Закрытая школа. Продолжение

Хруст листьев под ногами. Звонкий, слишком громкий в тишине, присущей лесу. Даже птицы не поют. Просто они спят в это раннее время в отличии от некоторых. Солнце только начало всходить. Лучи его едва пробивались сквозь плотную стену из деревьев, но верхушки тех уже освещались – красиво и легко. Влад огляделся. Погрузившись в свои мысли и, похоже, всерьез занявшись интроспекцией, он и не заметил, куда принесли его ноги, а, когда очнулся, понадобилось какое-то время, чтобы сориентироваться. В конце концов, мужчина пришел к решению, заключающемуся в том, что от университета он ушел на несколько километров. Если идти в том же направлении ещё примерно час, то удастся выйти на деревушку. Там Волкову делать было нечего, поэтому он медленно развернулся и зашагал обратно. – Я не знаю, чей это кинжал, но он точно женский. Где-то месяц назад Влад так же гулял по лесу, но не один, а в сопровождении Ольги. Тогда-то и состоялся этот разговор. – С чего такая уверенность? Он, что, был подписан? – Он был начищен до блеска, – с упрямостью стояла на своем Брик. – Так что круг поиска значительно сужается. – Легче от этого становится едва ли. Кинжал. А он уже совсем и забыл о нем. По идее, два экспоната точно находятся на территории «Логоса». Один из них стоит искать среди вещей прекрасной половины университета, а другой.. куда подевала Ольга колокольчик, знала, к сожалению, только она. На днях Влад уже обыскал комнату напарницы, но ничего не нашел. Он чувствовал, что от его внимания ускользнуло что-то элементарное до безобразия. Что-то, на что с первого раза люди не станут уделять хоть какую-то долю своего времени. – Как вы с Аней познакомились? Интересовало его всегда. То, что было у неё до того, как он едва не снёс её дверью. То, какой она была год назад. Два. – Нас познакомил уже твой отец за день до первого задания. Странно было услышать, что эта женщина – моя напарница, что ей я должна буду доверить свою жизнь. Рискнула. Доверила. И никогда не пожалела. – Она сразу была такой.. истеричной? – Она не истеричная. Просто ты на нее плохо влияешь. – И опять виноватым остался я. – А ты как хотел? Женщины всегда правы. А Аня права в квадрате. Да. В каждом ее слове есть доля правды. Возможно, она скрыта за слоем острого сарказма и колючей иронии. Ее просто нужно отыскать. Желательно, пораньше. Потом может быть поздно. – Оль. – Мм? – Что ты любишь? Захотелось спросить. Почему-то. Просто, похоже, Влад понял, что уже несколько месяцев работает с этим человеком, но о нем ничего кроме имени не знает. Так неправильно. Люди должны доверять друг другу. Рассказывать о себе. Посвящать в такие нелепые события, как, например, первый выпавший молочный зуб. Потому что человеку необходимо, чтобы его знали. Ведь лишь в этом случае он существует. – Я люблю кофе. Люблю осень. Люблю горы и сильный ветер. – Спокойная жизнь не для тебя, да? – Именно. Думаю, если я когда-то и умру, то только от передоза кофеином. Разговаривать о смерти, шутить, как будто это не скоро коснется тебя. А судьба решает сыграть по своим правилам и подсунуть такую подставу. Сжульничать. Нехорошо. – А из животных? Кого ты любишь из животных? – Лошадей. Лошадей. Волков не питал хоть доли симпатии к ним. Они казались слишком большими – одним взмахом своей ноги могут отправить на тот свет. – Почему? – Ты наблюдал за ними когда-нибудь? Их степенность, грация, которые в нужное время так быстро сменяются прытью, скоростью, выносливостью и упрямством. – И тебе это, действительно, нравится? Слишком поспешная смена настроения, как по мне. Я понял, почему не наблюдаю это у лошадей – мне Ани хватает. – Ты как-то неправильно к ней относишься. Скажи, кого ты в ней видишь? Не смог подобрать слов. Тогда он промолчал. Сейчас бы сказал большую и пламенную речь, суть которой свелась бы к излишнему упрямству, ненужной самостоятельности и показательной независимости. Интересно, что бы тогда ответила Ольга? – Она просто не любит, когда при первой встрече ее бьют дверью. А потом пытаются добить словесными подколами. – Я думал, что наше минипротивостояние ей в радость. – Нет. Попробуй хоть раз поговорить с ней спокойно. Так, как сейчас со мной. Готова поспорить, ты удивишься. Попробовал. И удивился, получив в ответ холодную незаинтересованность. Если честно, то такой реакции со стороны Назаровой Влад не ожидал. Позади хрустнула ветка. Мужчина нехотя оглянулся через плечо и, увидев, кто нарушил лесной покой, обернулся полностью. На губах его заиграла улыбка. – Владислав Андреевич, – Каменская шла по тропинке в метрах пятнадцати от