Трилогия о маге. Жертвенность становления.

      Начало Года Синего Огня.              - Каково мнение, Риат? – Спросил Лар, полюбовавшись воронкой посередь захваченного стойбища в знакомом оазисе с мечевидным озерцом.       Зрелище вызывало гордость за систему обучения во сне: одно боевое звено Буревестников точно освоило волны страха и скручивание потоков воздуха в смерч. На очереди мириады трюков: панический ужас, оглушающие удары, искрящиеся шары, плети и столбы молний, электрические волчки и удавки, силовые тараны и буры, повальные шары воды или кислоты, тучи лезвий и другое убойное колдовство. Увы, система подобного образования – это вынужденная мера. Племенной домен в Царстве Снов создавался в других целях: во сне проще всего воспроизвести условия рая или ада – поощрять или наказывать буревестников практически на ежесуточной основе.       Лар отключил проектор. Пески исчезли, открыв шестиугольный зал, совмещающий роли заклинательного помещения и дворцового холла, где бы дракон развернулся.       - Ещё рано награждать, - ответил Риат, медиатором задевая волшебную струну к магическому шару в центральной пирамиде Буревестников и жестом смещая точку зрения в проекции собственного магического шара, физически спрятанного во внутренней полости тела Грейс.       В полупрозрачном шаре появились золотистые пирамиды. Фокус сместился к выгребной яме, где круг из девяти шаманов камлал над варевом из волшебных фиников, чтобы результат вылить в дерьмо, которое бескрылые подростки и юноши перемешают и уже в виде плодородного навоза растащат на новые тепличные грядки вдоль стен. От и до – заслуга Панстаера.       - Эльфийские эфирные импланты уже изучены в плане приживления, пора переходить к стадии применения.       - Слабо повторить, - хмыкнул близнец, задевая гордость архимага, не смогшего дублировать киира и телкиира, как удалось поступить с магическими шарами.       - Слабо привязываться, - подавил другой весёлость, намекая на отсутствие желания брать кого-то в панцирный дворец Грейс на роль естествоиспытателя.       Опыты на неразумном верблюде оставили неизученными главные свойства камней памяти.       - Хорошо, дождёмся окончания означенного срока, - смирился Лар.       Его близнец улыбнулся, лёгким ударом ладони развеивая проекцию. Следом второй отмахнулся – жест оставил обоих на шестиугольном сегменте черепашьего панциря, составлявшего в длину дюжину футов. Неласковое зимнее море взъерошило волосы промозглым ветром. Грейс летела в считанных десятках футах над волнами, в застывшем мгновении напоминавшим бы песчаные барханы.       Лар сосредоточился и прямо в мифриловой тунике из отрока вырос в зрелого мужчину человеческого рода. Нехотя и Риат повторил, но из человеческого ребёнка став взрослым эльфом. Легко быть драконом – заморочки с одёжкой обходят мимо. Экстремальные тренировки нужны и магия во время опытов должна свободно струиться – всё снятое вернулось к детским размерам.       Летающая черепаха плыла в воздухе, словно в воде, плавно и размеренно махая пернатыми ластами, для взглядов из-под воды маскирующимися под свинцово-сизый цвет рваных туч. Всего в паре миль по курсу невооружённым взглядом была заметна голубоватая рябь аномалии – блуждающий портал. Он являлся следствием Разлома. Десятки тысяч лет назад устроенная эльфами планетарная катастрофа разделила некогда названный ими единый континент Фаэрун на несколько частей: вокруг встроенного ими в мир обетованного острова Эвермит образовалось то самое вытянутое к экватору Бесследное Море да появился материк Мазтика.       Фейвилд. Мир, переполненный дикой магией, необузданной Плетением. Мир, населённый фей-существами. Прародина всех эльфов Торила? Плацдарм, созданный Исконными в борьбе с Эстелларами за Торил, а потом понравившийся первым поселенцам, не замедлившим явиться в мир, где под каждым кустом что-то или кто-то волшебный? Или мир-паразит, оплётший Торил своими гифами, сосущими магию? Даже в человеческом зрении воздух Фейвилда слегка светился, что уж говорить о расширенном эльфийском восприятии – очаровательнейший мир!       Сердца и магия трепетали от волнительного перехода в настоящую сказку, о которой грезили эльфы и мечтали во снах полуэльфы – куда тянуло всех фей-существ.       Волны синее и круче. Тучи мрачнее. Молнии цветастей и ветвистей. Ветер суровей. Окраина шторма посередь океана Фейвилда – этот мир вообще сильно превосходил своими размерами Торил. Здесь всё – ярче. Таким его создали Исконные, отделив все соки от Прайма? Или то краденные краски Торила?       Двуликий пристально всмотрелся и безошибочно направил Грейс в нужную сторону, инициировав серию мильных телепортаций. Видение Магии в очередной раз показывало примечательную картину. На Ториле мир насквозь прошит Плетением Мистры, создавая нечто вроде шерстяного платка, где магические нити напоминают жилы или древесные волокна, которые образуют запутанный мох. В фейвилде магия дика, а её потоки подобны ручьям, стекающим с хлестаемой ливнем горы. Если Плетение на Ториле сравнить с мясом, а узлы с кожными порами, то на Фейвилде это реки и сосуды. Один такой лей интересовал близнецов Халевекс.       Человек и эльф разошли по бокам черепашьего панциря и сосредоточенно вогнали себя в транс, наклонённая Грейс плавно всплыла, помещая хозяев внутрь энергетического потока - прервав течение. Эльф стал затычкой, а человек насосом. Голем Грейс с каждым мгновением ощущал, как тяжелеют хозяйские тела, кристаллизующие в себе магию. И минуты не прошло, когда излишки бурным потоком направились в летающую черепаху.       Медленно и болезненно вдыхавшие близнецы с гигантским облегчением выдохнули, едва активировалось поле антимагии. С сосущим под ложечкой чувством потери пара кристаллических статуй фазировалась. Словно лифт, Грейс резко опустилась вниз, выравниваясь по горизонтали. Близнецы ловко поймали свои изваяния: сочно цветастого эльфа и пастельно блёклую фигуру человека. Встретившись посередь верхнего шестиугольного сегмента, оба через миг оказались в кольцах золотого света, перенёсшего их внутрь заклинательной залы, откуда они прошли в одну из шести дверей. Мгновение спустя сама черепаха исчезла в телепорте, подавшись наискосок и ввысь к центру океанского шторма.       Две статуи заняли положенные им места на двойных пьедесталах: утренние слепки сделаны, остались ночные. Рядом стояли точно такие же V-образные пьедесталы: тёмно-гранитные слепки из Теневого Мира, асфальтового цвета из Эфира, серебристые из Астрала, синие из Торила. Теперь есть первая пара ультрамариновых из Фейвилда. Сбоку у другой стены возвышалась уже завершённая коллекция – для детских вариаций тел эльфа и человека. Очень познавательно!       - Всё-таки фигурные кристаллы куда лучше «напёрсточных слепков» Бури, - довольный собой, отметил Лар, сейчас только любуясь своей новой статуей - отложил детальное разглядывание запечатлённых в слепке внутренних процессов.       - Да уж, - невесело поддержал его Риат, помня издевательства синего дракона над псевдо-личностью Хмеля, занимавшего истинное тело на протяжении многих лет ученичества-мученичества. – В следующей серии я хочу быть эладрином, - заявил он, сожалея, что пока не может принять обличье одного из высших подвидов.       - Пожалуйста, - легко согласился близнец на доставшегося ему полуэльфа. Он сам хотел взять себе интересного смеска, сочетающего в себе кровь двух рас.       - Бежим?       Как нормальные отроки, близнецы не раз брались за руки и весело побегали по дворцу, но сейчас во взрослом облике они наперегонки помчались по специально наколдованному Грейс лабиринту к смотровой зале, на стену которой выводилось бинокулярное истинное зрение голема. Совершив пробежку с препятствиями, мужчины устало развалились в ложементах. Поглядеть было на что: суровый шторм бушевал, метая молнии во все стороны. Самое интересное и завораживающее – это Око Бури. Около границы и летала сейчас Грейс, лихими виражами и кульбитами двигаясь по ветру – голем развлекал притязательную публику. Во время этой передышки орда незримых лакеев умасливала и массажировала тела хозяев, избавляя от фантомных болей пережитой кристаллизации и готовя к спаррингу в стиле латандеритов, популярном у высшего общества их родного города Уотердип. Ловкость эльфа против силы человека – пока побеждала здоровая злость. За время на ринге Грейс как раз подлетит к береговой линии фейвилдского континента, чтобы близнецы эмпирическим путём запомнили местность и применили двеомер Смены Планов Бытия - математический аппарат задания координат грозился расстроиться от ожидающейся в этом году глобальной катастрофы.       Познавая себя - познаешь мир. Древняя мудрость в полной мере отражала положение дел, в которые планомерно углублялся двуликий Лариат. Очень помогал спектральный микроскоп собственного производства – устройство позволяло разглядывать мельчайшие неоднородности внутри кристаллических слепков тел. Если в детстве Лариат и его фамильяр Дог не особо заботились о материальных компонентах в заклятьях из школы Иллюзий, то нынче эта практика распространилась ими на всю прочую магию – драконья наука шла впрок. Продвигалась и тема с автоматической метамагией, хотя для усиления того же двеомера Лабиринта требовалось завязать себя в узел, начиная с засовывания правой ноги за голову, что смехотворно как в боевых условиях, так и при неспешном начертании свитка, зато необычайно выгодно при кристаллизации магии с запечатлением могущественного колдовства в одноразовый камень. Риат больше Лара любил изгаляться с позами, когда они вместе подбирали наилучшее положение и состояние для того или иного заклинания, поскольку рост контроля над собственным телом повышал и контроль над магией в нём.       Постепенно заканчивался альтуриак. В целом, испытательный месяц для Буревестников тянулся мучительно. Самые успешные в семье, благодаря активирующейся способности к электрическому дыханию, оказывались и самыми успешными охотниками, вынуждая физически более сильных буревестников из кожи вон лезть, налаживая отношения. Слишком крутые повороты произошли с племенем – многих заносило.       Как и боялся двуликий Лариат, оболочка того божественного щита порвала недошитую божественную мантию на лоскутки. Что-то поймал Панстаер, а что-то досталось и Буре, предугаданное яйцо с ядром сознания которой благополучно проклюнулось в синем морозильнике уловителя. Прошедшие декады показали, что, слава Ао, впавшая в детство сущность синего дракона взрослела не быстрее человеческих отроков из первой волны массовых родов пятерней. Казалось, вот где раздолье с воспитанием ненавистной мучительницы, но двуликий Лариат оставил сию забаву для перекроенной им личности Панстаера, выступавшего в роли няньки и кормильца.       Судьбу несчастного Нарофа решали практически всем племенем Буревестников. В итоге его жену за ложь перед алтарём на нём же и принесли в жертву синему дракону. Сам бравый рубака из кожи вон лез, но без поддавков не сумел набрать и сотни золотых монет, зато проявила себя мужская солидарность – окрылённые сотоварищи помогли собрать затребованную тысячу, пусть и с подсказки Панстаера старшему шаману пирамиды. Всё, как и хотел двуликий Лариат. Поэтому в полдень, передавая пастырю Буревестников ранее вычисленную частоту эротического резонанса у всех носителей кристаллического клыка в желудке, синий дракон явила свою Власть, не только вернув Нарофу нормальный вид, но и:       - Для поддержания мужской солидарности – награждаю всех! – И прямо на общем собрании синий дракон заставила человеческие организмы всех прошедших испытание мужчин испытать сильнейший оргазм.       После того, как близнецы отрезали себя сферой божественного щита, они уже не могли вволю распоряжаться сакральными поступлениями с Буревестников. Однако синтетическая личность Панстаера совершенно не собиралась бунтовать против создателя, прошившего верность к себе чуть ли не в генах. Хлынувшего к Лариату Халевекс потока эмоциональных сил Буревестников вполне хватило, чтобы кристаллизовать силу мужского начала в двух статуях-слепках взрослых форм близнецов.       - Никто из женщин не смог подобрать нужные слова для одной из вас – это прискорбно! Даю всем женщинам племени время до вечера: либо вы проведёте искреннее и коллективное моление о пощаде, либо я всех накажу воздержанием до конца года! – Взгремела Буря. – Все неверные должны быть расчленены на алтаре и сожжены! Только Рерстормриарирсв является богиней Буревестников!!! – Взревела синий дракон Буря.       Именно Панстаер наилучшим образом провёл вечером означенные молитвы женской части племени, дабы его господин кристаллизовал магию женского начала - без примесей энергий смерти и боли жертв. Типа не платой, но наградой пастырю стала телкиира и киира – более простым артефактом Панстаер сам посредством призрачного синего дракона наградил верховного шамана племени Буревестников.       К ночному пику полнолуния ко всё не прекращающимся женским мольбам о драконьей милости постепенно подключилось всё племя Буревестников. Сплочение всех от мала до велика двеомером защитной гармонии умножило сборы сакральной энергии, которую Лариат Халевекс оставил не изъятой в целях поощрения верховодящих и впечатывания в уже приживлённые камни памяти благих воспоминаний о данном ритуале, дабы на совесть блюли все постулаты. На этом двуликий устроитель не распрощался с Буревестниками навечно, конечно, просто после выдачи корректировок и приказов покинул область действия уидстоуна, собираясь ограничиться еженощным режимом отслеживания проблематики лишь телкиира и киира – бремя племени сброшено.       Когда-то поджилки тряслись до умопомрачения - страшно самостоятельно менять План Бытия. Несмотря на сотню с лишним таких путешествий в компании с клириком, несмотря на собственный опыт смещения в Тени, Эфир, Астрал, несмотря на тянущийся всю жизнь опыт переходов через Царство Сна, несмотря на длительную и основательную подготовку - решение о смене Плана Бытия всё равно притормаживалось. Жуть как боязно затеряться средь множества пластов Мироздания, промазав по нужному!       Тени и Эфир непосредственно соприкасаются с Праймом и отчасти повторяют географию. Астрал вообще универсальная среда меж всеми мирами. Переходы в Царство Снов и обратно специфично ограничены наличием спящего разумного – животные в данном контексте вместо дверей сравнимы с дырочками дуршлага. Это клирикам просто: они молятся своим божествам, и те ответом ниспосылают готовое решение. Взрослеющим самоцветным драконам с их способностью поначалу помогают родители, научая совместной практикой.       Близнецы Халевекс пытались успокоить себя разными доводами. Даже в поле антимагии можно заснуть и очутиться в Царстве Снов, откуда для умельца нет проблем выдернуть и свою плоть, поэтому при ошибочном перемещении запасной путь обратно всегда доступен - контраргумент заключался в наличии исключения в виде гипотетического мира-бутылки. Большую успокаивающую силу имел довод о братском родстве Торила и Фейвилда, наблюдаемом воочию, а также выясненном заклинательным путём: до Разлома, устроенного переселившимися на Торил эльфами, эладрины могли по собственной воле смещаться туда-сюда. Железным аргументом, решившим исход дела, стало время, когда сложилось вместе несколько факторов: блуждающий портал и раздвоение на два тела - как раз для двух миров. Так что каждый день альтуриака путём тренировок превращал двеомер смены планов бытия в навык, зиждившийся на соответствующей способности формы самоцветных драконов.       