300 кругов ада.

Дни в тюрьме, по мнению Тэхёна, волочились со скоростью, которая, по его скромным подсчётам, близилась к нулю. Он уже три дня спал, ел, ухаживал за помидорами и потом опять ложился, хоть сна ни в одном глазу. Было понятно, что его сокамерникам не так скучно, как ему: они постоянно пропадали и возвращались в хорошем настроении, Чонгук частенько бывал в спортзале, а Юнги, как выяснилось, ещё и любил побаловаться небольшой дозой наркоты. Ну какая же это была бы тюрьма, если бы в ней не было травки или же кокса. Так вот, шёл уже четвёртый день, который с самого утра не задался. Тэхён проснулся довольно рано. Он встал и сонно поплёлся к унитазу, чтобы почувствовать долгожданное облегчение, но, задёрнув занавеску, наткнулся на только закончившего облегчаться Юнги. Младший чертыхнулся и уже собрался сматываться обратно на кровать, как парень заметил его и пошленько улыбнулся: — Скучаешь по члену? — Нет, нет, я просто… — Тэхён мгновенно проснулся и начал пятиться, спотыкаясь и путаясь в словах, — Я не… — Куда же делась вся твоя красноречивость, м? В зале суда ты был намного разговорчивее. Или это только тогда в тебе просыпается дерзость, когда надо кому-то напакостить? — спросил Юнги, презрительно хмыкнув. — На колени. Тэхён смотрел киллеру в глаза, упорно стараясь не обращать внимания на уже вытащенный из штанов член. Однако это было ошибкой. Несмотря на то, что губы были вытянуты в усмешке, глаза старшего отражали совершенно другое: холод, исходящий из них, пробирался под кожу и вызывал мелкую дрожь. В этих тёмных глазах можно было увидеть всю ненависть Юнги к Тэхёну, всё желание покалечить, а может и убить. Точнее, стопроцентно убить, ибо киллеру искусство смерти очень хорошо знакомо и он уж точно не боялся лишить кого-либо жизни. И от этого почти животный страх и навязчивый инстинкт подчиняться. Не смотреть в глаза и подчиняться. Поэтому Тэхён нервно сглотнул и без слов опустился на колени перед ним, взглядом теперь уже изучая пол. — Минет у тебя так себе, нужна практика, и я, так и быть, любезно предоставлю тебе возможность практиковаться. Бери в рот, мразь. Тэхён молчал, позволяя всем унизительным словам Шуги вбиваться в незащищённое тело подобно острым иголкам. Он только придвинулся поближе и без промедления легко лизнул головку, придерживая рукой член, а затем взял её влажными губами и начал двигаться по органу вниз. Всё было как и тогда под столом, только в этот раз младший лучше контролировал рвотный рефлекс и, следовательно, заглатывал глубже. Он резко вбирал, стараясь попутно провести головкой по внутренней стороне щеки, вместе с этим целуя эту же головку и усердно работая языком. Тэхён сосал, пытаясь ни о чём не думать, но не получалось. Вопросы толпились беспорядочным набором букв в голове: можно ли упасть ещё ниже? Ниже уровня ширинки? Ответ узнавать не хотелось. Член набух, Юнги возбудился и, схватив Тэхёна за волосы и собрав их в кулак, начал сам вбиваться в рот младшего. Тот старался расслабить горло, так как киллер теперь банально трахал его в рот, и задыхаться не слишком громко. Промелькнула мысль, что такими темпами он останется не только без воздуха, но и без клока волос, но он отпихнул эту мысль подальше. Вскоре Юнги прорычал: — Глотай. Всё, до капельки. И кончил Тэхёну в рот. Тот, попытавшись отключить вкусовые рецепторы, послушно глотал, но «до капельки» не получилось: немного спермы ненароком упало на пол. Сразу же определив, что Шуга заметил это и уже собирается сделать из жизни младшего поучительную историю для ослушавшихся его приказов, Тэхён нагнулся и слизал остатки семени прямо с не сиявшего чистотой пола. Ох, и стоило же ему диких усилий не выблевать вчерашний ужин. Но он постарался равномерно дышать и подавить настойчивое желание очистить желудок, что у него, к счастью, и получилось. И только потом он поднял пустой взгляд на киллера, который с интересом за ним наблюдал. Тот не мог представить, что молодой прокурор будет настолько послушным, но ему это нравилось. Нравилось видеть, как блядь, заставившая «Deceptio Visus» остаться без трёх королей, теперь слизывала капли его спермы с пола, боясь нарваться на его гнев. Но он чувствовал, что Ким Тэхён та ещё сука, и он ещё покажет свои зубки. Которые, к сожалению, в таком случае придётся выбить, и этого он с нетерпением ждал. Юнги