Памятка

      Сохранение — щелчок. Интересно, как это должно работать? Существуют теории, что в другой подобной игре, пусть и с большим количеством концовок, игрок, то бишь я, вовсе не возвращается во времени, а лишь перестраивает мир вокруг по своему усмотрению, а именно возвращает все к состояниям на момент прошлого сохранения. В том числе: словно не бывало ни воспоминаний, ни смертей.       Диспетчерская пустая. Никакого тебе дивана или даже выхода на камеры. Откуда тогда у Дэнни было так много информации, если именно с его этажа нет выхода к камерам? Скажем, меня на нулевой подвал тащил не Айзек и не Кетти, — доктор. Значит, если больше некому делать эту работу, он тут запросто соисполнитель.       Я вздыхаю, вращаю ключ, слыша механизм открытия замка.       Другой вопрос: здесь — это где?       Здесь, со стилизацией каждого этажа под отдельного «ангела». Здесь, где законы если и устанавливаются, то явно не правительством. Я уже хочу встретиться с местным Божком. Мои губы растягиваются в неуместной улыбке. Так я и подхожу все ближе, рассматривая последствия своих проделок.       Свет в основном коридоре погас, так что я засветила себе путь встроенным в телефон фонариком. Ой. Пол провалился.       Упс.       Внизу метр, не больше, — если недопрыгну, даже не пострадаю, но как-то не хочется пытать судьбу. Тут поголовно почти на всех этажах и так нет воды, что может означать даже крайне ржавые трубы. Кстати, повезло, что я не разнесла водопровод. Вот чудом его здесь не задело. Хех. А был бы прудик.       Но вообще, что это за секта, в чем ее функции, на какие шиши все это было воздвигнуто? Вопрос денег меня никогда не перестанет волновать свыше иных. То, что меня убить пытаются — херня, ну да.       По маньяку не скажешь, что грязный, или что-то такое. От его одежды кровью за метры пасет, так что я уже и не уверена, обвалилось что на B6, или он просто в гости зашел. Хотя ставлю на то, что там знатно грохнуло и тряхнуло, вот он и решил посмотреть, что там такого веселенького твориться. Где веселье — там эмоции. А значит убийства. Профит.       А мне действительно слишком весело стало, в частности перед лицом смерти с косой.       — А-а! Да открывайся ты, сраная железяка! — звук удара ногой по дверям лифта. Айзек не иначе как мой потерянный брат-близнец. В прочем, из-за бинтов сказать точно нельзя.       Агрессия, много агрессии.       — Они так просто не открываются, — постаралась мягко, успокаивающе произнести я, но лишь встретила острый от ярости взгляд, обычно тупой, но здесь она чувствовалась иначе.       — Ты! Девчонка! Прикончу! — отрывисто сообщал Зак о максимуме возможности своих логических цепочек.       Я напускно сожалеюще покачала головой.       Он замахнулся. Со страшной силой.       Miss.       Я с неподдельной грацией увернулась и выдала отсылку:       — Ты же не думал, что я просто буду стоять, пока ты атакуешь?       Где моя мегалования.       И спокойствие в моем поведении заставило его… наверное, колебаться — неправильное слово для такого человека. Заинтересованно выждать. Он поднял косу, лезвие которой оставило большую царапину на месте своего приземления и резкими словами припечатал:       — Ты слишком уж спокойна.       Я же начала тихо, уже не так боясь, что меня перебьют:       — Есть причины. Но, думаю, я могу предложить тебе сделку.       — Чо, — он выразительно прищурил глаз, будто бы поднимал бровь, но бинты не давали этого ясно видеть. — Ты стоишь передо мной, и я прямо сейчас могу тебя убить! Ты смеешь как-то торговаться?       — Есть причины, по которым я не боюсь умереть. Слушай меня уже, — со вздохом я испустила из себя всю прошлую веселость, оставаясь морозно серьезной.       — А иначе? — он приставил металл к моей шее, близко-близко — я могла чувствовать этот холод, который разительно отличался от моего сейчас своим физическим происхождением.       Опустив голову, чтобы смотреть исподлобья, я прошипела:       — А иначе навсегда останешься гнить здесь со мной либо моим трупом. Тебе мало разницы, — со злом выплюнула я, нарочно дергаясь навстречу, оставляя порез совсем незначительный, но из этого пореза — быстро, ярко — каплями выступила кровь. Рукой, по наитию раздражения, хлопнула себя по заднему карману джинс. А, точно, в рюкзаке.       Он с неясным, неуловимым непониманием моих действий замер, медленно отодвигая острие, одновременно переваривая смысл моих слов и рассматривая бусинки алого, стремительно утекающие за шиворот.       — Докажи, что можешь быть полезной, — рассмеялся и выждал он, лишь после убрав оружие себе на плечо. На этом моменте красная пелена страха с примесью ярости спала с моих глаз, и я смогла видеть еще четче.       — Докажи, что можешь держать себя в узде, — скопировала тон и, не желая знать реакцию, резко сорвалась обратно в диспетчерскую. Лишь за поворотом позволив себе схватиться за футболку. Хоть бы не испачкана…       Щелкнув переключателем лифта, я выкопала из месива рюкзака спиртовые салфетки, зеркало и пластырь. Порез вышел длинным, хотя не глубоким, а еще не слишком параллельным, тянущимся от самого основания шеи по направлению к затылку. Моя, пусть сомнительная, аккуратность и его нежелание на тот момент дернуть косу навстречу, а не наоборот, как он сделал это в самом деле, спасли мне жизнь. Стерев всю кровь, которая только начала окрашивать ткань (так что я решила, что потерплю), я, тихо бубня, заклеила шею всей длиной. Обычно такие самоклейки режут на кусочки, но мне повезло не взять ножницы, да и зачем, если он перестанет скрывать весь порез? Мельком глянув на свое лицо, бледное, разукрашенное буйной злостью, я чуть было крепко не выругалась, хотя и так не испытывала стеснений.       Я просто застегну куртку, чтобы ничего не было видно. И все будет отлично.       Вдох-выдох.       Надеюсь, он успеет затупить и тупо ринуться наверх.       Но нет: Айзек, как преданная псина, ждал меня у лифта. И не сиделось же ему в конуре нижнего этажа.       — Ну, чего так долго?!       — Почему не уехал? — холодно, как и в прошлый раз, загасила его возмущение.       Такая модель поведения была уместной: эмоции не были причиной резать людей, они были катализатором. Он бы и без них мог делать это, но так сложнее оправдываться.       Маньяк вздохнул и помедлил, прежде чем начать вещать:       — Видишь ли, я не слишком умный… — начал подводить к итогу.       Но я перебила, качнув головой:       — Это видно.       — Эй! Не огрызайся! — в ответ на что лишь сощурилась и уперла руку в талию, кивая продолжать. — Да без тебя знаю! — он цыкнул. — Короче, проведи меня наверх.       Я не отвечала, и повисла тишина, вязкая, волнующая. Это можно было запросто определить по моему вынужденному собеседнику, у которого было явное шило в мягком месте, и он чуть ли не подпрыгивал.       Мучаю только для вида, сама же хотела себе человека, который сделает самую грязную работу. Распишусь.       — Да блять, чего замолчала? — вскоре не выдержал он и минуты тишины.       — Думаю, — спокойно выдала, смотря прямо в глаза, странные, разные. Видимо, один из них был поврежден еще в детстве. Вопрос на заметку: как он им видит?       Причем сказала это так невозмутимо, что он не посмел вскипеть:       — А? А. Ну, да, это теперь твоя работа, — а после вроде как убедил себя подождать.       Показанным результатом я была довольна и потому развеяла тяжелый дым молчания:       — Надеюсь, ты осознаешь, что я, в это же время, аналогично поставлю условия.       — Че за сложные слова? Говори проще, — судя по его скрюченному лицу, слова вида «аналогично» и прочие не из словаря третьего класса, вызывали у него почти физическую боль. — Какие тебе еще условия? Я и так не убью тебя сейчас!       — Да, а еще не убьешь как до, так и после выхода отсюда и постараешься меня защитить, — надеюсь, он правильно поймет смысл этого слова. А так же подметит лазейку в «постараешься», чтобы успокоить себя. — А так же ты не станешь меня преследовать после выхода на поверхность, — вбросила, чем сразу сконцентрировала все внимание именно на последнем пункте.       Заглотил наживку:       — Да ты! Ты мне на хер не упала, чтоб я за тобой еще гнался! — громко усмехнулся он, крепче беря косу, видя, как я подхожу ближе.       Похоже, время идти:       — Сойдемся на этом, — рукой я мягко нажала кнопку, и лифт распахнул железные двери. В глазах моего спутника блеснуло что-то вроде радости, и я решила, что можно намекнуть: — И, кстати… — остановилась я прямо на пороге.       — Что еще? — раздраженно заметил Айзек, уже зайдя в лифт. Вот чувствую — точно так же он сядет на стул казни.       Встав на мысочки и полностью выровнявшись с ним ростом, я прошептала ближе к уху, глядя на обшарпанные стены лифта мертвым взглядом:       — Я много лгу. Не прошу брать пример. Но это гнилое место… — смешок, — я не собираюсь проходить честно.       Рассекающую косу пришлось останавливать голой рукой.       — Мне — не лги, — голос поразительно спокойный; проследил взглядом за истекающей кровью конечностью, относительно целой, — не хватило замаха, и больно вырвал из моей хватки.       — Не уверена, что смогу. Но, если желаешь, я буду стараться.       И в лифте, наполненном шуршанием одежды, бинтов, его скошенный взгляд был особенно тяжелым.       Ну, прежде чем он зарычал и тряхнул головой, по-видимому, приказывая себе не думать об этом.       И правда не слишком умный.