Чем хорош облик дракона? Давящей аурой своего присутствия и размерами, отпугивающими хищников, опасных для мелкого гуманоида. А когда драконов двое и бронзовых – ещё меньше претендентов нападать и больше поводов злым существам дать дёру. Даже на Фейвилде с его гигантскими деревьями в тысячу и более футов раритетными считались хищники здоровее драконов. Увы, поскольку драконы сами по себе являлись источниками магии для себя, то в изобилующем энергией мире они совсем не фавориты, как имело место быть на Ториле.       Лар блаженно вдыхал аромат древнего леса, лёжа в дождевом озерце. Теперь была его очередь, а Риат выполнял роль драконьих инстинктов и рефлексов. Близнец просто измотался, хотя от и до с удовольствием размышлял, осмысливая вслед за неугомонным Риатом, который час назад с любопытством шастал по округе, пробуя на вкус местных тварей и ведя себя, как желторотый юнец. Всё просто - драконья пасть и желудок при толковом использовании вполне годились на роль лабораторного стола для исследования образцов магической флоры и фауны. Один близнец жевал и глотал – другой из Царства Снов по ходу дела вдумчиво разбирался с ощущениями брата. Тренируемое голодное драконье брюхо при активации примитивного заклятья ускоренного пищеварения менее чем за минуту расщепляло поступающую еду, освобождая место для следующего образца, большинство из которых защищалось так своеобразно, что через раз приходилось бороться с несварением желудка. Не даром Фейвилд ещё рекут Царством Фей – дикая природа с буйной магией отнюдь не самая вольготная среда обитания для драконов. Превосходные охотничьи угодья для древних ящеров - колыбели цивилизаций эльфов.       Хотелось бы и тут полежать бок о бок, как бронзовые драконы-близнецы нежились на песчаных пляжах и с набитыми брюхами ленно дремали. Однако на Фейвилде слишком опасно так расслабляться. Лар только что перекусил крупной добычей и сейчас давал Риату шанс сосредоточиться на братских сенсорных ощущениях окружающей среды. С долей брезгливости Лар мирился с тем, что пришлось пометить территорию вокруг, дабы своим запахом отпугнуть назойливых саблезубых кошек размером вдовое больше матёрого буйвола родом с Торила. Прайд таких пушистиков запросто сожрёт зазевавшегося дракона – двуликий Лариат уже видел изгрызенные ими останки зрелого зелёного «сородича». К слову, именно зелёные дракона обожали селиться в гигантских лесах. Именно они и стали жертвами программы селекции высших эладринов, которые вывели из них мираж-драконов, чьим дыхательным оружием стала псионическая сила, а уникальная способность создаёт аналог двеомера Мираж Аркана, но с той добавкой, что при нахождении в этой иллюзии наносится урон псионической силой. Нобили эладринов приспособили этих драконов под своих верховых животных. Такая вот суровая правда жизни. Или ты, или тебя…       Впрочем, сами эладрины – детища Фейвилда. Буйство стихийной магии в считанные поколения изменило эльфов, приспосабливая одарённых магией особей к условиям окружающего мира диких энергий. По крайней мере, так поведал двеомер Знания Легенд, со всех сторон подпёртый метамагией и сожравший целую кристаллическую статую-слепок взрослого эладрина. Всё-таки Красные Волшебники Тэя не туфту продали, а крутой двеомер для подключения к эгрегору и черпания оттуда информации напрямую.       Бескрайние леса Фейвилда полнились своими драконами, начиная от питающимися гигантскими мухами псевдо- и фей-драконов, до зелёных и чёрных, предпочитающих болотистые чащобы, в которые превращали понравившиеся им участки лесов. Живя годы рядом с синим драконом и став истинно чистокровными, близнецы просто чуяли чужую территорию и по здравым размышлениям старались выбирать пограничные или нейтральные территории для своих экспериментов. Хмель за них уже надрался!       Двуликий всюду практиковался на местных медведях со слона размером, сороконожках в десятки футов длиной, пёстрых пернатых и прочих тварях – воздействовал Словами Силы высокого драконика в тренировках по преодолению стойкости тронутых магией существ. Страх. Успокоение. Ослепление. Рассеивание. Удержание. Подчинение. И другие драконьи команды, имевшие аналоги или послужившие прототипами для двеомеров из арсенала человеческих магов. С каждым днём получалось всё лучше. К сожалению, без надлежаще заинтересованного и много знающего учителя-дракона, коим Рерстормриарирсв не являлась, самостоятельные занятие выходили изнурительными и очень походили на издевательства над пищей и самим собой – стресс для каждого колоссальный.       - Бойся!       - Мряув! – Утробно обматерила мишень, наплевав на драконью магию.       Лишь вспугнул. Лар бросил с лапы сгусток синего огня - промазал.       - Стой! – Рявкнул приказ матёрый бронзовый дракон.       Имевшая в холке десять футов саблезубая кошка вздрогнула, на миг замерев, а потом ловко отпрыгнула от следующего заряда заклинательного огня. Да, двуликий Лариат лишь в Фейвилде после всей этой канители с Бурей смог начать по-настоящему тренировать свои способности проводника заклинательного огня – отдельно в каждой форме. Царство Фей с воздухом, светящимся от обилия магии, идеально подходило для превращения того же бронзового дракона в солнышко, взлетающего над океанскими водами и разгонявшего тучи штормовым взрывом синего огня, пока его близнец тем же приёмом вдавливал в воду кратеры, прикольно схлопывавшиеся.       Нежась в тёплой воде, полной магии и полирующих чешую голодных рыбок, Риат ленно придавался воспоминаниям о том, как нагружал свою телкиира чужим опытом применения телепортации, пользуясь спящим телом псевдо-дракона Лиофа – фамильяра Саршела Бирюзового, вновь ставшего корабельным магом Люцентии, но на сей раз без ученика или ученицы да за куда меньший оклад. Просто этому полуэльфу сильно понравилось жить на галеоне, а после становления клириком Лорда Воды Истишиа так вообще благодать – клирик-волшебник неприлично зарабатывал на рыбалке тунца и других крупных рыбин с телепортацией улова на обработку аж в Эверлунд, бойко торговавшим с орочьим королевством Много Стрел.       Двуликий Лариат Халевекс и без эльфийских артефактов обладал превосходной памятью, а потому сразу стал искать другие способы применения телкиира - эксперименты завершились оглушительным успехом! О, эти эльфийский камни памяти, которые растворяются в эфирном теле носителя, оказались поистине шикарными сачками для ловли и копирования чужого опыта не только в виде воспоминаний физических сенсоров, но и состояния эфирного тела! Иными словами, получалось выуживать и воспроизводить на кристаллических болванах конкретные магические потоки и плетения, соответствующие тому или иному заклятью! В телкиира влезало до двухсот заклинаний, и близнецы Халевекс даже научились воровать чужой репертуар: Лар переходил из сновидения в явь и внедрял камень памяти для захвата всех подготовленных перед сном заклинаний, Риат насылал сон со сценарием про изучение и последнее применение всех этих заклинаний. По Фаэруну шлялось достаточно опытных магов-авантюристов, чтобы не нарываться на волшебников и колдунов, чьи почивальни располагались в хорошо защищённых башнях вместо номеров в придорожных трактирах или полян с походной палаткой. Конечно же, по завершению ограбления насылался кошмар с иллитидами – пожиратели разума с особой изощрённостью хавали извилины бедолаг.       К сожалению, все радужные мечты двуликого Лариата о постоянном ношении таких великолепных и дорогущих телкиира разбились в пух и прах. Навыки проводника заклинательного огня по накоплению магии в собственной плоти неизбежно обесточивали эти чародейственные артефакты, у которых срабатывала защитная функция консервирования – эфирные импланты выпадали из тел. Обидно? Не очень. Прочие достоинства покрывали сей недостаток эльфийского инструментария, заодно на корню зарубая искушение привыкнуть к телкиира и деградировать. А вот приживлённая к Грейс киира оказала наилучшее воздействие и разнообразила спектр полезных функций голема аж тридцатью заклинаниями, расширив компетенцию мобильного замка до уровня дворцовой цитадели.       Оправданьем дороговизны научного инструментария служат сделанные с его помощью открытия, особенно фундаментальные. Пристальное наблюдение за вдумчивым использованием телкиира, как Ларом, так и Риатом, привело к неожиданным, но логичным итогам сублимации знаний.       Информация – во главе угла.       Первобытные силы драконов отражаются на их мышлении и поведении. С понятием «информация» они обращаются на примитивном уровне, типа сокрыть-открыть. Первостепенная характеристика для драконов – это сила. Под трафаретом первобытности понимается - физическая или магическая. Понятие «сила золота» превосходит словосочетание «сила знаний», по крайней мере, для хроматических драконов.       Путь развития эльфов кардинально отличен от такового у драконов. Их эфирные тела изначально ближе не к физической оболочке, а к астральной. На основе изучения телкиира и киира двуликий архимаг смело сделал вывод: Высокая Эльфийская Магия – это в большей степени энергетическо-информационные воздействия, чем энергетическо-материальные, как у Высокого Драконика. Драконы – эгоистичные, они магия в себе. Эльфы – коллективные, они тоже магические существа, только сроднённые с окружающей магией. На Прайме даже впали в ересь о том, что эльфы и есть Плетение, тогда как все другие расы лишь пользуются им подобно какой-нибудь мотыге, а на самом деле пришлые на Торил в силу своего долголетия и магической сути всего лишь срослись и приспособились дёргать за ниточки лучше местных – эладрины и Фейвилд суть доказательный пример.       Телкиира – показательный образец изделий Селу-Таар, как эльфы на своём языке именуют практиков Высокой Эльфийской Магии. Судя по ней и разобранной киира, главная опасность данного искусства – это развоплощение.       Самое главное достижение Высокой Эльфийской Магии – это Мифаль. Некого рода информационно-энергетический голем-конструкт супротив тем же ожившим доспехам, являющимся энергетическо-материальными изделиями. Мифаль - эдакая душа без духовного зерна и физической плоти. Миф Драннор, Миф Глорач и другие эльфийские города могли похвастаться Мифалью, растянутой и воздействующей на целую область, чтобы менять законы бытия, например, давая всем жителям способность летать по желанию. Только это их не спасло от разорения людьми. Зодчие Империи Имаскар отчасти повторили эффект Мифалей в уидстоунах, создающих сферу запрета телепортаций и прорицаний. Согласно двеомеру Знания Легенд, знаменитый Безумный Маг, вроде как основавший Уотердип, являлся тем самым выжившим зодчим Имаскара – именно он создал небезызвестное поле для прикрытия Города Роскоши от произвола драконов. Арканисты Империи Нетерил продвинулись ещё дальше или просто подошли с другого боку, создав мифаллары: громадные шары кристаллического резидуума, которые действуют на манер магнитного поля. Именно мифаллары поднимали к облакам срезанные с их помощью верхушки гор, на которых нетерезы отстраивали свои летающие города, где любой обыватель свободно пользовался примитивными бытовыми кантрипами так же, как от рождения делает любой эльф. Прям-таки божественная привилегия Изменения Реальности в исполнении смертных существ. Собственно, печально известный арканист Карсус едва не стал богом магии вместо Мистрил, но пал жертвой женского коварства - богиня магии переродилась Мистрой, место которой четверть века назад по воле Всевышнего Ао заняла авантюристка Миднайт. В позапрошлый раз на короткое время перестала работать вообще вся Магия в мире – летающие города Империи Нетерил разбились оземь, кроме Тултантара, за некоторое время до катастрофы ушедшего в Теневой Мир и сумевшего вернуться на Прайм лишь более полутора тысяч лет спустя – почти час в час за три года до рождения Лариата и Джаспера на вилле Дома Хунаба в Уотердипе.       Двуликий Лариат Халевекс с удовольствием и в который раз отметил, как знание словно бы само открывается ему, когда близнец Лар в облике трёхсот шестидесятипятилетнего солнечного эльфа размышляет при использовании первой телкиира на Прайме, а близнец Риат со вторым таким артефактом занимается тем же самым, но в облике лунного эльфа, погрузившегося в Астрал из Леса Ардип.       Как ещё в прошлом году убедился двуликий Лариат, у эльфов действительно магия течёт в крови, а двеомер защитной гармонии создан на основе эльфийской способности единения с сородичами. Неясно, откуда растут корни, но эльфы примерно схожим образом ощущают родство с природой, даже делают это лучше, чаще и охотнее, нежели устраивают тесные коммуникации с друзьями. Как бы то ни было, двуликий Лариат, помня, где и как медитировал в прошлом перед отправкой к Буре, повторил свои созерцания природы архипелага Зелёные Сестры, но теперь в формах лесного эльфа и зелёного дракона - весьма занимательные сравнения с прошлым опытом!       Главное во всех изысканиях на Ториле и Фейвилде – это перед уходом бросить крупномасштабное заклятье забвения, дабы вычеркнуть себя из памяти места: животных, растений, грибов, камней. Слишком долго деревья могут хранить воспоминания о происходящем рядом с ними, чтобы позволить друидам или прорицателям прознать о сути некоторых экспериментов и особенностях самого естествоиспытателя, торопящегося хоть чуточку запомнить и познать Прайм таким, каков он есть до неумолимо приближающейся катастрофы.       Одна загвоздка – ультрамариновые кристаллы с двеомером забвения приходилось создавать исключительно на Ториле ввиду различий в системах магических законов. Классические плетения из другого мира работали, но отличался сам процесс, когда недоставало помощи от отсутствовавшего Плетения Мистры. Собственно, драконьи способности продолжали работать, без «оплётки» действуя значительно круче и легче. Увы, нахрапом покорить магию Фейвилда оказалось затруднительно. Для ускорения познания желательно видеть конкретные примеры. Лариат Халевекс с удовольствием бы растянул наслаждение исследованиями параллельного мира сказок, однако приближавшаяся глобальная катастрофа ужимала сроки до считанных месяцев, если не декад.       Обдумывая варианты того, как толковее провести оставшееся время, близнецы Халевекс разумно отказались от идеи идти учиться эльфийскому языку и магии в облике эльфов – чревато сонмом вопросов и кучей проколов по структуре «родного» мира и общества. С нынешними возможностями Видеть Магию, близнецам хватит подсмотреть достаточно примеров колдовства в исполнении эльфов и эладринов. В первую очередь, следует обязательно погрузиться в языковую среду, изучив речь и письменность – это ключи к достоянию любого народа. В том числе к Магии, которая неизбежно изменится, когда смертная Миднайт, сделанная богиней Мистрой, будет убита настолько надёжно, что не возродится в первые же минуты, однако, её не абсорбируют, как сделано в интриге с конфликтом между Тиром и поглощённым им Хелмом – интриге для создания ширмы и отвлечения внимания от готовящейся атаки на Леди Аркана. Вопрос не в том, кто – это и так ясно: хозяйка Теневого Плетения Шар более древняя и сильная богиня, которая подставит безумного Цирика, некогда бывшего с Миднайт и Келемвором в одной команде смертных авантюристов. Вопрос в том, зачем Всевышний Ао вообще возвысил эту троицу смертных сразу до уровня великих богов, если результат был ему заранее известен?       