хмыкнул и довольно грубо потрепал его по спутанным волосам, после чего он вышел за занавеску, оставляя Тэхёна одного в этом мираже приватности. Парень сразу же встал и принялся жёстко чистить зубы и полоскать рот, пытаясь избавиться от навязчивого вкуса чужой спермы. Получалось плохо, и поэтому Тэхён уговорил себя перестать и просто облегчиться, ради чего он, собственно, и подошёл к роковому «туалету». Закончив все свои естественные дела, он вышел и, не смотря на читающего Юнги и уже вернувшегося откуда-то Намджуна, поплёлся к своей койке. Вскоре все заключённые пошли на завтрак, и уже оттуда они направились ещё куда-то. Именно куда-то, так как Тэхён совершенно точно не вникал, что за внезапное собрание и какое вообще может быть собрание в чёртовой тюрьме. Он даже не пытался спросить, так как смысла не было: почти все преступники смотрели на него, как на добычу, а его «защитники» не обращали никакого внимания на своего подопечного. Оно и понятно: прокурор в тюрьме — не сладкая участь. А мутный прокурор в тюрьме — вообще пиздец. Однако вскоре он всё же немного разобрался, куда и зачем они направились. Они оказались в большом спортивном зале (который проживал не самые свои светлые годы), где многие сразу принялись с нетерпением разминать руки и ноги; их лица говорили о том, что предстоит шоу. Как и лица сторожей, в общем. А вот лицо Тэхёна выражало лишь смесь непонимания и волнения за собственную шкуру, ибо намечались спортивные, и не только, соревнования. Но он быстро успокоил себя, настойчиво повторяя, что он в этом не обязан участвовать. Так что всё было под контролем. Относительным. Тусклый зал быстро оживал: заключённые суетились, уже начиная готовиться к предстоящим соревнованиям. Все расположились по краям, центр же был освобождён для самих «боевых» действий. Тэхён не отставал от своих сокамерников, которые успешно расталкивали народ и пробирались к их законному месту, откуда всё будет отлично видно: к первому ряду зрителей. Новоиспечённый заключённый был не совсем обрадован такими действиями, но деваться было конкретно некуда, и он только бесшумно следовал за троицей, которая, к слову, определённо собиралась активно участвовать: Чонгук уже хрустел пальцами и сдержанно улыбался, а Юнги взглядом прожигал абсолютно не готовые к такому мячи. Когда один из сторожей, кстати, намного красивее и ухоженнее остальных, вышел вперёд и начал говорить о важности спортивных мероприятий, преступники откровенно ржали и кричали поторапливаться, ибо «мы не курим такое, парень» и «еба, чё за мудила». Интересно то, что парень не обратил ни два процента внимания на такие заявления и продолжал говорить, пока не сказал всё, что хотел. Под конец он посмотрел прямо на то место, где стояли трое самых влиятельных преступников и переминающийся с ноги на ногу Тэхён, и подчеркнул: —… Каждый, кто нарушит правила, прочувствует последствия… — его опять не совсем вежливо попросили заткнуться, а Намджун, не сдержавшись, хмыкнул; после этого усмехнувшийся сторож непринуждённо заставил всех захлопнуться резкой сменой стиля речи, — и мне плевать, кто тут из вас ебаный король, так как в моей власти наказать каждого. Поэтому кончайте выёбываться и начинайте соревноваться. На этот раз Намджун поднял бровь, оценивающе смотря на заинтересовавшего его сторожа порядка. Очень занимательная личность, имя и фамилию которой он пометил у себя в голове узнать. Новичок, видимо; может, перевели из другой тюрьмы. Он уже понял, что это не последняя их встреча, и был рад этому, так как почти неосознанно хотелось понаблюдать за действиями заинтриговавшего его парня. Ким слегка ухмыльнулся и вернул всё своё внимание уже набирающим обороты спортивным состязаниям, которые обещали быть очень интересными. Тэхён же, в отличие от Монстра, был уже вовсю поглощён открывшимися его взору действиями. Сперва проводились состязания на скорость. Заключённые бежали впечатляюще быстро, и это было невероятное зрелище. Парень не мог предположить, что в этом несчастном месте есть и спортивные таланты. Уму непостижимо. После этого состоялся баскетбольный матч. К большому удивлению Тэхёна, туда вышел участвовать Шуга, который тут же схватил мяч и начал уверенно перебрасывать его из руки в руку, будто знакомясь. Он по негласному договору стал главным игроком и лидером в быстро