Судьбою дарована

      Перед глазами девушки, калейдоскопом проносились небесно-голубые очи любимого Бога. Сладкое, манящее теплом дыхание, всё ещё слабо ощущалось на трепетной девичьей коже губ. С трудом сдерживая трепыхающееся взбудораженной птицей сердце в груди, Ики повернула голову, посмотрев в заботливые янтарные глаза вошедшего в комнату мальчишки. Всё так же он стоял с подносом и ожидал разъяснений сложившейся ситуации. Возвращаясь к реальности, сквозь дурманящую рассудок пелену, Хиёри огляделась по сторонам, в поисках виновника сих событий. Он, как оказалось в этот момент, разговаривал со стеной, чем вызвал удивлённые взгляды обоих присутствующих при этом ребят. — Что ты там себе под нос бормочешь? — не выдержал первым златоглазый блондин, оставляя перед своей подругой принесённый чай с печеньями. Девушка парила в небесах. Комнату наполнял душистый аромат травяного чая, вперемешку с обволакивающим божественным запахом, любимого Ято. «Любимого? Стоп», — неожиданно для самой себя, одной лишь неосторожной мыслью, девушка решила свою дальнейшую судьбу. Лишь с ним сердце так трепетно бьётся, лишь к нему всем своим существом тянется её душа. Густо заливаясь краской от признанных собою же чувств, Ики потупила взгляд в пол, только прислушиваясь к нечленораздельной речи, бубнившего что-то там Бога. — Чего ты несёшь, ничего не слышно, — подходя ближе, и дёргая за плечо хозяина, выпалил шинки. — Ято, что ты делаешь? — с изумлёнными глазами уставился куда-то вниз мальчишка. — Я, ну… я это, — разводил руками, краснеющей до кончиков ушей Бог погибели. Смущению парня не было предела, он пытался прикрыть причину своего стыда, на ходу придумывая правдоподобную отмазку. — Да тебе Дайкоку шею за это свернёт, — сменив удивление на нравоучительный тон, продолжал Юкине. — Шею? Дайкоку? — ошалелыми глазами нашкодившего котяры, глядел на него хозяин. — А причем здесь этот здоровяк, — всё ещё пытаясь справиться с душевным волнением, завопил на весь дом Ятогами. — Это ведь его бонсаи, а ты вон весь вазон исковырял. Руки бы тебе поотрывать, — бережно взяв в руки вазон с растением, переставил на почтенное расстояние от вредителя, шинки причитал что-то себе под нос, про охрану природы и то, что растения тоже всё чувствуют. Ято остался стоять в безмолвном шоке. Причина его смущения, улетучилась сама собой. Благо, что Хиёри ничего не смогла разглядеть, заглядывая за спину нарушившего их уединения мальчишки.       Вечер прошел в спокойной обстановке. Ики с Юкине занимались учебой, в то время как Ято беспрестанно вставлял палки в колёса, мчащемуся на всех парах, автомобилю знаний и мудрости. Парень всё время отвлекал ребят от занятий: то есть ему захотелось, то музыку слушать. Работа над учебой никак не шла до тех пор, пока Дайкоку не пришел и не выволок пройдоху за ухо в другую комнату. Девушке в его присутствии, особенно сложно было сконцентрироваться на чем-либо ином, кроме него. Его манящие губы, божественный запах и горячие, словно раскалённое железо руки, окутывающие девичье тело, сводили её с ума, лишая последней капли рассудка. Какая уж там учеба. Каждый раз, натыкаясь взглядом, на два светящихся, в тусклом освещении комнаты, небесных фонаря, Ики вздрагивала, силясь унять дрожь, парализующую всё её тело. Парнишка схватывал всё моментально ту или иную науку, ему не приходилось повторять дважды. Заглянув в распахнутое настежь окно, девушка заметила, что давным давно стемнело. Длинный, простирающийся высоко над Японией небосвод, был затянут плотной пеленой тёмной материи, усыпанной