300 кругов ада.

Намджун не думал, что всё получится так, как получилось. Не по поводу Ким Тэхёна. Нет. Именно в его случае всё произошло именно так, как и ожидалось. Дерзкий прокурор, наделавший дел и получавший теперь за это наказание, даже не понимал, как легко отделывается. Намджун его хотел прикончить ещё тогда, когда узнал, что он попал в тюрьму, но Чонгук упросил хёна повременить и устроить парню ад на земле. Главарь искренне не понимал, что за игру затеял младший, но поддался на уговоры. И теперь был рад, что сделал так. Он стоял в холле тюрьмы прямо перед своей камерой и обменивался сигаретами с известным Квон Джиёном, разговаривая о новой порции кокаина, которую ввезли из Китая в Корею. Да, «Deceptio Visus» не испытывала никакого рода кризис или же упадок, так как троица контролировала всё прямо из тюрьмы. Это было нетрудно наладить, учитывая крепкие связи криминального мира и влияние самой вышеупомянутой группировки. Но, конечно, всё не так гладко, как может показаться. В начале Намджун испытывал некоторые проблемы, из-за которых наркоторговля между странами слегка пошатнулась, но власть наркотиков над разумом людей никогда не была такой сильной, как в последние пару лет, и поэтому проблемы сами решились по умолчанию, с помощью небольшого толчка со стороны иностранных дилеров и влиятельных партнёров. И, что больше всего бесило Нама, он теперь был им должен, этим партнёрам. Ему этот расклад был совершенно не по душе, так как они могли в любую минуту захотеть забрать дань у группировки, и главарь не смог бы отказать. Таковы правила преступного мира. Их три, три истины, и они неприкосновенны. Должен — отдавай. Виноват — принимай наказание. Предал — готовься к смерти. Всё просто и никаких отклонений, так как отклонение означало бы непорядок, а непорядок в криминальном мире — это жертвы. Как денежные, так и людские, а этого никому не хотелось. Поэтому соблюдались правила всеми и всегда: не сосчитать, сколько раз предатели ползали перед Кимом, зная свою участь и всё же умоляя о пощаде, а затем получали, в лучшем случае, пулю в лоб; сколько раз он лично наблюдал за наказаниями провинившихся… Сурово, но очень полезно: преданность своей группировке, своему главарю, была отличительной чертой всех подчинённых в его рядах. Криминал не терпит ошибок, а даже если некоторые и пытались сбежать, все знали, что знаменитый Шуга их и из-под земли может достать, а киллер больше всего любил наказывать, этим поддерживая многочисленные легенды, которые про него сочинялись. — Говорят, что Шуга убил Авраама Линкольна! Платиновый блондин тринадцати лет посмотрел на своего друга, как на дебила. — По-твоему, этот киллер жил и в 19 веке? И что, сейчас ему больше ста лет? — он иронично протянул. — Представляю, как он убивает. — А ещё говорят, что Кеннеди… — А может, он ещё и Цезаря кокнул, а? Как раз тоже мужчина, тоже важный. И да, кстати, чего это он только по мужикам? Голубая гвардия, что ли? — Скорее кроваво-красная, Лу. Парень лишь нервно усмехнулся, а Намджун чуть не расхохотался за дверью, гордясь своим «легендарным» другом. Да, Юнги, похоже, ещё долго будет служить детям крупных мафиози примером для подражания. Не смешно ли? Юнги был как всадник апокалипсиса, или же смерть собственной персоной, и это то, за что Нам больше всего его ценил: как друга, соратника и убийцу. Юнги не думал дважды, объективно оценивая каждую ситуацию и предлагая действенные решения с каменным выражением на лице. Он был лучшим в своём деле, и без него определённо не было бы такой мощной группировки, какой она является сейчас. Чонгук же познакомился с криминальным миром в раннем возрасте, и