набравшейся команде. Его движения завораживали: передачи были резкими и великолепно рассчитанными, прыжки были плавными и грациозными, а попадания в корзину точными. Он неоспоримо доминировал. Да и никто не собирался это суждение оспаривать: за него болели все, и его умелой игрой восхищался каждый. Когда его команда победила с большой разницей в очках, Тэхён подумал, что к Мину тотчас подбегут влюблённые преступники-фанаты за автографами. После ещё нескольких состязаний пришло время, как Тэхён услышал откуда-то, самой зрелищной части сегодняшнего «представления». Все с нетерпением посматривали на место, где устанавливали ринг. Бои без правил. Тэ невольно посмотрел на Чонгука. Тот стоял, говоря что-то на ухо Намджуну, который в ответ коротко кивнул и потрепал волосы младшего. Такой неуместно братский и невинный жест, который ни в какую не шёл Чону, собирающемуся участвовать в самой жестокой части соревнований. Он расслабленно разминался, будто собирался не бить кого-то, а, например, прыгать в даль. И от этого жуть как страшно. Тэхён невольно поёжился и отвёл взгляд от младшего, чтобы не привлекать к себе внимание, а затем посмотрел на уже установленный ринг. На него взбирались первые участники соревнования. Они, несомненно, выглядели под стать самому соревнованию: крепкие, накачанные и самоуверенные, они всем своим видом внушали страх. И каждый из них, казалось, мог бы легко сломать Тэхёну каждую косточку лишь одним движением пальца. Два мужика схватились друг за друга и сразу же после свистка превратились в некрасивую дерущуюся массу. Никакой грации в движениях, присущей, например, Юнги. Они беспорядочно тыкали кулаками друг в друга, попадая и не очень; ноги то и дело замахивались для тяжёлых ударов. Они били даже головами, что было, как оказалось, не очень умно, ибо один из двоих неудачно попал головой в летящее к ней колено другого (да, всё так и было) и повалился на землю. Грузная масса осталась лежать там до того, как радостно рычащего мужчину объявили победителем, и только после этого побеждённого небрежно вынесли. Всё это было настолько грязно и некрасиво, что Тэхёну расхотелось смотреть в сторону боевых действий. До того момента, как туда пошёл Чонгук. До него боролось ещё несколько пар: каждый победитель одного раунда дрался в следующих до того момента, пока не проигрывал. Некоторые выдерживали по два раунда, но не более. Но когда младший вышел, предыдущий победитель-качок нервно сглотнул. Чон поднимался на ринг как на подиум: медленно и уверенно, и это бросало то в холод, то в постыдный жар. Его застывший взгляд уже был прикован к побледневшему противнику, и не обещал ничего хорошего. Тэхён удивлённо смотрел на реакцию мужика. Его весовая категория явно не совпадала с таковой у Чонгука: младший был намного легче и стройнее качка, несмотря на выпирающие мышцы и крепкое тело. Однако преступник дышал страхом, и это было сложно скрыть. Так как такие хищники, как Чонгук, страхом питались. Свисток. Удар. Стук. Тэхён не верил своим широко раскрытым глазам. После оглашения начала раунда всё произошло с роковой скоростью. И Чонгук, и мужик стартовали в одно и то же время и замахнулись кулаками с почти осязаемой силой друг другу в лицо, но замах младшего был отвлекающим: вместо этого он пригнулся и резко вбил колено противнику прямо в живот, выбивая у того воздух, сразу вслед за этим повторяя удар, который на этот раз пришёлся по солнечному сплетению. Тэхён знал, что такой удар является крайне болезненным: сильные удары в солнечное сплетение сродно разряду электрического тока, и они угнетают работу сердца. Но наблюдать за последствиями такого удара было до жути невероятно. Качок плашмя упал на землю и не двигался. Потерял сознание. В зале царило молчание. Все знали, что Голд опасен, но не настолько. Промелькнула мысль, что после этого ни один смертник не подпишется на бой с Чоном, но Тэхён просчитал: это же тюрьма, и в этом месте, мягко говоря, много странных личностей. Десятью минутами позже Ким неуютно зажмурился, когда младший повалил очередного противника. На этот раз Чонгук постарался устроить настоящее шоу. И на следующий раз тоже. И после этого. Он невероятными ударами выбивал у всех почву из-под ног, лишал воздуха или же лаконично пускал кровь. И всё это выглядело настолько завораживающе, что Тэхён не мог оторвать