***
Маленькая волкодлака Абби никогда не видела леса иначе, как изнутри. Откровенно говоря, она не особенно часто задумывалась о том, что находится за пределами охотничьих угодий ее родителей. Лес был бесконечен. Лес был безопасен - дикие звери обходили мамоно стороной. Лес принадлежал Абби - от оврагов на севере, до которых надо было бежать целых два часа! - и до берлоги тетушки Макки. Лес был всем ее миром, и центре его находилось родительское логово. В небольшой землянке, выкопанной отцом, всегда тепло, спокойно и уютно. Там живет папа, там живет мама, там живет маленькая Абби - шестилетняя девчонка-непоседа с вечно ободранными коленками. Мама очень любит папу. Папа очень любит маму. Абби любит папу и маму, а они - ее. Иногда папа и мама уходят далеко, к самым границами мира, а когда возвращаются, приносят свежую пищу. Горячо шкворчат ломтики мяса, распространяя аппетитный аромат, мама горячо шепчет папе на ухо, а потом они смеются и целуются. Абби не знает, над чем они смеются. Да это и не важно, ведь не над ней! Маленькая волкодлака внимательно смотрит на мясо и облизывается. Затем ее гонят мыть лапы из деревянной кадушки, и они едят. - Мама, папа, - говорит Абби, поглаживая пузико, и тайком облизывая лапы, - расскажите, как вы познакомились! - Опять? - Да, - сопит волкодлака и забирается к отцу на колени, обнимая его мохнатыми лапами. Отец качает ребенка на коленях, а сбоку пристраивается мама и гладит ее по голове. - Это было давно, почти восемь лет назад, - задумчиво говорит отец, улыбаясь в густые усы. - В моих краях, далеко... - Как далеко? - перебивает его любопытная Абби. - Дальше ручья? - Да, доченька, дальше, - вмешивается мама, глядя на папу. - Ой, и дальше оврагов? - Дальше, даже дальше тех мест, где мы охотимся на еду, маленькая. Девочка вздыхает и зарывается отцу в грудь. Она пытается представить, что там - дальше оврагов. Наверное, снова лес. - А вы меня туда возьмете? - Абби с надеждой смотрит на маму. - Через год, когда будем учить тебя охотиться, - отвечает вместо нее отец. - Ну, непоседа, слушай. Восемь лет назад в наших краях развелось много волков. Не таких как ты или мама, а злых. Они воровали нашу, гм... добычу, уводили прямо из домов. Совсем осмелели, злодеи. И наш вожак стаи объявил, что за шкуру каждого волка он будет давать нам железные кругляшки. Это тоже добыча, и ее можно обменять на еду или на полезные вещи. Мы до сих пор так делаем с твоей мамой, и да, - сказал он, предвосхищая новый вопрос дочурки, - этому мы тебя тоже научим, но гораздо позднее. Моя прошлая стая бывает опасной и тебе надо подрасти, чтобы сопровождать нас с мамой на поляну обмена. Мама ласково чешет у Абби за ушком, и та зажмуривается от удовольствия. - Глядишь, заодно и жениха встретит, - тихо шепчет волкодлака отцу. - Как быстро все поменялось... - Я и сам не ожидал, - тихо соглашается с ней отец. - Всего восемь лет, и сэра Варгрейда не узнать. Он очень любил устраивать облавы на монстров! Неделю пировал, неделю готовился, неделю охотился, будь он неладен. А в последние два года люди ходят на обмен практически в открытую... Дай ему Эрос здоровья! - Расскажи про маму, - сопит Абби, недовольная тем, что родители опять завели свои "взрослые", непонятные беседы. - Я отправился охотиться на злых волков, - продолжил отец, - и повсюду расставил хорошие капканы. В нашей стае был умный кузнец, это человек, который металл гнет, бывший злой охотник. Злой, потому что раньше охотился он не только на зверей, но и... - Просто злой, - быстро говорит мама, смотря на отца с нежным укором. - Злой и все. - Да, - подтвердил отец, кивнул и взъерошил шерстку Абби. - Просто злой. Так вот, он умел делать такие капканы, что даже твоей маме не сломать. Он умел гнуть железо, а я маскировать ловушки. Ну, твоя мама и попалась. Она просидела на цепи целый день и очень заскучала, и расстроилась. Помочь ей было некому, ведь твоя мама - самая лучшая, и предпочитала жить в одиночку, без стаи. Отец немного нахмурился и погладил маму по лодыжке, из которой выпирала небольшая шишка. Шишка была