мириадами звёзд. Ики в голову, пришла мысль о том, что днём, тучи, плывущие по голубому горизонту, то выше то ниже, резко очерчивают границы, видимого небосвода. Вот только ночью, всё иначе, бесконечная чернота Вселенной, простиралась на долгие долгие парсеки от видимых до неизведанных миров. Лишь только густая россыпь Млечного Пути, приглашает пройтись по своим тропинкам, путешествуя в бесконечность. Красиво. Из распахнутого окна, подул слабый прохладный ветер, пронизывающий тонкими едва уловимыми иголочками, изнежившееся в тёплом доме тело. Где-то вдали, окутанные зеленью пушистой весенней травы, стрекотали кузнечики, убаюкивая всё вокруг своей монотонной, томно разливающейся по всей округе, мелодией. — Юкине, на сегодня хватит. Ты сегодня отлично потрудился, — ероша пятернёй волнистые, непослушные волосы парнишки, проговорила Ики, укладывая в свою сумку несколько учебных принадлежностей. — Да что там я, — потупив смущённый взгляд в пол, пробормотал себе под нос мальчишка. — Никогда не смей себя недооценивать, Юкине, — поднимая за подбородок лицо друга, девушка заботливо посмотрела в глаза цвета боярышника. Собрав последние учебники, Юкине решил сопроводить своего репетитора домой, беспокоясь о её безопасности. Взорам спустившихся вниз ребят, была представлена удивительная картина. Ято, вооружившийся шваброй и тряпкой наяривал туда-сюда, натирая пол в гостиной до блеска. Дайкоку мирно наблюдал за действиями своего подопечного, заложив руку за руку на груди. — Хиёрин, — где-то в углу послышался тонкий голосок богини нищеты. Хозяйка храма распивала травяной чай, приготовленный её верным слугой, и умилялась скрытым способностям к уборке Бога погибели. — Яточка оказывается тот ещё чистолюб, — разводя руками в стороны, демонстрируя прилежный порядок, наведенный в храме непутёвым парнишкой, причитала, складывая руки в ладони нищебожка. — Да уж, — ухмылялась во весь рот Хиёри, восторженная прилежным рвением к труду, отъявленного лентяя. — А ну замолчите обе, — выравниваясь во весь рост, упираясь о деревянную ручку швабры, неистовствовал голубоглазый брюнет, закладывая за ухо, прядь выбившихся волос. — Я провожу Хиёри, — наспех накидывая тонкую, весеннюю ветровку, уведомил всех о своём решении златовласый подросток, шаря по комнате в поисках своих ботинок. В конце концов, когда поиски не увенчались успехом, шинки устремил вопрошающий взгляд, на горничную сего вечера. — Ято, где, черт возьми, моя обувь? — упирая руки в бока, запричитал торопившийся парень. — Ну где-где. Я их постирал, а что, не надо было? — указывая пальцем на стоявшую в дальнем углу комнаты коричневую обувь, протянул с гордым выражением лица, как всегда отличившийся в смекалке Ято. — Да ну, ты чего? Как я теперь должен в них идти? — подходя ближе и нагибаясь, дабы поднять за край шнурка, ботинок. Выливая из него, ещё лужу воды на пол. Завопил на всю округу разозлившийся шинки, размахивая промокшей обувью перед носом хозяина. — Хы, очевидно никак. Я провожу Хиёрин домой, к тому же, детское время давно кончилось. А посему, иди, мой жопу и ложись ба-е-ньки, — произнёс по слогам Ято, имитируя сон младенца. Ярости Юкине не было предела. Казалось, ещё немного, и крышечка закипающего чайника терпения, соскочит с железного сосуда нервной системы, и позволит расплескаться всему негодованию, скопившемуся внутри шинки за длительное время. — Не расстраивайся, Юки. Завтра мы все вместе пойдём любоваться извечной сакурой. Не забудь повторить всё то, что я тебе задала, на пикнике. Проверю, — похлопывая бережно парнишку