Пришла очередная пора убираться из Фейвилда восвояси. На сей раз бронзовый дракон тоже не стал отступать от плана – своей способностью управления погодой создал громаду дождевой тучи. Следующим пунктом должен был стать узор сигила из кристаллического резидуума, который после взрыва разлетится заклятой пылью забвения, превратив тучу в наковальню мощной грозы, которая ливнем сотрёт лишнюю память. Однако сегодня на приманку изволили клюнуть!..       - Так-так-так, что это за хулиган завёлся в наших лесах? – Сощурился миролюбивый друид, внезапно появившийся у замшелого корня.       Он отвлёк внимание на себя. Полностью зелёные глаза, без зрачков и белка, выдавали эладрина, а золотистая кожа и солнечно-золотые волосы, струящиеся по спине, свидетельствовали о его подтипе.       Матёрый бронзовый дракон периферийным взглядом Тоджанида выделил двух девиц-лучниц, вышедших из стволов деревьев вместе с пятью эладринами мужского пола, умело окружившими поляну с «хулиганами». Разномастная экипировка выдавала преуспевающих наёмников, специализирующихся на убийстве драконов. Между прочим, Риат едва не вылупился на питомца друида – поросшего травой лесного дракона с размером быка. А ещё бронзовый дракон поймал себя на мысли, что в альтернативной гуманоидной форме оказался бы заворожён красотой этих высших эльфов, считающихся прародителями солнечных, лунных и лесных эльфов Торила, а не наоборот. Риат в облике дракона сам постарался выглядеть привлекательно и очаровательно, как некогда увлёк собой самку синего дракона или как много раз прибегал к обаянию взрослых дядь и тёть. Если сам глубоко убеждён, что являешься не превращённым, а чисто истинным драконом, то и другие легко поверят в эту правду – точно ведь?..       - Бездельничающий, - обескураживающе ухмыльнулся Риат, поворачивая голову к друиду и отвечая на том же языке. На безукоризненном драконике. – И безобидный, - добавил он, мило улыбнувшись, а вовсе не ощерившись на любопытного драконьего питомца друида, похожего на чудную селекцию хроматического зелёного дракона.       - Безответственный, - обвинил зеленоглазый эладрин, желавший уладить дело миром, но готовый воздействовать силой.       Хотя места дикие, пригляд за ними имелся. И на матёрого бронзового «озорника» сыщется управа. Уже нашлась. Будь нарушитель хроматическим, а не металлическим, то никакого разговора бы не состоялось вовсе. Эвона как уставились на кольца и браслеты, которые находились на восьми роговых отростках, создающих на голове эдакую корону-фартук. Это лучшее размещение, поскольку передние лапы между пальцами да в области подмышек и до запястий имели перепонки, а шея от затылка до основания обладала гребнем-плавником.       - Бессовестный, - согласился двуликий Лариат. – Желаете усовестить сдельной работёнкой?       - Желаю, - поколебавшись, согласился друид, чуть поведя посохом. Нацеленные луки опустились и разогнулись.       Едва появившись готовым к боевой встрече, он посредством питомца почти сразу же узнал, что такого пытался скрыть бронзовый незнакомец, насылая ливни забвения. Ничего криминального, но весьма удивительное.       – Моё имя Даорос, - первым представился друид, церемонно соблюдя формальности и оставив фамилию с кличкой на случай перехода к дружбе.       Следом назвался бронзовый дракон:       - Халевекс.       Ни у кого из эладринов не возникло даже тени сомнения, что названо сокращённое имя в целях исключить применение истинного имени против самого дракона.       - Даорос, - продолжил двуликий Лариат, про себя радуясь, что Лар в Царстве Снов, а речь держит более обаятельный и общительный Риат. - Позвольте сразу внести предложение по сотрудничеству. Я видел несколько гиблых мест с вредоносной магией. В обмен за избавление от них помогу вам, скажем, привнести металл в лесных стражей, - миролюбиво произнёс бронзовый дракон, успевший кристаллизовать избыток магии в скелете и потому переставший светиться даже глазами. Однако драконья аура всё равно вызывала у прибывших неоднозначную реакцию, которую близнецы Халевекс не понимали, но хотели разобраться со спектром их восприятия.       - Вот наглец, - буркнула себе под нос сексапильная лучница, стоявшая на одной из толстых ветвей раскидистого дуба гигантских размеров. Лар услышал и понял сказанное, а Риат и ухом не повёл, мысленно отметив, что будь он не в драконьей ипостаси, обязательно бы загляделся на серебристо-пурпурное дитя – небесный цвет сияющих очей очаровывал до желания раскрыться и отдаться.       - Вот придира, - эхом откликнулся Риат, подражая идеально. И насмешливо фыркнул.       - Вот и познакомились, - подколол золочёный боец, плечистее Даороса.       - Хм, зачем вы тогда хулиганили с погодой, Халевекс? – Вновь пытливо сощурился зеленоглазый эладрин, стоя на принципах равноправия и взаимоуважения.       - Обилие свободной магии в Фейвилде - пьянит, Даорос, - честно признался Халевекс, ускользая от объяснения высушивания небес с обрушиванием на лес собранных туч в виде обильных ливней, стирающих следы всякой деятельности за несколько часов. Он намеренно дал понять о своём иноземном происхождении.       - Вы родом с Торила, значит?.. – Осведомился относительно молодой, но компетентный и эрудированный друид, всё ещё подозрительно относящийся к матёрому металлическому дракону, ведущему себя по-пацански. Поведение, больше свойственное многовековым эльфам, под старость лет окунувшимся в молодость.       - Оттуда, - вежливо согласился дракон, прекрасно видя перемещения за своей спиной. - Если вы согласны опробовать наше взаимодействие, Даорос, то предлагаю отправиться немедля, для начала в сторону той аномалии, - Риат указал хвостом, смешливо фыркнув на дёрганье бойцов, вполне способных продырявить его шкуру.       - Для вас в порядке вещей сотрудничать с Tel-quessir, Халевекс? – Озвучил Даорос общую мысль всех эладринов.       - Интересно, - уклончиво ответил Риат. – Пожалуй, я приму альтернативный облик, а то мои габариты вас нервируют, как я погляжу, - решился дракон.       Предупреждённые напряглись, жадно всматриваясь в процесс мгновенной смены облика. Следуя своей парадигме, двуликий Лариат заранее подготовил альтернативную человеческую личину с отложенной в костях и плоти магией, чтобы свечение этой и драконьих форм чётче выделяло их и затмевало все прочие – идея обратиться в эльфа или полуэльфа была забракована по ряду причин.       Халевекс даже не особо придумывал, представая взрослым человеком тридцати лет на вид. Бронзовая кожа, очи богатых серых оттенков, аристократичные черты лица выдавали породу, но не фамилию. Бронзово-каштановые вихры на челе удерживал зеркально-золотой венец, в котором чудился повёрнутый горизонтально и вытянутый по всей окружности драконий зрачок, а в районе лопаток их стягивала печатка с мандалой проникания.       О, двуликий Лариат в первую неделю сего года соткал шёлковое золото с мифриловой струной-трубочкой в сердцевине тончайших нитей - свободные штаны и туника обладали богатыми тонами и выгодно дополнялись зеркально-чешуйчатыми ботинками. Однако проведённые в высоких слоях атмосферы исследования раскрыли истинную драконью силу - по управлению водой. Заодно ненароком раскрылся секретный потенциал практиковавшегося друидом Ясемтаором заклятья паучьей кожи под призмой развития, а не замещения эффектов от более простой заклинательной практики кожа-кора.       Вода. Тысячи слоёв из тончайших водяных струнок образовывали пушистую серебристую одежду – эффект укутывания в вязкий туман. Сотканные же особым образом слои держали плёнки, близь к внешним слоям придававшие немного глянца, а ещё имелся аналог ваты, обеспечивавший схожесть со свободно струящимся шёлком. На манер строения крыльев у бабочки, взаимное расположение структур слоёв водяной ткани легко позволяло регулировать прозрачность и преломление света, задавая цвет. Магия лишь на этапе для создания этого чудесного гения инженерно-магической мысли: результат по прочности превосходил мифриловую кольчугу, не говоря уже о защите от экстремальных температур. Совмещение с двеомерами паучьей кожи и улучшенного доспеха мага превращало эту удобную и абсолютно не стесняющую движения одёжку в совершенный доспех, не повреждаемый заклятьем уничтожения воды ввиду близости к телу и стабилизацией водой внутри организма за счёт крепления к порам, что позволяло восстанавливать повреждения за счёт собственной влаги даже при нахождении в поле антимагии, которое лишь подавляло, а не отменяло магическую суть существа, в противном случае просто сразу умиравшего бы, а не чахнувшего.       А вот арсенал был взят Халевексом от приснопамятного Фёкиэрирфёса из его же удобного кольца: за спиной держался щит с огненными всполохами, в руках горящая глефа, состоящий из пламенеющих секций двуручный меч выполнял роль пояса, а кинжал, лук и другой двуручный меч из набора остались внутри кольца в качестве сюрприза на случай боестолкновения. От вида водяной одежды и крепящегося к ауре огненного оружия лица эладринов скисли – такое будет само мастерски защищать владельца, вдобавок, имевшего время, силы, знания и возможности позаботиться о «повышении квалификации» каждого трофейного артефакта.       - Огонь в не меньшей степени, - посуровел Даорос, жадно всматриваясь в дивную одежду, хотя за отсутствием зрачка о точке внимания напрямую не посудишь.       - Естественно, - хмыкнул Риат. – Пацифисты – нонсенс, - изрёк он насмешливую сентенцию.       - Вы не можете не понимать, Халевекс, что привлечение чужаков к созданию лесных стражей – это тоже нонсенс, - заметил друид, крепко сжимая посох и грозно стреляя взглядом на своих спутников, имеющих цацки для ментального общения.       - Ах-ха-ха! Так вот почему на Ториле выродились все эльфийские державы – они делали оружие из добытой чужаками руды, - посмеялся Риат, не став развивать тему упоминанием дварфов и вероятной их реакции на данную интерпретацию.       - Вы поняли мою мысль, - насуплено сказал Даорос.       - Обоюдно, - заметил Риат, не подходя ближе десятка шагов.       - Почему бы нам не сойтись на обычных торговых отношениях? – Уточнил друид, способный на вскидку по пальцам пересчитать металлических драконов, с которыми эладрины так или иначе вели дела.       - Желай я торговать, то наведался бы в город, – прищурился Риат. - Мы оба умеем обстругивать болванов и экстраполировать, Даорос, - произнёс человек и замолчал, оставив некую недосказанность.       - Мёртвые не рассказывают сказки, - буркнула всё та же егоза, поглядывая на сизую тучу, тихой сапой продолжавшую набухать.       - Я не понимаю вашей выгоды, Халевекс, - хмуро сказал друид, строго зыркнув на девицу, от ангельской красоты которой обычный человеческий мужчина уже пускал бы слюни.       - Славно, и вам не чужда паранойя, - улыбнулся Риат и обернулся точно к спрятавшейся в кроне милашке, подмигнув ей.       - Бескорыстный? – Недоверчиво произнёс Даорос, апеллируя к тому, что драконья жадность испокон веков - притча во языцех.       - Бес корыстный, - внёс паузу Риат. – Как минимум хочу изучить элвиш с эспруаром и восстановить по вашим архивам что-нибудь из Высокого Драконика, как максимум ещё и селдруин с хамарфаэ, - признался Халевекс в желании овладеть речью и письменностью не только всей расы Tel-quessir, как себя именуют и эльфы, и эладрины, и даже дроу, но и высшее наречие с его грамотой. Кое-кто присвистнул, а кое-кто едко цыкнул.       - Интересно, - выдал Даорос оценку словом самого дракона. - Хорошо, Халевекс. Скрепим клятвой договорённость о сотрудничестве и вперёд, - подумав, согласился мудрый и миролюбивый хранитель этой части Леса, хотя его наймитам хотелось драки и наживы в виде драконьих колец и браслетов, слепящих их магическое зрение: одним драконом больше, одним меньше – кто их считает?       Двуликий Лариат не стал кочевряжится, радуясь удаче, что на приглашение клюнул адекватный блюститель природы, мягко охарактеризовавший заоблачные взрывы хулиганством и понимающий, что на земле бронзовый дракон особо не бедокурил и что он намеренно привлекал к себе внимание организацией погодных явлений.       Получить удовольствие катания по корням никто не предложил – Риат сам и первым телепортировался. Прибыв на место, человек мгновенно превратился обратно в бронзового дракона, окинув своим взглядом вместо магического шара на Грейс. Друиды прекрасно постарались – лес год от года поглощал руины древнего города. Но ни насекомых, ни рыб, ни птиц, ни зверей – только красные маки на холмике с костями. Белые камни до сих пор хранили укрепляющую их магию. И отпечатки разрушительного сражения – стойкие к вытравлению. Отсутствие монстров указывало о постоянной заботе – супротив развалин того же знаменитейшего Миф Драннора на Фаэруне. Лариат Халевекс затруднялся с подсчётом возраста данных руин. Некромантией тут не пахло. Истинное зрение видело последствия искажения и прорывов в самой ткани мира. Раны залатаны - рубцы остались. С наскоку только навредить. И правильно купировали, иначе из этого очага заразы по всему Лесу расползались бы аберрации – существа с извращённой магией натурой кое-где на Фейвилде уже образовали зоны отчуждения.       - Осмотрелись, Халевекс? Как вы намерены исправлять эту застарелую ситуацию? – Живо поинтересовался Даорос, когда дракон после рекогносцировки подошёл к нему.       - Методично и сообща. Пока вы готовитесь, Даорос, я осушу зону и выявлю подозрительные места. Завтра поутру мы с вами изваяем из дерева крупных кротов, наполним энергией, металлизируем и анимируем для земляных работ на самых опасных участках, - сообщил Риат словами Лара, мысленно посетовав, что невместно заводить беседу с необычным драконьим питомцем Даороса.       - Здесь несколько источников воды, Халевекс. Минимум два магических колодца и одна прореха на элементный План Воды, - сообщил друид, вокруг которого вились любимые им бабочки, являвшиеся не такими простыми и безобидными, как могло показаться на первый взгляд даже в истинном зрении. По остальному Даорос не имел возражений.       - А как же сокровища, дракон Халевекс? – Сделав акцент на видовой принадлежности, встрял желтоглазый эладрин в кожаных доспехах из вызолоченной драконьей шкуры и примечательным щитом из бронзы ифритов с выступающей вперёд оскаленной пастью льва, чья грива завитушками украшала остальную часть щита.       - Интересуй меня здешние материальные сокровища, то вместо погодных хулиганств тут втихомолку уже срыл бы всё до основания. В любом случае, всем тут распоряжается наш наниматель Даорос, - отрезал бронзовый дракон, движением головы уважительно показав на ответственного друида, сосланного присматривать за глушью. – Касательно источников воды. Зачем тупо уничтожать её, Даорос? Управляемое перемещение водных масс – вот секретный ингредиент успешности всего мероприятия по выявлению и ликвидации артефактов, чудовищно искажающих магическое поле. Вам надо только показать, куда лучше направлять селевые потоки.       - Туда, - без раздумий ответил друид, показав направление своим крючковатым посохом, в верхней части изящно оплетённым мечевидными листьями золотой травы. – Все находки я переправлю своему руководству – дело серьёзное, - пафосно заявил самоустранившийся от делёжки Даорос, с прищуром окинув взглядом всех помощников, откликнувшихся на его просьбу, скупо проплаченную из скудного бюджета.       