у мамы всегда, сколько себя помнила маленькая Абби. - Когда я пришел, мама была совсем грустной. Ты и часа усидеть на месте не можешь, а представляешь, какого сидеть целый день? Абби попыталась и не смогла. Маленькую волкодлаку всегда распирало от энергии, и даже минута бездействия грозила разорвать ее изнутри. За исключением времени после еды и перед сном, когда ее укладывали на пушистые шкуры. - Мне стало жалко твою маму, тем более, она умоляла меня помочь. Я освободил ее из капкана, но она не убежала. - У меня затекла нога, - пояснила мама и нежно лизнула отца в щеку. Папа улыбнулся. Абби нравилось, когда отец улыбался. Его усы смешно топорщились в разные стороны, и в эти минуты он казался ей еще больше, сильнее и смелее. - Тогда я смастерил волокуши и перетащил маму подальше в лес. Я кормил и поил ее на протяжении трех недель, пока она не сумела сама добывать себе пищу. Но в моей стае стали подозревать неладное и ругаться. В один день я собрал все необходимые вещи и ушел. К твоей маме, подальше в лес. Абби сонно задвигала ушами. Голос отца плыл в теплом воздухе землянки, сливаясь с треском сучьев в каменном очаге. - Мы вырыли наш дом, и стали жить вместе, - донеслось до волкодлаки сквозь темноту. - А через два года у нас родилась ты, маленькая. Сильные руки аккуратно подняли ее в воздух и уложили на шкуры, как много, много раз до этого. Мама с любовью погладила округлившийся живот. Скоро у Абби родится сестренка...***
Сегодня Абби отказалась от традиционной сказки. Быстро поев, она сама послушно бухнулась на шкуры и с самым невинным видом закрыла глазки. Не до конца, а так, чтобы незаметно подглядывать за родителями. Мама с папой о чем-то тихо шептались. Затем мужчина положил руки на мамину грудь, нежно сжал пальцы и волчица радостно застонала. Ее глаза вспыхнули хищным, жгучим огнем и спустя секунду она мягко, бесшумно напрыгнула на отца, повалив его на уютное ложе. Абби довольно улыбнулась и сразу же поджала губки. "Родители ни за что не догадаются о Ноле и красных рыбках!", - невинно подумала Абби. Все началось позавчера, когда младшая дочь тетушки Макки, неторопливой и внушающей уважение гризли, сообщила Абби, будто по ночам в ручье появляются особые красные рыбки. Дочь звали Нолой, и она была одногодкой маленькой волкодлаки, четвертой по счету среди остальных дочерей Макки. Абби и Нола дружили; постоянно играли вместе, ссорились и иногда дрались, хотя Нола, как более крупная девочка, всегда побеждала. Но за последнюю неделю они ни разу не повздорили, и девочка-гризли поделилась с Абби огромным секретом. Теперь задорная волкодлака не находила себе места, мечтая хоть одним глазком поглядеть на необычных рыбок, видимых только при лунном свете. Она договорилась с Нолой, что этой ночью они удерут от родителей и встретятся у ручья. Дождавшись, когда мама и папа с головой уйдут в свои взрослые игры, к которым Абби была пока равнодушна, девочка бесшумно перевернулась на живот. Родители не обратили на это внимание, целуясь и пожирая друг друга глазами. Абби сползла со шкур и незаметно выскользнула из землянки. Если быстро сбегать и вернуться... родители ничего не заметят! Это у них надолго... Черный лес ласково принял ее в свои объятья, и волкодлака инстинктивно заскользила сквозь ночной сумрак. В отличие от человеческих детенышей, Абби ни капельки не боялась темноты. Наоборот, в это время суток ее мир стал еще интереснее, загадочнее и прекраснее. Лес манил сотней пряных ароматов, кусты складывались в таинственные фигуры, а влажный мох холодил подушечки лап. Через двадцать минут быстрого бега, Абби выскочила к прохладной свежести ручья. Мама с папой говорили, что раньше здесь была настоящая река, но потом она обмелела. Ох, только бы они не узнали! Нола поджидала ее у каменистого бережка, флегматично усевшись на мокрую гальку. Абби подскочила к подруге, и уселась рядом, восстанавливая дыхание. Волкодлака шумно почесалась и сказала: - Привет Нола, я убежала. А ты? - И я убежала, - очень спокойно заявила Нола и зачем-то принялась сосать лапу. - Мама с папой не