Волкова. Волосы она не выпрямила, как всегда делала раньше, и они теперь пышной рыжей копной развевались по ветру, невероятно красиво сочетаясь с зелёным пальто. В руках женщина покручивала самодельный букетик из опавших листьев. – Мы же договорились, кажется, что теперь на «ты», – вместо приветствия припомнил Влад и, дождавшись, пока рыжеволосая его нагонит, зашагал рядом ещё медленнее обычного. – Ах, да, точно, – Настя кивнула. – Кажется, это было за мгновение до того, как вы, извини, ты посетовал на головную боль и ушел. – Не хотел доставлять неудобства. Время было позднее, а ты, как я понимаю, рано встаешь. – Неудобства? – Анастасия едва не фыркнула. – Общество любого человека мне только в радость. Иногда мне кажется, что преподаватель – не мое призвание. Я ужасно выматываюсь за день. Но вместо того, чтобы поскорее лечь спать, у меня вдруг возникает непреодолимое желание с кем-нибудь побеседовать. Вряд ли ты меня поймёшь.. Влад усмехнулся. Поймет. Полностью. Одиночество для него хуже смерти. В такие моменты кажется, что стены давят. Надвигаются на тебя, намереваясь до конца выжать все желание жить. Раздавить. Медленно и мучительно. – Я понимаю, – тихо отозвался мужчина. – Тоже не люблю оставаться один. – Может, это судьба? – Каменская лукаво улыбнулась, перегнала Влада и, зашагав к нему спиной, продолжила говорить: – А ты веришь в судьбу? – Смотря, что ты подразумеваешь под этим понятием. – То, что у каждого человека все расписано наперед. Но он может противиться. Например, должна была состояться какая-то встреча. Важная. Очень значимая для жизни человека. Он ее избежал. Специально, нечаянно – неважно. Но судьбы этих людей вновь пересекутся. Когда-нибудь. Потом опять. И опять. Пока они не поймут, что друг без друга не могут. – Переплетение судеб? Интересная точка зрения, – наблюдая за Настей, Волков не мог не улыбаться. – Сомневаюсь, что твоя теория чем-то доказана. – Доказательства, – женщина закатила глаза. – Разве они нужны? Я имею ввиду именно эту ситуацию. Доказательства заставляют людей загонять все в рамки. Что не доказано, того не существует. Как по мне, это бред. – Факты – бред? – В некоторых случаях. – Боюсь, с тобой не согласится целый ряд каких-нибудь учёных. – Хорошо, что ты не в их числе. Я бы не хотела, чтобы моя судьба вдруг переплелась с судьбой какого-нибудь занудного физика. Настя, до сих пор перебирая в руках листья из желтовато-красного букетика, развернулась так быстро, что волосы ее, хлестнув по воздуху, огненными языками блеснули в лучах солнца, и, раскачиваясь из стороны в сторону, зашагала дальше по тропинке. Влад улыбнулся. * * * Комната потихоньку наполнялась светом. Лиза приоткрыла глаза. Вниманию девушки тут же представилась пустая кровать Володиной, стоящая параллельно ее. Виноградова вспомнила, что соседка уехала домой, сладко потянулась, а потом слишком резко села. До сих пор пустовала кровать и Вики. В глазах блондинки скользнуло разочарование. Вчера вечером она с остальными ребятами оббегала весь университет. В какой-то момент они даже решили разделиться, но и это никакого результата не принесло – разве что Женя наткнулся на Антонову, схлопотав недовольство женщины из-за позднего шарахания по «Логосу». Максим многозначительно подметил, что, возможно, Вика просто не хочет их видеть и где-нибудь прячется. Поверили в это едва ли, и успокоиться полностью не вышло. Лиза заснула только под утро. В комнате парней же не спал никто. Андрей решил провести время с пользой и уселся за учебник, чтобы подготовиться к одному из немногих экзаменов, которыми должен будет закончиться первый семестр. Женя нагло, не спрашивая, взял гитару Морозова и, наверное, час только и занимался тем, что наигрывал какую-то мелодию, смутно знакомую остальным парням. Ближе к трем часам Максим поднялся с кровати и, захватив пачку сигарет, вышел из комнаты. Остальное время он курил. Сидел на подоконнике в туалете, вглядывался в чернь леса и курил одну сигарету за другой. Дверь тихо поскрипывала из-за сквозняка, несколько раз мимо по коридору кто-то проходил, но заглядывать, похоже, и не думал. Да даже если бы и заглянул, то Максим, наверняка, и не пошевельнулся бы. Да хоть сама Антонова. Ему сейчас не до этого. В пять утра Морозов все же вернулся в комнату, подмечая про себя, что никто из парней так и не спал. В столовой все собрались поразительно одновременно. Впрочем, они больше говорили, чем ели. И говорили на довольно-таки повышенных и резких тонах, в результате чего Лиза вновь обиделась на Максима, на что тот лишь расплылся в натянутой раздражённой улыбке. В конце концов