Разношёрстная команда с пониманием отнеслась к памяти предков. Эладрины и сами могли справиться с этими проблемами при помощи Высокой Эльфийской Магии, но не набирался кворум – у Селу-Таар полно других дел помимо уборки последствий войн.       Вскоре бронзовый дракон приступил к делу, удивляя драконоборцев. Халевекс встал на бугре в паре десятков футах от кромки воды, с трёх сторон омывающей груду обломков и скелетов. Широко распахнув крылья и особо не скрываясь, принялся ими размахивать, словно парусами, неторопливо собирая в себя искажённую и пассивную магию над относительно безопасным участком.       Когда голубоватым цветом магии засветились перепонки и кончики когтей, началось само завораживающее действо. Объединённое сознание близнецов умножило драконьи способности. Взятая под контроль вода выпучилась горбом – вогнулась округлой ямой. Вспучилась – опала. С каждым разом в ритме махов крыльями - всё выше и глубже работала водяная помпа, бурля и пенясь от воздействия излучений извращённой магии.       Волны с плеском бились о берега, стекая обратно мутной жижей. Берега начали сползать. Застучали обваливающиеся камни. Среди плеска что-то заскрежетало. Усилилось тревожное ощущение. Поднятые крыльями ветра взбаламутили стоячее болото магии настолько, что стволы угнетённых деревьев стали гнуться с треском, скрипом, хрустом костей и камней, звоном бьющегося стекла и скрежетом железного пера по фарфоровым тарелкам. Разноцветные всполохи и явственно различимые в мутной воде кляксы чётче проявили шрамы, оставшиеся от былого сражения, вынудившего выживших бежать отсюда. То, что раньше преломляло и упорядочивало дикую магию Фейвилда, обратилось к хаосу, извращающему кружева эльфийский заклинаний, но поддающемуся первобытной мощи дракона.       Халевекс застыл телом для усиления воздействия, но активно стрелял глазами, всматриваясь в поднявшийся хаос, серьёзно напрягавший друида и его вооружённых наёмников, готовых ударить в драконью спину по первому слову Даороса. Однако эладрин мёртвой хваткой вцепился в свой посох и сжимал челюсти, видя и понимая, что повсеместно вырывавшиеся всполохи хаотичных энергий рвали Халевексу перепонки и невообразимо перекручивали кости «парусов», обжигали бока до смены цвета чешуи и брызг крови. Появлявшиеся и исчезавшие на драконе раны пульсировали в такт, заживая быстро и бесследно во время натужного движения крыльев назад для нового гребка. Даорос единственный понимал подвиг Халевекса, не находя слов для ментального общения с соплеменниками, активно перемывающими косточки дракона.       Когда высота пучившегося грязевого горба достигла уровня морды, бронзовый дракон по-иному расправил свои крылья и натужно взмахнул ими, прыжком подаваясь вперёд – вместе с собой отправляя селевой вал по ранее указанному Даоросом направлению. Месиво оставило одну длинную просеку? Отнюдь. Халевекс не преминул и тут провести эксперимент, задав путь могучей волей и магией, которую выдохнул, подгоняя горб: тридцать один фут – ветвление на два потока под прямым углом на длину девятнадцать футов, золотое сечение поделило и следующие четыре пробега до одиннадцати футов и почти восьми дюймов – каждый из четырёх потоков вновь поделился по тем же правилам, разделившим восемь на шестнадцать и так до шестидесяти четырёх. Принцип самоподобия и золотой порядок обуздали силу хаоса, родив на плоскости двоично-золотое дерево эльфийской капусты брокколи. Собственно, все эладрины заметили, как пара вилков оной зелени появилась в передних лапах бронзового дракона и потом осыпалась отработанным компонентом дивного заклинания, снёсшего по пути мешавшиеся деревья и валуны.       Совершив вираж, бронзовый дракон, планируя, облетел руины по широкому кругу и на втором заходе мощно изрыгнул пятифутовую волну воды, разошедшуюся огромной дугой, смывшей к краю всё то, что вынес селевой поток. Халевекс приземлился на тот же островок, с которого начал, а вовсе не позарился на вынесенные потоком сокровища. Даорос поздно опомнился и не успел заговорить, когда закусивший удила экспериментатор принялся замысловато водить хвостом вправо-влево и бить им оземь. Он вновь помогал себе крыльями собирать магию, а передними лапами закручивал чистейший водоворот, ставший управляемо двигаться по обмелевшему водоёму и с хлюпаньем вбирать в себя воду из донной грязи – и веретеном накручивать всполохи магии. Дракон-акробат намеренно впечатлял эладринов своей балансировкой на задних лапах.       В какой-то момент дракон с поразительной ловкостью принялся пятиться назад, чтобы в итоге созданный им водный смерч забурился на его прежнем место – напрочь размывая породу и мелкие обломки. Под финал Халевекс опять подпрыгнул и, планируя на громадных светящихся крыльях, выдохнул мощный поток сырой магии призрачно-голубого цвета – клокочущее и бурлящее месиво со скрежетом и грохотом отправилось следом за первой волной, по пути теряя громоздкие обломки ребристых колонн и вывороченные из земли тяжёлые глыбы. Словно заговорённый, водяной смерч поделился пополам, потом ещё раз - двоичное дерево разматывало месиво из материи и магии в безобидные струи грязи с нередкими блёстками выносимых драгоценностей.       Совершив позёрский кульбит, громадная туша бронзового дракона ловко приземлилась близь впечатлённого нанимателя, вздрогнувшего от приземления.       - Мы должны были сотрудничать, Даорос. Если на следующий раз от вас не будет заклинаний регенерации и другой посильной помощи, то я сочту себя свободным от добровольно данной клятвы и сожру вас всех, не отходя от кассы. Я ясно выражаюсь? – Зловеще прорычал грозный зверь, громадный и смертоносный. Фамильяр друида зарычал, заслоняя собой хозяина.       - Вполне. Прошу прощения, Халевекс, я засмотрелся на торжество Порядка. Впредь не повторится, - с достоинством и поклоном ответил эладрин, пристыженно трепеща длинными и острыми ушами, набухшими алой совестью.       - Я вернусь к закату, и мы совершим размытие следующего участка. До вечера, - непререкаемо рыкнул величественный бронзовый дракон и телепортировался.       - Сожрёт он, ага, у кассы! Размечтался, ***, - буркнул на прощанье тот же недовольный голос наёмницы, бывшей на мели и жаждавшей драконьих сокровищ.       Очутился Халевекс на полянке в сотне миль от руин и развалился вдоль речушки – трудно дался экзамен. Однако только в таких экстремальных условиях организм и сознание мобилизуются для решения сложнейших задач. Осталось отлежаться, обдумать и повторить, не забыв запомнить ощущения от исследовательской магии друида – для улучшения собственных возможностей и навыков.       Лариат надеялся, что достаточно впечатлил сборную солянку, чтобы отбить охоту нападать. Блефовавший бронзовый не питал иллюзий на счёт своей победы, поскольку имел в колдовском арсенале одни иллюзии, бесполезные против зрения эладринов. Сокровища очень хотелось, спору нет – пришлось щемить драконью натуру ради знаний. Лариат надеялся выторговать себе эладринскую книгу заклинаний с тремя двеомерами трансмутации и десятком, а лучше тридцатью местными вариантами заклинаний из школы Чар, родственной иллюзиям, воздействующим на разум. В идеале ему хотелось бы до конца зимы, запорошившей улицы Уотердипа по окна первых этажей, расчистить гнездо пауков с эттеркапами, чтобы переписать в ту же эладринскую книгу заклинаний всю климатическую серию, известную Даоросу.       - Добрый вечер, Даорос. А где остальные? – Спросил бронзовый дракон, грузно приземлившись между разошедшимися ветвями деревьев.       - Добрый вечер, почтенный Халевекс. Я отправил их к другому командиру разбираться с монстрами в другом гнойнике Леса Трексиан, - почтительно ответил друид, за свой век добившийся внушительных успехов на ниве друидизма.       - Мудрое решение, - согласился Риат, поверив, но не расслабившись.       - Я хочу внести ясность, почтенный Халевекс. Для меня важно избавить лес от опасных следов прежних ошибок. Все извлечённые здесь сокровища по праву ваши, почтенный Халевекс, все они будут вам переданы после изучения вместе с предложением выкупа, - пообещал Даорос, ждавший у отвала породы, в грязи которой виднелись вычурно украшенные рукояти мечей, уцелевшая рама с магически сохранённой картиной, обломки резного комода, ножка кубка и другие мало-мальски ценные вещи из размыва.       - Я ещё раз довожу до вашего сведения, Даорос, что все материальные богатства тлен и прах по сравнению с информацией, знаниями и навыками. Помимо ранее означенного для меня важно соотнести наши знания о масштабных погодных явлениях и низших климатических воздействиях по типу изменения температуры, влажности, давления, магнетизма. Помогая вам освоить драконьи призывы, Даорос, я от вас научусь призывать себе на обед жирных тюленей и мясистых акул с кальмарами, а также себе в помощь саблезубых тигров и прочих монстров Фейвилда. Интенсивность труда и занятий на две трети суток. Вас устраивает подобная степень взаимодействия?       - Буду благодарен, почтенный Халевекс. Однако вопрос справедливого распределения этих сокровищ остаётся открытым, - принципиально заявил друид. И предложил: – Вы можете посетить Хайрайф и потратить всё на своё усмотрение, в том числе на обучение по интересующим вас направлениям, - прозрачно намекнул Даорос о труднодоступном селдруине и его письменной грамоте хамарфаэ.       Название города эладринов говорило о многом, в переводе с эльфийского - Свободный Дом Детей. Разумеется, терпеливый Лариат Халевекс обождал с Селу-Таар и вываливанием на-гора своих соображений по поводу катастрофы: если убить Мистру в её доме, то астральный План Бытия Двеомерхеарт просто взорвётся; от взрыва колыхнутся все божественные доминионы, в том числе трёхъярусный Арвандаор; от сотрясения вбитый в Торил гвоздь Эвермита просто-напросто выдернется, потащив за собой якорный кабель связи с Фейвилдом, дёргая за собой целый параллельный мир; схождение миров чревато разгулом магии и её переливом как бы не по правилу сообщающихся сосудов. Больше всего пострадает Абейр-Торил, конечно. А двуликий Халевекс хотел изучить основы эльфийской магии, чтобы уразуметь о том, стоит ли пытаться «загнуть кончик гвоздя» или лучше вовсе отчекрыжить «якорную цепь» от Торила к Фейвилду? Кто ищет, тот найдёт способ осуществить задуманное. Вопрос - в чём Замысел Всевышнего Лорда Ао? Пойдёт ли во вред либо на пользу притягивание переполненного магией Царства Фей для энергетической подпитки Абейр-Торила после убийства богини магии Мистры? Или лучше оборвать связь с вероятным миром-паразитом? Собственно, в какой бочке Лариат Халевекс должен стать затычкой по Замыслу Ао? Где же подстелить себе соломку?..       - Хорошее предложение, Даорос, спасибо за приглашение – с удовольствием принимаю. Я тогда не стану полностью нивелировать источники искажений.       - Спасибо, почтенный Халевекс, - церемонно поклонился эладрин.       Вскоре обмен любезностями завершился, так сказать. На сей раз дело шло бойчее, поскольку друид помогал дракону кругами регенерации и лечебными циклами энергии, а также применял множество заклятий размягчения земли и камня, заострённых под местные реалии – превосходный образец для сравнения с аналогом для Торила.       Даорос быстро приготовился создать первого древесно-железного крота с медведя размером. Лар после пары селевых отвалов, сделанных уже в другую сторону, оказался в состоянии без проволочек перейти к превращению сфабрикованных деревянных фигур в металлизированные аккумуляторы магии для последующей трансформации. Самое сложное и деликатное заключалось в объединении в тандем с заклинающим друидом, чтобы присовокупить метамагию и влить силу непосредственно в его двеомер, навсегда преобразующий структуру дерева для наделения его качествами металла, а потом следовало заклятье оживления, где бронзовый дракон тоже выступал батарейкой. В итоге примерно получасовых мытарств весьма опытных заклинателей гигантский крот худо-бедно принялся раскапывать руины с целью в дальнейшем сровнять это месте с землёй и засадить вейрвудами.       После этого опыта Даорос уже без опаски анимировал пару небольших кустов в лесных стражей, начавших ковыряться в селевых отвалах вместе с вызванной друидом толпой древесных духов. Халевекс посетовал на разницу магических ощущений и сжал в лапе ультрамариновый камешек с человеческий кулак размером - к зелёным призракам присоединилась гораздо большая орда голубовато-полупрозрачных слуг. О, Лар прекрасно Видел Магию и помнил, что и куда свалил селевым потоком, а потому легче лёгкого «обнаружил» киира какого-то гвардейского офицера – как с трепетом выяснил Даорос, ничуть не пожалевший, что все заклинания оказались истрачены прежним владельцем во время роковой битвы, где-то предпоследний час которой запечатлелся в камне памяти, в законсервированном состоянии благополучно пережившим века магических искажений – вот что значит высококачественное изделие. Это была не первая киира, но её владельца убили – по счастью для открывателей - до решающего удара, а вот отысканная днём оказалась непригодной: владельца убило в самом финале, в устроенном магическом хаосе функция консервации засбоила, закоротило весь комплекс чар так, что имплантация гарантированно свела бы с ума – опаснейшее оружие. Не приходилось сомневаться, что удобные и функциональные камни памяти у придумавших их эладринов настолько же расхожи, как арканабулы или гримуары, поскольку Даорос, чуть зажавшись, довольно просто изготовил целый пучок прутьев, куда во время часовой медитации скопировал воспоминания из киира, чтобы отправить подозванного филина с посылкой в город, где временную магию запечатлеют навсегда.       Времени было слишком мало, чтобы тратить его на досужие разговоры о себе, о древних цивилизациях. Потому долгая беседа за ночным костром после краткого экскурса об укладе здешнего эладринского общества перешла исключительно к магии, начав с тем погоды и призывов - особенностям колдовства драконов и эладринов. Охрипший Даорос поздно понял, на что подписался, однако в достаточной мере обладал дисциплинированностью и любознательностью, чтобы погрузиться в обучение посредством обмена через удачно найденную киира - друид доверил свою защиту бдительному фамильяру. Даорос сам предрешил свою судьбу, когда в одиночку оказался под влиянием ауры бронзового дракона, исподволь расположившего к себе эладрина «вкусом» своей магии и очаровавшего его вплоть до одностороннего обмена воспоминаниями об освоении общего для фей-существ языка сильван и друидических заклятий, начав со светляка и создания-уничтожения воды, а закончив металлодеревом и анимацией конструкта – это только в первую ночь! Впрочем, когда Халевекс вроде как засыпал, то успел пожалеть, что ему попался в учителя друид мужского пола, а не сексапильная женщина, правда, вместо учёбы они бы тогда перетягивали канат – кто кого обворожит и разведёт на секреты, ну, помимо секса.       Даорос удивлялся работоспособности бронзового дракона, его идеальной памяти и выдающимся аналитическим способностям. Хотя многие повадки не стыковались с поведением известных ему металлических драконов из общины бронзовых, друид интуитивно понимал, что есть разные жизненные ситуации, и потому не подвергал сомнению истинную природу существа, с которым делил лагерную стоянку и воспоминания.       