знают? Мои заняты. - И мои заняты, - флегматично проговорила Нола с набитым ртом и посмотрела на небо. Луна лила свет на еловые ветви, ручей превратился в серебряную ленту, а галька - в колючую шкуру огромного зверя. - Ну и где твои рыбки? - нетерпеливо спросила Абби. Она заглянула в воду, но не увидела ничего необычного. В руках волкодлака крутила маленькую палочку. С ее помощью она хотела пугать созданий с красной чешуей. - Луна не та, - уверенно проговорила Нола, снова посмотрев на небо. - Ты, что, мне не веришь? Фу! Мне папа сказал, а он у меня умный. Он никогда не врет. Подождем еще. Абби вздохнула. Если она не увидит рыбок, значит Нола все выдумала. Воображала толстая. Волкодлака склонилась над ручьем, едва не окунув в него свой нос. От воды пахло... водой, и ни одна тень не скользила на фоне мелкого дна. - Выдумщица, - с обидой протянула Абби, опустив хвост. Зря убежала, а вдруг родители заметят? Ах, все из глупой Нолы! - Воображала-догоняла! Все-то ты перепутала или вообще наврала! Нола вынула лапу изо рта. Ее личико вытянулось от обиды, а на глаза навернулись слезы. Девочка-гризли собиралась сказать что-то в ответ или просто накинуться на подругу, но в этот момент луна словно сошла с ума. Яркий свет заставил небеса вспыхнуть, как при ударе молнии. Раздался оглушительно-тянущий, противный звук и спустя мгновение - чудовищный треск. Абби с Нолой громко взвизгнули и бросились в лес, укрывшись в ближайших кустах на пригорке. Что-то прожужжало у самого уха мамоно, и ручей взорвался брызгами от крупного предмета, пролетевшего над головами девчонок. Нола и Абби затаились. Инстинкт подсказывал им сохранять неподвижность, и мамоно оказались полностью парализованными. А ручей, тем временем слабо осветился изнутри, окрасился в невообразимые, режущие глаз цвета. Будто в воду пролили целое ведерко самых разных соков и сейчас они смешивались, перетекая один в другой, и обоняние внезапно изменило Абби. Ибо цвета пахли - чем-то неприятным, страшным, незнакомым и очень опасным, а на грани сознания мамоно вдруг прозвучал тихий шепот. Волкодлака силилась опустить веки, моргнуть, но ее взор не отрывался от лежащего в ручье иссиня-черного железа, перекрученного под тошнотворными углами. Шепот стал громче и отчетливее. Словно там, в ручье, в неизвестном предмете, сидело что-то живое, говорящее через дырочку или крошечную щель из своей тюрьмы. Оно повторяло один звук, одно слово. И тысячи голосов сливались в один, умоляющий, угрожающий, подчиняющий своей воле: - Больше... больше... больше... больше... Абби почувствовала, как поджатые ноги медленно распрямляются. Встать в полный рост, идти, взять из ручья... Дать больше, чего больше, неважно, оно объяснит, ему тесно, ему грустно, как маме в капкане. Встать... Чья-то высокая и толстая фигура медленно зашлепала по ручью, разбрызгивая разноцветные капли. Незнакомец склонился над водной гладью, и Абби шлепнулась на землю, будто в эту секунду ее отпустило - нечто невидимое, неосязаемое, но вполне реальное. Она тихонько зарычала от страха - тоненько и несмело. Рядом отчаянно сопела Нола. Рука незнакомца разбила поверхность воды и вынула предмет из ручья. Подняв его на вытянутой руке, человек крупно задрожал, словно железо жгло ему пальцы, и предмет сейчас же потух. - Больше, - сказал мужчина, лязгая зубами и трясясь всем телом. - Больше. Больше. Будет тебе больше, будет, обещаю. Намного больше. И демонической, и духовной. Круговорот, верно? Только вместе, только с двух сторон, выплеск... верно? Незнакомец резко замолчал и, с поразительной для его сложения резвостью, побежал вверх по течению. Со стороны землянки волкодлаки зазвучал тоскливый и отчаянный вой, но Абби не пошевелилась. Родители уже рвались через лес, ломая кусты, мчась по ее запаху. Волкодлаке было все равно. Ей было отчаянно страшно. ...На следующий день мама отшлепала Абби - первый и единственный раз в жизни. Пойти же по следу кошмарного человека не рискнул никто - ни лесные мамоно, ни их мужья - ибо с этого дня в ручье текла уже не вода, а густая и вонючая черная жижа.