по плечу, успокаивающим тоном пролепетала шатенка. От прикосновений этой девушки, как ни странно, как-то по-особенному веяло теплом. Юкине совсем не помнил своей прежней жизни, но почему-то ему казалось, что примерно также мама, успокаивала его в минуты отчаяния. Заботливо гладя по плечу и ероша, вечно непослушные волосы. На душе парнишки стало светлее, даже Ято почувствовал внезапное душевное спокойствие своего шинки, приятно убаюкивающее его взбудораженный пыл. — Хиёри, на улице уже совсем ночь, — протягивая руку подруге, мягким голосом произнёс брюнет. — Родители будут волноваться за тебя, — ожидающий ответа обворожительный Ятогами, глянул на девушку из-под чёрной словно смоль густой россыпи ресниц. Буквально несколько слов, один испытывающий томный взгляд, голубых, словно шпинель* глаз, заставил трепетно порхающих бабочек в животе девчушки, воспрянуть с новой силой. Трепыхаясь хороводом, они будоражили всю её сущность. — Угу, — с трудом смогла выдавить из себя девушка, вкладывая свою мерно дрожащую ручонку в его тёплую, согревающую до кончиков пальцев ладонь. — Пока, Хиёрин, — размахивая обеими руками, провожала восторженными возгласами розововолосая богиня, подругу.       Очутившись на улице, Ято отпустил ладонь подруги и спокойно зашагал рядом с ней, молча вглядываясь в слабо освещённые улицы города. Промозглый ветерок, тут же подхватил вогкими потоками срывающееся дыхание с уст ребят, преображая его в едва уловимый пар. Свидетельствующий о прохладной ночи, причиной чему являлся, всё ещё слабо прогревающее в дневное время суток землю, солнце. В воздухе пахло молодой листвой и свежестью, приятно обволакивавшей сознание чувственностью ароматов. Всепоглощающая тишь и мерный топот шагов, нарушающий вселенский покой притаившегося в объятиях ночи, всего живого. Вдруг, Ято остановился в одном из неосвещённых фонарём проулке. Поворачиваясь всем своим телом в сторону девушки, он аккуратно прижал её руками к стоявшему позади неё деревянный забору какого-то административного здания. Суматоха жизни последнего, покинула его с приходом новой власти. — Ха, — Ики внезапно выдохнула, не успевая сообразить, что произошло. — Ято, — едва слышным голосом прошептала она, в то время как парень оглядывался по сторонам, убеждаясь, что их единению нет свидетелей. Поворачивая голову к ней, парень нагнулся чуть ниже, практически упираясь лбом в голову судорожно хватающей безмолвными губами воздух, девчушки. Сейчас, только они, только два проводника тянувшие её в омут бирюзовой неги, растекающейся тёплой патокой по всему телу, имели какой-то смысл. Всё в округе замерло. Казалось, будто даже воздух замедлил движение микрочастиц, повинуясь единению двух влюблённых. Между которыми, само собой разгоралось пламя, сжигавшее все существующие мосты, ведущие их друг к другу. Заставляющее падать в стремительные объятия, не тратя времени на прохождение их. — Хиёри, — проводя тыльной стороной руки, по бархатной коже щеки девчушки, тихим голосом прошептал Ято. Опуская вторую руку на талию, парень пригвоздил всем своим телом девушку к деревянной поверхности, прижимаясь вплотную к ней. Внутренняя паника охватила сознание шатенки, жар его божественного тела, отчетливо ощущался сквозь плотную ткань спортивного костюма, заставляя её разгораться, подобно спичечной головке. Блаженный, сводящий с ума аромат, кружил в бурном вальсе, уводя подальше отсюда сознание девушки, оставляя властвовать над ней, лишь оголённые инстинкты. Удар, ещё удар; сейчас каждое биение сердца, как спасительный механизм. Девушка