще не дошел и, надеюсь, не дойду. Но не меньшая глупость - отрицать смесь уважения и необычной мягкости по отношению к девушке-наемнице. Я позволяю ей много больше, чем простому союзнику. Например, пить с монстром, засыпать на дежурстве. Как же это называется? Было же такое слово, точно помню, что было! А самого слова - не помню. Попробуем с другой стороны. Когда я в последний раз его использовал? Наверное, очень давно. Лет десять, а то и двадцать назад. Короткое такое, емкое! Нет, не помню. Ладно, Тзинч с ним!" Колдун оторвался от размышлений: сады и пашни приближались к концу. Сужалась дорога, сочная трава у арыков сменялась сухой, а желто-серая полоса превратилась в бескрайнюю пустыню. Амон оглянулся на отставших спутниц. Камилла семенила рядом с насупившейся Александрой, ведущей сразу всех животных. По пути жрица пыталась забрать у наемницы обрывок, привязанный к шее ишака. - Дай я тебе помогу, - донеслось до колдуна. - Ну пожаааайлуста! Александра смотрела себе под ноги, старательно игнорирую настойчивые просьбы мамоно. Камилла не отставала и теребила ее за рукав. Иногда жрица замирала, будто кошка перед мышью, и неумело-резким движением ловила веревку. Но Александра всякий раз оказывалась быстрее, и Камилла хватала лишь воздух. Глядя на эту картину, колдун почувствовал, как его губы растягиваются в улыбке, а горло щекочет шипучая волна. - Ну пожааалуйста! Я просто немножечко подержу! Ну пожалуйста! Амон не выдержал, коротко расхохотался и убавил шаг, дожидаясь своих непутевых соратниц.