***
Это Амон узнал из инфопланшета, встроенного в доспехи Гахиджи. Далее записи обрывались. Следующая часть истории была рассказана Падшей - ранее, и Эдуардом - сейчас. Кое-что Амон додумал на основе своего опыта, пока внимательно осматривал могилу, до боли напоминающую нутро штурмового катера.***
Появление чемпиона Хаоса, сразу окрещенного "Железным Демоном" вызвало взрыв глумливого смеха. Претенденты никогда не видели столь уродливого и мерзкого создания, вдобавок пахнущего гниющей человечиной. Так они и смеялись, пока Гахиджи Бадру не выдрал у ближайшего бафомета позвоночник, после чего пронзил им глаз Великого Змея, а затем пустил в ход боевой посох и болтер. Трудно поверить, но претендентов на трон охватила паника. Они привыкли сражаться с подобными себе, но избранный чемпион Хаоса превосходил их буквально во всем. Древним монстрам было невдомек, что Гахиджи Бадру не раз сражался со слугами Четверки, а во время Крестового Похода – с такими созданиями, что даже космодесантникам стирали память о тех войнах, чтобы они не сходили с ума. Как бы то ни было, арену наполнила демоническая магия. По колено в крови и слизи, израненный Гахиджи приготовился использовать свою духовную энергию. Весь мир застыл у грани могилы. И удержался, не рухнув в объятья Четверки. Заклинание Бадру дало осечку. Он, как и Амон, еще не вполне овладел управлением духовной энергией. То, что должно было стать взрывом, загорелось мелким язычком пламени. Пока тело Чемпион Хаоса умирало в страшных муках, истерзанный Гахиджи хохотал над выжившими монстрами. Он предсказывал им гибель, ведь посох был невредим, а его пробуждение - неизбежно. Рано или поздно, так или иначе, весь мир падет в последней битве и ключом к его гибели станет оружие Хаоса... Монстры отнеслись к словам чемпиона со всей серьезностью. Неизвестное зло, ужасное даже для тех, кто был призван ужасать, было похоронено в горах. Вместе с катером и запасом снаряжения в грузовом отсеке. Немногие претенденты, сохранившие жизнь за счет трусоватого коварства, не создали проблем для оптимистичной и доброй суккубы, прибывшей немного позднее. Легко обойдя напуганных чудовищ, красотка взошла на трон Повелителя Демонов. Вместе с предательским героем, она победила Верховную, и ту изгнали с небес в Пандемониум. Монстры стали мамоно. Наступила новая эра.***
Спустя тысячу лет ангелы вспомнили о Шепоте. В голове новой Верховной – архангела Серафиэль - что-то щелкнуло, и она отправила посланниц к Эдуарду, чтобы те поделились с ним тайной Железного Демона. Великий Магистр осознал опасность древнего оружия. На своем уровне, разумеется. По его мнению, мамоно не упустили бы возможность использовать Шепот. Пророчество гласило – во время последней битвы, владелец оружия обрушит Небеса и поставит весь мир на колени. Эдуард воспринял это примерно следующим образом: "монстродевы (а больше некому) сокрушат Небесное воинство и подчинят себе людей, погрузив их души в порок". Перед лицом угрозы, Эдуард собрал элитный отряд, и отдал приказ – во что бы то ни стало захватить таинственный Шепот. В списке бойцов оказалась Александра – девушка, снискавшая славу истребительницы монстриц. Эдуард не подозревал, что за маской жестокой солдатки скрывается добрая и несчастная натура. Уже тогда Александра пребывала на грани нервного срыва, сражаясь с отвращением, и мечтая об иной, светлой, радостной жизни. О семье, о детях и о сестре. Амон обыскивал ровные ряды ящиков, о существовании которых не подозревал ни Орден, ни мамоно. Он извлекал на свет все новое и новое оружие – о, мы умеем убивать! куда вам до нас, дети с дурацкими железками! - и слушал спокойный, отрешенный голос саламандры. О том, как