не понимала, жива она или мертва, сейчас, это не имело значения. Только он. — Я кажется, недовыполнил твоё желание, — медленно приближаясь к лицу Ики, Ято полным решительного желания взглядом, глядел в широко распахнутые аметистовые глаза тающей, словно крупинки льда под его властью, девчушки. Одним движением колена Бог погибели, повинуясь первобытным инстинктам, пробуждающим в нём не только всепонимающего Бога, но и хищно-желающего дать волю своему возбуждению мужчину. Раздвинул мелко подрагивающие ноги девушки, подхватывая её под колени и оказываясь между ними. — Хаа, аа, — шатенка, удивившаяся такой внезапности, громко выдохнула, издавая нечто похожее на тихий стон. Чем в единое мгновение, сожгла все предохранители, в голове мужчины. В этот момент, вместо милого и местами наивного парнишки, Ики увидела перед собой долго скитающегося по земле Бога, который лучше кого-либо, знает всё, чего хочет женщина. Ято опустился горячим поцелуем на тонкие, розовые бутоны уст Хиёри, раздвигая языком, проникая в тёплую, влажную негу её рта, подчиняя её себе. Сильные, мужские руки, придерживали девичьи ноги на весу. Упираясь всем своим возбуждением между них, Ято, прижимался всё сильнее, изредка ёрзая из стороны в сторону по тонкой ткани кружевного белья. Мир перестал существовать для двух влюблённых погружающихся в пучину страсти с головой.        Если бы не… — Кхе-кхе, — сзади Ято послышался мужской голос, заставивший парочку, прекратить акт единения, так и не успевший начаться полноценно. Опустив девушку на пол, парень резко обернулся к источнику прибывшего звука. Освещаемый тонкой дорожкой луны на тротуаре для прохожих, стоял никто иной как… — Чего тебе нужно, отец? — раздраженным голосом произнёс брюнет, испепеляя ненавистным взглядом, незваного гостя нарушившего их покой. Придерживая за руку, едва державшуюся на ногах Хиёри, пытавшуюся прийти в себя после всего. — Хах, забавно, — сделав несколько шагов на встречу к парочке остановился парнишка, испытывающим взглядом осматривая «следы преступления». — Нашел же где, сынок, — ухмыляясь во всё лицо, продолжал шатен. — Тебя это мало касается, зачем припёрся я тебя спрашиваю, — возмущённо добивался ответа на поставленный вопрос Бог погибели. — А ты, Хиёри, девушка прыткая оказывается, — игнорируя вопросы сына и разглядывая Ики сквозь хитрый прищур карих глаз, веселился Фуджисаки, расхаживающий из стороны в сторону. — Ч-что ты имеешь ввиду, Кото? — дрожащим голосом, протянула девчушка. — Ну как же что, помнится, не так давно в Капипаленде, ты практически также целовала меня. У твоей подруги Ямы даже фотография на телефоне есть, — выдержав необходимую паузу, для того, чтобы созерцать разрушения влюблённой идиллии голубков, парень продолжил: — Нехорошо как-то, у меня ещё даже запах твоих волос с памяти не выветрился, а ты уже с моим сынком отжигаешь, — упирая руки в бока, запричитал обиженным тоном мальчишка, добиваясь нужного результата. А в голове беспорядочным роем носились мысли, что нужно было подоспеть раньше, до тех пор, пока сынуля не облапал, то, что принадлежит ему по праву. Ещё несколько мгновений, и он сорвал бы цветок, который Кото хранил для себя. «Хранил?» — в голове, будто бомбой взорвались слова. Всеми известный маниакальный убийца, чьим основным развлечением является травить человеческие судьбы и вершить их жизни, теперь хранит для себя обыкновенную девчонку? Нет, это не он, точно не он. Эта гадюка заползла внутрь него, и засела там клинической болезнью, справиться с которой не под силу даже искусным психиатрам