Судьбою дарована

На улицах Японии всеми красками разливалась весна. Буйный цвет деревьев щедро одарял всех гуляющих в парках, своим манящим ароматом. На безупречном голубом небосводе, уже который день не промелькнуло ни одной тучи, только белые, пушистые, словно перья облака, сновали по небесной глади из стороны в сторону. То и дело они образовывали собой, хоровод незамысловатых фигурок, о которых спорили прохожие зеваки, засмотревшиеся на потехи ветра, формирующего весь зоопарк разом, из белого, хрупкого пластилина. Каждая живая сущность пробуждалась, тянулась навстречу весне и тёплому, ласковому солнцу с неистовой силой, чтобы накупаться вдоволь в его лучах, до заката. И только одной единственной душе, не было никакого дела до цветущей красавицы весны, щедро дарившей свою нежность всем и вся. Одной ли?       Дни поползли серыми, безликими буднями. Каждое утро, Хиёри отправлялась в школу, а после окончания занятий неистово мчалась в храм богини нищеты, чтобы снова его не застать. Кофуку говорила, что Ято нынче редко появлялся в храме, а коль и приходил, то всегда понурый и без настроения. «Не простит, никогда он уже не простит», — назойливой мухой кружилось в голове девчонки. — Глупый, упрямый, твердолобый, — её тираду прервала, наблюдавшая за подбором правильных, несомненно, подходящих под его описание слов. — Это ты про Яточку говоришь, Хиёрин? — укладывая своё крошечное лицо в ладони, тоненьким голоском протянула богиня нищеты, совершенно по детски хлопая, цвета распустившейся нынче сирени глазёнками. — Про него, про кого же ещё, — прорычала шатенка. На смену бесконечному самобичеванию, пришла банальная злость. За то, что не дал возможности объясниться, более того, не даёт её и сейчас. Тогда, она была в ступоре, в замешательстве, слова не могла сказать. Но теперь, когда речь к ней вернулась и она может пояснить, что вовсе не хотела того поцелуя, что берегла его для него. А подлый Кото, сорвал то, что ему не принадлежало. — Нда, Яточка многим женщинам голову вскружил, и ты туда же, — мечтательным тоном промурлыкала девчушка, разглядывая в окно, как первые сумерки опускаются на Токио. — Красота, скажи же, Хиёрин? — поворачивая аккуратную розововолосую головку в сторону подруги, не унималась богиня. Встретившись, с серьёзным, внимательным взглядом аметистовых глаз, девушка невольно поёжилась. Таилась какая-то неведомая сила, в этой с виду хрупкой, совсем юной девушке. Ведь только сильный духом человек, смог бы решится на чувства к Богу, да ещё и погибели. «Рехнулась, что тут скажешь», — мысленно произнесла нищебожка, а вслух сказала: — Не печалься, Хиёрин. Яточка он ведь тоже не железный. Побесится-побесится, и сам придёт, — убирая со лба подруги нависшую на глаза челку, причитала она. — Не придёт, — отворачиваясь в сторону, менторским тоном отчеканила Ики. — Видела бы ты его глаза в этот момент. Не придёт, и никогда не простит, — девушка обхватила себя руками и опустила голову себе на грудь, уткнувшись носом в руку. Тело жгло изнутри осознанием неизбежного. Могла ли она винить его за это, нет. Как же нет? Ведь он не выслушал, не захотел. А может, ему и не нужно это было совсем? — Что ты имела ввиду, когда говорила, что Ято многим женщинам вскружил голову, Кофуку-чан? — подняв взволнованный, полный горечи и обиды взгляд глаз, в которых застыли слёзы, прошептала шатенка, пристально глядя на собеседницу. — Ай? Я? Эмм… Хиёрин, пожалуйста, прекрати думать об этом, — растерянно замахала перед лицом подруги руками, перепуганная собственной нелепостью божка. Ей давно Дайкоку говорил, что она не семи пядей во лбу, но чтобы настолько, дабы сказать насмерть огорченной девушке, о том, что объект её воздыханий тот ещё ловелас, нужно быть совсем шлёпнутой на голову. Да и ловелас ли, женщины всегда табунами ходили, за смертельно-опасным Богом погибели. Один лишь взгляд, голубых, холодящих душу, и обжигающих тело глаз, манил всех женщин настолько, что они готовы были волочиться за ним, хоть на сей свет, хоть на оный. Но сам Ято никогда и ни к кому не питал особых чувств. Горько вспоминать, но в своё время, он даже богиню нищеты отверг. Хоть та и сама не смогла толково объясниться с ним в своих чувствах, всё время одаряла его очередными напастями своей божественной удачи.       