от него взгляд. Будто завороженный, он наблюдал за насилием и думал, что это самое прекрасное, что он видел. Такое ощущение, что он смотрел танец: очень жестокий, но в то же время волшебный танец. Почему-то он подумал, что окончательно свихнулся. Продолжалось всё это недолго, и вскоре в зале началось копошение. Тэхён опять же не вникал в суть беспорядков, но ему всё ещё не удосуживались ничего объяснять. Намджун и Юнги лишь стояли и с гордостью смотрели на центр, где Чонгук, выйдя из ринга и прислонившись к стене, взирал на толпу с блеском в глазах. Непонятно только, азартным или сумасшедшим. Ким не успел разобраться, как увидел, что к центру выносят коробку с кучей бумажек в ней. Плохое предчувствие прошлось по позвоночнику противной змейкой, но парень отбросил его подальше от себя, ссылаясь на то, что бояться нечего. Он вообще не в теме и ни в коем случае не собирался идти против младшего. Тот мужчина, что держал коробку в руке, прокричал: — Как и каждый год, имена всех новичков в коробке! Один из них сразится с победителем сегодняшних боёв без правил, великолепным Голдом! Толпа возбуждённо зарычала и затопала ногами, призывая мужчину побыстрее выбрать неудачника. А Тэхён за это время чуть не сполз на пол от страха. Желание стать хамелеоном и слиться с полом достигло своего пика. Где можно выловить золотую рыбку? Джинна из лампы? Да хоть фею-крёстную?! Блять. Хотелось взять и исчезнуть из этой опасной зоны, где могут вытащить его имя и тем самым определить его судьбу. Всё могло обернуться для него очень плохо очень быстро, и это совсем не радовало. А мужчина уже перебирал бумажки и вытаскивал одну. Это действие проходило как в чересчур замедленной съёмке, и натянутые как струна нервы норовили просто не выдержать натиска. Только бы не Ким Тэхён. Он молил всех богов, чтобы не Ким Тэхён. Что угодно, только не… — Ким Тэхён! Теперь толпа уже воодушевлённо орала, а парень тупо стоял и смотрел в центр. Это не могло произойти. Это сон, кошмар, но не явь. Так как в реальности такое не происходит, нет, это невозможно… Но на него смотрели, и это было вполне реально. На него смотрел Чонгук. Монстр и Шуга тоже заинтересованно на него глядели, даже не пытаясь остановить весь этот нонсенс. Тэхён отчаянно-просяще посмотрел на них, тихо начав: — Пожалуйста, вы же обещали… — Это от нас не зависит, куколка, — Юнги лишь бросил в его сторону, почти сочувствующе, — выходи и сражайся. В противном тебя живьём сожрут. Тэхёну хотелось плакать. Нет, рыдать. Но слёзы никак не желали покидать его глаза, будто и они боялись Чонгука. Всё тело предательски похолодело и задрожало, а ноги не слушались. Его вытолкнули в самый центр, прямо перед уже взбирающимся на ринг младшим. Тот только бросил на полумёртвого от страха парня безразличный взгляд и сказал: — Вот уж не думал, что тебе настолько не везёт в жизни. И они оба поднялись на ринг: Чон сам, а Тэхён с помощью недвумысленных толчков жаждущих зрелища заключённых. Ким стоял на том самом месте, где до этого лежало несколько качков в обмороке. Встретившись с кулаком и техникой Голда, даже они не смогли одолеть его. Так какие шансы были у бывшего прокурора, видевшего тренажёрку только в кошмарах? Почему судьба над ним настолько издевается? Да, он не цветок и не ангелок, но и не отъявленный преступник, в конце-то концов. Он усиленно размышлял, пытаясь отогнать липкий страх, не дающий ему даже в глаза посмотреть противнику. Надо было срочно родить выход из безвыходной ситуации, так как выкатывать из этого чёртового зала вперёд ногами — не вариант. Хуже всего то, что в мыслях крутилась всего лишь одна мысль: никто не поможет. Никто не спасёт. Если только Чонгук не пощадит… Но какая вероятность того, что это случится? Тэхён, будучи тем самым неудачником, собственноручно засадившим его и его соратников за решётку, определённо не ставил бы на это ни копейки. Потребовалось всего лишь ощутить дыхание Чонгука (когда тот приблизился для того, чтобы удобнее было бить), чтобы мысли Тэхёна превратились в непонятную кашу. Он понял, что всё, стратегии и размышления тут совершенно не к месту. И когда он ощутил первый удар, который пришёлся в бок, старший согнулся и почти неслышно прохрипел: — Я… Сдаюсь… — он сглотнул вязкую слюну. — Прошу… Чонгук рывком поднял его голову, схватив за подбородок, и приблизился