Пытаясь сжато передавать лекции своих учителей, молодой эладрин стал сам лучше понимать материал наставников. В достатке разлитые в лесу сакральные силы природы Царства Фей помогали Даоросу справляться с нагрузками и без помощи Халевекса, поражавшего прорвой структурированной магии, что он умещал в своём теле, а ведь друид до переезда на практику в Хайрайф учился в столице у грандов высокой магии!       Очарованный компаньоном молодой эладрин из кожи вон лез и нашёл-таки повод гордиться собой, сумев поразить матёрого бронзового дракона, когда дал ему несколько дельных советов относительно щадящего для себя и окружающей среды сбора магии и правильной её закладки в глубокие внутренние резервы тела – не говоря уже о рекомендациях по ускоренному и более эффективному лечению на расстоянии.       Об управлении погодой, конечно, Даорос знал на порядки больше Халевекса, однако, каверзные вопросы и новаторские взгляды бронзового дракона оказывались куда полезнее для друида-климатолога, чем ворох заумных книг и конспектов, которые представали в ином свете. Правда, эладрин часто не мог понять, смеются над ним детскими вопросами или бронзовые драконы на Ториле действительно столь дремучие в мироустройстве, истории и собственной грамотности?       Дорвавшись до кладезя знаний, двуликий Халевекс впитывал их, как губка, напористо, жадно, ненасытно. За годы в одиночной камере Царства Снов двуликий изголодался по живому общению с нормальным учителем, добрым, мудрым, отзывчивым. И Лар, и Риат стремились набрать багаж знаний, сожалея, что, скорее всего, встречаются с Даоросом в первый и последний раз – обман с реальным возрастом и расой претил. Сказочное Царство Фей пока что представлялось тем самым раем, о котором всегда мечталось. Тут вокруг было столько магии, что его способности проводника заклинательного огня никакого удивления у местного эладрина не вызывали: так или иначе тут все пользовались соответствующими приёмами и сами по себе, от природы полнились магией и прокачивали через себя огромные её объёмы – за неимением предоставляющего энергию Плетения или чего-либо подобного.       Уже на третий вечер у костра Риат в альтернативной человеческой форме развёл Даороса на раздевание под благовидным предлогом вместе искупаться в бассейне, созданном внутри силовой сферы сработавшего из ультрамаринового камня домика Леомунда. Халевекс не только без помех сличил энергетические потоки и тела, не только предложил изучить амуницию друг друга, но и кристаллизовал свои сборы магии Фейвилда в чужой одежде и оружии, усилив свойства и тем заработав большую приязнь: на следующее утро чувствующий себя обязанным Даорос расщедрился на всю обойму заклинаний в киира – тридцать штук! Весь дневной арсенал друида за вычетом дублирующихся заклятий – подборка для раскопок и походного быта. Впрочем, вполне рыночная плата, ведь даже улучшение артефактов по градации на одну ступеньку умножает их стоимость практически вдвое. Даорос всё же не поделился сокровенными воспоминаниями об эльфийском единении, однако предоставил весьма доступное описание этой удивительной способности, тем самым подсказав двуликому Лариату, как менять ипостаси Лара и Риата, перекидывая сознания без ежесуточных отлучек на переброску тел между Фейвилдом и Царством Снов – круглосуточное нахождение вместе и на виду друг и друга повышало степень доверия и приязни. Так что никуда Халевекс не делся от того, чтобы сразу и утвердительно ответить на просьбу Даороса, предоставив ему возможность вдосталь повозиться со всеми драконьими артефактами – всё «лишнее» было загодя переброшено в Грейс.       Поскольку киира не давал понять, во сне или наяву происходят запомненные события, то Лар довольно просто делился некоторыми «своими» воспоминаниями, легко подменяя собой не только Бурю в подсмотренных у неё во снах эпизодах, но ещё Флюрина, Виттера, Кудрю и множество других персон, а также делясь собственными полётами над территориями Мазтики и Фаэруна. Куда ж мужики без драк? Риат с наслаждением устраивал спарринги с Даоросом, преспокойно обучая того передачей приёмов рукопашных единоборств посредством киира. Эладрин не оставался в накладе, получая взамен желанные им монашеские практики с посохами и продуцированным в ладонях огнём.       Если бы не обстоятельства и подоплёка знакомства, то двуликий Халевекс счёл бы, что нежданно нашёл в Даоросе – друга… Поэтому Халевекс и себя изнурял на раскопках, и Даороса гонял нещадно, выжимая во время изнурительных тренировок и спаррингов, чтобы вечерами лежать у камилька с приятным нытьём в мышцах и сытостью в желудке да любоваться звёздами, слушая мелодичный голос эладрина, повествующего на сильване мифы и легенды о созвездиях Фейвилда. О, Лариат за «академическое» время в Царстве Снов собрал огромную коллекцию историй о созвездиях Торила от много более чем сотни астрономов, поэтому странствующий Халевекс с удовольствием делился этими рассказами, позволяя эладрину просматривать киира во время своих дремлений – грезить наяву о звёздах Абейр-Торила.       - Даорос, ты всё питаешь интерес к моей водяной одёжке? – Как-то поздним вечером спросил Халевекс, выходя после купания, не разделённого эладрином.       - Очень, - живо ответил приятель, поворачивая лицо с неба на друга. – Ты прямо сейчас хочешь выполнить обещание? – С сожалением в голосе и коротким кивком на красоту.       А полюбоваться было чем – удивительное и редкое явление перьев серебристых облаков, дивно и завораживающе светящихся после заката.       - Секрет перед тобой, - с хитрой улыбкой махнул рукой в сторону облаков Халевекс, плававший в человеческом облике. – Хочешь побегать по тем таинственным облакам?       - Угу! – Преисполнился Даорос эмоциями, что не нашлось слов.       Эладрин с восхищением и уже без опаски проследил за тем, как альтернативная форма человека уступает место истинному бронзовому дракону, статному и вальяжному, специально не красующемуся - просто знал себе цену. Вскоре Халевекс спокойно помог Даоросу устроится на своей спине, а потом самым хитрым образом надул – вместо прыжка и взлёта дракон рыкнул фразу и телепортировался в небеса.       У друида дух захватило, как в первый раз! Словно он никогда и не взлетал филином за облака, ни днём, ни ночью – тем более ночью! Даорос даже закричал от восторга, когда Халевекс завернул мёртвую петлю, а потом как-то хитро примагнитил к себе наездника, чтобы не слетел во время умопомрачительного полёта сквозь суровые ветра – магия хранила. Будто пара мальчишек, оба приятеля принялись резвиться в серебристых облаках – развлечение затмило исследовательский интерес. И пусть дураки считают, что способность хождения по облакам – это прерогатива лишь серебряных драконов!       Близнецов Халевекс даже совесть стала грызть за обман и пользование наивностью молодого и перспективного эладрина, однако первичную цель посещения Фейвилда никто не отменял. Поэтому вечером, когда на месте первых руин Даорос посеял и поднял поросль, Лар счёл, что достаточно прикормки – пора закидывать удочку. Не спеша превращаться в человека, бронзовый дракон передал киира с подборкой изысканий.       Мифаллар. Материализованная магия. Кристаллический шар из резидуума. Диаметр – полтораста футов! В таком запросто поместится иной галеон. Этот инструмент создавался арканистами Империи Нетерил, теми самыми магами, что обучались эльфами. Даже название произошло от слова Мифаль. Нетерезы использовали мифаллары для создания квази-магических вещей, что не требовало от мага траты жизненных сил. И века не прошло, как первый мифаллар поднял в воздух отрезанную макушку горы, на которой силой артефакта был возведён город на десятки тысяч жителей. Арканист Иоулаум назвал первый летающий город – Хинлеал. В Золотую Эпоху Нетерила каждый год в небо поднимался новый летающий город – тысячи рухнули вниз в осуществлённой руками Карсуса катастрофе. Считается, что способ создания мифалларов утерян.       Пока Даорос с широко раскрытыми изумрудными очами воспринимал сведенья, по крупицам собранные в чужих снах и выданные за исследования странствующего бронзового дракона, Халевекс прямо на глазах друида создал на драконьей ладони магический шар, высветленный эфирной энергией до прозрачности детской слезы. Размером всего с голову эладрина.       - Это заготовка, Даорос. Кристалл магии на манер льда. Его легко можно сделать жидким. Сто пятьдесят футов – пока лихо для меня, но шар кристаллической магии в сотню футов диаметром я вполне могу предоставить. Как ты только что узнал, эльфы Иэрланна обучали нетерезов. Я бы хотел воссоздать технологию создания мифалларов. Разумеется, с моими крохами знаний я не претендую на участие в ритуале Высокой Эльфийской Магии, но хочу от и до увидеть, как создаётся городской Мифаль. Отплачу объёмом податливого магического сырца, что актуально в условиях строптивой магии Фейвилда. Предоставлю единым кристаллом, но полагаю, что наилучшим способом применения станет заливка сигила и ступней единства Селу-Таар.       - Святые угодники… - вымолвил впечатлённый Даорос, невольно принимая в руки подлетевший к нему шар.       - Я думаю, что месяца на подготовку вполне хватит – как раз к рассвету Весеннего Равноденствия, - деловито добавил Риат, представая человеком. – В любом случае, с готовой порцией магии от меня или без оной – стоит сподвигнуть народ на что-то действительно стоящее. Не всё же баловаться приевшейся охотой на драконов? – Подмигнул Халевекс.       - Это неожиданно, - скуксился друид, который лет семь назад действительно увлекался рейдами на чёрно-чешуйчатых негодяев, хуже бобров заболачивающих лес.       - Не робей, прорвёмся, - улыбнулся Риат, дружески потрепав по плечу. – Излечим ещё пару руин в нашем нынешнем темпе, и ты дорастёшь до заклятья ауры жизненной силы, а там тебя за кампанию и посвятят в Селу-Таар. Разве не здорово, Даорос? Миф Хайрайф - зона со стабильной магией, что поспособствует росту рождаемости и позволит включить город в сеть постоянно действующих порталов - это даст толчок к новому витку развития всего Леса Трексиан, - улещивал Риат. – Ответят мне власти Хайрайфа да или нет, мы с тобой, Даорос, всё равно проведём чудесные деньки. Не вешай уши, приятель, - поддел его Риат щелчком по носу.       - Угу, - чуть улыбнувшись, кивнул эладрин, отбросивший мысль о том, что дружбу с ним завели преднамеренно.       Представляя, сколько стоит подготовка целого города к ритуалу создания Мифали и сколько престижа в приставке Миф, Халевекс не сомневался, что всё добытое на руинах будет пущено на спешную организацию сборища молодых и амбициозных Селу-Таар, с теплом в душе помнящих свою Альма-Матер.       - Я сейчас передам твоё предложение в Хайрайф, а потом ты меня сводишь на Торил, Халевекс, - безапелляционно заявил Даорос, поддавшийся авантюрной нотке.       - Замётано! – И припечатал пятернёй по спине эладрина. – Я пока соберу нашу стоянку, лады?       Даорос согласно прянул ушами. О, Риат сам хотел посетить Трифосфорд, чтобы навестить Джоуси и проверить, чему она научилась в постели – лишить девственности своё тело взрослого человека. Символический акт? Отнюдь, магический и сакральный в одном флаконе – зачатие магического дара. Помня своё трудное детство, двуликий Лариат Халевекс ни в жизнь бы не состряпал бастарда. Тем более, в ближайшие лет десять будет стопроцентно не до зачатия детей, а потом ещё бы как-нибудь найти любимых близняшек в невесты – Лару и Риату не хотелось делить одну жену на двоих. Может даже статься, что придётся прибегнуть к опыту приснопамятного учителя словесности Гедува Дувега, который с детства растил себе жену, проча на это место старшую сестру Лариата Хунаба. Тонкий намёк Судьбы…       - Даорос, ты уже разгадал секрет позавчерашнего заживления ткани мира? – Спросил Лар, когда они завершили разминку и стали завтракать пальчиковыми бананами в меду.       - Нет, Халевекс, - выдохнул эладрин, смиренно приняв роль ученика, как сам бронзовый дракон, в свою очередь, прилежно внимал новым для себя знаниям.       - Материальный Мир – устойчивая система, стремящаяся к Равновесию. По идее, всякая материя воплощается соединением протоматерии со структурирующей силой астральных образов. Я вскрыл и очистил гнойники аномалии. Когда я посередь расчищенной зоны рассеял (от глагола «сеять») собранную внутри себя смесь планарных энергий Эфира и Астрала, то ты в следующий миг из здоровой области пространства-времени своим заклятьем роста растений отправил сакральный импульс, побудивший мировую ткань восстановиться по примеру твоего здорового участка. Ты же сам мне втолковал принципы регенерации и лечения, а потом сам же предложил и научил великому рассеянию магии супротив известным мне импульсам расплетения и развеивания заклинаний, - сделав акцент, улыбнулся бронзовый дракон в форме человека и загадочно покосился на эладрина, глядевшего на него с широко раскрытыми глазами сплошного изумрудного цвета. - А кактусового мёда хочешь? – Осведомился сегодняшний дежурный по общему меню.       - Угу, давай, - косо улыбнулся эладрин, алея ушами, словно ученик, проваливший на экзамене тривиальный билет. К плошкам с залантарским, финиковым и саванновым мёдом добавилась четвёртая экзотика с Торила, сутки на котором оставили у Даороса неизгладимое впечатление «вляпавшегося» в сети проклятой паучихи Лолс.       Сидящей на толстенной ветви Халевекс опёрся на левую руку и с блаженством откусил бананчик, вымазанный в отменном по консистенции и вкусу меду, по случаю приобретённом в Трифосфорде. Главная колония Уотердипа оставила совсем не те впечатления, на которые рассчитывали близнецы. Начать с того, что Даорос совершенно не заинтересовался борделем в трёхэтажном здании, изысканно отделанном мрамором с солнечно-золотыми прожилками и при модной ресторации на крыше. Первым делом эладрин увидел афишу и загорелся посещением театра, где с этой декады играли водевиль: тётушка в экзотичных нарядах прибывает с Мазтики на свадьбу племянника, живущего в каком-то фаэрунском захолустье, где вместо диких обезьян – оголтелые женихи.       Для острого нюха друида человеческий город представлялся клоакой, где ну никак не мочь заночевать – поставили домик Леомунда на лазурном берегу. Пришла очередь Халевекса рассказывать увлекательные истории о звёздах, открытых совместными усилиями двух погодников. Он начал с заметной вереницы из пяти ярких звёзд. Пояс Белнибры - это одно из самых древних названных данного созвездия на Фаэруне. Названо по легенде о первой человеческой женщине, которая превратилась в деву-лебедя и повстречалась любвеобильному богу Латандеру, устроившему на неё охоту. В Унтере и Мулхоранде оно известно под именем - Пояс Иштар. Халфлинги добавили к нему две близлежащие звезды и назвали - Курительная Трубка. Эльфы эти пять звёзд поименовали - Слезы Кореллона. В этой культуре у данного созвездия более мрачная история. Эльфы полагают, что Слезы - это действительно слезы опечаленного Кореллона, оплакивающего дроу, развращённых Лолс, - тогда эльфы впервые вступили в бой друг против друга. В эльфийских легендах также говорится, что Слёзы Кореллона мерцали кроваво-красным, когда пал легендарный Миф Драннор, оплот последнего эльфийского королевства, не считая городов-государств.       