Входная дверь скрипнула, и обе девушки невольно охнули, в ожидании внезапного гостя. Ики даже немного привстала, опираясь на руки, будто с низкого старта собиралась бежать к вошедшему и осыпать его бранными словами. К всеобщему разочарованию, в дверном проёме оказался отнюдь не тот, кого они так трепетно ждали. Златовласый мальчишка, растерянно стоял в проходе, не понимая, чем заслужил столь пристальное внимание. — М-можно мне пройти, да? Не помешаю? — перепуганным голосом пробубнил Юкине, сбрасывая с себя лёгкую весеннюю ветровку на стул. — Юкии, — умилялась пришедшему мальчишке, хозяйка храма. — А Яточка разве не с тобой? — с любопытством заглядывая ему за спину, протараторила она. Парень поднял глаза цвета янтаря на своих подруг, и сразу же заметил, кого этот вопрос заботит больше всего. Хиёри сидела на полу, сжимая в руках плотную ткань подушки, свалившейся с футона. В её глазах, отчетливо читалась обида и горечь, волнение и страх, за его непутёвого хозяина. Что он может ей сказать, чем может успокоить взволнованное девичье сердце? Уже который день, у них с Ято идёт заядлая борьба, за то, кто прав. В причины их раздора, шинки никто не посвятил, но он нутром чувствовал, что на сей раз обычной мелочью не обошлось. На Бога погибели было больно смотреть, казалось, будто аякаши высосали из него всю душу, и осталась лишь телесная оболочка, блуждающая по миру. За всё это время, всего несколько раз он призывал его к оружию, хотя работы было немерено. Японию охватила череда внезапных вспышек бурь скверны. Злые духи то тут, то там, отнимали бесценные жизни смертных. Их же рукой, или способом обстоятельств. Ситуация была патовая, но Ято было не до того. Изо дня в день он налегая на выпивку, пропадал в какой-то из пивнушек, причитая о своём горе, холя и лелея его, как что-то до боли важное. До сегодняшнего дня, пока Юкине и вовсе не смог отыскать своего господина, его не было нигде, будто сквозь землю провалился. Мальчишка обыскал все переулки и подворотни, перерыл вверх тормашками всё Токио, но тщетно. Шинки даже не заметил, что уже около десяти минут, тупо сверлит невидящим взглядом Хиёри, игнорируя заданный ему вопрос. Встрепенувшись от накатившей вдруг злости, парень стал искать удобные пути отступления. Но куда бежать, когда вокруг только несколько углов, в которых Ики всё равно его дожмёт. — Долго ещё молчать будешь, Юкине? — принимая вертикальное положение, чёрной тучей надвигаясь на взволнованного мальчишку, выпалила шатенка, закладывая на груди руку за руку. — Хиёри, — собрав всю волю в кулак, заговорил шинки, твёрдо намереваясь отстаивать честь своего хозяина до конца. До последней крови он будет драться за его совесть, как разъярённый лев, почище Курахи, что служит регалией у Бишамон-тен. — Этот придурок, каждый вечер напивается в Окино-чино, баре через три квартала отсюда. Постоянно в сопли пьяный, ползёт к храму Тендзина и там засыпает на священном татами, пока Маю утром, не начинает его спихивать метлой, подметая двор Бога мудрости. Прости его, Хиёри, он ведь законченный дурак, да ещё и неудачник, ему ведь нужна твоя поддержка и понимание, — начал неистово лить слёзы в мольбах о понимании, отчаянный шинки Ято. То и дело, тарабаня по деревянному полу кулаками. — Ууу, — озадаченно протянула в голос Кофуку. Чем заслужила обращённые взгляды обоих ребят в свою сторону. — Я гляжу Дайкоку, совсем плохо убирается, вон, сколько пыли вверх поднялось, пока ты кулачками лупишь в пол Юки, — тыча пальцем в воздух, говорила как о чем-то первоважном богиня, внимательно оглядывая всё в округе. — Эээ, ты, наверное, шутишь да? — брови шатенки поползли вверх, да так, что лишь конец лба, смог остановить их стремительный изгиб. — Нисколько, кому понравиться жить в свинюшнике, а что не так то? — удивлённо оглядывала своих собеседников малышка, забавно вертя аккуратной головкой из стороны в сторону. — Кофуку-сама, — первым, очнулся раздосадованный, печальным состоянием хозяина Юкине. Утирая рукавом свитера, катившиеся по щекам слёзы, парень продолжил: — Ято в таком состоянии, а вы думаете о плохой уборке, как