они отыскали могилу. О том, как по их следу пошли демоницы с суккубами, отправленные на перехват Друэллой. О том, как в глубине могильного комплекса им повстречалась семья кобольдов – отец, мать и две дочери. Возглавлявший отряд Герой приказал убить монстродев и инкуба. Те могли сообщить об орденцах монстрам, и оставлять их в тылу означало ничем не оправданный риск. - "Разберись с ними" – приказал он Александре, и та направилась к монстрицам, забившимся в угол. Она приближалась к мамоно и инкубу, держа свой меч на отлете, но каждый шаг был короче предыдущего. Младшая дева-собачка прижалась к сестре. Та обнимала ее, пряча головку малышки у себя на груди, и шептала: "не бойся, не бойся, сестренка...". Отец и мать преградили солдатке дорогу. Она остановилась. - "Чего же ты медлишь? Быстрее!" Корбетт развернулась. У нее задрожали губы. Изумленные воины увидели, как по ее щекам скатились два ручейка. - "Пошел ты! Пошли вы все, ублюдки, ублюдки, ублюдки!" – надрываясь, заорала девушка. – "Пошли вы со своей Богиней! Не буду я их убивать! В задницу вас, сволочи, и Орден ваш в дырку Друэллы! Вы ничем не лучше нее!" Растерянная команда замерла на месте. Тем временем Корбетт накинулась на героя, давая мамоно возможность сбежать. Кобольды воспользовались подаренным шансом. Они шмыгнули в боковой тоннель, столь низкий и узкий, что у воинов не было шансов за ними угнаться. Самой же Александре пришлось туго. Она здорово уступала воину, благословенному Верховной, компенсируя это лишь опытом и разъяренным натиском. Но скоро все было кончено. Удар локтя раздробил ей нос, и девушка отлетела на стену. Она бы погибла от меча героя, но цепь совпадений удлинилась на еще одно звено. За стеной находился вентиляционный лаз; упавшая Александра проломила тонкий камень. Худощавая девушка провалилась в дыру, но сумела собраться и приземлилась довольно удачно. Вдвойне удачей было то, что вентиляционный лаз выводил почти что к самой могиле. Так она оказалась там раньше других. Когда отряд добрался до Железного Демона, посоха там уже не было. - Как это я просмотрел, - сказал тогда Эдуард, качая головой, пока саламандра изливала душу. – Я думал, ты их ненавидишь. - Это вы хотели, чтобы я их ненавидела, - Александра прильнула к Амону. - А я просто хотела быть счастливой. После рассказа девушке стало лучше. Она сбросила с души последний камень. Камиллу же пришлось долго утешать. Впечатлительная жрица еще долго не могла прийти в себя. Дальнейшее Амон уже слышал от Саши. Сбежав с Шепотом, девушка скрывалась на задворках мира. Карьеру она не строила, боясь привлекать к себе внимание, а наладить личную жизнь ей не удавалось. Жила Александра скорее по инерции, заливая тоску алкоголем. Когда имелись заказы - дорогим, когда же их не было - самым дешевым и гадким. Так продолжалось восемь лет, пока в пиратском гнезде она не встретила Амона. Пока Амон не сразился за нее в пирамиде, и они не нашли свое яркое, бурное счастье. И короткое – ведь Симеон захватил Шепот, или вернее сказать, Шепот сожрал Симеона, и теперь собирался освободиться, спровоцировав людей и мамоно на самоубийственную бойню. ...Из могилы Амон вышел в силовой броне. На его поясе крепился силовой клинок, длиною в рост человека, болтер и тяжелая мельтабомба. Танков в мире мамоно не водилось, но космодесантник зачем-то взял ее с собой. Он посчитал ее хорошим дополнение к колдовству, которое стало получаться гораздо стабильней, чем прежде. Вдобавок ко всему, Амон ожидал подходящего момента, чтобы решить вопрос с Камиллой и Сашей. По дороге он откладывал его до последнего, но Лонгберди становился все ближе и ближе. Тянуть было нельзя. Требовалось срочно найти подходящее место.***