было решено спуститься в подземелье, если Вика не объявится до обеда. Никто не хотел думать о том, как она могла там оказаться – ничего хорошего это явно не предвещало. * * * Часы безжалостно превратились в вечность, а вечность стала изматывать. Вика несколько часов ходила по подземелью в поисках выхода и, совсем выдохнувшись и отчаявшись, заглянула в первую попавшуюся и пустую небольшую камеру. Здесь она вздремнула – в самом дальнем темном углу у батареи, которая грела едва-едва, но в сложившейся ситуации девушке было достаточно и этого. Не имея в своем распоряжении такой роскоши, как часы, Кузнецова не могла с точностью сказать, сколько времени она спала. Правда, стоит отметить, что сон пошел брюнетке на пользу – гораздо лучше смотреть на любую проблему разумным взглядом. А то, что она заблудилась в подземелье, Вика считала исключительно небольшой проблемой. Были ситуации и похуже, но она выбиралась. Выберется и отсюда. Покинув комнату, которая стала приютом девушки на целую ночь, она с точностью определила, откуда вчера пришла и куда, по логике, надо было идти сейчас. Было холодно. Холод этот в коридорах чувствовался лишь острее, и Вике в этой ситуации не помогало ни растирание рук, ни нередкие попытки пуститься на лёгкий бег. А ещё очень сильно хотелось есть. Вчера студентка пропустила обед и ужин, и теперь желудок болезненно сводило от голода. Стены пошли сплошняком – не единой двери. Похоже, это был хороший знак, ведь, насколько знала Вика, все камеры находились на отдаленности от камина. Наверное, в связи с мерами безопасности. В любом случае, это не могло не радовать. Внезапно девушку посетило устойчивое ощущение того, что место, в котором она находилась, было ей знакомо. Кузнецова не могла определить точно, что именно – камешек, трещина в бетоне или раскачивающийся на сквозняке фонарь – вызвало у нее чувство дежавю, но, как факт, оно имело место быть. Шаги автоматически стали тише, осторожнее. Дальше двигалась Вика в разы медленнее, пытаясь сконцентрироваться и определить, где она находится. Свет от покачивающегося фонаря скользнул по стене, и брюнетка заметила лёгкое в ней искажение. И вспомнила. Совсем недавно Женя пытался открыть эту дверь. Тогда сработала сигнализация. Правда, волновало это Кузнецову меньше всего – стало ясно, что до выхода не так далеко. И теперь можно с точностью сказать, в какой стороне находится камин. Вика уже шагнула в обратном направлении, после чего остановилась и, словно не смея выбрать из двух предложенных вариантов, оглянулась. Если она сейчас узнает, что находится в этой комнате, Максим больше не посмеет сказать, что ничего важного девушка не делает. Но, с другой стороны, если сигнализация сработает и в этот раз, какова вероятность того, что студентка сможет добежать до камина раньше, чем ее нагонят собаки? С небольшими затруднениями Вике удалось найти тот выступ, на который в прошлый раз надавил Осинин. В отличии от друга, нажимать брюнетка не стала – ударила с размаху, как только до конца убедила себя в правильности принимаемого решения. Вокруг полыхнуло красным, и Кузнецова в отчаянии вновь нажала на рычаг, надеясь, что дверь, отъехавшая в сторону, встанет на место, но вопреки логике этого не произошло, а все вновь потонуло в темноте. – Да ну? – недоверчиво шепнула девушка, до конца не поверив в счастье. Осторожно она перешагнула порог камеры. Здесь было слишком темно, и Вика скорее на автомате опустила руку и нащупала на стене выключатель – зажглась тусклая лампа. Комната была заставлена стеллажами. Все полки были забиты колбами с каким-то желтовато-зеленым содержимым. Вика, казалось, так и замерла у выхода, осторожно скользя взглядом по каждому сосуду, и совсем не сразу она заметила в углу красноватое свечение – камера. Она находилась в аккурат напротив девушки. Только вряд ли поспешный побег помог брюнетке остаться незамеченной. * * * В столовой в воскресное утро всегда бывало тихо. Этот день явно стал исключением из правила – Аня раздражённо оглянулась, когда за самым дальним столиком уже в третий раз хорошенько выругались. Назарова плохо знала студентов с других отделений, но, кажется, парня этого звали Максимом. Максимом Морозовым. Женщина часто видела его вместе с Авдеевым. Нельзя было судить о человеке, не обмолвившись с ним ни одним словом, но студент этот Анне все равно казался из категории тех, кто любит нарушать правила (именно любит), прогуливать пары, выкуривать по сигаретке каждую перемену и совсем не боится наказаний, которые может понести за все вышеперечисленное. – Что-нибудь ещё? – из раздумий Аню вырвал