его яростно втянуло в этот разрушительный водоворот, не давая реального выбора. А младший и не сопротивлялся: в нём сразу проявился талант добывать информацию, и он внёс неоценимый вклад в создание паутины из связей, подкрепляющих влияние группировки. К тому же, парень вскоре подрос и стал крепче своих хёнов, вследствие чего начал заниматься и другими делами. Он слыл в преступном мире настоящим дьяволом, так как мог сделать невероятные вещи с телом человека, будь то с любовником или же с врагом. Его звали Голдом не просто так: он обладал огромным талантом в многих сферах, за что и заслужил своё место на верхушке. Намджун и Юнги, кроме неоценимого партнёра, видели в нём и младшего брата, что только укрепляло их узы. Намджун же первым начал строить эту, можно сказать, империю. Только он знал, через что ему пришлось пройти, чтобы добиться всего, и он не собирался ни с кем делиться своей историей. Этот таинственный человек заставлял всех преклониться перед собой, если не умом, то силой, и его уважали абсолютно все: и враги, и друзья, и партнёры. Юнги и Чонгук тоже признавали в нём своего лидера, уважали все его решения, даже если были не совсем согласны, так как последнее слово всегда оставалось за ним, и выполняли важные поручения. Хоть и формально все трое были на верхушке, он считался главным, и это знали все, и никто не возражал. А кто пытался, тот умирал в страшных муках. Факт остаётся фактом: без него «Deceptio Visus» распалась бы с громким треском. Наркоторговля, как уже было сказано, тоже была на нём, и он был одним из самых знаменитых наркоторговцев мира. Его товар слыл лучшим из всех, высокое качество вело за собой высокие цены, и поэтому большой доход в этой сфере был обеспечен, что было очень важной частью их деятельности. Ведь каждая империя, так или иначе, держится в очень большой мере на деньгах. Вся система была безотказной. И остаётся таковой, несмотря на тюремное заключение трёх глав. Так вот, Намджун с Джиёном как раз обсуждали важные дела, когда мимо них медленно прошёл сторож, явно осторожно прислушиваясь. Двое не обратили никакого внимания на него и спокойно прикурили, когда буквально из ниоткуда всплыл опять всё тот же парень-сторож, Джин, который ещё тогда, в спортивном зале, остановил экзекуцию Тэхёна, этим самым твёрдо шагнув наперекор правилам. Он резко подошёл и со злостью выдернул из руки Намджуна сигарету. Главарь шутливо поднял руки и хрипло рассмеялся, в душе немного удивляясь безрассудной смелости: — Если ты захотел одну, мог просто попросить. Тот в ответ бросил её на пол и потушил тяжёлым ботинком. Джиён ухмыльнулся и ушёл, негромко бросив Намджуну: — Он твой, Монстр. Позже поговорим. Намджун усмехнулся и нагло вытащил теперь уже самый настоящий косяк, прикуривая. Впервые после стольких лет в тюрьме он почувствовал некоторого рода интерес к сторожу порядка. Хотелось его разозлить, а потом смотреть, что же парень будет делать, так как реакция его могла быть весьма занятной. Долго ждать не пришлось: Сокджин опять попытался выдернуть у него из рук теперь уже травку, но младший был проворнее. Он резво отскочил в сторону и, дразняще подняв бровь, помахал косяком в воздухе. — Попробуй ещё разок, киса. Джин моментально побагровел, но сдержался и ровным, ничего не выражающим голосом сказал: — Наркотики в тюрьме запрещены. Да и во всей стране тоже, кстати говоря. Я могу прибавить вам, Ким Намджун, ещё пару лет в придачу за потребление, хранение и торговлю. Наркодилер опять рассмеялся. — Ну, давай. Попытайся. А я посмотрю, — он спокойно прислонился к стене, дерзко затянувшись. — Ты думаешь, я не смогу, м? Откуда такая уверенность? — Джин