Фарфоровая чашка – дорогая наверное, потеряли и будут жалеть, – превратилась в крошку под железным сапогом. Дорога была завалена выпавшими вещами. Вдоль нее валялись какие-то тряпки, столовые приборы, фермерские инструменты. В кустах сиротливо укрылась рогатая кукла, неумелая копия мамоно-голштавры. Через несколько метров стояла телега со сломанной осью. Дорога была пустынна. Поток беженцев начал слабеть еще перед закатом, а к позднему вечеру прекратился окончательно. Амону и его спутникам больше не приходилось огибать напуганных мамоно и инкубов, торопливо несущих свой нехитрый скарб. Лишь недавно им повстречался последний прохожий. Из кустов на дорогу выбралась суккуба, на ее плечах лежал мешок размером с нее саму, так что девушка не могла подняться с ним в воздух. Увидев их компанию, девушка замахала руками: - Вы куда? Вам не туда надо! Армия Ордена уже близко! Идемте со мной, в Зальцбург. Там на всех места хватит, и стены там ого-го! – но приглядевшись и заметив Амона, суккуба побледнела, сбилась с речи и юркнула в кусты. Воин не удивился ее реакции. Так поступали многие. Даже невозмутимые Халифатские кони подозрительно косились на Амона. Прошла уже неделя, а лошади все еще не свыклись с тяжелой поступью и стуком керамита. Саша и Камилла освоились быстрее. Для них Амон не изменился, хоть вырос на полметра и стал почти в полтора раза шире. Эдуард же, если и испытывал благоговение и невольный трепет перед экипировкой воина, старался не подавать вида. - "Мы успеем к Лонгберди", - подумал Амон. – "Отправиться в могилу было правильным решением. Теперь я точно знаю план демона, и как его можно сорвать". Он наступил на очередной предмет и понял это по тихому хрусту. С неба мерцали далекие, мелкие звезды. Так же они мерцали в ту ночь перед битвой, когда на Тизку обрушился гнев Императора или Хоруса – кто теперь разберет... И пусть здесь не было пирамид, светящихся теплым и сказочным светом, пусть здесь не было величественных строений и сети каналов, это был его мир. То место, которое он без колебаний назвал своей новой родиной. Смешно – кусты, деревья, дорога – и родина. Он бы посмеялся, но за спиной ехали две монстрицы, а впереди ожидала последняя битва - не отложить, не укрыться, и не сбежать... Ни мамоно, ни Орден не справятся без его вмешательства, а значит вся ответственность лежит на нем, и только на нем. На пирате-колдуне, бывшем космодесантнике Тзинча. Шлем автоматически сменил фильтр. Это вывело Амона из раздумий. Из темноты выступило приземистое здание с покатой крышей. Судя по широкой коновязи и паре сараев, откуда несло демоническими кабанами, это была корчма. Амон всмотрелся. Каменная кладка, многочисленные узкие окна, деревянные ставни и крепкий фундамент - корчма прекрасно подходила для его цели. - Устроим небольшую передышку. Кони в мыле. Их надо напоить и поужинать самим, - сказал он и удивился, насколько фальшиво-спокойно звучит его голос. - Я против, - сказал Эдуард. - У нас мало времени. Армия Ордена в одном переходе. На счету каждый час, и что с того, если мы загоним лошадей или немного попостимся? - А я - за, - быстро сказала суккуба, радостно звякнув цепями. - И я - за, - подала голос саламандра, после чего добавила: - У меня в животе бурлит от голода! - Как видите, вы в меньшинстве, Великий Магистр, - заметил Амон. - Голос разума стоит больше, чем голос желаний, - наставительно сказал Эдуард. Воин обернулся. - Я должен побыть с ними наедине, - сказал он. - И поверьте, Великий Магистр, это не имеет отношения к желаниям. Это необходимость. - Тогда будь по вашему, - дал согласие Эдуард. Измененный амулет определенно пошел ему на пользу. Старый Магистр