учтивый голос Екатерины. Преподавательница удивлённо глянула на нее и, улыбнувшись, качнула головой. Взяв со стола раздач стакан молока, она обернулась и едва не врезалась в Волкова. Когда-то Назарова уже облилась из-за него. Сейчас от этого уберегла лишь хорошая реакция, благодаря которой женщина быстро сориентировалась и сделала небольшой шаг назад. – Куда-то спешишь? – А я надеялась, что ты больше не заговоришь со мной, – с долей яда в голосе ответила Аня. Мимо к столикам преподавателей прошагала Миронова. – Не дождешься. – Видимо, это из тех самых несбыточных мечт. – Мечты должны сбываться. – Тогда не хочешь сыграть в волшебника? – вкрадчиво прошептала Назарова. – Оставь меня в покое. – В общем-то, ничего против этого не имею, – как-то резко весёлый тон Влада сменился на деловой, а сам мужчина всем видом стал показывать нежелание затягивать эту беседу. – Я сегодня ещё раз обыщу комнату Оли. Думаю, колокольчик все ещё там. Кинжал на тебе. В первую очередь нужно обратить внимание на женщин – Оле казалась подозрительной его начищенность. – Прекрасно. Ещё поручения будут? – Пока нет. Аня, казалось, едва удерживалась от того, чтобы вставить ещё какую-нибудь фразу, закрепив последнее слово за собой, но на ум ничего не шло, и женщина обернулась, с тихим стуком поставила стакан на стол и поспешно зашагала к выходу. * * * Артем категорически отказывался просыпаться. Ему казалось, что, если он откроет глаза, поймет, что все произошедшее было сном. Одним из тех снов, что так нередко посещали его посреди ночи и заставляли по утрам страдать из-за своей несбыточности. Ангелина пробыла в их комнате несколько часов. Когда бутылка вина опустела, она ушла. Раевский порывался было ее проводить, на что получил лишь насмешливое «а тебя назад провожать кто будет?» Потом Толя все же свалил, не забыв прихватить мобильник, а Артем остался один. Он открыл настежь окно и подметил, что на улице довольно-таки тепло. В тот момент даже не думал, что все дело может быть исключительно в алкоголе, равномерно растекшемся по его крови. Над лесом поднялся уже широкий серп луны. И, наверное, это была первая ночь, когда Шварц смотрел на нее и не чувствовал страха, отвращения к себе. Просто он был счастлив. И счастье это не могла затмить даже чертова луна. – Твою мать, – подавляя эмоции, прошипел где-то Толя, а следом о стену над кроватью Шварца что-то ударилось и отлетело на пол. Парень раздражённо оторвал лицо от подушки и глянул на друга – тот выглядел на редкость злым. Следом взгляд Артема скользнул по полу и наткнулся на отвёртку. – И что ты делаешь? – удивлённо спросил Шварц, переворачиваясь на спину и заламывая руки под голову. – Самому интересно знать, – пробубнил Раевский и отложил в сторону плеер Лены. – Ты вставать сегодня не собираешься? Время уже к обеду идёт. – Уже? – Артем, похоже, действительно, не ожидал такого исхода событий. Нехотя он сел в кровати и огляделся в поисках футболки – она покоилась на тумбочке рядом с фоторамкой. Не желая подниматься, парень дёрнул ее на себя, но вместе с этим в него полетела какая-то штуковина. На автомате Шварц шарахнулся назад, больно ударившись о дужку кровати, и краем глаза уловил насмешливый взгляд Толи. – Всё? – дрогнувшим от смеха голосом спросил Раевский. – Белочка? – Далеко не белочка, – тихо ответил Артем, задумчиво разглядывая лежащий перед ним на одеяле серебряный неширокий и с виду очень лёгкий браслет. – А жаль, – тем же тоном произнес Толя, вновь принявшись рассматривать злосчастный плеер. * * * Дорога обратно в университет заняла у Лены на странность мало времени – часа два от силы. Наверное, дело было исключительно в том, что автобус ждать долго не пришлось. Или же, погрузившись в свои мысли, студентка потеряла счёт времени в принципе. Девушка переступила порог «Логоса» и уже было дернулась назад, намереваясь дать попятную, заметив у лестницы ректора, но не успела – отчётливое и громкое «Володина» раскатилось по всему холлу. – Галина Петровна, – наигранное удивление и выражения а-ля дурочка – профессиональная маска, которая нередко выручала Лену из ряда неудобных ситуаций. Сейчас не прокатило. – Эдуард Маркович настоял на том, что тебе нужно побеседовать с психологом, – без прелюдий проговорила женщина, подходя к Володиной. Та же, перекинув сумку с одного плеча на другое, лишь недоуменно выдавила: – Чё? – Твоя агрессия теряет границы, – Антоновой, похоже, этот разговор тоже бы не в кайф. – А то, что направлена она исключительно в сторону Веры Соболевой.. – Это вам Шварц сказал? – хмыкнула Лена. – Но позвольте вас разочаровать одним фактом, Галина