Закрытая школа. Продолжение

– Игра началась, – прочитала Карина. Карточка с посланием дрогнула в ее руке, она резко взглянула на Морозова. Тот инстинктивно шагнул назад. – Когда я узнаю, кто это сделал, я лично расправлюсь с ней, – прошипела Варламова, отворачиваясь от мужчины. Блондинка прошла к окну, рывком отдернула шторы и распахнула створки. В комнату ворвался ветер. – С ней? – удивлённо переспросил Морозов. – Надо быть последним придурком, чтобы не догадаться, что это писала женщина, – раздражённо отозвалась Карина. Морозов замолчал. Он тупо стоял позади Варламовой в то время, как она вглядывалась в лес, и не смел сделать и шага к двери. – Позови Герасимова и Каменскую, – спустя минуту заговорила блондинка. – Нам есть, что обсудить. Мужчина обрадовался возможности покинуть эту комнату и поспешно вышел в коридор. * * * – Лен, сбавь скорость, – в который раз за вечер проговорил Раевский. По его голосу можно быть догадаться, что на послушание со стороны девушки он и не надеялся. – Я не думала, что эта развалюха Голованова может так ездить, – весело отозвалась Володина и виновато ойкнула, когда машина подскочила на очередной кочке. – Если эта развалюха развалится, Серый меня по головке не погладит. Толя выпросил у Голованова ключи от его десятки, дождался на крыльце Лену, а выйти за пределы «Логоса» оказалось проще простого. В сторожке даже не горел свет. А сейчас они неслись по заезженной тропинке в сторону главной трассы, ведущей в Москву. Впрочем, учитывая то, что за руль напросилась Лена, и беря во внимание ее медвежье умение водить, вероятность доехать до столицы стремительно падала к нулю. – Раевский. – Мм? – Как думаешь, когда выпадет снег? Толя посмотрел в окно. Да, приближался декабрь, а зима еще ни разу не заявила свои права. Это было не то, чтобы диковинкой, но недоумение вызывало. – Скоро, – ответил парень. С улыбкой он подметил, что стрелка на спидометре отклонилась до 80-ти, затем дрогнула и резко перескочила на 60. Лена нахмурилась. – Ну, не настолько же, принцесса, – с насмешкой проговорил Толя. – Да это не я! – возмущённо воскликнула Володина и лишь сильнее надавила на педаль газа. Парень напрягся. – Какого хрена-то, – прошептала русоволосая. Стрелка спидометра упала на ноль, машина заглохла, а двух ее пассажиров по инерции кинуло вперёд. Лена зашипела, больно приложившись о руль. – Приехали, – тихо проговорил Толя и огляделся, пытаясь понять, где они находятся. Если верить расчетам, в пяти минутах езды от трассы и в десяти от университета. – Что же, – Раевский достал мобильник. – Good morning, Серый, – он набрал номер друга, но в ответ раздалась череда коротких гудков. – Здесь не ло-овит, – простонала Лена и, обхватив руками руль, положила на него голову. * * * В чужой комнате Артем чувствовал себя довольно-таки неловко. В ее комнате – тем более. Стоило прикрыть за собой дверь, и студент сразу понял, что находится в том месте, где Ангелина проводит большую часть своего времени. Нет, дело было не в расстановке вещей – в темноте было сложно проанализировать такой аспект. И вроде бы Шварц здесь был не первый раз. Но все же что-то в тот момент заставило все его чувства обостриться. Лунный свет, падающий в комнату, ассоциировался с Ангелиной. Воздух пах ею. А ещё вокруг ощущалась странная смесь лёгкости и опасности. Это окончательно выбило парня из привычной колеи. На пороге Артем и простоял несколько минут, совсем того не заметив, и очнулся, когда позади с щелчком повернулась ручка, дверь открылась. – Темнота – друг молодежи? – с привычной насмешкой в голосе спросила Ангелина. Шварц поспешно отошёл в сторону, пропуская женщину в комнату: – Вы же ярый противник света. – И то верно. Тихонова поставила на стол поднос с двумя стаканами молока и тарелкой печенья. Артем в это время до конца распахнул шторы. В комнате стало чуть светлее. Свет луны теперь не вызывал ненависти ко всему миру. – Ужасы или комедия? – Ангелина пошла к шкафу с, как показалось на первый взгляд, книгами. В ее руках щёлкнула зажигалка, и Шварц увидел, что одну из полок занимает коллекция дисков с фильмами. – Как вам угодно. Ангелина закатила глаза, вытащила первый попавшийся диск и протянула Шварцу. – Серьезно? – Артем усмехнулся и взял из рук женщины коробочку с диском. – «Красная шапочка»? – Шикарный ужастик, кстати, – Тихонова сделала вид, будто