держался в седле с молодецкой удалью. Духовная энергия смыла накипь годов, и сейчас Эдуард был похож на генералов Имперской Гвардии, только лучше, честнее и чище. Они свернули с дороги и остановились у корчмы. Ставни и двери были заколочены, наивно, по-монстриному, словно доски удержали бы солдат Ордена. Амон помог слезть женам. Он снял поклажу с коня и направился ко входу. За ним устремилась Камилла и Саша. - Я побуду с лошадьми, - тактично сообщил Магистр. Он спешился и взял животных за узду. - Занимайтесь... гм... своей необходимостью, только не затягивайте. - Благодарю за любезность, - проговорил Амон. Он смахнул доски с двери, как смахивают пыль со стола. Затем легонько нажал и выворотил ее с петель, после чего вступил в темный зал. Там он снял шлем и огляделся. Корчма как корчма. Зал с широким камином, отодвинутые к стенам лавки, стулья и столы. Помещение казалось холодным, но Камилла прошептала заклинание, и стены украсили гирлянды волшебных огоньков. В их уютном фиолетовом свете Амон принялся раскрывать мешки с поклажей. Он внимательно осмотрел еду, понюхал - не испортилась ли, потряс бурдюк с водой - хватит на три дня, если не экономить, потом открыл мешочек с горючим углем и ссыпал в камин. Тем временем девушки бродили по корчме. К тому времени, как Амон закончил, Саша притащила откуда-то матрас, а Камилла - чистое, теплое одеяло. Они расстелили его на полу, и с заговорщицким видом уселись рядом. Саламандра, улыбаясь, похлопала лапой по матрасу. - Снимай доспехи, любимый. Мы по тебе очень соскучились, - сказала она. - Давай потратим время с пользой. Но Амон имел другие планы. Воин расположился рядом с мамоно, скрестив под собой ноги. - Сначала дела, - сказал он. - Камилла, предупреди Падшую. Пусть завтра она будет наготове. Я поврежу кокон Пандемониума и направлю демоническую энергию на Небеса. У нее будет только один шанс. - Хорошо, любименький! - восторженно отозвалась маленькая жрица. - Мне не терпится увидеть, как она снова станет Верховной. Ах, как всем будет приятненько! Мир наполнится развратной любовью, без всяких там войн... Только ты не забудь на ней женится, - последнее девушка произнесла, нежно заглядывая ему в глаза и поглаживая по волосам. – Хорошо, Амончик? - Конечно, не забуду, - подтвердил Амон. Жрица поцеловала его в щеку и уселась ему на ногу, наглаживая себя в ритуале соединения. Саша улыбнулась. - Вот это ты правильно! - довольно сказала саламандра. - А то "прощай", да "прощай", как будто она тебе совсем не нравится. И вообще, Падшая - отличная девушка. Я изменила мнение на ее счет. Она прекрасно впишется в нашу семью, даю тебе честное слово! Амон покосился на девоящерку. До чего же ты простодушная, Саша. За это я тебя и полюбил. Ты многому меня научила, только одного я не усвоил - говорить и поступать прямо, как ты, да видимо поздно, и капсулу в час высадки уже не меняют... Он согласился - да, Богиня очаровательна и горяча. Затем дождался, когда Камилла завершит сеанс связи, и после того как раскрасневшаяся жрица сообщила - Падшая готова, крепко обнял ее и саламандру. Камилла доверчиво обвила руки вокруг его шеи, Саша жарко дышала на ухо. Амон поцеловал девушек, сначала жрицу, потом саламандру, потом снова жрицу, и снова саламандру. Он никак не мог оторваться, и губы монстриц показались ему слаще, чем в пирамиде, в первый день его новой и правильной жизни. - Вот и все, - наконец сказал Амон, разорвав объятия. - Теперь точно все. - Что все? - наивно спросила Камилла. - Мы только начали! Скорее снимай броню, любименький! - Ты чего это, милый? - Александра слегка напряглась. - Мне кажется, ты волнуешься. - Тебе кажется, Саша. - Нет, я уверена, - сказала