Петровна, если бы моя агрессия не имела границ, то Соболева вряд ли бы расхаживала по университету и мозолила мне глаза. – Лена! – Что? – русоволосая развела руками. – Зато честно. А теперь позвольте откланяться, – лёгкий полупоклон, и Лена зашагала к лестнице, едва сдерживая смех. Психолог. Ей. Серьёзно? Дерьмовое настроение лишь усугубилось нахлынувшим раздражением. На второй этаж Володина поднялась, перепрыгивая через ступеньки. Дверь в комнату была едва приоткрыта, поэтому студентка лишь резко толкнула ее, основательно не рассчитав силы, и та эпично вписалась в Морозова. Максим, выругавшись, едва ли не отпрыгнул ближе к шкафу, а на девушку и вовсе взглянул, как на врага народа. – Извиняюсь, – для приличия обронила Лена, переступая порог. Внимание ее тут же привлек большой рюкзак на кровати Виноградовой и валяющийся рядом фонарь. – Оу, – ехидный взгляд поочередно оббежал каждого из ребят и остановился на Жене. – Очередное собрание анонимных шахтёров? Или подземелелазов? Вам как больше нравится? – Лен, – предупреждающе проговорил Осинин, в упор глядя на подругу. Она отвечала с упрямством и даже каким-то отвращением на самом дне карих глаз. – Идёмте, – Максим распахнул дверь и встал в стороне, чтобы дать возможность сперва выйти остальным, – пока она нас папаше не заложила. Лена скривила губы в едкой усмешке, скрестила руки на груди и, когда Андрей и Лиза, прихватившая рюкзак, вышли в коридор, не сдержалась от того, чтобы оставить последнее слово за собой: – А Вика-то где? Неужели, без вас ушла. Ай-ай-ай, – девушка резко прекратила говорить, хватанув ртом воздух, когда Максим, наплевав на всё, прижал ее к стене у двери, больно сжимая плечи. Лена с насмешкой поглядела на парня и все тем же тоном закончила мысль: – Разве друзья так поступают? Максим ее ненавидел. Раньше он относился к Володиной равнодушно, не высказывая каких-нибудь ехидных замечаний в ее сторону лишь из-за того, что Женя так много времени с ней проводил. Затем, когда он узнал, что Лена работает на Морозова, чувствовал исключительно отвращение – это чувство вызывали в нем все шестерки отца. А сейчас Макс всей душой ее ненавидел. – А, может, это ты скажешь нам, где Вика? – сквозь зубы процедил Морозов, лишь сильнее надавливая на плечи девушки. – Макс, – Женя попытался вмешаться, но, поймав взгляд друга, сделал шаг назад, вскинув перед собой ладони. За его спиной замаячило испуганное лицо Лизы. – Может, скажу, – прошипела Володина. – Он, кажется, что-то упоминал о ней вчера за ужином в промежуток между уткой и десертом. Лицо Максима исказилось от злости. Парень хотел что-то сказать в ответ, но его внимание отвлёк зашедший в комнату человек. Краем глаза он заметил только растрёпанные черные волосы и, повернув голову, увидел Вику. Ребята заметно опешили. – Какая жалость, – Лена буквально оттолкнула Морозова от себя. – Похоже, звонок другу отменяется. Кузнецова выглядела ужасно. Но, увидев развернувшуюся сцену, она словно и забыла о том, что на ногах-то едва стоять может от усталости. – Какого..? – треснувшим голосом сорвалось с губ брюнетки. Откуда-то выскочила Виноградова, накидывая на плечи подруги теплый плед. – Возвращение блудной подруги, – не унималась Лена, добавив в тон драматизма. – Картина маслом. Что же, не буду мешать, – прозвучало с долей брезгливости, – очень надеюсь, что через полчаса трёх лишних пар ног здесь не будет. – Боюсь, я растопчу все твои надежды, – не остался в долгу Максим. Лена молча кинула сумку на кровать, взглянула на брюнета, как на таракана у плинтуса, и вышла из комнаты. * * * Влад осторожно прикрыл за собой дверь. В комнате Ольги было темно – плотно задернутые шторы не пропускали последние лучи солнца, которое уже практически спряталось за лесом. Мужчина включил фонарь и огляделся. Неправильно. Всё здесь было неправильным лишь потому, что дышало Олей: лежащая на столе стопка тетрадей, фотография на прикроватной тумбочке, раскрытая на середине книга. Странно, что ее вещи ещё не забрали. Может, у нее и нет родственников, которые могли это сделать? Влад никогда не расспрашивал напарницу о семье. И что, если, действительно, некому приехать? Это все выкинут на мусорку, чтобы освободить место другому преподавателю? Или же, проявив капли человечности, отнесут на чердак? Абсурд. Медленно Волков прошел на середину комнаты. В прошлый раз он обыскал чуть ли не каждый сантиметр. Если ничего не удастся найти и в этот раз, то, значит, колокольчик Оля спрятала не здесь. Проблема состояла в том, что Влад представить не мог, где же тогда. Дверная ручка тихо повернулась. Волков отключил