не поняла, что именно не понравилось парню. – Ладно, – тихо проговорил парень, наблюдая за тем, как Ангелина достает из тумбочки ноутбук. – «Красная шапочка», значит. * * * – Хочешь сказать, Онегин поступил правильно? Вопрос Ани в пустом ночном холле прозвучал подобием выстрела. Она упрямо посмотрела на Максима. – Это вопрос чести, – с несдерживаемой улыбкой ответил Макс. Парень и не подозревал, что обсуждение пагубного влияния вредных привычек на организм человека может медленно перейти на спор о «Евгении Онегине» Пушкина. У них вышло. – Убивать или не убивать друга – вопрос чести? Назарова скрестила руки на груди и приподняла бровь. Первое Максиму было довольно-таки сложно повторить, учитывая то, что он держал куртку, которую так поспешно вернула женщина, стоило переступить порог университета, но вот махинацию с бровью студент провернул тут же. Правда, Анна на это лишь больше нахмурилась. Что-то пошло не так. – Дело не в убийстве. Может, он случайно? – Максим не сдержал в конце смешок. – Зачем же брать в руки оружие, если не умеешь стрелять? – Чтобы научиться. – Да ну? Морозов усмехнулся. Сейчас уже ни он, ни Аня не приводили разумных аргументов, и цель каждого была одна – выйти победителем. Максим, как истинный джентльмен, сдался первым. – Хорошо, – он улыбнулся. – Онегин – отпетый негодяй, подлец и убийца. И как вообще таких Земля носит? – Думаю, тебе пора в комнату, – отозвалась Назарова. – С сегодняшнего дня введено ночное дежурство среди преподавателей. Не представляю, как ты будешь оправдываться, если попадешься. – Не попадуюсь, – веселье так и не покидало Максима, и он, склонившись к преподавательнице, тихо прошептал, будто открывая страшный секрет: – Я в этом университете каждую половицу знаю. Ну, если слегка преувеличить. – За два с копейками месяца выучить древнюю усадьбу? – взгляд Ани наполнился скептицизмом. – За одиннадцать лет и два с копейками месяца, – улыбнулся Морозов и тут же пояснил: – Я ещё в школе здесь учился. – В школе? Во взгляде Назаровой в этот момент промелькнуло удивление, сменившееся странным сочувствием. Максим непонимающе нахмурился. Неужели, она, как говорил Андрей, и, действительно, в курсе всего, что было? Морозов видел, что на языке женщины так и вертится какой-то вопрос, и он уже приготовился, в случае чего, отпираться и играть роль невинной овечки, которая не знает ни про какие подземелья, ни про каких нацистов, но, когда Анна заговорила, Максим знатно так.. удивился. – Макс, – здесь парня будто лёгким разрядом тока прошибло от такого обращения, – значит, ты знал Веру? Ну, Веру Дмитриевну? Морозов усмехнулся. Удар пришел не оттуда, откуда ожидался. Он опустил голову, какое-то время рассматривал свои ботинки, а после, вновь взглянув прямо на преподавательницу, ответил: – Знал. И вы, Анна Дмитриевна, вряд ли представляете, насколько хорошо я знал вашу сестру. – А мне кажется, что я ее совсем не знала. Натянутая, печальная улыбка появилась на лице женщины. Сердце в груди Максима сжалось. – Я могу вам рассказать. Если вы хотите. Аня не ответила. Морозову же хватило одного взгляда ее пасмурно-голубых и сейчас таких знакомых глаз. – Вера.. Дмитриевна любила зиму. Я не знаю, есть ли в этом университете ещё хоть один человек, который так сильно сходил с ума при виде снега. Ночью просыпается доверие к людям. Эта ночь не стала исключением. – Она верила, что добро всегда победит зло. Ане не казалось странным, что чужой человек рассказывает ей об ее же родной сестре. – Тургенев был ее кумиром, – Максим усмехнулся. – Она цитировала его. Редко. Но всегда к месту. Все фразы ждут своего часа. – Она была ужасным художником, но очень добрым человеком. И она не поменялась. Эта школа поменяла всех людей. Ее – не смогла. Назарова молчала, и молчание ее ни коим образом не напрягало студента. Молчание это было нужным. Было правильным. Наверное, поделиться воспоминаниями об умершем человеке с его родственником – верное решение. – Вы были друзьями? Голос Ани слегка надломился в конце вопроса. – Да. Первое время – да. – А потом? – А потом.., – Максим посмотрел прямо в глаза Назаровой. – А потом я полюбил. Впервые. Не влюбился, – парень слегка качнул головой, – полюбил. – Морозов! – раздался с лестницы голос Влада. – Что ты здесь.. Анна Дмитриевна? Аня обернулась к Волкову. Наверное, вид у нее был говорящий за