же так, — окончательно успокоившись, закончил шинки. — Ааа, не беда, — беспечно махнула рукой девчушка. — Яточка как бродячий кот, всегда гулял сам по себе. Это только в последнее время он так долго просидел на одном месте, раньше бы его днём с огнём не сыскать было, вечно где-то шлялся, — последние слова будто обухом, шарахнули по каштановой макушке Хиёри. — Да, но теперь он не сам по себе. Теперь у него есть друзья и я, которая… — неловкая пауза повисла в воздухе, на подоконнике распахнутого настежь окна, восседал парнишка в спортивном костюме, и пристально наблюдал за каждым её движением. — Ятусик, — расплылась в радушной улыбке, всем своим существом нищебожка. — Ты, которая что? — прожигая сквозную дыру в собеседнице, потребовал продолжения громкой речи, голубоглазый брюнет. — Я-яято, — дрожащим голосом протянула насмерть перепуганная его внезапным появлением и блеском леденящих душу глаз, девушка. Пускай холодный, пускай злой. Но он здесь, она видит его, ещё бы прикоснуться и на душе стало бы куда светлей. Но он не позволит. Да и не решиться она сейчас, такого Ято и трогать опасно, весь пылает яростью и смотрит с таким презрением, что самой от себя становится тошно. Будто всё тело покрылось грязной, липкой гадость и никак не отмыться. — Я повторяю, ты, которая что? — не взирая на девичье волнение, раздраженно настаивал на ответе Ято, спуская ноги с подоконника и выравниваясь во весь рост. — Я я я, — проблеяла, силясь выдавить из себя что-нибудь вразумительное Хиёри. Лоб покрылся влажной испариной, а под ложечкой стало предательски сосать. И почему ей хватает храбрости, сразиться с огромным аякаши, но при виде него вся решительность куда-то улетучивается. На смену ей, приходит, вселенская робость и смущение. — Дай-ка я продолжу за тебя. Позволишь? — зло сверкнул глазами Бог погибели. — Ты, та, что ляпает своим языком, не думая о последствиях, — больно полоснул по сердцу парень. — Ты, та, что даёт веру в себя, а после крошить всё внутри на осколки, — очередной меткий удар, в самое сердце. Подойдя вплотную, Ято продолжил вещать, проговаривая каждое слово девушке в лицо. — И наконец ты, та, которая позволяет кому попало исследовать свой рот, — не пощадил, уничтожил всю и вся, Ики сидела у мысленно разрушенного самомнения и отчаянно пыталась слепить окровавленные куски себя, в кучу. Ещё немного, ещё совсем чуть чуть, и солёная река слёз, омоет свежие раны, и станет легче. Должно стать. Слишком долго она не вынесет этой боли. — Ято! Как ты смеешь? — завопил шинки, в момент, подскочив к подруге, чтобы утешить. Придерживая её за плечи, мальчишка сверлил полным нравоучения и злости взглядом, своего хозяина. — Хм, и ты туда же, — со смешком выдохнул брюнет, изучая представившуюся его взору картину. — Ей же больно, ты ведь видишь, что Хиёри едва держится. Она ведь места себе не находит который день, каждый день приходит, чтобы тебя застать пока ты шляешься по кабакам — выпалил набирая обороты ярости, всё ещё держа в руках дрожащее тело Ики, мальчишка. — Больно говоришь? Прошу меня извинить конечно же, я просто по пояс железный, и поэтому боль могу испытать если только изрядно наступить на ногу. А вот ковырять ржавым ножом моё сердце, можно сколько угодно, это, пожалуйста, — деланно рассмеялся собственной шутке бездомный Бог. — Играйте в свои игры сами, а с меня довольно, — круто разворачиваясь в сторону выхода, парень остановился, когда крохотная, дрожащая ручонка ухватила его за край рукава, едва касаясь пальцами руки. Всё тело прошибло шаровой молнией, казалось, будто в единый миг были сожжены все контакты с реальностью. Остались лишь оголённые провода, то и дело искрившие, с момента на момент могло произойти замыкание. — Отпусти, — через силу процедил сквозь зубы Ято, стараясь не глядеть в её сторону. А в это время, сердце неистово вопило, чтобы этот миг не заканчивался никогда, пускай держит, пускай обхватит его полностью, и позволит насладиться её близостью. Вдыхать её запах, ощущать тепло родного тела. Как же он истосковался по ней, за все эти дни. Топить своё горе в алкоголе, было единственным верным, по его мнению, решением, потому что по другому никак. Ибо боль разрушала