девушка. - Снимай броню, дорогой. Сейчас мы поможем тебе расслабиться. Мы тут придумали одну штуку... - Он точно волнуется, - испуганно вставила жрица, теснее прижимаясь к воину. Она оглянулась, ища поддержки у сестренки. - Я чувствую, он волнуется! - Ой, Амон, - саламандра стиснула бронированную перчатку. - Было бы из-за чего переживать! Мы с тобой уделаем этого Симеона. С такой броней и с таким оружием мы в два счета отберем у него Шепот. Девушка посмотрела на свой тесак, приваленный к стенке. Ее хвост возбужденно зажегся. - Ты отвлечешь его, а я подберусь к нему сзади, и рраз, он уже валяется без сознания! - Ему все равно грустненько, - не унималась Камилла, и Амон ссадил ее с ноги. Он встал, упираясь макушкой в потолок, держа шлем на полусогнутой руке. Саламандра тоже поднялась. Камилла осталась на месте, обнимая сестренку за талию. - Саша, Камилла, послушайте, - начал Амон. – Я и вправду волнуюсь, но не из-за Симеона, а из-за вас. Я все делал не так, как нужно. Я слышал, девушки любят подарки, комплименты, развлечения... - Сдались нам эти подарки! - возбужденно фыркнула Саша. - Не перебивай меня, пожалуйста. Не сейчас, Саша. Только не сейчас, - Амон возбужденно заходил по залу. - Я все делал не так, - он сжал кулаки. - Я знаю, что мог бы давать вам больше счастья и тепла, чем давал. Я слишком редко говорил вам, как сильно люблю вас. Насколько вы мне дороги. Я занимался не тем, чем нужно, не подготовил вас, не объяснил... Поэтому вы можете меня не понять. Не понять того, как я сейчас поступлю. Я очень люблю вас обеих... Камилла глядела на него с ужасом. Маленькая жрица нахохлилась, ее хвост бессильно замер на полу. - Мы тебя тоже любим, - взволнованно вставила Саша. - Я знаю. Именно поэтому я должен пойти туда в одиночку, - Амон резко остановился посреди зала. - Это моя битва. Один я может быть справлюсь и даже выживу. Но если что-то случится с вами, я никогда себе не прощу. Мамоно наконец поняли смысл приготовлений, почему он отказался заниматься любовью, и к чему он их подводил. - Мы тебя не пустим! - жалобно вскрикнула Камилла, вскакивая с необычайной резкостью. - Любименький! - Никуда ты без нас не пойдешь! - яростно вскричала саламандра, вспыхнув с головы до пят. Она кинулась к двери - загородить ему путь, обнять, удержать - ласками, упреками, криками, да чем угодно, но Амон предусмотрел подобное развитие событий. Всю неделю он тренировал только два заклинания. - Резадро шеал! - чары паралича превратили мамоно в неподвижные статуи. Камилла застыла с изумленно раскрытым ротиком. Саша замерла в яростном броске. - Простите меня, - сказал Амон, глядя им в глаза. - Когда вы успокоитесь, вы меня поймете. А если я не вернусь, найдите себе нового мужа. Нормального, хорошего человека. Это моя последняя просьба. Он развернулся, обжигаемый жалобным взглядом Камиллы и отчаянным взором Александры, любящей всем сердцем, обожающей его всем существом, и от того напуганной и взбешенной до полусмерти. Затем Амон как можно спокойнее обошел все двери и окна, запечатывая их крепкими щитами. Корчма превратилась в крепость, защищенная как изнутри, так и снаружи. Амон замер у дверного проема. Он словно распался на две половины - одна была холодная как лед, и она тащила его за порог, а другая - горячая, как пламя, и она звала его остаться. - "Им там не место", - сказал лоялист. - "Им там не место", - сказал отступник. - "Им там не место", - подумал Амон. Он повернулся плечом и шагнул в обжигающий холод. За спиной сомкнулось заклинание щита. Амон направился к сараю. Кони были напоены и накормлены сеном, в избытке хранившемся неподалеку. Эдуард стоял и смотрел в небо. Его руки были скрещены на груди. Услышав