себя, иначе никак не объяснить все пребывающее удивление на лице мужчины. – Владислав Андреевич, – сухо и холодно. – Максим был под моим присмотром. Сейчас он возвращается в комнату. Максиму повторять несколько раз не пришлось. Он взбежал по лестнице мимо Волкова и, уже стоя на последней ступеньке, все же обернулся и взглянул на Анну. Во время разговора воздух трещал от искренности. И эмоции, которые были испытаны обоими, повязали их. Похоже, надолго. Отсюда, сверху, было видно, как поблескивают глаза женщины. Морозову следовало бы улыбнуться на прощание, но улыбку эту было невозможно выдавить. Он ушел. – Где вы с Морозовым были? Аня медленно опустила взгляд на Волкова. По щеке скользнула слеза, пробежала по лицу и упала на пол, оставив за собой влажную дорожку. – Тебя это не должно касаться. – Ань, что с тобой? – Все хорошо, – Назарова улыбнулась. – Правда. Все хорошо. Она прошла ко второй лестнице и начала по ней подниматься. * * * Морозов довольно-таки быстро созвал Виктора и Настю в комнату к Варламовой. – Кто-то обчистил хранилище, – сообщила Карина, стоило за последним человеком закрыться двери. – И у меня смутное чувство, будто к этому причастны Волков и Назарова. – Убрать их, – спокойно предложила Каменская. – И все. – Никого мы убирать не будем, – отозвалась Карина, но тут же добавила: – Пока. Мы же не убийцы, – мимолётный и высокомерный взгляд в сторону Герасимова. Мужчина лишь вскинул в ответ голову. – И что ты предлагаешь? – Морозов начал медленно расхаживать по комнате, поочерёдно поглядывая на каждого их своих коллег. – Ждать? Когда у нас из-под носа ещё что-нибудь свистнут? – К сожалению, у нас больше нечего красть. Их надо напугать. Настя и Герасимов переглянулись. – Не создают они впечатления агентов со спецподготовкой, – пояснила Варламова. – Любители. А таких надо лишь слегка напугать. А ты, – женщина резко обернулась к Морозову, – найди информацию о них. О них, об их родственниках. Все, что может нас заинтересовать. Петр кивнул. – И да, – вспомнила Карина. – Изольде Викторовне не стоит говорить о наших Бонни и Клайде. У нее с ними разговор будет коротким. – А что теперь делать с вакциной? – Настя обхватила себя руками. – У нас же нет ни одного экземпляра. – Есть формула. Этого достаточно. * * * – Романтический ужин посреди леса, – медленно проговорила Лена. – Я могла об этом только мечтать. – Ты, видимо, принцесса страны Сарказматии. Да, принцесса? Девушка не ответила. Она вновь обвела взглядом импровизированный стол на капоте автомобиля, устланного откуда-то взявшимся в багажнике покрывалом. Поверх него стояла полупустая бутылка коньяка, найденная также в машине Голованова, на одноразовой тарелке маленькими дольками ютилось яблоко. Бутерброды, которые взял в дорогу Раевский, казались самым съедобным среди всего прочего. – Не далеко ты меня увез, – прошептала Володина скорее себе. Может, знак? Может, ей теперь тоже не сбежать от всего ада, который начинает пробуждаться в университете? Но, если каждая ночь этого ада будет такой, Лена совсем не против. – Природа, звёзды, коньяк, что может быть лучше? – не унимался Толя. – Волки, ноябрь, отсутствие связи, – парировала русоволосая. – И, правда, что? – И как с тобой быть романтиком? – пробубнил парень. Лена рассмеялась. – А ты был романтиком? – Да ну тебя, – Раевский наигранно обиделся, отвернулся и скрестил руки на груди. – На обиженных воду возят, – нараспев проговорила Лена и бесшумно подошла к парню со спины. – Раевский. Толя какое-то время молчал, но после посмотрел на девушку через плечо: – Мм? – А ты меня любишь? – А ты как думаешь? – улыбнулся Раевский, поворачиваясь к Лене. – Не знаю, – серьезно ответила Лена. – Меня никто никогда не любил. – Это тебе так кажется. Тебя невозможно не любить. Володина улыбнулась. – Значит ли это, что ты-ы.. – Я этого не говорил. – Да-да, – Лена подпрыгнула и рассмеялась. – Ты меня любишь! – Никто не любит нехороших девочек, – многозначительно заметил Толя. – А я не нехорошая девочка, – Володина вскинула голову. – Я – принцесса. Ты должен меня любить. – Походу, я влип, – усмехнулся Раевский. * * * – Волк живёт здесь: в этой деревне, среди вас. Убийцей может оказаться ваш сосед, ваш лучший друг и даже ваша жена, – разливался на экране ноутбука какой-то мужик, имя которого Артем и не старался запомнить. Ангелину, видимо, нисколько