Пока Риат повествовал, Лар, дежуривший в Царстве Снов, задумался о сущем и смысле жизни. Ломается, где тонко. Откалывается по трещинам. И один такой Раскол пролегает по Бесследному Морю – древняя эльфийская «проказа». Когда мировая катастрофа разверзнется, то волна Астрального Океана боднёт махину Арвандора, который дёрнет за собой якорь Эвермита – за тысячи лет связь с островом заматерела донельзя. И? Эвермит в разы ближе к краю, чем к центру Торила. Если дёрнуть, то шов распустится – трещина отсечёт все материки западнее Фаэруна от края до края. Тут одной просадкой уровня мировых вод не обойдётся – как бы отколотый кусок мировой монеты не перевернулся от «тянущего к небу» напряжения в области Эвермита. Тогда часть Абейра окажется на Ториле и наоборот. Словно Всевышний захотел со скуки поиграть в пятнашки целыми мирами! Это всё раздавливало…       Пара декад пролетела совершенно незаметно. От прямого восприятия через киира чужих воспоминаний дни получались насыщенные. Двуликий Лариат, повзрослевший в Царстве Снов, был привычен к таким плотным распорядкам дня, а вот Даорос совсем осоловел, начав дремать по-эльфийски дважды на дню – иначе не справлялся с перевариванием потока информации, а также с подготовкой десятков заклятий, начиная с самых первых своих кантрипов из детства. Халевекс тоже откровенно восхищался Даоросом, изо дня в день доказывавшего, какой волей и целеустремлённостью добился нынешних высот. Он тратил запасы зелий, за которыми даже мотался в город, лишь бы только соответствовать силе и выносливости приятеля – вместе с ним выдерживать драконьи нагрузки, когда в спаррингах ломаются кости, а избитое тело потом так болит, что у обоих долго не получается задремать-уснуть.       Пусть выжимкой и урывками, но перед двуликим Лариатом через киира пролетала вся жизнь молодого эладрина, непривычного к таким умственным нагрузкам, а потому допускавшего проскакивания личных воспоминаний. О первой драке со старшим братом, опрометчиво забывшем запереть дверь, когда ублажал себя рукой, лобызая портрет однокашницы. О первом поцелуе, по всем канонам прошедшим романтично - после баллады и побега в ночной сад, полнящийся чарующими светящимися цветами и танцующими феями с их дивно искрящейся пыльцой. О вручении первого посоха при поступлении в академию. О природном духе филина, сурово экзаменовавшем претендента на обретение своей первой дикой формы – крылатые облики обычно разрабатывают во вторую очередь. О невинном проступке и постыдном наказании за него: на первой же лекции у гранда друидизма подросток витал в мягких розовых буферах, потом за невнимательность целую декаду кряду носил грузики, прицепленные к самым кончикам ушей и больно их оттягивавшие, особенно при любом движении.       И вот Халевекс с Даоросом вышли из толстенного ствола прародителя ласпэра, оказавшись на утёсе с шикарным видом на румянящиеся на закате белые шпили Хайрайфа, расположившегося в горной ложбине у самого водопада. Эдакий студенческий городок на отшибе, для бунтарей, у которых кровь кипит от желания подраться с заклятыми врагами – расой фоморианов, живущих в Фейдарке – местном Подземье. Как раз в горах имелись многочисленные пещеры с разрозненными племенами этих гигантов – прародителей орков и огров. Та самая гряда, ставшая прообразом для гор на Мазтике, где на речке с северной стороны приютился Трифосфорд.       - Бесподобно, правда? – Обратился Даорос, с вдохновенной улыбкой обернувшись к вихрастому и сероглазому компаньону. – Почему ты плачешь, Халевекс? – Подивился эладрин, тронув за плечо.       - Помимо прочего, Даорос, я ещё бездомный и безродный, - ответил Халевекс, позавидовав чужому счастью. – Фейвилд оказался подлинным раем. Притягательным. Доступным. Желанным. Мечта тут, только останься. Однако переезд сюда вместо причаливания перечеркнёт все ранее пережитые тяготы и достижения…       - А просто заглядывать совесть не позволит? – Мудро и догадливо взглянул Даорос своими большими миндалевидными глазами, напомнив о первых словах знакомства. Интуитивный эладрин ощущал одиночество и оторванность своего друга.       - Типа того, - кисло ответил Халевекс, пнув с обрыва камешек в реку, прорезавшую сие глубокое и живописное ущелье. Стыдящийся двуликий скрывал не эмоции, но мотивы.       - Не переживай, друг, - легко произнёс Даорос, потрепав по плечу. С ним он провёл самые напряжённые дни в своей жизни - не жалел. – На время обучения в Хайрайфе поживёшь у меня, познакомишься с культурой моей страны и местными нравами. Спокойно вернёшься на Торил и посмотришь построенный по твоему плану особняк, а дальше как судьба сложится. Наш с тобой век долог, друг, а в жизни всякое случается, - мудро ободрил эладрин. – У меня вот есть семья, папа с мамой и брат с сестрой, но сейчас период моего одинокого полёта. Подобные мне и живут в Хайрайфе. У нас даже есть поверье, что этот северный форпост, как магнит, притягивает свободолюбцев и уставших от чрезмерной опеки близких и родных. Ты – очередное доказательство, - тепло улыбнулся Даорос, за почти месяц тесного сотрудничества хорошо узнавший мистического Халевекса, то деловитого, то затейливого, то целый день умничающего, то целый день подтрунивающего, то бьющего до состояния не стояния, то неустанно уворачивающегося и бросающего через плечи. Как объяснял сам Халевекс, так проявлялась двойственность металлического дракона, поскольку обладание альтернативным человеческим обликом накладывало свой отпечаток – почти не соврал.       - Спасибо, друг, - тихо изрёк Халевекс, своей ладонью накрыв кисть эладрина. – Наша жизнь действительно длинна, Даорос, чтобы иметь глупость обрывать драгоценные дружеские связи. Но я вынужден… Грядёт потрясение. Я должен успеть выучиться и оказать поддержку родному краю и любимому городу… Ладно, полетели!       И Халевекс первым спрыгнул с обрыва, в свободном падении пролетев половину и лишь потом превратившись в бронзового красавца, расправившего драконьи крылья у самой воды и резко взмывшего вверх, чтобы дальше степенно планировать, не напрягая охрану резкими движениями. За ним и друид поспешил взлететь, с ещё большей умелостью влив свою амуницию в новоприобретённую дикую форму молодого зелёного дракона, решительно оттолкнувшегося от края обрыва на пару со своим старым-добрым драконьим фамильяром.       Город боевито молодых и решительно горячих спешно готовился к высочайшему и престижнейшему ритуалу Высокой Эльфийской Магии. Бронзовый дракон в первую очередь отдал встречающей на окраинной площадке делегации – обещанный шар кристаллической магии. Извлечённая из перстня с карманным пространством махина мгновенно придавила всех тяжестью убийственно колоссального скопления магии. Многие сглотнули и попятились, а вот присутствующий Селу-Таар решительно стряхнул с руки браслет и двумя руками приставил его к шару: через миг лазурная плёнка охватила весь кристалл, ещё через миг объект уменьшился в тысячу раз, став ярко сиять внутри полусферы, ограниченной золотым браслетом. При виде работы этого артефакта Лар тоже сглотнул: ассоциации живо построили ему аналог в масштабе Хрустальной Сферы с Абейр-Торилом – целый двойной мир в руках подобного вот всевышнего мага с именем Ао, поссорившегося со своей девушкой Ио из-за общей игрушки!..       О, близнецы Халевекс, пока по очереди сидели в Грейс, плававшей меж пузырьков-сновидений мира Фантазии, прекрасно изучили все свои изваяния, между прочим, при построении в ряд напоминающим части звёздного купола. Именно Даорос, к слову, и дал ключевую подсказку, как правильно воспринимать кристаллические слепки магии, скопленной в плоти. Разумеется, двуликий Лариат спрял модели со всеми, выражаясь монашескими терминами, чакрами - вплоть до самых мелких энергетических узелков. Обычные органы, как селезёнка или надпочечники, можно было легко увидеть и пощупать, то соответствующие органеллы в эфирном и астральном телах так просто не потрогать. Но стоило взглянуть на магические слепки, как на звёздные карты, то сразу стали видны повторяющиеся элементы – искомое строение тонких тел!       Ещё когда только пришёл утвердительный ответ на предложение о сотворении городской Мифали, двуликий Лариат уже хотел сплавить все свои слепки воедино и раздумывал над тем, какую линию поведения избрать с Хайрайфом, чтобы дружба дракона Халевекса с эладрином Даоросом не стала разменной монетой. Всё зависело от такого, насколько явными для Селу-Таар окажутся отпечатки тонких оболочек в кристаллическом шаре. Двуликий предпринял меры противодействия и сокрытия, естественно. Сперва скомкал все теневые слепки, затем это ядро обернул в слепки из энергий Царства Снов, следующим слоем, как в детстве лепил снежки, закатал астральные изваяния, на них эфирные, которыми высветлил ядро до идеальной прозрачности, далее ультрамариновые торильские скульптуры с дополнительной поляризацией всей уже получившейся громады кристаллического шара. Предпоследним прирастил слой столь же тщательно перемешенных фейвильдских слепков, а финальное взращивание до обещанных размеров сутки кряду делал в магическом тандеме с дружественным друидом, пролетевшим на бронзовом драконе в заповедную часть Леса Трексиан, где была в изобилии разлита позитивная магическая энергия, которой проводник заклинательного огня облучил все слои своего колобка. По крайней мере, по установленной телепатической связи Халевекс не выявил того, чтобы Даорос истинным взором своих изумрудных глаз увидел или интуитивным чутьём друида заподозрил нечто неладное или странное в совместно обрабатываемом шаре. Впрочем, нельзя было скидывать со счетов, что такая прорва магии банально ослепляла сенсорные возможности молодого эладрина – опытные Селу-Таар уж и микроскопы наверняка заготовили! Чтобы у дракона да отсутствовала корысть – невидаль!       Да, Риат уговаривал Лара рассказать один из слоёв правды. Как Лариат в своё время организовал Маяк Драконьего Пера, как высадил вейрвуды заповедной рощи Ясемтаора, как и двуликий в конце прошлого года организовал в середине Мазтики спаянный домен наяву и в Царстве Снов – так и на Фейвилде была желательна ручная Мифаль. Это всё - инструменты изучения строения мироздания. Глобальные метки для ориентации в хаосе катастрофы, что постигнет Прайм из-за убийства богини Мистры – центра сознания и сущности, одухотворяющей тело-Плетение. Хотя вполне может статься, что ложно выражение – Плетение суть Мистра.       Да, близнецы Халевекс намеренно вырезали из каждой кристаллической фигуры самые яркие и насыщенные куски, соответствующие железе «Draconis Fundamentum» и солнечному сплетению со средоточием магического ядра, проявленного в эфирной оболочке материального тела. Эта магия направлялась в булькавший шестнадцать реальных суток колдовской котёл с варевом драконьего стекла для создания доппеля эладринской формы на основе одной из двух имевшихся в распоряжении телкиира – эдакий псевдо-живой гримуар, который сможет защитить сам себя бросанием двеомеров из содержания или помочь владельцу. Основная цель создания в том, чтобы стеклянный доппель с врождённой заклинание-подобной способностью эфирности телесно совмещался с донором и производил копирование заклинаний и памяти.       Да, все головы у слепков-изваяний тоже отнимались. Как символ управления и контроля, эти кристаллы формировались в шары и совмещались в ранее означенном для туловищ порядке, но по технологии фазирования, отчего плотность возросла до такой степени, что прежняя обычная кристаллическая магия казалась пемзой в сравнении с базальтом. Сей стратегический резерв магии фигурировал почти во всех ветвлениях, по которым могут развиваться события, как предположил двуликий Лариат, прорабатывая основные планы…       Зима даже в тёплых широтах сказывалась на одежде. В своём свободном серебристом наряде Халевекс ярко и выгодно выделялся среди эльфов, в большинстве одетых в сюртуки по одной моде, намекающей на форменный характер: похожая на парчу плотная ткань тёмных оттенков коричневого, зелёного, красного, синего, украшалась лозами завитушек красного золота; светлые и тёмные кожаные вставки на плечах и поясе; на груди, поясе и предплечьях по четыре и три ремешка декоративных застёжек; фланелевая изнанка и двойной воротничок-стоечка.       Круговерть суеты грозилась намотать обоих, зрелищно прибывших в Хайрайф – металлические драконы здесь далеко не частые гости. Более коммуникабельный близнец Риат заводил знакомства направо и налево, вполне сносно общаясь на сильване. Теперь пришла очередь Даороса вести экскурсию по городу, где он кантовался не один десяток лет. Ресторации, спортзалы, тренировочные площадки, сады простые и висячие – в Хайрайфе отсутствовали родовые маноры. Милитаристский студгородок казался странным образованием, если не брать в расчёт многовековую длительность жизни представителей эльфийской расы. Форпост, где тянут полувековую лямку службы, защищая дальние рубежи, рыская в поисках приключений, скрашивая скуку обучением в университете, чьи шпили показал Даорос с того утёса. Сперва командная специализация на уживчивость в малых группах, потом казармы и строевая подготовка, годовые ротации по профессиям тылового обеспечения, индивидуальное развитие и командование новобранцами, самозанятость и самообразование посредством любимого труда и посещения платных курсов повышения квалификации. Гарнизон насчитывал три тысячи эладринов, из которых две с половиной – молодь. Самая большая статья расходов из полученных же в городе доходов – это аренда жилья. Жить по средствам семьи или рода тут дохлый номер.       В Трифосфорде оба приятеля являлись как бы туристами, но в Хайрайфе один из лучших хранителей Леса Трексиан почти у каждой ажурной башни или дома встречал знакомое лицо, спешащее поздороваться и высказаться по поводу успеха археологической экспедиции и поднявшейся в связи с этим шумихи. И ведь ни одна ленивая задница не прибыла помочь! Все эти сволочи имели очи сплошного оттенка, вроде без зрачка и радужки пялиться проблематично, но Риата не покидало ощущение, что каждый встречный его облупливал, как шишку.       - Извини, Халевекс, зря я прямо сейчас устроил тебе экскурсию, - совестливо сказал Даорос, едва не сползший по закрытой двери в свою хату.       - Да ладно, все они так мило прядали ушами, - отмахнулся Риат шуткой и повернулся к круглой гостиной, посреди которой колыхался вытянувшийся во фрунт зелёный дух-прислужник, ухаживающий за растениями в отсутствие хозяина дома.       - Спасибо, - улыбнулся эладрин, обрадовавшийся тому, что друг совсем не обиделся. – Пойдём, покажу тебе свою берлогу и твою комнату.       Холостяцкая комната являла идеальный порядок среди полок с резными фенечками и ракушками, распилами камней и древесины, книжками по ботанике, горшочками с карликовыми деревцами в бисерном цвету. Все углы скруглённые. Деревянная мебель сделана вручную, хотя вряд ли допотопным рубанком. Несколько вышитых картин – подарки с видами лесных берегов с морской зорьки. Паркету не хватало ковра, а вот ростовые окна прикрывала тюль с эффектом прозрачных клубов тумана. Спиральная лестница вела из этой комнаты: вниз в раздельный санузел и пару спаленок для гостей; выше в башне располагалась хозяйская спальня, над ней кабинет и оранжерейный купол. Как таковая кухня отсутствовала, хотя в гостиной имелся стол, сервант и шкаф с резными дверками приличного стазис-хранилища. Верхняя половина башни, по местным меркам, являлась престижным жильём. А вот обстановка у Даороса скромная: никакой магии расширения пространства, превращавшего бы пять десятифутовых уровней в многокомнатный пентхаус с санузлами на каждом этаже. Правда, зачем такой одиночке? Набралась бы компания – расширили, нет проблем.       - Братская? – Интуитивно догадался Риат. Аскетичная обстановка из мягкой кровати и пушистого ковра, тумбочки и шкафа, всего лишь лакированная древесина дуба в качестве стен, нейтрального вида пейзажи акварелью в рамке золотистого дерева.       - Угу, - тепло улыбнулся Даорос. – А тут обычно сестра останавливается, когда заскакивает в Хайрайф, - показал он комнатку в более тёплых и солнечных тонах берёзы да с цветущей белой орхидеей на ажурной подставке у окна.       - Вся суть комнаты отдыха в потолке, - заметил гость, подняв взгляд серых глаз к панелям с мелким резным узором листьев, подбором красок, светом и ветром, колыхающим тюль, создающей оптическую расслабляющую иллюзию живой древесной кроны, в женской спальне хранящей крупинки пыльцы цветов и фей для живого разнообразия. – Что ж, всё своё ношу с собой, - поднял Халевекс руки, демонстрируя артефакты. – Угостишь чаем?       - Ой, конечно, идём, - сконфузился хозяин квартиры, направившись в гостиную.       Чайная церемония за столиком у окна с видом на поднимающиеся лесистые террасы благотворно сказалась на нервах Даороса. Эладрин где-то в своём кабинете, оставшимся неосмотренным вместе со всем, что выше гостиной, имел коллекцию из много более чем сотни сортов чая – символы для приятных воспоминаний. По тому, как хозяин заваривал и смаковал напиток, гость понял, что Даорос сам впервые пробует на вкус байховый чёрный чай со светящимися бутончиками цветков с дюжиной радужных лепестков – очаровательный букет удивительным образом менялся с каждым глотком. Двуликий Лариат оценил смысловую нагрузку, наслаждаясь минутами расслабляющего созерцания и распробования ароматов, дивно щекочущих язык и ноздри.       - Ляпота, - подытожил Халевекс. Даорос согласно прянул ушами.       - Будем считать, что всё разложили по полочкам, - мягко намекнул молодой эладрин, ещё с тех первых руин считая Халевекса старшим товарищем, хотя реально даже по сумме лет во сне и наяву был раза в четыре взрослее, вот только не знал об этом, считая, что это он сам раза в четыре младше бронзового дракона.       - Так точно, кэп, - выдал Халевекс и хохотнул. – Веди, ответственный за распорядок дня своего гостя.       - Так точно, кэп, - вернул подачу Даорос, - беру ответственность за распорядок дня своего гостя. В Университет нас ждут завтра поутру, а сегодня – культурная программа.       Только прибыв в Хайрайф, Халевекс понял, отчего Даороса так пробило на театр в Трифосфорде – горный форпост не имел подобных культурных заведений. Что ещё за сцены в армии?! Никак нет! Зато процветало бардовское искусство. Каждый эладрин за время службы в Хайрайфе выучивался играть на каком-нибудь музыкальном инструменте – как минимум отстукивать на барабане гимны и марши. Поэтому в сквериках, в трактирах и кабаках, на лужайках и прочих местах – музицировали группки по интересам, чаще и больше всего веселясь по вечерам, но и днём находились бездельники, ой, нет, конечно, это упражняющиеся качки мелодий.       Даорос прекрасно знал, что Халевекс захочет много спаррингов и какой фурор он произведёт, как атлетично сложенным телом в пример многим первогодкам, так и несколькими боевыми стилями. Пользуясь свободным остатком дня, Даорос сам очень хотел кое-кому начистить харю, мня себя значительно более умелым, чем месяц назад. Так что вместе с другом придя на песочную площадку, он привычно разделся и приложил к паху заговоренный фиговый лист, чтобы причиндалы не болтались. Долгожители совершенно не стеснялись наготы - точно так же на глазах у подошедших к рингам парней и девушек поступили и спарринг-партнёры: шатен с лазурными очами и брюнет с жемчужным взором, который для уравновешивания с драконом воспользовался заклятьями, аналогичными усиленным фаэрунским двеомерам великой бычьей силы, великой кошачьей грации и великой медвежьей выносливости.       - Халевекс.       - Ёрмерал, - представился широколобый брюнет, крепко пожимая поданную руку.       - Спарринг до сдачи или остановки судьи, в полный контакт, без магии, но наши переломы и критические ранения я сразу исцеляю. Устраивает, Ёрмерал?       - Вполне, Халевекс. Спасибо за шанс смахнуться.       Оба кивнули белокурому эльфу в форменной одежде университетского работника в зрелом возрасте трёх с лишним сотен лет. Рядом с ним стоял штатный клирик, выразительно качнувший ушастой головой бронзовому дракону в человеческом обличье, подтверждая право самим применять лечение и заявляя о своей подстраховке бойцов.       - Партнёры, разойдитесь… Бой! – Скомандовал судья.       Лар не стал кружиться, изучая противника, а попёр напролом, резко сблизившись в простом прямом ударе кулаком. Брюнет, завязавший узлом свои длинные волосы, даже вскинул брови, когда грациозно отступил вбок, чтобы выбить опорную ногу и ребром ладони врезать по шее. Но не тут-то было! Вытянувшийся Лар уже знал сей приём по спаррингам с Даоросом, потому продолжил слитное движение, заваливаясь на песок под ноги визави. Эладрин ожидаемо взвился в воздух в попытке перескочить. Дракон в человеческом обличье всё точно рассчитал для эффектного первого удара: он был на спине с упором локтями и поджатыми ногами, а противник по всем законам физики медленно пролетал над ним. Круглоухий, как пружина, резко разогнулся вверх, мощно пиная противника, который от внезапной боли и внёсшего хаос импульса сбился с траектории и кубарем отлетел к краю песчаного ринга. Завершая акробатический трюк, Халевекс ловко очутился на ногах - под жиденькие аплодисменты со стороны трёх зрителей из двух с лишним десятков ушастой и глазастой молодёжи внеземной красоты и грации.       Больше Риат не помогал Лару всё просчитывать, оставил близнеца развивать чутьё и боевые рефлексы, а сам сосредоточился на его периферийном восприятии окружающих и воссоздании в тренировочном зале Грейс ринга, как если бы являлся зрителем со стороны или Лар применял двеомер взгляда Тоджанида, дающего круговое зрение. Типа пытался развить аурное зрение, аурный слух и прочие сенситивные возможности тонких оболочек, а конкретно – эфирной. Это не сделало Лару бой интереснее, ведь он от Даороса уже знал местные стили единоборств и к этому дню подобрал или подыскал контрприёмы. Потому Халевекс с согласия и по рекомендации Ёрмерала вызвал на ринг второго противника, а Риат сосредоточился на воспроизведении обстановки на соседней площадке, где Даорос уже в первую четверть минуты неожиданным ударом расквасил нос своему сопернику, с кем был в недругах аж с их первого года воинской повинности – мистический рейнджер сам себя подлечил, прекратив кровотечение из носа.       В итоге Ёрмерал и Бердарай совместными усилиями ушатали-таки Халевекса, повалив и блокировав захватами, покуда сами имели колени и кулаки для добивания – помимо удушения. Однако бронзовый дракон в итоге победил эладринов по баллам, заработанным за пару сломанных рёбер, открытый перелом голени и предплечья, вывихи и прочие травмы, искусно и благородно залеченные, что знатно повысило репутацию залётного гостя, с лёгкостью получившего целую очередь из желающих по-приятельски смахнуться – даже инструктор потом выказал желание устроить назавтра спарринги в закрытом помещении. Даорос же своего визави победил по всем статьям, но долгий поединок в дюжину раундов его измотал, да и пообщаться хотелось, так что Халевекс следующий час один развлекал публику, успев смахнуться с ещё одной парой и двумя одиночками по системе дюжины минутных раундов через половинки на отдых. Спарринг партнёры не торопились уходить, чтобы позже на славу почесать языки по теме единоборств, вдевятером отмокая и расслабляясь в горячих источниках – даже соперник Даороса вполне нормально и живо общался при обсуждении контрприёмов. Да, этот уголок мира давно не воевал…       Естественно, Халевекс наблюдал кокеток и отвечал молодкам на лёгкий флирт, демонстрируя интерес и сдержанный нрав. Распущенность не в чести по той простой причине, что невоздержанность в сексе для долгоживущего равносильна проклятью - приестся в первый полувек, и оставшиеся пять-семь веков эротические удовольствия побледнеют до уровня утреннего туалета. Вдобавок, для Tel-quessir с их способностью к волшебной и глубокой коммуникации секс более интимен, чем для людей, ведь оба партнёра прямо чувствуют друг друга и стараются сделать приятное обоюдно, тем самым увеличивая и собственную степень экстаза. Полуэльфы – грехи молодости, зачастую. Tel-quessir во время столь близкого контакта, как секс, инстинктивно подстраиваются под партнёра, лишь зрелые и опытные могут контролировать себя, для разнообразия пробуя экзотику. Впрочем, двуликий Лариат покамест не шибко интересовался темами семьи и размножения – магия стояла впереди половых отношений.       Поэтому Халевекс и первую ночь в Хайрайфе любовался потолком гостевой комнаты в пристанище Даороса, и все прочие тоже, хотя мог активно кувыркаться с обворожительными преподавательницами, секретаршами и бухгалтершами, открывая женщинам человеческую страсть и ненасытность, а взамен познавая истому предварительных ласк, часами доводящих до безумного изнеможения от возбуждения. Нет. Бронзовый дракон в альтернативной форме человека пролистывал фолианты, упражнялся в правильном начертании символов с наполнением их магией и смыслом, практиковался с заклятьями в мире без Плетения, познавал математический аппарат для составления сигилов и ритуалов, жалея, что в университете не преподают науку выявления опорных элементов и гармоний в других мирах для адаптации к их условиям заклинаний и самого процесса колдовства. Помимо собственного участия в спаррингах по утрам и вечерам, Халевекс с Даоросом перемещались между полигонами, где служивые студенты практиковали те или иные заклинания либо приёмы с оружием.       К сожалению, даже сделанный взнос в казну Хайрайфа не стал достаточным поводом для спешки с обучением азам Высокой Эльфийской Магии, не говоря уже о торопливом посвящении – не блох собрались ловить. Благо дали свободный доступ к ученической библиотеке и не чинили препятствий с наблюдением за публичной подготовкой к ритуалу, а поглазеть было на что.       Селу-Таар – своего рода гении, как и все архимаги, не говоря уже про личей – эти вообще монстры. Двуликому Лариату было приятно видеть, что его логика укладывалась в эладринскую. Зёрнышко намёка на сжижение проклюнулось организацией пруда заклинаний, который создадут первоочерёдно и обычным ритуалом: для ловли возможных вражеских заклинаний при исполнении Высокой Эльфийской Магии и для пользования в последующем всеми бойцами, кто отправится в Фейдарк – отвоёвывать рудники киданием заклятий направо и налево. Собственно, на дне будущего пруда с радиусом в сотню футов выкладывали мозаику - поверх ранее начертанного сигила. В конце тут разместят гигантскую мифриловую звезду Кореллона Ларетиана, символа всех высших эльфов не только на Фейвилде. Каждый из двенадцати трёхгранных лучей гравировался с нижней стороны волшебными письменами, а сверху покрывался магическими узорами – барьер клинков для активной защиты от неприятелей во время и после ритуала. Ложемент в центре станет стартовым средоточием Мифали Хайрайфа, что в дальнейшем в виде призрачной фигуры сможет перемещаться где-то в радиусе мили от этого центра. В качестве третьей линии поддержки вместо какой-нибудь мраморной колоннады высадили: четыре волшебных секвойи крестом для сооружения древесного замка и между ними четыре пары волшебных прародителей вейрвудов, которые на начальном этапе роста вберут в себя излишки магии или стремительно высосут оную из атакующих, а в дальнейшем будут питать своей магией пруд заклинаний. Так что у Халевекса даже сложилось нехорошее впечатление, что его некрасиво надуют с наблюдением за Высокой Эльфийской Магией, потратив весь вымученный и предоставленный им шар кристаллической магии на будущий оплот арканных иерофантов. И он не мог винить в этом эладринов, у которых возникли схожие чувства в отношении самого бронзового дракона, появившегося как джинн из винной бутылки – ежедневные собеседования на разные темы несказанно утомляли обе стороны «диалога».       - Мандраж? – Тихо осведомился Халевекс.       - Угу, он, - подтвердил Даорос, мысленная обращаясь к зелёному слуге, чтобы вытер расплескавшийся чай. Власти Хайрайфа официально не собирались создавать городской мифаль, даже не заикались на эту тему, а собеседники Даороса посмеивались над самой мыслью и всерьёз не воспринимали. Кое-какой индивидуум из свиты столичного инспектора самолично и втихаря ставил метки по городу.       - В каждом прогоне нас ставили всё дальше друг от друга, - озвучил Халевекс опасения приятеля. – Тебе не объяснили, зачем нас разводят на противоположные места в круге внешнего ассиста?       - Нет, - сердце Даороса пропустило один удар, интуитивно чуя подвох. – А ты знаешь?       - Мы ранее прекрасно сработались, потому почти гарантировано замкнём цепочки в круг из двух дюжин звеньев. Все двадцать три ассистента, помимо меня, являются «гвардейскими студентами», - спокойно выразился Халевекс. Перед становлением двуликим ему было куда страшнее, чем сейчас. – Не лучшие, но стыкующиеся. Вся соль в драконьем соблазне перехватить у тебя роль ведущего, - поделился своими соображениями Халевекс, сместив акцент с клещей против бронзового дракона, который будет находится в своей «истинной» форме, служа эдаким аккумулятором и насосом обузданной магии для её перекачки из обойм с жезлами, прутами, стержнями и палочками, которые в экстренном случае разом разрядятся смертоносной магией в самого Халевекса. И это ещё не все слои, обёртывавшие безопасностью осторожных Селу-Таар – тысячи лет истории хранили прецеденты неблагонадёжности союзников.       - Зачем тебе это, Халевекс? – Искренне удивился Даорос. – Ты же сам всё инициировал, чтобы только пронаблюдать…       - А вместо этого меня развели на участие. Впрягли с несколькими целями: нивелировать вероятность моего контроля над прудом из собственной магии, вынудить поднапрячься для реализации нужной мне финальной стадии, проверить лояльность, протестировать способности, а также поместить в капкан и при проявлении агрессии ликвидировать с наименьшими потерями и наибольшей эффективностью в виде сакральной жертвы. Я бы сам накрутил подобные уровни безопасности, будь на месте вашего коронала, инкогнито присутствующего в Хайрайфе, - сказал Халевекс, благодаря Видению Магии прозревающий сквозь завесы авторства смертных, пусть и долгожителей.       - Упс, - молодой эладрин ещё пуще затрясся мелкой дрожью.       - Ага, это был он, - заговорщически улыбнулся Халевекс, имея ввиду вчерашний спарринг, когда слегка зазнавшегося Даороса кое-кто мягко спустил с небес на землю, а вот Халевекса правитель не удостоил ни одним раундом, дабы не выдать себя раньше времени.       Двуликий Лариат не обладал полнотой информации о государстве, чтобы понимать логику действий коронала, однако из нескольких источников на Фаэруне знал, что столичный Миф Драннор создавался при непосредственном участии правителя Кормантира – коронала Элтагрима Иритира. Другие городские мифали тоже не обходились без участия лидеров, ведь создание столь выдающейся Высокой Эльфийской Магии – грандиозное и величайшее событие со значимостью для всей страны. А тут с кондачка, за месяц, с подачи мутного типа из драконов, с хроматической ветвью которых у Tel-quessir непримиримая вражда. Однако внезапно организованный Миф Хайрайф для коронала – величайший соблазн! Это и расширение, и ресурсы, и власть. Интриги Эльфийского Двора – притча во языцех. Чем же ещё скрашивать вековую скуку всё испробовавшего долгожителя, кроме азартной игры в сава живыми фигурами?       