фонарь и, оглядываясь и судорожно соображая, не придумал ничего лучше, чем спрятаться за шкаф. Свет из коридора упал на пол, отзеркалив размытой тенью чей-то силуэт. Несколько твердых шагов, и замок в двери щелкает в очередной раз. Мужчина всерьез пожалел о том, что помимо фонаря ничего взять не додумался. Он лишь посильнее вжался в стену, искренне надеясь на то, что таким образом заметить его будет очень сложно. Раздался приглушенный удар, а затем невероятной силы грохот – перевернулся стул. Волков озадаченно нахмурился и выглянул из-за шкафа. Ну, конечно же. Ни один человек в этом университете не может наделать столько шума. Помимо Ани, естественно. – Что ты здесь делаешь? – прошипел мужчина, покидая своё укрытие. Аня испуганно оглянулась и зажмурилась, когда напарник вновь включил фонарь, и яркий свет на мгновение ее ослепил. – Работаю, – так же тихо и с той же ехидцей ответила Назарова. – Я, кажется, доступно дал понять, чем ты должна заниматься. – С каких пор я должна выполнять твои указы? – Так вот, в чём дело? Прищемили эго лапку? – Лучше язык себе прищеми, – недовольно отозвалась женщина. – Одолжение сделаешь всему человечеству. – Какая забота о других людях. Если бы я тебя не знал, то растрогался бы. – А ты меня и не знаешь. – Да ну? – Влад склонил голову к плечу и усмехнулся. – Назарова Анна Дмитриевна, 29 лет. Особые приметы: зашкаливающая любознательность, высокий коэффициент неуклюжести, полное отсутствие хороших манер и ненормальное желание испортить мне жизнь. Аня тоже усмехнулась – невесело, печально – и опустила голову. Пару секунд она искала подходящие слова, но вместо этого, упрямо взглянув на Волкова, проговорила: – Говорю же – не знаешь. Назарова повернулась к двери. Глаза ещё не успели привыкнуть к темноте, поэтому по пути женщина наткнулась на вазу, и та, изящно покрутившись, завалилась на бок. Влад уже собрался доказать этим одну из его фраз, касающуюся неуклюжести, но не успел – удивлённо уставился на маленький предмет, выкатившийся на пол и блеснувший золотизной в свете фонаря. Мужчина склонился, чтобы поднять колокольчик, а, когда с улыбкой выпрямился, хлопнула дверь – Аня ушла, даже не узнав, что только что нашла один из экспонатов. * * * Когда Лена вернулась в университет, до этого благополучно прошатавшись несколько часов в лесу, уже стемнело. Прикрыв за собой ворота и совсем не заботясь о том, что этот душераздирающий скрип может привлечь внимание дворника, девушка зашагала к крыльцу, попутно пиная каждый встречающийся камушек или листик. – У тебя когда-нибудь бывает хорошее настроение? – разнесся по двору насмешливый мужской голос. Володина вскинула голову – прижавшись плечом к колонне напротив парадного входа стоял Толя. – А это местный алкоголик, – специально растягивая гласные и вместе с тем шаги, проговорила русоволосая. Парень поморщился: – Фу, как некультурно. – А звонить в 3 часа ночи культурно? – Вопрос про настроение все ещё актуален. Лена медленно поднялась на крыльцо и прижалась плечом к той же колонне, но с другой стороны от Раевского. Последнюю фразу студента она решила оставить без ответа. Так они и стояли несколько минут, тупо пялясь на деревья за воротами, на постепенно проявляющиеся звёзды, пока Толя не достал пачку сигарет и не протянул девушке. Она качнула головой. – Бросила? – весело спросил Раевский, но, когда Лена взглянула на него, как на последнего придурка, выставил ладони перед собой и тихо добавил: – Ну, нет так нет. – А у меня для тебя есть подарок, – проговорил парень, когда от сигареты почти ничего не осталось. – Вряд ли ты когда-нибудь возместишь мне все убитые нервные клетки, – на этом моменте Лена хмуро вставила «ты их давно пропил», – но, несмотря на это, – не обратив внимания на реплику девушки, продолжил Раевский, – я всё-таки свершил этот подвиг, – из кармана куртки, куда недавно отправилась пачка сигарет, студент достал плеер. Володина перевела неверящий взгляд с него на Толю и обратно. Парень же, улыбнувшись, тихо закончил: – Я его воскресил. – Да ну, – ошарашенно шепнула русоволосая, протянула руку к плееру, сперва коснулась его лишь кончиками пальцев и только после сжала в ладони, попутно нажимая на кнопку. Из наушников стала доноситься приглушенная музыка. – Да да, – Толя в открытую любовался Володиной, пользуясь тем, что она сейчас на это обратит внимание в последнюю очередь. – Изолента и отвёртка иногда творят чудеса. – Только в руках волшебника, – отрешённо прошептала Лена и подняла глаза на парня. – Спасибо. Раевский наигранно-смущенно махнул рукой и пару раз повертелся из стороны в сторону, сцепив