расслабленно усмехнулся, отвечая на дерзкость младшего зеркально. — Я, может, и за решёткой, но всё же повлиятельнее тебя. — Да ну? Я много о тебе слышу в последнее время… Монстр, — он специально растянул последнее слово, с сарказмом его подчёркивая, — и ничего положительного, лишь куча дерьма. Я рад, что ты гниёшь здесь, если честно. Сколько ещё осталось лет? Пятнадцать? Нам никогда не терпел оскорбления: оскорбившему любого из лидеров криминального мира отрезали язык по-быстрому, и это был закон. Главарь совершенно не переносил дерзость тех, кто ниже его по рангу, да и не только. Переходить ему дорогу было крайне нежелательно, так как это было сродни самоубийству. И теперь его кровь опасно вскипела, но лицо выражения не поменяло. — Три года. И ты, Ким Сокджин, похоже, всё-таки понятия не имеешь, с кем разговариваешь, — напускное дружелюбие плавно сменялось на твёрдый, безошибочно подчиняющий голос. От такого нажима у всех сердце из груди, холод по телу и дрожь в руках, а затем желание испариться или же упасть на колени, и именно один из этих двух выходов из опасного положения обычно выбирали нормальные люди. О страхе, который испытывали несчастные, подвергаемые этой пытке голосом, выжившие слагали легенды. И на Сокджина его властная интонация произвела впечатление, хоть тот и не подал виду. Его сердце пропустило удар, и сам он невольно сглотнул, но всё же уверенно ответил: — Я отлично знаю, кто ты, — уверенность плавилась быстрее карамели, — и мне плевать, если честно. Намджун постарался успокоиться. Убить наглого сторожа он всё равно на данный момент не мог, пришлось бы ждать минимум до вечера, да и глупо марать руки из-за пустяков. Всё-таки надо избегать конфликтов в этом злосчастном месте. Но всегда существует другой способ усмирить дерзких. Поэтому он лишь усмехнулся и ядовито выдал: — Не боишься, значит. Хорошо, — яд сочился из его слов в небольших дозах, по капле попадая прямо в организм старшего внутривенно. — Поиграем? — Чего? — Джин даже не успел рот закрыть от удивления. Намджун откровенно забавлялся с его растерянного выражения лица. Старший выглядел, как будто главарь предложил ему палец в качестве подарка. Что, кстати, было неплохой идеей. Но всему своё время, а его у Нама, видимо, пока было в достатке. — Поиграть, говорю. На моих правилах. Выиграешь — выбирай награду. Проиграешь — я её выберу. Всё просто. — Свихнулся, что ли? — Джин аж отшатнулся, всё ещё не в силах переварить будто свалившееся прямо с Юпитера предложение. Но тогда он бросил случайный взгляд внутрь камеры и увидел лежащего явно не в лучшем состоянии голого Тэхёна. До парня определённо добрались лапы весёлой троицы. По неизвестным причинам прокурора было жалко. Всё же, насколько бы он ни был плохим, он не заслужил такого к себе отношения. — Нет, пожалуйста, не надо меня никуда переводить! Только с ними я выживу… — Несмотря на всё, ты хочешь остаться с ними? — Я боюсь. Но если у меня есть выбор бояться всех заключённых или же только троих, хоть и самых опасных, то я выберу второе. Это слишком, слишком жестоко. Джин затем твёрдо посмотрел на Нама и сказал: — Говори правила. — Так значит, ты соглашаешься? Не ожидал от сторожевой собаки такой храбрости, — на самом деле, он предполагал, что старший согласится. Он заметил его мимолётный взгляд на Тэхёна, слышал нервный вздох и видел прокушенную губу. Хотелось слизать эту выступающую капельку крови, а затем опять вгрызться в мягкие на вид губы и… Намджун одёрнул себя, вернувшись ожиданию того, что же ответит старший. А тот не заставил себя долго ждать: — Неужели сам Монстр зассал? — он гаденько усмехнулся. — Вот уж не думал, что