не смущало присутствие чужого человека, студента – она спокойно лежала на кровати на боку, подпирая голову рукой. Артем же неловко ютился на самом краю покрывала, изредка протягивая пальцы к тарелке с печеньем, которая стояла между ним и женщиной. Фильм показался парню довольно мрачным и угнетающим. Классика: оборотень терроризирует целую деревню, находится уникальная девочка, которая, скорее всего, в конце всех спасет. Глупо, но здесь Артем был исключительно на стороне зверя. До этого момента точно. Он знал, что творится с разумом, когда кожу покрывает шерсть, а кости выворачивает наизнанку. Он знал, каково быть им. В какой-то момент пальцы Ангелины коснулись руки Шварца над быстро опустевшей тарелкой. Артем отдернул ладонь, будто ужалившись, не взглянул на женщину и вскочил на ноги. Так вот, каково это – ее касаться. Словно раскат грома среди ясного неба. Удар молнией. Выстрел в сердце. Язык пламени, лизнувший ребра. – Я, наверное, за печеньем схожу, – прошептал парень, взял тарелку и протянутый Ангелиной стакан и поспешил выйти. Закрывая дверь, он на мгновение потерялся, поймав насмешливый, слегка прищуренный взгляд женщины. Сейчас его не волновало то, что он может попасться кому-нибудь из преподавателей. Ему жизненно необходимо было вдохнуть. Полной грудью. Без нее. Ангелина убивала. Сама по себе, она была человеком, который не может находиться ближе двадцати метров от любого оборотня. Но дело в тот момент было в другом. Неопределенность. Артем не мог понять, является ли он кем-то исключительным для Тихоновой, или же она спокойно могла позвать любого другого студента смотреть дерьмовый ужастик, чтобы скоротать ночь? Или не студента. Ветрова, к примеру. Ветров. Интересно, давно ли он так тесно общается с Ангелиной? И что подразумевает их общение вообще? Артем добрался до кухни без приключений к его глубочайшему сожалению – хотелось подольше побыть на расстоянии от нее. Но, с другой стороны, какова была вероятность того, что он вернётся в ее комнату, если его поймают? Ничтожно мала, верно. А вернуться ему было жизненно необходимо. Не включая свет, Шварц наполнил стакан Ангелины молоком, не нашел печенья в потёмках и прихватил несколько булочек, оставшихся после ужина, после чего начал возвращаться. Лучше бы он задержался. Хотя бы ещё на несколько минут. Если бы только кто-нибудь его остановил.. Дверь в комнату Тихоновой была слегка приоткрыта. Артем даже и не подумал о том, что, уходя, захлопнул ее. И понял это лишь в момент, когда услышал тихий мужской голос, доносившийся изнутри. Парень замедлил шаг и подкрался к двери. – Какую игру ты затеяла, Гель? Голос Ветрова Артем узнал мгновенно. Вдруг захотелось нагло войти в комнату и сделать вид, что он удивлен незваному гостю. Да и какого хрена он вообще делает в ее спальне в два часа ночи? Но почему-то Шварц этого не сделал. – Какую игру, Дэн? – раздался в ответ насмешливый голос Ангелины. – Денис, – мгновенно поправил ее мужчина уже скорее на автомате. – Зачем ты парня изводишь? Видишь же, как он на тебя смотрит. И этот марафон фильмов..? – Что там говорится в поговорке? Держи друга близко, а врага ещё ближе? – Я так и знал. – Ничего ты не знал, Дэн, – протараторила раздражённо Ангелина и вздохнула. – Я уверена, что через него смогу выйти на второго оборотня. Понимаешь? Даже если Шварц не знает, кто он. Мне необходимо, чтобы мальчишка мне доверял. От него мне нужно лишь доверие. И второй оборотень. Всё. Ветров что-то сказал в ответ, но Артем уже не слушал. Он развернулся и пошел назад. Шаг. Ещё один. Третий. Ноги задрожали. Шварц зажмурил глаза и швырнул стакан с тарелкой в стену. Они разлетелись в разные стороны морем осколков. Где-то открылась дверь. Что сейчас будет... Вот только ему плевать. Ему сейчас глубоко на все наплевать. – Артем, – отец оказался слишком близко и приобнял сына за плечи. Артем дёрнулся. – Что ты здесь делаешь? – взволнованно прошептал Эдуард и поспешил увести студента в комнату – вряд ли на такой грохот не выйдет ещё кто-нибудь. – Я сам не знаю, что делаю, – прошептал Артем. Мужчина закрыл за ними дверь, и парень, прижавшись к ней спиной, медленно сполз на пол. – Что произошло? – попытался выведать Эдуард и присел на корточки перед сыном. Не вышло. Артем спрятал лицо за ладонями и начал смеяться. Громко. Надрывисто. И смех его медленно перешёл в рыдания.