ладони за спиной. Русоволосая нерешительно улыбнулась и сделала шаг назад, намереваясь зайти в университет. – Поцелуй, – как между прочим, сказал Толя. – Чего? – в который раз за день Лена нихрена не поняла. – Мое желание – один поцелуй, – пояснил Раевский и спрятал ладони в карманах куртки. – Забыл про пределы разумного? – Наоборот, ими только и руководствуюсь. – Знаешь, Раевский, иди-ка ты с этими пределами.. куда подальше, угу? – Вполне ожидаемая подстава, – вздохнул парень и вновь обратил все внимание на ворота. Не желая продолжать разговор, Володина дернула дверь на себя. * * * В комнате Варламовой назревало очередное собрание. Настя и Герасимов сидели на подоконнике, идентично друг другу скрестив руки на груди, сама Карина – за столом. Не хватало лишь одного человека, который, впрочем, и задерживал начало совещания. В дверь постучали и тут же ее открыли. – Ну, наконец-то, – недовольно проговорил Герасимов, меняя местоположение и занимая место в кресле напротив Варламовой. Морозов, направляющийся от двери туда же, с видом человека, которому только что вонзили нож в спину, остался у стеллажа с книгами. – Во-первых, сегодня в хранилище вновь заглядывали, – без предисловий начала вещать Карина. – Только в этот раз камеры засекли этого человека. Вика Кузнецова, – пристальный взгляд на этих словах был направлен в сторону Петра. – Ты, кажется, говорил, что ни твой сын, ни его друзья не создадут проблем. – Я.., – Морозов замялся. – Я разберусь с этим. – Обязательно, – с холодной усмешкой отозвалась блондинка. – Далее на повестке дня. Камера Виктора, установленная в комнате Брик, так же засняла кое-что очень интересное. Волков и Назарова однозначно работали вместе с Брик. Они что-то ищут в университете. Это не должно нас, наверное, волновать, но что-то мне подсказывает, что это именно их компания разгуливала по подземелью. Настя? Каменская поняла все без слов. Она кивнула. – Хорошо, Волкова на себя берешь ты. За Назаровой я сама пригляжу. – Это все? – Морозов переступил с ноги на ногу. – Ради пяти минут бессмысленного разговора мне надо было ехать с Москвы? – Именно потому, что ты эти разговоры считаешь бессмысленными, кучка студентов шатается по подземелью безнаказанно, – в мгновение отозвалась Карина. – Может, стоит пересмотреть кадры? – раздражённо продолжил словесную перепалку мужчина. – Если охранники не могут справиться с шайкой девятнадцатилетних сопляков.. – Кадры, однозначно, пересмотреть стоит. Вот только охранники под отсев попадут в последнюю очередь. Намек Морозов понял и замолчал. * * * Ангелина вышла из душа, попутно завязывая за спиной коротенький шелковый халатик. Прикрыв за собой дверь, она повернулась к Ветрову. Мужчина последние несколько часов ошивался в ее комнате, удумав генеральную уборку на книжных полках. – Вы красивые, – проговорил Денис, заметив прибытие подруги, и отставил рамку в сторону. Брюнетка, бесшумно касаясь босыми стопами пола, подошла к Ветрову и осторожно, практически невесомо провела пальцами по фотографии. С небольшим трудом на ней можно было узнать саму Тихонову, а рядом кучерявого темноволосого мальчишку лет пяти. Они улыбались. Женщина – искренне и радостно. Ребенок – весело и счастливо. У них даже улыбки были одинаковые. Как и глаза. – Красивые, – бездумно повторила Ангелина. Отрешенный взгляд ее ещё минуту медленно скользил по всей комнате, свидетельствуя о том, что она сейчас полностью погрузилась в воспоминания, но после женщина скривила губы в усмешке и обратила все внимание на Ветрова. – А тебе не пора отчаливать? – Ты меня выгоняешь? – насмешливо переспросил брюнет. Ангелина пожала плечами и кивнула. – Вот и великое гостеприимство, – с наигранной грустью продолжал Денис. – Вот и широта доброй женской души. – Души? – хмыкнула Тихонова и, опустив голову, отвернулась. Прошла к туалетному столику и, взяв расчёску, стала распутывать ещё влажные волосы. Денис какое-то время молча следил за ней. За каждым плавным движением рук, за тем, как лопатки легко выпирают, за тем, как по ногам на пол сбегают последние капли воды. После он подошёл к подруге и аккуратно высвободил расчёску из ее рук, провел по волосам. – Вновь решил поиграть в заботливого брата? – усмехнувшись, спросила Ангелина, глядя в зеркало. Через него же поймала ответный взгляд карих глаз. Они у мужчины были чуть светлее её. А ещё они были теплые. – Я никогда не переставал заботиться о тебе, – спокойно отозвался Денис. – Никогда и не перестану. Дверь легонько шевельнулась, но и это не ускользнуло от внимания брюнетки. Она задумчиво склонила голову к плечу и шагнула