вплотную к напуганному парню, даже не сдерживая неприязнь, которая искрилась в глазах: — Здесь нельзя сдаваться. И схватил его за шею, придушивая так, что и воздуха нет, но и в обморок не упасть. Тэхён копошился, пытаясь вырваться, оттолкнуть, но ни в коем случае не ударить, так как бессмысленно. Злить зверя — не лучший вариант, всё равно ведь слабенькому кулачку Тэ не дотянуться до частей тела младшего. Все попытки были напрасны, но и непрекращающиеся мольбы тоже словно не доходили до ушей младшего: — У-умоляю… пощ… пощади…! П-прошу тебя… Чонгук, я… Умоляю… Однако внезапно хватка ослабла, и Тэхён поднял блестящий от невыплаканных слёз взгляд на Чона. Тот ухмыльнулся, прошептав почти интимно: — Что ты готов сделать для того, чтобы я тебя пощадил? Теперь у Тэхёна не было сомнений в том, что говорить. Он знал, что готов на всё. Так как гордости в такой ситуации больше нет, есть только бесконечный страх, который толкает на безумные поступки. Так как ниже некуда, только под землю. — В-всё! — он облизал губы, пытаясь говорить внятнее. — Я-я готов на всё! — Но что с тебя можно взять?.. — младший провёл по горлу Тэ большим пальцем, очерчивая одному ему видимые узоры. — Ммм, к сожалению, ты мне ничего не можешь дать. И тут в Тэхёне что-то клацнуло. В мозгу клацнуло. До него дошло, что Чонгук хочет. Его нездоровая тяга к насилию, к унижению противников, к перекрытию воздуха… Всё вело только к одной развязке, подумав о которой старший ощутил прилив паники и, к своему омерзению, даже небольшого возбуждения. Узел внизу живота был определённым… Или это из-за страха? Он посмотрел на младшего самым своим обезоруживающе-развязным взглядом и, всё ещё вне себя от страха, тихо сказал: — Я-я хочу, чтобы вы меня трахнули, господин… Я буду стонать под вами, как… как сука, потому что я и есть ваша шлюха, готов быть ею, — он повторно облизал внезапно пересохшие губы, так как слова давались с бóльшим трудом, чем он это себе представлял, — прошу вас, позвольте мне быть под вами… Позвольте опять почувствовать вкус вашей спермы на моём языке. Позвольте кончить для вас. Умоляю, господин… Чонгук стоял в неверии. Он не думал, что старший всё-таки скажет всё это, что пойдёт на такое. Причём, когда слова выходили из его красивых полных губ, он выглядел настолько ранимо и сексуально, что член ломился на выход. Штаны внезапно нехило давили, и это раздражало. Хотелось тотчас грубо схватить его и толкнуть лицом в первую попавшуюся кровать, связав, а затем втрахивать в неё полчаса, слушая крики и стоны боли и наслаждения. Хотелось выпороть его за всё хорошее, что он сделал для них, слушать мольбы о пощаде и затем заставить его зарабатывать этим грязным ротиком помилование и феерический оргазм. Он уже представлял мягкое податливое тело под собой, извивающееся от испуга и желания, с болью сжимающееся, но просящее ещё, ещё… В ушах звенело и это чёртово «господин», произнесённое на грани дыхания, которое хотелось слышать постоянно, непрерывно… Хотелось сделать ещё много чего, но так же сильно не хотелось идти ему на уступки. — Красиво, ничего не скажешь, — он успешно выровнял на секунду севший от возбуждения голос, — но я и так могу тебя заставить сделать что угодно, когда мне захочется. Не такое уж и заманчивое предложение ты мне выдвинул, куколка. Безысходность и страх — это две эмоции, которые Тэхён сочетал в себе на тот момент. Рука у горла напоминала, что его здоровье висит на волоске, глаза же Чонгука разъедали плоть, будто читая его изнутри, выворачивая всё самое сокровенное. А на обоих смотрели, очень кровожадно смотрели, и это подталкивало к ещё более смелым действиям. Или же, скорее, безрассудным. — Прошу вас… — он выдохнул. — Позвольте мне опуститься на колени перед вами, господин. Рука у горла немного дрогнула, а затем совсем отпустила. Чонгук подумал, что сейчас бы на его месте ударил исподтишка, вырубил или же просто попытался сбежать, ведь ничего больше не держало парня, но Тэхён не собирался это делать. Он просто опустил голову, не в силах смотреть ни на кого, и резко упал на колени. Вот это унижение было полноценным. На него смотрела вся тюрьма, его пожирали голодными взглядами. В горле старшего собрался ком из невыплаканных слёз, а каждое движение давалось с большим трудом. Тогда весь зал услышал прямой приказ Чонгука: — Бери в рот, сука.