приближение воина, Магистр двинулся ему навстречу. - Быстро же вы управились, - в интонации Эдуарда проскользнуло удивление. - Обычно ваша братия... неважно, - он глянул на корчму. - Позвольте спросить, а где ваши жены? Скоро они выйдут? - Я запер их внутри. Иначе их было не удержать. Амон старался сохранять непроницаемо спокойный вид, но что-то все таки прорвалось на лицо, проступило из глубин его души, потому что Эдуард вдруг похлопал его по пояснице, чуть ниже силовой установки. - Но-но, вы поступили правильно, - одобрительно сказал ему старый Магистр. - Не раскисайте, молодой человек. У вас еще все впереди. Я уведу армию Ордена, вы переедете в свой Маккай. Заживете вдали от наших дрязг, настрогаете малюток-чудовищ и будете счастливы. По-своему, конечно... - План помните? - перебил его Амон. Эдуард откашлялся. - Хвала Богине, провалами в памяти я не страдаю, - с достоинством промолвил Магистр. - Тогда нам пора, - сурово сказал Амон. - Да, и по-хорошему прошу, а для меня это большая редкость, не называйте меня молодым, Великий Магистр. - Изволите объяснить? - Эдуард зашел в сарай. - Меня это раздражает, - сказал космодесантик, глядя как Магистр выводит коня. - Отрадно слышать, что вас раздражает слово "молодой", - Эдуард вскочил в седло. - А не слово "человек". Я сейчас скажу вам страшную ересь, но это значит, что для вас еще не все потеряно. Я буду молиться Верховной. Быть может, она сжалится над вашей грешной душой... Я бы сжалился... но довольно об этом, - Магистр взялся за поводья. - Что ж, с Богиней и Светом. Нно! Он пустил коня галопом. Амон посмотрел ему вслед. Затем надел свой шлем. Щелкнули затворы. Сквозь решетку вокса наружу вырвалось шипение.***
- Дурак! Дурак! Идиот! - саламандра битый час разбегалась и билась о стену. Дом дрожал, с крыши сыпалась пыль, но корчмою похоже владела циклопка или наоборот, карлица, потому что двойной ряд камней и не думал поддаваться. До этого Саша ломилась в двери - безрезультатно, ломилась в окна - без эффекта, разрубила пол - под ним оказался фундамент, и радость от того, что паралич продолжался недолго быстро сошла на нет. - Наш муж - идиот! - яростно закричала Александра, в очередной раз словно мячик отлетев от стены. - Угораздило же нас влюбиться в героя! Ей не ответили. Камилла лежала на матрасе, свернувшись калачиком и глядя потухшим взглядом вникуда. После пары попыток разбить заклинанье Амона, жрицей овладела полнейшая апатия. Последнее, что она успела сообщить, прежде чем улечься на матрас и залиться слезами, было то, что такую магию она может развеять только снаружи. Создавался замкнутый круг. Чтобы разбить колдовство, надо было очутится за пределами дома, куда это самое колдовство их и не пускало. - Ну чего ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь! - Все бесполезненько, - вяло сказала Камилла. - Наш муж очень умненький. Он все предусмотрел. Саша пнула ближайший стул, да так, что он разлетелся на части. Напуганной саламандре не хотелось признаваться, но жрица была права. Амон оставил им еду, воду и спальные мешки. Он даже навалил угля в камин, чтобы они не замерзли... Стоп! Ну конечно, камин! Над ним он не колдовал! Девоящерка кинулась к камину. Она разбросала уголь и заглянула в трубу. Сверху на нее пролился целый водопад сажи, но девушке было плевать. Труба была очень широкой. Недостаточно широкой, чтобы пропустить крепкую саламандру, но в самый раз для сестренки - для маленькой жрицы. Александра вернулась к Камилле, взяла ее за плечи и пару раз хорошенько встряхнула. На лице жрицы появилось осмысленное выражение. - Так, сестренка, - свирепо сказала Александра. - Сейчас ты втянешь грудь и полезешь наверх...