к выходу. Артём в то время уже скрылся за поворотом. Как же он ненавидел себя в этот момент. Припёрся, как последний придурок, чтобы вернуть этот чертов браслет, а что получил в ответ? Нет, не так. На что он надеялся вообще? Что Ангелина начнет его благодарить чуть ли не со слезами на глазах? Что вдруг выяснится, как сильно этот браслет дорог женщине? Чушь. Шварц раздражённо дёрнул рукой, ладонь и пальцы которого покрылись волдырями от ожога серебром. Странно, но этой боли парень сейчас и не чувствовал вовсе. Возможно, на фоне того, что творилось в его душе, она была ничем. – Я никогда не переставал заботиться о тебе, – противно-пискляво проговорил Артём и, повернувшись, со всей дури врезал кулаком по стене. Удар. Ещё. Больнее. Ровно до тех пор, пока костяшки не закровоточат, а на самого парня не нахлынет бессилие. Как. Же. Хреново. Ангелина открыла дверь. Она заметно удивилась, никого за ней не застав, и уже было решила свалить все на откуда-то взявшийся сквозняк, но в последний момент заметила, как в свете что-то блеснуло – на дверной ручке висел ее браслет. Брюнетка медленно сняла его, сжала в руке и, шагнув в коридор, огляделась. Никого. В глубине глаз Тихоновой что-то колыхнулось. * * * Лена ходила по университету из одного крыла в другое. Возвращаться в комнату не хотелось до последнего. Да и подумать надо было о многом. В конце концов, девушка пришла к выводу, что день сегодня явно был не ее, у мамаши начал развиваться старческий маразм, Шварцу самому нужен психолог, Максиму – сразу два, а Раевский такой же козёл, как и все. Да ещё и на душе остался осадок от того, что она сама не сдержала слово. По идее, Раевский свою часть уговора выполнил – плеер даже не трещит при звучании, и, если бы не аккуратная полоска изоленты, его можно было бы счесть за новенький. Но, но, но.. Зазвонил телефон. Звонок этот так резко и внезапно вырвал Володину из раздумий, что она слегка вздрогнула. На дисплее высветился номер Таты. Русоволосая всерьез начала взвешивать все «за» и «против» этого разговора, на что ушло секунд двадцать, не больше. – Леночка, ты добралась? – послышался обеспокоенный голос служанки, а Лена лишь закатила глаза. – Коне-ечно, – протянула девушка и остановилась в одном из коридоров жилого крыла, прижалась спиной к стене. – Изольда Викторовна не успела рассказать тебе всего, не успела объясниться. Впрочем, Лена предполагала, что разговор пойдет в этом русле. Обижать Тату не хотелось в любом случае – она лишь стала одной из жертв матери, – поэтому студентка ничего не ответила на эту реплику. – У твоей матери серьезные проблемы, – продолжила служанка, убавив голос на несколько тонов, будто сообщала важную тайну. – Несколько месяцев ей нечем было платить за аренду помещений под ее аптеки. Она сейчас на грани банкротства. – Я ее поздравляю, – хмуро отозвалась Лена. – Господи, Лена, пойми! – воскликнула женщина. – Изольда Викторовна же не вынесет бедноты! А Халитов готов дать ей крупную сумму денег. Но при одном условии, и ты его знаешь. – Нахрен ей Халитов? Пусть кредит возьмёт. – Она пыталась... Лена, она же твоя мать. – Да соседская кошка мне бо́льшая мать, чем она, – прошипела девушка и, коротко взмахнув рукой, кинула мобильник. Тот с характерным хрустом разлетелся на несколько частей. В висках пульсировало. Лена думала, что сегодня хуже быть не может, но, похоже, ошиблась. Она так и чувствовала, что что-то невидимое обвивает ее шею, начинает медленно сдавливать, перекрывая доступ кислороду, не давая возможности вдохнуть. Кричать. Бить ладонями о стекла до полной потери крови. Только бы не чувствовать сейчас этого бессилия. Дверь в конце коридора открылась, донёсся звук воды. Душевая. Володина отошла от стены ровно в тот момент, когда в коридор вышел Толя, перекинув полотенце через плечо. Он сразу направился в комнату, поэтому девушку и не заметил. А она же зачем-то припустилась на лёгкий бег, окликнув студента: «Раевский». Раевский удивлённо обернулся, когда Лена уже оказалась возле него. – Я унижен, обижен и оскорблен, – протараторил парень, наблюдая за ненормальным блеском в глазах Володиной – на мгновение даже страшно стало. – Растоптан, полит грязью и.. Лена сделала один шаг, что разделял ее от Толи, обхватила его за влажные плечи и поцеловала. Она хваталась за него, как за спасательный круг, прижималась к нему так сильно, будто в противном случае умрет, впитывала каждую секунду, каждое мгновение, каждое пережитое ощущение. В ответ же получала нежные, осторожные касания. По спине, невесомое поглаживание по волосам. И была счастлива. Счастлива по-настоящему.