настолько, что был готов резать и кромсать всех и вся, лишь бы только самому не завыть на луну от закипающей в крови ненависти к отцу, но прежде всего к ней. — Не пущу, — опустив глаза к полу, девушка крепче сжала в кулачок рукав спортивной кофты. В этот момент истекающая кровью любовь, дралась не на жизнь, а на смерть с твердившей о своих правах девичьей гордостью. Грудь Хиёри ходила ходуном, вздымалась и опускалась с внушительной силой. Маленькие ладошки рук вспотели, а колени стали предательски трястись, оповещая о крайней стадии безумного страха. — У тебя было время мне всё сказать, ты его упустила. Слушать очередную выдуманную хрень, извиняй, нет никакого желания, — блеснув напоследок холодными, как лёд глазами, резким тоном отчеканил Бог погибели. — Нет, ты выслушаешь меня, — дёрнув за рукав кофты, Хиёри посмотрела в голубой, бездонный океан. — Я не целовала его, это он меня поцеловал. Но это вовсе не значит, что я хотела этого! Это, противно даже вспоминать, длилось всего секунду, после чего я оттолкнула Кото. Поэтому ты не смеешь меня обвинять, не в праве! Хватит вести себя как великовозрастное дитя, я ни в чем перед тобой не виновата, Ято! — срываясь на крик, прорычала разозлённая девчушка, крепче сжимая руки в кулак и притягивая к себе парня. — Ты чего орёшь вообще? — вытаращил на неё глаза, полные непонимания брюнет. — А потому-что не нужно всех по себе равнять, я уже наслышана от Кофуку-сама, о твоих любовных похождениях. Ты же у нас герой-любовник, разве не так? — напирала, словно асфальтоукладчик на бедного юношу, в конец разбушевавшаяся девица. Волосы от мерных порывов прохладного ветра из окна, развевались, тем самым преображая скромную, милую девчушку, в настоящую фурию. — Хиёри, я не позволю те… — пытался опротестовать обвинительный выпад, в свою сторону парнишка, но кто же даст. — Я не договорила, — толкая в плечо парня, уровень удивления которого сиганул через забор вменяемости. — Это я тебе ещё не вспоминаю тот пикник у сакуры, когда ты нажрался до пузырчатых слюней, и полез целоваться к Бишамон-тен. Извращенец сам, а ещё меня очернить пытаешься. Не позволю! — толкнув собеседника ещё раз, девушка прижала его к стене, несколько секунд исследуя каждый миллиметр удивлённо-испуганного лица, заключила его в крохотные ладони и, не смотря на присутствующих, прильнула к горячим, манящим своим божественным ароматом губам, легонько, всего на несколько секунд. Которых стало достаточно, чтобы обмякшее тело Бога стало сползать по стене, удерживаясь только на честном слове. — Хх-хиёри я… — едва смог молвить, ошарашенный мужчина, смело поместивший обе свои руки на талию девушке. Они обжигали, дарили неистовую радость и окрыляли душу. И всё это он. Один лишь Ято, может, как убить, так и воскресить одним движением, одним словом. — Да, Ято? — обратив всё внимание вслух, Ики разглядывала уставшее, любимое лицо, по которому за всё это время успела истосковаться. — Хиёрии, да Ято, — послышался сзади гнусавый голосок, мальчишка кривляя их обоих, продолжил возмущённую тираду. — Мы тут как бы не из стекла сделаны, вы точно нас видите? — поднимаясь на ноги, Юкине разводил руками в целях изобразить своё присутствие. — Юкиине, мне кажется, что мы здесь лишние, — протянула нищебожка, издавая тихий смешок, дабы не помешать единению влюблённых. — Нам пора с тобой идти, — хватая шинки за руку, Кофуку была готова направиться в сторону выхода, но спихнуть с места недовольного парня, оказалось куда сложнее, нежели подумать об этом. — Ничего не лишние, они тут слюнями обмениваются, а потом снова поссорятся, а мне переживай за них, — складывая руки на груди, деланно возмутился блондин, задирая нос доверху. — Обязательно поссорятся, — сзади послышался тонкий, девичий голос. — Нора, — удивлённо оглядывая потенциальную соперницу, Хиёри крепче сжала руку, стоявшего рядом Ято. — Хииро, что ты здесь забыла? — серьёзный голосом произнёс Бог погибели. — Фу, как невежливо с твоей стороны, Ято. Отец говорит, ты не закончил работу, порученную тебе ранее, пора бы избавиться от назойливой проблемы, — злобно сверкнув глазами, девушка повергла в молчаливый ступор всех присутствующих в комнате… Продолжение следует…