Во имя королевства

Артур отправился вслед за Тианой, едва узнал, что ее приговорили к суду дракона. Он опоздал всего на несколько минут. Он поднялся на холм — и был ослеплен взрывом. В сотне метров от него полыхал колдовским пламенем дракон, а подле него лежала девушка в обгорелых лохмотьях. Все кругом было покрыто сажей и пеплом — из мира словно вытянуло весь свет и все краски. Единственное белое пятно — волосы Тии — тоже постепенно наливались тьмой. Он укутал бесчувственное тело в свой плащ и привез ее, перепачканную кровью и пеплом, в дом к Эделиз… Никто не знал, выживет ли она. Принцесса-герцогиня, беловолосая ведьма. Насмешливая, упрямая, прячущая добрые дела за ледяным тоном и сотней шпилек. Как ее может больше не быть на этом свете? Скорбящая по брату… Теперь она была единственным законным наследником трона. Король Рикард был отстранен, Анна-Ти ожидала дня своей коронации, а Луидж — дня, когда в его крестьянские руки свалится целое королевство. Как им быть без нее? Как вообще можно — без нее? Целующая так нежно, горькая и немного острая на вкус — как корица. Оценишь, только если знаешь, как пробовать, чтобы не закашляться. Артур бережно уложил ее на кровать, на которую указала Эделиз. Графиня попыталась спровадить его, чтобы переодеть Тиану, промыть и обработать ее раны. Артур остался. От одной мысли, чтобы оставить ее хотя бы на секунду, внутри что-то сжималось и царапало разом сердце и горло. Он крепко-крепко держал ее ледяную руку, пока Эделиз осторожно отдирала с плеча Тии прилипшую к нему из-за крови ткань, и пытался нащупать пульс. Ее волосы теперь были похожи на грозовое небо, которое прорезала вспышка молнии — единственная оставшаяся белой прядь, — и было это небо скорее мочалкой, чем той нежной пеной, в которую он успел привыкнуть зарываться руками, целуя ее. Лиловым цветом наливался синяк на скуле, была рассечена бровь — мало кто узнал бы в ней сейчас холеную герцогиню Блэкмаунтен, следующую после Эделиз красавицу Золотой Земли. Артуру она казалась прекраснее, чем хлопотавшая над ней в эту минуту графиня Йорлейн. Едва ли он отдавал себе в этом отчет, но он впитывал ее. Пусть такая, изломанная битвой с всесильной рептилией, в ранах, ссадинах, ушибах и не отмытой еще местами крови и копоти. Сейчас она — еще? — была жива, и это — главное. Он ни за что не признался бы в том, что на задворках его грызла мысль, что в следующий раз он, возможно, увидит ее уже умытую, причесанную, облаченную в шелка… и мертвую. И он без конца блуждал по ее телу красными от недосыпа и, кажется, слез, глазами, словно таким образом мог приковать ее душу к земле, которую она уже была готова покинуть. Графиня, словно ощутив его взгляд, обернулась — и вернула на место плащ, который она только что подняла, чтобы он скрыл грудь девушки. — Ты все еще помолвлен с другой, — покачала головой Эделиз. — Не мне судить, — горько усмехнулась она, поправляя рукава простого черного платья. Она могла не носить более траур по мужу — ведь положенные полгода уже прошли, — но носила его. По любовнику. — Но как бы тебя ни любила Тиа — она не оценит, если очнется и обо всем узнает. Выйди, я позову тебя, когда закончу. Если очнется. Если. Внутри взорвалось что-то, смутно похожее на дракона, убитого Тианой. Если бы он мог сделать для нее сейчас хоть что-то — в одиночку выступить против сотни треклятых ящериц, захватить дворец, разыскать богиню Луны, чтобы та не забирала ее душу во мрак ночи — он тотчас бы это сделал. Но вместо сотни просьб или тайных знаков Тиана — а это была она, а не предсмертные конвульсии, не Эделиз, задевшая какой-то нерв или что-то еще, — чуть сжала его руку. — Мне плевать, с кем я там был помолвлен, — тихо пробормотал он, обращаясь исключительно к Тии, но зная, что Эделиз его тоже слышит. — Я уже не раз говорил тебе это, и не раз еще повторю. Я женюсь на тебе. Только проснись. Эделиз мягко вырвала руку Тии из ладоней Артура, но в следующую секунду чуть не выпустила ее от испуга: — Ее пульс… он усилился. Больше она его не прогоняла. Когда в ночь после коронации Артур в очередной раз попросил ее руки, она тихо рассмеялась и шепнула ему на ухо:  — Я ведь еще в прошлый раз выразила согласие…