такое возможно. Ты теряешь хватку, знаешь ли. Он медленно, но верно, выводил Нама из себя. Мягко сказано. Парень обещал себе, что отыграется на старшем за всё это, и уговаривал себя подождать, не выплёскивать раздражение сразу же. Самоконтроль — его конёк, и он не собирался поддаваться пагубному действию слов какого-то Джина. — Мы примем душ вместе, — Намджун внимательно следил за реакцией сторожа, — если ты до конца выдержишь, чтобы твой член не встал — победа за тобой. Если же не вытерпишь — выигрываю я. — Я натурал, — первая реакция ошеломлённого парня была ожидаемой. — Ну вот и прекрасно, значит, ты точно выиграешь, — парень размеренно затянулся, будто вовсе не замечая перед собой сторожа. Джин сглотнул. Почему-то преступник был слишком уверен в себе, что давило на и так расшатанные нервы. Эту игру, казалось, выиграть — легче простого, ведь у Джина ещё никогда не поднимался на парней. Он не считал себя геем, и сама мысль, что к нему будет прикасаться другой парень, вызывала неприязнь, но он всё же решил сделать это. Потому что отступать поздно и, пожалуй, уже унизительно. — Я согласен. Но без проникновения, так как я не думаю, что ты привык быть пассивом, — кашель Намджуна служил ему наградой за такие слова. — В случае моего выигрыша ты и твои дружки перестаёте издеваться над Тэхёном, но продолжаете его защищать. Намджун кивнул, нагло ответив: — Ты сам меня будешь умолять войти в тебя. Но хорошо, как скажешь. А если выиграю я… Хмм… — он расчётливо изобразил задумчивость, хоть и решил уже всё. — Если победа будет за мной, то тобой полакомятся мои ребята. Если ты понимаешь, что я имею в виду. И это был первый раз, когда старший сильно засомневался в правильности своего решения. Вот на кой чёрт он вообще ввязывается в эту херню? Но мозг напрочь отказывался обрабатывать возможность, что его член хоть как-то отреагирует на Намджуна, что бы тот ни собирался делать. Джин не гей. И не собирался подаваться в голубую армию. За это время наркодилер выкурил косяк и бросил его в камеру, спокойно продолжая, попутно слегка усмехаясь: — Не бойся, их всего пять-шесть. Они изголодались, бедные, по горячему телу. А ты им определённо понравишься, киса… — Да перестань уже, блять, — Джину было не по себе от всех этих слов, — я сказал, что согласен. Сегодня вечером, в полночь. — Хорошо. Я прослежу, чтобы в душевые никто кроме нас не зашёл, — Джун игриво подмигнул старшему. Джин же просто кивнул и ушёл, оставляя Намджуна одного. Тот опять прислонился к стене и отстранённо оглядел свою обувь, размышляя. К нему вышел Юнги, который тут же вытащил из кармана сигарету и спокойно закурил, смотря в глубь холла. — Что ему от тебя было нужно? — Ничего. Он волнуется, бедняжка, за нашего маленького Тэ, — Юнги громко хмыкнул, этим вызывая усмешку у повеселевшего Нама. — Скажи, у тебя остался ещё экстази? — Нет. Но я могу его достать. — Отлично. Он мне нужен до вечера, — Намджун небрежно растрепал свои волосы, не смотря на старшего. — Зачем тебе эта дрянь? Нюхни лучше кокса. Намджун покачал головой. Он подумал, что старшему пора бы прекратить это баловство с кокаином. Главарь понимал, что он принимает его в умеренных дозах, так, чтобы не впасть в зависимость, но всё-таки не хотел, чтобы идиотский порошок уничтожил его другу жизнь. Но он ничего не сказал на эту тему, зная, что Юн лишь отмахнётся или же отшутится. — Это не для меня. Шуга понятливо кивнул. Дальше они стояли в тишине, каждый думая о своём, а киллер медленно докуривал сигарету. Только когда она отправилась на пол, двое повернулись и зашли обратно в камеру, чтобы застать частично очухавшегося Кима в попытке сдвинуться с места.