современности. Теперь, он на все сто процентов знал, как чувствует себя наркоман, когда желает, лишит себя извечной ломки, он сделает всё, чтобы только вкусить свою дозу героина. Так и он, обязан присвоить себе, свой личный наркотик. Вернуть своё. Ято будто обухом по голове ударили, ему понадобилось несколько секунд, чтобы снова начать вдыхать воздух. Всё, что не так давно горело внутри ярким пламенем, согревающим целый мир и его самого вдруг неожиданно погасло, не оставив даже мелкого уголька от себя. Холодная расчетливая реальность, уносила куда-то далеко, мысли о возможном счастье с ней. — Хиёри, — его голос вдруг с родного и близкого сменился на чужой и отдалённый. — Это правда? — поворачивая голову к молча стоявшей рядом девушке, потребовал ответа брюнет. «Только бы это было не так. Что хочешь, делай, лучше солги. Я не в силах буду вынести твоё предательство. Только не твоё», — вглядываясь в темнеющий омут турмалиновых глаз, мысленно молил о пощаде, подчиняясь разъедающей душу боли, бездомный Бог. Его слова шаровой молнией ударили в грудь Хиёри. Беззвучно глотающая воздух, сейчас она напоминала собой немую рыбу, барахтающуюся вне водоёма, в попытках спасти своё существование. Что она могла сказать, в своё оправдание? То, что забыла его тогда? То, что Кото сам сорвал то, что она берегла для самого дорогого во всей Вселенной человека, для него. Но как может служить оправданием то, что она всё же забыла его. Ведь она обещала, обещала, до одури крича там, под дождём. Когда он, будто обиженный и испуганный ребёнок, прятался ото всех в мусорном баке. Кричала, что не забудет, что не оставит его никогда, что не такая как все. И тут же сама всё забыла. Может ли это служить оправданием? Хиёри лишь молча, потупила взгляд в пол, пытаясь не грохнуться в обморок и повинуясь накатывающей панике, несущей за собой исполинскую слабость. Этого было достаточно для того, чтобы жгучая ненависть ко всем, к ней, к отцу, а главное к себе вышибла стремительной пулей затуманенный мозг Ято. Как он мог быть таким глупцом, как мог повестись на то, что обычная человеческая девчонка, сможет влюбиться в него, и только в него? Душевные страдания, которыми он корил себя за то, что многие века отнимал жизни виновных и невиновных людей и прочих тварей, были ничем по сравнению с всепоглощающей болью обиды, за то, что впервые открылся и был, так ничтожно опрокинут в грязь лицом. — Совет да любовь вам! — последние два слова, Ято произнес, срываясь на крик, леденящим душу тоном. Замораживающим всё в округе, обращая не так давно взявшую бразды правления весну, в лютую зиму. Девушка даже поёжилась от разящего на многие километры холода, источаемого Богом погибели. — Ято, — попыталась хриплым голосом воспрепятствовать ему Хиёри, когда он круто развернулся и намерен был покинуть их, взмывая в воздух. Несколько секунд он молча стоял, в ожидании того, что она всё же опровергнет, сказанное его отцом. Но тщетно. Как не молил он всех синтоистских богов о пощаде, чуда не произошло. «Я тебя прошу, спаси меня», — накатывающим комом боли, подступало вместе с мыслями в голове. Но нет. Испепеляюще сверкнув холодом голубых глаз, Бог погибели взмыл в воздух и был таков. — Ну что, мышка моя, остались мы вдвоём, — с трудом успевая подхватить ослабевшее тело девушки, сползающее в потере сознания по деревянной изгороди. «Пахнет, всё ещё тёплая и такая родная. Только этот липкий запах другого мужчины. Ничего, я смою его с тебя»,— проговорил про себя Фуджисаки, прижимая к себе бессознательное тело Хиёри. Продолжение следует…