Даорос сам справился со своими нервами, проверенным способом применив защитный двеомер кожи-коры, чтобы и внутри ощутить себя – деревом. Давний рецепт помог – много раз спасал школьника и студента перед ключевыми экзаменами.       Двуликий Лариат Халевекс тоже подстраховался проверенным способом: объединил сознания близнецов в одном теле, а во второе поместил псевдо-личность, значительно более совершенную, нежели та, которую еженощно приходилось настраивать для обмана синего дракона, отмерившего шесть веков, но шибко не разбирающегося в арканной магии. Это тоже не одна мера и не с единственной целью сделана: приманка для проверки на лояльность, защитная прослойка, ловушка, шарманка для рутинных действий по разряжению артефактов. Обретённая в афере с Буревестниками божественная способность по Контролю Существ уже была опробована в лесу и прекрасно работала даже при нахождении ведомого на Прайме, а ведущего на небесных или транзитивных измерениях.       Сооружение пруда заклинаний и четырёх-опорной живой башни из деревьев – значимое событие для форпоста. Праздничная атмосфера, торжественный церемониал – непременные атрибуты. Кое-кто вкушал, кто-то ёрзал, кто-то отрешился. Наконец-то участники стали обнажаться, снимая ритуальные одежды, которыми прикрывали корни волшебных секвой: для молодых и неопытных любая помеха может оказаться фатальной, для зрелых и поднаторевших всякие кольца и одежды сродни купанию в латах – все собрались получать удовольствие от созидательного участия в магическом ритуале. Халевекс заранее отправил в Грейс все свои артефакты, потому тоже легко сбросил свой туманно-серебристый балахон, обнажаясь. Гигантские объёмы магии диктовали свои условия, требуя отсутствия любых баламутящих зацепок – свободное течение. Правда, кое-кто имел достаточно опыта, чтобы рассудить и поступить иначе: молекулярный слой водяной ткани с оставленного балахона стал стремительно расползаться, опутывая всё вокруг совершенно тонкими ниточками воды.       Вскоре участники под тихий ритм и мелодичное, но довольно-таки заунывное горловое пение заняли положенные места, медленно и одновременно с разных сторон бороздя кисель сжиженного шара: дюжина на каждый луч, ещё четверо по временно натянутым верёвкам добрались на главный крест во внутренней окружности и ловко спрыгнули сразу на положенные места и лицами к своим секвойям, златовласый и синеглазый Селу-Таар последним занял своё место посередь центральной чаши спиной на запад - лицо и руки поднял к небу. По самому бортику разошёлся круг молодых ассистентов, раздувавшихся от важности оказываемой им чести. Бронзовый дракон был последним в этом построении и при мгновенной трансформации едва втиснулся с северо-востока, вынужденно вытянув хвост прямо между деревьями, которые сожрали из пруда целую толщину ладони, чтобы за сутки подрасти с одного ярда до двадцати четырёх – знакомый Халевексу приём щадящего взращивания.       Появление дракона стало сигналом для лучших бойцов, облачённых в сверкающие чешуйчатые доспехи. Квадратный строй распался на два ручейка, бегом полившихся вокруг будущей башни. Сто двадцать мечников слаженно заняли свои места, выставив вперёд резные посохи, гудящие от магии роста растений - у изделий давности двух декад и старше двеомер вот-вот готов был вырваться на свободу. У каждого за плечами по экипированному лучнику – двести сорок лучших стрелков, тоже отобранных внеплановыми соревнованиями среди тянущих в Хайрайфе лямку воинской повинности - после возведения башни контингент увеличится как минимум на пятьсот эладринов, чтобы прикрывали границы и одновременно обучались в достаточно свободной манере.       Поскольку всё внимание сосредоточилось на месте публичного ритуала, то никто не узнал, как коронал под охраной двух доверенных телохранителей устроился медитировать в заклинательном зале под главным куполом университета, чтобы стать фокусом силы, которая собиралась магическим кругом из сильнейших в магии преподавателей и офицеров, находившихся в текущем заклинательном центре Хайрайфа и приготовившихся к неожиданностям. Расстояние в милю не являлось препятствием.       Лариат Халевекс в оба глаза наблюдал за тем, как по сигналу рожка бойцы активировали артефакты: посохи осыпались трухой, выпустив зелёные лучи энергий по заранее сделанным дорожкам одновременно четырьмя группами по тридцать сошедшихся к волшебным секвойям. Внешний круг ассистентов справился с нагрузкой, накрутив волны магии на себя и под управлением Даороса направив всё в прозрачный кисель – масса эссенции пришла в движение коловрат, просвечиваясь и перемешиваясь с магией природы. Лариат Халевекс понял, что ошибся с порядком и честностью.       Oacil’Quevan. Формы Единства и Поколения Среди Лесов. Ритуал Комплекта на пять Селу-Таар. Создаёт массивные растительные формы с последующим окаменением.       Под мощные и музыкальные речитативы четырёх Селу-Таар, раскинувших руки в стороны, троицы объединённых с ними участников среднего круга медленно простёрли руки. Драконье зрение, усиленное божественной способностью Видеть Магию, во всех подробностях запечатлело, как за минуту вырастают шестисотфутовые махины с диаметром стволов в сто футов.       Лариат Халевекс ничуть не пожалел, что не видит со стороны, с каким изяществом откликаются гигантские ветви на грациозные жесты эладринов, сплетающих каркасы этажей, заворачивающих полукружья балконов. Бронзовый дракон всем телом ощущал вибрации корней, не просто врастающих в скальное основание, а буквально потребляющих камень для своего роста. Его взору представал золотистый ореол эльфийского единства, когда ауры тонких эфирных и астральных оболочек объединяются в целое, где каждое сознание из четырёх сияет в унисон с другими – примером для их учеников в среднем круге.       Экстаз высшего творения – вот что такое Высокая Эльфийская Магия!       Ритмично стучали сердца всех участников. Внешний круг продолжал раскручивать потоки магии, стравливая тонкой и мощной струёй в пруд. Главное построение практически купалось в магии: раскручивающийся кисель распух и вспучился пузырьками, создававшими над прудом сине-зелёный кумар.       Когда прекратился рост четырёх священных деревьев, вступился центральный Селу-Таар – публичная личность никерима, капитана в Кругу Высоких Магов. Он начал с того, что подпрыгнул: жидкая магия с головой скрыла всех остальных участников, стоящих в пруду; в миг приземления глубина резко сократилась вдвое, а вокруг четырёх исполинов засвистел овалоид из тысячи лезвий. Ведущий ждал звона стали – сто двадцать мечников одновременно вступили в схватку с вращающимися кинжалами и мечами да двести сорок лучников вскинули оружие вверх для стрельбы по выбивающимся из строя лезвиями.       Хотя внешний круг ассистентов сцедил всю природную магию и подхватил контроль над барьером клинков, Лариат Халевекс видел, как аура центрального Селу-Таар буквально расцвела бутоном лотоса, гармонично встроившись в готовое построение и подняв уровень магических вибраций на следующую высоту. Двенадцать лишних мягко отсоединились отдельным магическим кругом, одновременно и одинаково сошедшим с мифриловых лучей и занявшимся созданием пруда заклинаний, пока пятёрка Высоких Эльфийских Магов формировала древесную заготовку в полноценную башню – Даорос жил в точно такой же, но куда меньшего масштаба – производства всего одного селу-таар.       Сперва в сотне футов над прудом из четырёх арочных балок образовался купол – в центре десятифутовое отверстие. Дальше бронзовый дракон мог судить лишь по еле заметным теням, как лишняя древесина выходит наверху: разрастаются плоскости полов и стен, образуются арочные дверные проёмы и стрельчатые окна, башня приобретает вид сильно растянутой ввысь ёлки. С пятой сотни футов единая конструкция поднимается ввысь четырьмя отдельными шпилями, завершающимися шестой сотней футов обычного дерева со спирально закручивающимся ветвями, словно ступенями, красиво уводящими в небо. До уровня купола полости помещений в ствола-опорах поднимались между крестовинами, выходя парными окнами на северо-восток, северо-запал, юго-запал и юго-восток; между парами окон кора вспучилась складками, внутри которых образовались четыре лестничные гармошки для не умеющих левитировать. Далее располагался огромный проходной этаж.       Бронзовый дракон видел, как руки четверых эладринов Селу-Таар начали вращательные движения в разные стороны с отставанием в полтакта – вокруг стволов со второй до пятой сотни футов завинтились двойные спирали лестниц. Потом эладрины всем телом стали синхронно друг с другом извиваться, порождая посередь башни четверную спираль главных лестничных переходов по этажам. Одновременно дюжина среднего круга плела свой магический ритуал, создавая пруд заклинаний – жидкая эссенция магии уже колыхалась на уровне колен. И внешний круг ассистентов продолжал контролировать энергоёмкий двеомер барьера клинков. В итоге получалось, что магия двух объединений буквально врастала в башню. Столько всего происходило одновременно, что Лариат Халевекс был рад тому, что за миг до обращения в дракона активировал спрятанную в пупке телкиира, чтобы запомнить максимум доступного.       Под музыкальный речитатив кора сгладилась и высветлилась до жемчужно-белого цвета - в тон всем прочим башням Хайрайфа, созданным точно таким же образом, но из нормально выращенных деревьев. Ведущий начал хлопать ладоши. На двенадцатый счёт Селу-Таар сделали выдох, а дюжина помощников совершила вдох, принимая приглашение к повторному Объединению, чтобы помочь с обрядом окаменения.       Вдруг дирижёр глянул в глаза Даороса, отдавшего контроль над барьером клинков.       «Пожалуйста, металлизируй дерево, Халевекс», - обратился друг внутри круга, передавая роль ведущего бронзовому дракону.       Это не было обговорено. Жидкой магии в пруду оставалось по щиколотку, зато полнились обоймы артефактов. Внезапная проверка! Разумеется, Лариат Халевекс не хотел становиться виноватым в том, что для создания городской Мифали отсутствовал достаточный объём стабильной и однородной магической энергии. Для придания свойств металла отсутствует требование к единовременному вливанию. Потому сидящий на мине бронзовый дракон стал без зазрения совести разваливать артефакты в труху, досуха высасывая магию и направляя в круг, зримо проявляя потоки бронзовой магии. Обладая опытом с тысячами племени Буревестников, управиться с двадцатью тремя эладринами - пустяк. Просьбу выполнил в точности, направив спираль раскручиваться вовне, а не сжиматься вовнутрь – для объединения Селу-Таар не играло роли направление притока магии с нужной им характеристикой обращения в металл. Таким вот образом древесный камень оказался армирован металлом, что по внешней коре проявилось мраморными прожилками бронзового цвета. Когда под хвостом перестало существовать всё разномастное оружие – Халевекс вернул управление Даоросу. Всю эту минуту Селу-Таар не прекращали хоровой речитатив на селдруине – пятый в центре вёл своё соло, вплетающее барьер клинков в саму суть башни, дабы лезвия кромсали неприятелей как снаружи, так и внутри. Лариату Халевексу такое решение показалось опрометчивым, ведь эту магию можно обратить против самих обитателей башни, вырезав подчистую, однако предпоследний куплет Oacil’Quevan определял во враги всех, кто не Tel-quessir.       Ведущий Селу-Таар, бывший в сговоре с короналом, без прекращения единства пристально глянул на бронзового дракона. Лариат Халевекс даже затаил дыхание – ощутит ли искусственность сознания? Но вот была отдана команда университетскому резерву. Магия потекла от сигила к сигилу – золотой ореол сгорбился, став пухнуть и вытягиваться. На ассистентов скинули пруд заклинаний, начавший стремительно вбирать в себя все заклинания, подготовленные каждым участником классического магического круга – Даорос зримо покраснел от натуги и напряг лицевые мышцы в попытке справиться с управлением в рамках стандарта вместо сакрального объединения, в каком пребывали Селу-Таар, сопрягаясь душами. Передав одно, средний круг из дюжины эладринов занялся помощью в прокачке магии, стабилизируя и выравнивая потоки между сигилами. А пятеро Селу-Таар задействовали ещё более низкий слой с совершенно другим сигилом и, присовокупив метамагию, обратили весь поток энергии вдаль – западные кручи вокруг Хайрайфа неожиданно для всех поплыли аки тающее мороженное.       Вариация Oacil’Quevan на тему гор всего за минуту объединила скалистые кряжи в широкие и высокие террасы, протянувшиеся дугами, словно трибуны амфитеатра, с внешней стороны заимевшего гладкие отвесные стены приличной высоты. Годно как под частное жильё, так и под виноградники.       Когда пятёрка Селу-Таар под управлением никерима довела пику золотистой ауры единства до круглого отверстия в куполе, то издали активировался самый нижний, третий слой с сигилом, а в ободе наверху ослепительно засияла звезда души Кор-Селу-Таара, по совместительству коронола. Лучи восходящего светила Фейвилда как раз достигли той же точки.       Все без исключения услышали божественно прекрасную Музыку Сфер, неописуемую словами, но вгоняющую души в экстаз. Присоединившийся Великий Маг ещё и присовокупил за собой десятки Селу-Таар, физически находившихся кто где, а потом запел для души, изливая свою душу - гимном сотворения Мифали. Акт сотворения искусственной души, одухотворяемой жителями Миф Хайрайфа. Смысл существования Мифаля – дополнять собой души жителей, служа им на манер фамильяра и объединяя в городскую общность для счастливой жизни в коммуне. В какой-то миг пруд жидкой магии обмелел, а золотистая гора превратилась в столб, на верхушке которого в кольце купола образовался бутон, формирующий нарождающееся существо – Мифаль Хайрайфа. Это ощущал каждый на поверхности в радиусе четырёх миль, невольно присовокупляя силу своих радостных эмоций – лепесток объединяющего лотоса. Десятки Селу-Таар, входящие в состав Объединения Душ, приняли приглашение лидера и направили свои души в Хайрайф, вливаясь в общую гармонию и сливаясь с другими в общем экстазе – Творения.       О, Лариат Халевекс подготовился. Создал сновидение с пещерой и телами эладринов, прикованных хладными железом и примороженных ступнями и ладонями. Держал руку на пульсе кристаллизованного и вложенного под железу кристалла с двеомером остановки времени. Даже имел наготове варианты сброса сознаний предателей к синему дракону для пленения в кристаллах или в отражение рощи Ясемтаора близь Нью-УОтердипа для задержки в приятных условиях.       Однако здесь, на форпосте, в рамках вполне заурядного события возведения башни для расширения гарнизона у коронала не нашлось предателей, как это случилось при организации Миф Драннора.       Никто не полез в голову бронзового дракона, никто не попытался убить Халевекса или принести его в жертву ни во время созревания Мифали, пока диск светила поднимался из-за горизонта, ни после того, как стали распускаться лепестки астрального цветка, раскрывая душу - воплощая в Фейвилде божественно прекрасную нимфу лесной башни Авайннес – Душа Сердца Миф Хайрайфа.       Драконы тоже плачут…       (Иллюстрации с 040 по 060)